Ну как там ваши поросяты...

«Ну как там ваши поросяты…?» - таким возгласом часто  встречал меня главный зоотехник треста «Скотопром»  автономной республики Ахмед Чадаевич.
Он так и произносил слово «поросяты», вместо  «поросята».
И я, в душе смеясь над окончанием слова, слегка улыбаясь, отвечал: «Все так же Ахмед Чадаевич! 
Пока мы все вместе не  уйдём в лучший из миров и наши поросяты не сдохнут».
«Ты так не говори…»  строгим  голосом осаживал меня мой старший начальник,  глядя своими серыми глазами из под седых, всклокоченных бровей.
И продолжал, подняв указательный палец кверху, как товарищ Саахов в «Кавказской пленнице».
«Если не будут ваши поросяты, город наш с голоду умрет.
Вон посмотри, - кивнув в окно, - сколько нефтеперерабатывающих заводов и других промышленных предприятий у нас коптят небо.
Там все те, кто очень нуждается в нашей свинине.
А мясо- это политика, от нас партия требует обеспечивать рабочий класс необходимыми продуктами питания.Без этого нам никак... Ты понял?».
В хозяйстве, где я работал главным зоотехником, на учете находилось 16 тысяч голов свиней и больше никакой живности.
И все это свинопоголовье шло на мясокомбинаты в город и на убой под заказы чиновников, передовых тружеников заводов, свинарок и свинарей совхоза нашего и других важных и неотложных задач.
В хозяйстве работало, как и везде сельское  население, а национальный состав  состоял наполовину из чеченцев.
Русские в свиноводстве, а чеченцы на тракторах, на автомашинах, в растениеводстве. Но было и исключение из правил.
На откорме свиней работала  чеченка, внезапно,  по этой самой причине,  в ускоренном порядке в качестве положительного  примера  ставшей по велению свыше передовой труженицей,  Депутатом верховного совета, членом всяких пленумов и конференций, орденоносцем.
А ночными свинарями так же работали в основном преклонного возраста седобородые чеченцы.
Смешно было видеть, при ночном обходе,  на фоне опоросившейся свиноматки и ее поросят, дружно припавших к розовым соскам вымени, старика с четками в руках, только что закончившего  ночной намаз  в  бытовой комнате   свинарника.
Все эти моменты  прекрасно знал мой начальник и  поэтому, внимательно  меня выслушивал до конца.
«Ахмед Чадаевич.
Разрешите к Вам обратиться с предложением?» робко произнес я.
Он пристально взглянул  на меня.
«Вы говорите о том, что мы кормим город. А нас кто будет кормить?
Чем мы сами должны питаться! Кораном свинина нам противопоказана.
Все также будем по рынкам разрешенное для нас  мясо у частников по тройной цене покупать?»
Начальник внимательно и строго уставился на меня, думая, что я, наверное, хочу предложить всем дружно перейти на свинину.
Я продолжил. «Может, Вы дали бы нам разрешение на бартерный обмен с Притеречным совхозом нашего треста «Гвардейский» либо  с другим хозяйством...?
 Мы за них сдаем на мясокомбинат свиней, а они нам отгружают против этого веса  живую овцу для докорма.
И вам удобно, чуть что,  свежая, парная  баранина  для шашлыка рядом...»
Он хитро прищурился, видя ценность, своевременность  и логичность моего предложения.
Действительно, наш совхоз находился под самым  боком у города, упираясь с юга своими плодородными землями в бетонные ограды заводов нефтепереработки и в серебристые серпантины горных родников.
«Ну ладно, Абубакар, заезжай завтра и получишь распоряжение на свой бартер!» с  упором на слове «свой»,  произнес мой начальник. - Тонн на двадцать тебе хватит?
 Отвечаю: « Вполне!».
Через неделю свиньи нашего хозяйства ушли к воротам мясокомбината по документам совхоза «Гвардейский», а на наши поля, освобожденные после уборки зерновых,  десантировалось  две отары овец, в количестве полутора тысячи голов.
Водитель Ахмеда Чадаевича  за овцой для шашлыка приехал сразу же, а одним из первых… ну кто еще мог быть,  был, конечно, … я.
 Как только поголовье разгрузили,  я приказал освежевать свою овцу, ну и  овцу для директора.
 А потом настала очередь для  других нуждающихся.