Гобелен 9

В тот день мне так и не удалось больше поговорить со священником, а когда я вернулся в Эмёд-Кирхен на следующий день, на все мои вопросы я получал лишь неопределённые ответы. Я пытался поговорить и с Яном, и с его женой, и с отцом Матиушем, но повсюду натыкался на отчуждение. Остальные селяне просто избегали меня. В то же время, я чувствовал, что они непрерывно наблюдают за мной. В этой деревушке мне было неуютно, и я поспешил вернуться в замок. За обедом мне показалось, что князь отлично осведомлён о моих неудачах, и испытывает от этого немалое удовлетворение.
Графиня была за обедом задумчива, и, несмотря на попытки князя вовлечь её в разговор, отделывалась лишь односложными ответами. Я несколько раз пытался поймать её взгляд, но она упорно отводила взор. Сразу же после трапезы госпожа Плишек вместе со своей подопечной удалились в комнату графини, я же, прихватив бумаги, уселся в небольшой комнате, игравшей роль, видимо, малой приёмной. В комнате было две двери. Одна вела в общий холл, другая же в узкий коридор, в конце которого находилась небольшая, запертая на висячий замок, дверь. Я добросовестно пытался разобраться в сложных юридических тонкостях порученного мне компаньонами довольно скучного дела, но вскоре неотвязные мысли заставили меня забыть о притязаниях многочисленных наследников семьи Иванеску. За всеми размышлениями я не заметил, что наступил вечер, и лишь стук хлопнувшей в коридоре двери заставил меня опомниться. Я услышал голос князя и вышел из комнаты в узкий коридор. В конце его дверь была открыта. Проём был слабо освещён. Похоже, что там было что-то вроде кладовой. Голос князя слышался достаточно громко, но слов я разобрать не мог и решил подойти поближе.
- Нет, Магда, я не могу этого сделать, - говорил князь. Ответа экономки я не услышал, лишь уловил просительный тон.
- Нет, и не стоит снова заводить этот разговор! – голос князя зазвучал громче. Видимо, он начал выходить из себя.
- Но неужели вам не жаль её? Ведь она такая молоденькая! – наконец, я смог разобрать слова экономки.
- Довольно! Я запрещаю подобные разговоры! – князь окончательно вышел из себя. – Запомни сама, и передай Ёзефу и Фриде. И если вы ослушаетесь… - он замолчал, но в голосе его была столь явная угроза, что экономка лишь покорно отозвалась:
- Как прикажете, господин.
Я понял, что князь сейчас покинет кладовую и, конечно же, застанет меня за подслушиванием. Я поспешил вернуться в комнату, тихо прикрыл дверь, и, собрав бумаги, прошёл через холл к лестнице и поднялся в свою комнату. Там я сел на кровать и задумался. Что же я услышал? Экономка о чём-то просила князя, о чём-то, связанном с молодой женщиной. Шла ли речь о графине? Или о какой-то другой женщине? Может, у князя есть любовница, от которой он решил избавиться в преддверии предстоящей женитьбы? Или же речь всё-таки идёт о графине, и ей, как и её предшественницам грозит какая-то опасность? За всеми впечатлениями, связанными с приездом в замок, я, да и мои спутницы, как-то позабыли, что все невесты князя сошли в могилу ещё до свадьбы. Сейчас жен на меня снова нахлынули сомнения. Что-то подсказывало мне, что речь шла о Марианне, и что именно ей грозит неведомая опасность. Я решил, что попытаюсь поговорить с экономкой, и с этого момента отброшу все свои личные чувства, стану анализировать все слова и поступки окружающих. Ведь, в конце концов, я для того и поехал сюда, чтобы разобраться во всём и защитить графиню, если ей, действительно, грозит какая-то опасность.
В дверь моей комнаты постучали, я отворил её и увидел госпожу Плишек.
- Что же вы, Стефан, уже время ужина, а вас всё нет. Графиня сама спустилась вниз.
- Прошу прощения. Я заработался и не заметил, как пролетело время, - пробормотал я.   Предложил руку госпоже Вильгельмине и отвёл её в столовую.
Графиня и князь уже сидели перед накрытым столом. В этот вечер князь был в ударе. Остроумные реплики, занятные истории – всё это вызывало безудержный восторг не только у графини, но и у госпожи Вильгельмины. Это продолжалось и тогда, когда мы покинули столовую и перешли в гостиную. Мне оставалось лишь наблюдать за всем этим весельем. Я почти не участвовал в общей беседе, и Марианна, чьё внимание было полностью отдано князю, наконец, это заметила.
- Почему вы так грустны, Стефан? – спросила она меня ласково.
- Простите, я сегодня слишком погружён в скучные тонкости моего ремесла. То дело, которое я готовлю сейчас, занимает все мои мысли, - ответил я, - прошу вас, не обращайте на меня внимание.
- Что ж, может быть, немного коньяка оживит вас, - любезно предложил князь. Составьте мне компанию, господин Беркеши. А дамы могут побаловать себя вишнёвым ликёром.
- Вишнёвый ликёр? Обожаю его! – воскликнула госпожа Плишек.
Дверь гостиной тут же открылась, и старый Ёзеф внёс в комнату поднос с напитками и бисквитами. Когда он ставил его на столик, я заметил, что взгляд у слуги испуганный.
- Ступай, Ёзеф, ты нам сегодня больше не понадобишься, - проговорил князь и собственноручно разлил по рюмкам коньяк и ликёр.
Я не особый любитель коньяка, и потому выпил совсем немного, князь же пропустил не одну рюмку. Дамы смаковали ликёр, пробовали бисквиты, разговор становился всё оживлённее, смех графини раздавался то и дело. Но спустя полчаса я заметил, что разговор постепенно затухает, смех раздаётся всё реже, а глаза Марианны словно подёрнуты дымкой.
- Боже, как хочется спать, - проговорила она, совершенно неприлично зевнув.
- Да, верно, пора и на покой, - госпожа Плишек выглядела так, словно вот-вот заснёт прямо в удобном кресле.
- Что ж, милые дамы, позвольте проводить вас в ваши покои, - князь, несмотря на выпитое, крепко держался на ногах. Он предложил руку графине, я же помог подняться госпоже Вильгельмине.
Проводив дам в комнаты, мы с князем вернулись в гостиную, и тут между нами завязалась интереснейшая беседа. Международное положение, политические проблемы, экономика, ничто не оставил своим вниманием князь. Он оказался знающим собеседником, и если бы не моё сильнейшее чувство неприязни, я мог бы восхищаться князем.
Уже далеко за полночь мы разошлись по комнатам.

Утро встретило нас проливным дождём, продолжавшимся весь день. Дождь ограничил наши передвижения, и большую часть дня я, графиня и госпожа Плишек провели в уютной гостиной. Князь, несмотря на непогоду, куда-то отправился, и я заметил, что Марианна то и дело прислушивается к голосам слуг в холле, стараясь угадать возвращение хозяина замка. Я обратил внимание, также, и на бледность графини. На мои осторожные расспросы она отвечала, что провела на удивление спокойную ночь.
- Спала, как младенец, до самого утра, - со слабой улыбкой на губах, но при этом очень сухо проговорила графиня. – Я благодарна вам, господин Беркеши, за беспокойство о моём самочувствии, но, уверяю вас, я никогда не чувствовала себя лучше.
Снова этот отстранённый тон и явный намёк на то, что я вмешиваюсь не в свои дела. Не пытаясь больше навязать графине своё общество, я занялся своими документами, а после обеда остался в комнате, где написал подробнейший отчёт Отто Фрабишу. Вызвав звонком Ёзефа, я спросил его, с кем можно отправить письмо.
- Его светлость завтра посылает Ирвина в город. Дайте мне ваше письмо, и я накажу мальчишке, чтобы он доставил его на почту, - ответил старик. Я отдал письмо, и направился в столовую.
За ужином повторилась вчерашняя история. Князь развлекал дам, угощал их ликёром, а потом мы с князем пили коньяк и долго беседовали. Князь был поистине любезен, и это насторожило меня, ведь, насколько я успел заметить, моё присутствие было неприятно его светлости. Что же заставляло быть столь внимательным к простому поверенному такого знатного вельможу?
Ночь я провёл в размышлениях. Что есть у меня? Подслушанный разговор князя с экономкой. Но говорили ли они о графине? Я не знал. Нарочитая любезность князя и его затаённая насмешка в отношении меня? Но и этому можно найти объяснение. Князь, возможно, заметил мои чувства к графине. Что же ещё? Странный сон графини, её ночной кошмар, связанный с гобеленом на стене. Её безотчётный страх. Непонятное поведение жителей деревни, сумасшедшая девушка Ванда, странный склеп с двумя могилами. Всё это никак не увязывалось в единое целое. Что-то очень важное ускользнуло от меня, и я никак не мог понять, что.
Сон сморил меня перед самым рассветом. Утром я выглянул в окно, и увидел, что окрестности замка покрыты снегом. Видимо, ночью дождь перешёл в снег. Тот валил и сейчас крупными частыми хлопьями. Похоже, непогода затянется надолго.
Я спустился вниз и обнаружил в холле князя вместе с Ирвином.
- Доброе утро, ваша светлость! – я заметил в руках князя моё письмо, и мне показалось, что конверт вскрывали. Я почувствовал немалое удовлетворение, ведь мой отчёт был составлен так, что князь ничего не понял бы в юридических терминах. Видимо, владелец замка провёл весьма познавательную ночь.
- А, господин Беркеши! – князь натянуто улыбнулся, судорожно сжимая конверт. – Вот, посылаю Ирвина в город. Ваше письмо он тоже доставит, можете не беспокоиться.
- Похоже, снег собрался идти долго, - я с невинным видом смотрел на князя, делая вид, что не замечаю его смятения. Ирвин переводил взгляд с меня на хозяина, ничего не понимая. Наконец, князь сунул ему письмо в руку, и парень поспешно спрятал его за пазуху.
- Ступай! – велел ему князь, и Ирвин поспешил покинуть холл.
- Как же ваш слуга доберётся до города в такую непогоду?
- О, не беспокойтесь, с ним ничего не случится. Здесь, в деревне, живёт его отец. Они отправятся вместе.
- Какое-то срочное дело? – как бы, между прочим, поинтересовался я.
- Да, - небрежно бросил князь, и я уловил в его голосе некую насмешку. – Он должен привезти подарки к свадьбе для графини.
- К свадьбе? – я постарался, чтобы голос мой не выдал охватившие меня смятение и растерянность.
- Да, сегодня утром мы с Марианной решили, что незачем откладывать венчание, и как только Ирвин привезёт из города всё необходимое, мы сочетаемся браком.
- Это решение кажется мне несколько поспешным,  – я всё ещё на что-то надеялся.
- Когда между двумя людьми возникает чувство, - высокопарным тоном изрёк князь, - нет смысла откладывать желанное событие. В этом вопросе мы с графиней пришли к полному взаимопониманию, - и, одарив меня снисходительной улыбкой, князь направился по лестнице наверх.
Не буду описывать, что творилось со мной после его ухода. Казалось, все мои надежды рухнули. К тому же, я чувствовал, что, как только графиня станет княгиней, мне тут же вежливо предлежат покинуть замок, и тогда та миссия, ради которой я прибыл в Поживанию останется не выполненной. 
Полный неприятных мыслей, я вошёл в столовую, где бледность графини вновь поразила меня. Она казалась утомлённой и какой-то обескровленной. Именно обескровленной. Щёки её были столь бледны, что даже намёка на румянец не было. Под глазами залегли лёгкие тени. Она вяло ковыряла вилкой кусочки в своей тарелке, двигая рукой так медленно, словно ещё не до конца проснулась. На моё приветствие графиня едва кивнула головой, не поднимая глаз от тарелки.
- Вы опоздали к завтраку, Стефан, - госпожа Вильгельмина, напротив, была оживлена и выглядела как нельзя более здоровой.
- Я отправлял почту, - кратко ответил я, не спуская глаз с Марианны. Её отрешённость сильно озадачила меня, и, признаюсь, напугала.
- А князя вы не видели? – поинтересовалась госпожа Плишек.
- Мы встретились с ним в холле, - я уселся за свой прибор и положил себе несколько ломтей ветчины. Графиня при этих моих словах подняла на меня взгляд. – Его светлость сообщил мне, что дата венчания передвинута, и бракосочетание состоится со дня на день.
- Это верно, Марианна? – изумлённо воскликнула компаньонка графини.
- Да, - ответила та, - князь так хочет…
- А чего хотите вы, сударыня? – я открыто посмотрел прямо в лицо Марианны, и увидел на нём странное выражение.
- Я? – она немного помолчала. – Что ж, это должно произойти рано или поздно. Так не всё ли равно?
Госпожа Плишек готова была разразиться тирадой, но я предостерегающе посмотрел на неё, и женщина сдержалась.
- Я не слышу в вашем голосе особой радости, - осторожно проговорил я, - вы и в самом деле хотите стать супругой князя, графиня?
- Д-да, - она на миг запнулась, а затем бесцветным голосом продолжила, - видимо, мы ошибались на счёт князя. Он достойный человек, и у меня нет причин отказывать ему.
- А как же?.. – я не договорил, но Марианна прекрасно поняла меня. На щеках её проступили два красных лихорадочных пятна, она выпрямилась и холодно проговорила:
- Я спрашивала князя о тех событиях, на которые вы мне намекаете, господин Беркеши, и она дал мне вполне исчерпывающие объяснения.
- Но…
- Я верю моему будущему супругу, и довольно об этом, - с гневными нотками оборвала меня она. После столь решительного отпора мне не оставалось ничего, как только приняться за завтрак. Госпожа Вильгельмина, за что я ей был несказанно благодарен, не проронила ни слова во время этой тягостной сцены, и лишь после того, как графиня покинула нас, сердито проговорила:
- Я ничего не понимаю, Стефан. Что происходит?
- Я и сам ничего не могу понять. Эта увлечённость князем может быть объяснена – он привлекательный мужчина и интересный собеседник. Но стремление его как можно скорее осуществить брак настораживает меня. К тому же, графиня выглядит… - я помялся в поисках подходящего слова, - … нездоровой.
- Я утром пыталась расспросить её, но она ответила, что прекрасно провела ночь.
- Так же она сказала мне и вчера, - я отодвинул тарелку  и поднялся. – У нас нет оснований, чтобы воспрепятствовать этому браку. И если графиня сама не откажется от него по веским причинам, мы не сможем помешать ей выйти замуж за князя.
- Я боюсь за неё, Стафан, - госпожа Плишек в волнении сжимала и разжимала пальцы.
- Я тоже. Но нам остаётся лишь уповать на лучшее.
- Как, вы ничего не будете предпринимать? – изумлённо спросила она. Я же показал ей глазами на приоткрытую дверь столовой. В самом начале нашего разговора мне показалось, что за ней мелькнула какая-то тень.
- Нет, я уважаю решение графини, и вижу, что ей ничто не угрожает, - нарочито спокойным голосом произнёс я, глаза же госпожи Плишек выразили понимание, и она едва заметно кивнула мне.
- Что ж, в этом случае и мне беспокоиться не о чем.
После этого нам оставалось лишь разойтись и заняться каждому своим делом.

Часам к четырём снегопад прекратился, и я, одевшись потеплее, вышел из замка во двор. Ёзеф, вооружившись огромной деревянной лопатой, расчищал снег. Я заметил у стены вторую такую же лопату и, взяв её, принялся помогать.
- Что вы, господин поверенный, не господское это дело, - попытался протестовать старик.
- Я не боюсь работы, Ёзеф, - отозвался я. – Мне порядком надоело сидеть в замке. А тут свежий воздух, снег.
Некоторое время мы молча махали лопатами.
- А что, Ирвин скоро вернётся? – поинтересовался я.
- До города дня два пути, столько же назад, да там день, - охотно отвечал слуга. – К концу недели вернётся. Правда, если на перевале метёт, может и подзадержаться.
«Так, значит, у меня всего пять дней» - подумал я.
- Хотя, может и подольше задержится в этот раз, - добавил старик.
- Это почему же?
- Так ведь горничная госпожи графини  затосковала сильно по дому, и его светлость домой её отправили. Так что Ирвин пока девчонку-то не отвезёт, не вернётся.
- Графиня отпустила свою горничную? – я поднял на старика глаза.
- И чего. Она только хныкала да жаловалась. То ей холодно, то поговорить не с кем. А уж приглядеть за молодой госпожой будет кому. Магда вон, да и из деревни можно молодуху какую взять.
Мне очень не понравилось, что князь отослал Агнешку. По правде говоря, с нашего приезда в замок я видел девушку всего несколько раз, и вид у неё был всё время испуганный. На ум мне почему-то пришла Ванда.
-  Скажи, Ёзеф, а что это за девушку я встретил в окресностях замка? – я решил попытаться узнать хоть что-нибудь от старика.
- Девушку? Что за девушку?
- Ванду, - я внимательно следил за стариком, и заметил, что тот сильно испугался.
- Да, так, ходит тут одна помешанная.
- Она из деревенских жителей?
- Не-а, она не деревенская.
- Откуда же она?
- Уж простите меня, господин хороший, не могу я вам сказать ничего. Не знаю. Пришла откуда-то в наши края, и бродит с тех пор.
Я понял, что дальнейшие расспросы вызовут лишь подозрения, и поспешил сменить тему.
- Рановато в этом году снег выпал, - я подхватил лопатой снег и бросил его подальше от дорожки.
- Нет, это там, в долине, снег попозже выпадает, а у нас ведь горы кругом, так что, всё как всегда.
- Теперь, наверное, до весны пролежит.
- И то верно.
Говорить больше было не о чем, и мы молча работали, пока кухарка Фрида, невысокая коренастая женщина с хмурым лицом, не позвала нас в дом. Я поспешил переодеться, а Ёзеф принёс мне с кухни огромную кружку горячего молока.
- Что это? – удивился я.
- Выпейте, господин поверенный. Это Магда приготовила. Молоко с корицей и мёдом. Самое то в такой холодный день.
- Да не стоило беспокоиться, ведь скоро ужин.
- Нет уж, позвольте мне об вас побеспокоиться-то. Нечасто встретишь господина, который запросто так лопатой со слугой махать будет.
Я поблагодарил старика и, когда тот вышел, с удовольствием выпил молоко. Затем, до самого ужина, я просидел за бумагами.
За столом все говорила лишь о погоде, о том, много ли будет снега этой зимой. Графиня демонстративно не смотрела на меня, и я понял, что окончательно утратил расположение Марианны. Несколько раз за вечер я ловил на себе внимательный взгляд князя, но делал вид, что ничего не замечаю. После ставшей уже привычной рюмки ликёра дамы отправились спать, я же, отговорившись усталостью после работы на воздухе, тоже рано отправился в свою комнату, но  не мог уснуть, и лежал в своей постели, глядя в потолок. После полуночи снова пошёл снег, я встал и выглянул в окно. Пушистые белые хлопья сыпались на покрытую снегом землю. Было достаточно светло, чтобы рассмотреть окрестности замка. Я долго смотрел сквозь стекло. Вдруг мне послышалось, что где-то скрипнула дверь. Затем я увидел во дворике, в которое выходили она моей спальни, чью-то тёмную фигуру. Приглядевшись, я узнал князя. Он дошёл до небольшой калитки в ограде, отделявшей дворик от узкой дорожки, ведшей вокруг стены замка, и куда-то зашагал по ней. 
Мне показалось подозрительным, что владелец замка бродит по ночам, и я решил последовать за ним. Торопливо одевшись, я вышел из своей комнаты в коридор и собирался запереть дверь спальни, как вдруг тяжёлы и одновременно жалобный стон, раздавшийся из комнаты графини Линце, остановил меня. Я кинулся к двери в спальню графини, изо всех сил дёрнул ручку, ожидая найти дверь закрытой, но, к удивлению моему, дверь распахнулась с лёгкостью. Я влетел в спальню, и мне на миг показалось, что над распростёртой на постели Марианной склонилась какая-то тень. Я шагнул к кровати, но тут же понял, что это обман зрения.
В комнате было довольно темно, плотные шторы на окнах были задёрнуты. Я слышал дыхание Марианны. Тяжёлое, прерывистое, как будто она была больна. Махнув рукой на условности, я решил зажечь свечу. Нашарил на камине подсвечник, и вскоре слабое пламя осветило комнату. Я приблизился к кровати графини. Она спала, все мои передвижения по комнате не смогли разбудить её. Приблизив свечу к её лицу, я с удивлением отметил, что лоб Марианны покрыт крупными каплями пота, лицо же очень бледно, а губы в мерцающем свете свечи показались мне синюшно-белыми.
- Графиня! – тихо позвал я, но она даже не пошевелилась. Лишь неровное дыхание вырывалось из её груди. Может, она больна?
Я коснулся рукой лба Марианны. Он был ледяным и влажным. Я позвал её громче, но она не просыпалась. Я даже решился и потряс её за плечо, но Марианна продолжала спать. Что же это за сон такой, от которого невозможно проснуться? Нахмурясь, я смотрел в любимое лицо. Чего бы я только не отдал, чтобы она была счастлива. И пусть для этого ей понадобился бы князь Мориц. Я готов был смириться и с этим. Но всё, что происходило с нами в замке, лишь больше убеждало меня, что какая-то неведомая опасность грозит ей. Больше всего меня злило собственное бессилие. Что-то важное ускользало от меня, что-то, что помогло бы мне понять происходящее. Понять и помочь ей.
И тут я с удивлением стал замечать, что дыхание Марианны выравнивается, и бледность постепенно покидает её лицо. Что же это? Обычный кошмар? Что ж, похоже на то. Возможно, я зря волновался. Поднявшись, я собрался уже покинуть спальню графини, как взгляд мой упал на гобелен на её стене. На миг мне показалось, что это не изображение, а настоящие, живые люди стоят, настолько яркими, даже при слабом свете свечи, были краски. Мне показалось, что лицо изображённой на нём женщины исказила гримаса боли. Я шагнул ближе к гобелену, чтобы убедиться, как вдруг неведомо откуда взявшийся порыв ветра загасил свечу в моей руке.

Внизу хлопнула дверь, и я услышал чьи-то шаги. Вероятно, это вернулся князь Велкан. Я поспешил покинуть комнату графини. Закрыв за собой дверь её спальни, я неслышно прокрался по коридору к собственной комнате, и тут увидел в коридорном проёме фигуру князя.
- Кто здесь? – громко спросил он. Прятаться было бессмысленно, и я отозвался.
- Ах, это вы, господин Беркеши! Что это вам вздумалось бродить по ночам?
- Я услышал какой-то подозрительный шум, долго прислушивался, и вот теперь решил посмотреть, в чём дело, - холодно ответил я, стараясь дать понять хозяину замка, что лишь недавно вышел в коридор.
- Шум? Что за шум? – удивление в голосе князя было явно наигранным.
- Не знаю, мне послышались чьи-то шаги.
- А-а, это… наверное, вы услышали, как я выходил подышать воздухом, и князь издал лёгкий смешок.
- И как?
- Что – как?
- Подышали?
- Да-да. Погода просто чудесная. Снег почти перестал. Завтра будет ясно.
- Что ж, это утешает, - чопорно отозвался я. Как это было странно – стоять и вести светскую беседу о погоде посреди тёмного коридора, далеко за полночь.
- Что ж, теперь, когда, как я надеюсь, ваши опасения рассеялись, можно будет лечь спать, - меж тем, говорил князь.
- Верно, - отозвался я и открыл дверь в свою комнату. Затворив её за собой, я прислушался и понял, что хозяин замка не торопится уйти от моей комнаты. Стараясь шуметь как можно громче, я протопал к постели и лёг на неё. У меня создалось впечатление, что князь Велкан стоит прямо за моей дверью. Я немного поворочался на кровати, будто устраиваясь поудобнее, и затих. Лишь спустя полчаса я услышал, как тихонько скрипнула половица под ногой князя, и понял, что он решил наконец-то отправиться в свои покои.
До рассвета я пролежал без сна. Не хочу вспоминать, какие мысли бродили в моей голове, но уверяю вас, в них было мало утешительного. Встав с постели с первыми проблесками дневного света, я спустился вниз и направился в библиотеку. Мне вспомнилось, что в одном из шкафов я видел какую-то книгу, связанную с семейством графа. Что-то вроде описания родословной.
В библиотеке царил полумрак, и я поспешил раздвинуть плотные портьеры на окнах. Тусклый утренний свет заполнил помещение библиотеки. Выглянув в окно, я убедился, что снег кончился, но небо было затянуто жемчужно-серыми тучами, не открывавшими ни единого просвета.
Найдя интересующую меня книгу, я углубился в чтение. История рода Мориц уходила вглубь веков. Записи были сделаны от руки, поначалу острым готическим шрифтом, затем более витиеватым, и, наконец, вполне современным. Видимо, кто-то из предков князя задался целью увековечить историю семейства, а после работа эта была продолжена. Первый из Морицев, Матиуш, простой наёмник, получил эти земли в награду за спасение жизни своего повелителя, и с тех пор род лишь богател. Благодаря нескольким выгодным бракам, и также услугам, оказываемым предками князя различным влиятельным лицам, потомкам Матиуша удалось не только приумножить состояние рода, но и добиться высокого положения в обществе, и даже приобрести титул. Первым князем стал Юрий Мориц. Всё это, конечно, было весьма интересно, Но я искал что-нибудь, что могло помочь мне понять, что же, на самом деле происходит в этом замке.
Постепенно я подбирался всё ближе к нашему времени, но ничего подозрительного  в записях не обнаруживалось. Наконец, я нашёл упоминание об Эдвине Морице, деде нынешнего князя.  История его поразила меня. Вопреки воле родителей, пожелавших женить своего отпрыска на богатой наследнице, юный Эдвин Мориц сбежал из дома с деревенской девушкой, за что родная мать прокляла его. Молодые тайно обвенчались и прожили в каком-то глухом уголке Поживании два года. Вскоре у пары родились дети- близнецы, дочь, Анна, и сын, Тадеуш. Жена Эдвина умерла при родах, и, оставшись один с двумя младенцами на руках, Эдвин попытался помириться с родителями. Мать его была непреклонна. Она соглашалась простить сына лишь в том случае, если тот откажется от своих детей. Эдвин согласился, вернулся в замок, А детей оставил на воспитание в семье крестьян, очень далеко от своего замка. По настоянию родителей он женился. Но брак его был несчастлив и неудачен. Жена его не смогла родить ему законного наследника, поэтому после смерти своих родителей князь Эдвин отправился за своими детьми-близнецами, которым к тому времени минуло пятнадцать лет, и привёз их в замок.
С этого момента записи в книге сделались достаточно невнятными. Из них трудно было понять, что же произошло на самом деле. Я лишь понял, что дочь князя, Анна, вскоре по приезде родила ребёнка, Велкана, а её брат умер. Кто был отцом ребёнка, и в чём была причина смерти Тадеуша, было совершенно неясно. Затем, когда князю исполнилось десять лет, в семье случилось сразу несколько смертей. Сначала мать  Велкана, затем жена князя Эдвина, а после и сам князь Эдвин. На этом записи в книге обрывались. Ни единой строчки о четырёх женитьбах князя Морица. Ни слова о графине Линце или об Анне Барской.
Что же это значит? Что произошло с матерью князя и её братом? Какую тайну хранит это семейство, и почему все жёны князя умирали от странной неизвестной болезни? Прочитанные мною записи вовсе не прояснили дело, а лишь добавили мне вопросов, на которые я не мог дать ответов.
Я едва не пропустил завтрак, настолько поглотило меня моё занятие. Услышав голоса в холле, я поспешил покинуть библиотеку и присоединиться к собравшемуся в столовой обществу. Князь окинул меня неприязненным взглядом, графиня рассеянно ответила на моё приветствие, госпожа же Вильгельмина ласково улыбнулась мне.
- Вы пойдёте с нами в деревню, Стефан? – спросила она. - Князь хочет проверить, как украшают к свадьбе церковь.
Я постарался отвечать невозмутимо, хотя от слов её внутри меня всё сжалось.
- К сожалению, нет, - как можно небрежнее ответил я. – Мне необходимо закончить взятую с собой работу, поскольку, как только её светлость станет госпожой княгиней, моя миссия здесь будет окончена, и я вернусь в Вену.
- В Вену? – услышал я слегка дрожащий голос графини. – Вы хотите уехать сразу после свадьбы, господин Беркеши? 
- Ну, конечно, господину поверенному необходимо вернуться к своим обязанностям, - с откровенно довольным видом поспешил ответить за меня князь. – Ведь его ждут в городе неотложные дела. А вы окажетесь под моим покровительством, дорогая Марианна. 
Графиня бросила на князя растерянный взгляд. Казалось, она только сейчас поняла, что, столь поначалу пугающий её брак неумолимо приближается, и скоро наступит момент, когда князь будет обладать всеми правами не только на её состояние, но и на самою её жизнь. Князь же, взяв её правую кисть в свои руки, поцеловал тыльную сторону ладони и, вынув из кармана массивное кольцо, надел на палец графини, которая зарделась от удовольствия.
-  Вот, это семейная реликвия князей Мориц. И оно теперь ваше, дорогая Марианна.
« До тех пор, пока место это не займёт Анна Барская» - подумал я про себя, с недоумением замечая,  что и Марианна и госпожа Плишек смотрят на князя с каким-то щенячьим восторгом. Неужели они забыли, что у князя уже было несколько жён, и что графине грозит опасность разделить их участь? Что ж, похоже, я единственный ещё помню об этом, и мне придётся самому разобраться в происходящем.
Дождавшись, пока князь с обеими дамами скрылся из виду, я также покинул замок, но направился совсем в другую сторону. Меня занимал один вопрос – куда же князь ходил ночью? Выйдя во внутренний дворик, я у калитки увидел отчётливые следы хозяина замка, лишь едва припорошенные снегом. Выйдя за ограду, я последовал по дорожке, и шёл довольно долго, пока не вышел к уже знакомому мне склепу, правда, с другой стороны. Следы князя ведут к входу. Я вошёл в склеп, и остановился. Надгробия, раньше абсолютно гладкие, уставлены множеством  свечей, уже угасших, сгоревших почти полностью. Потёки воска образовали целые застывшие лужицы. Свечи эти установлены рядом с крестом, покрытым причудливыми буквами. Как я ни старался, не смог прочесть ни единого слова, и, хотя буквы были знакомыми,  они складывались в какой-то немыслимый, не произносимый текст.  Коснувшись нечаянно одного из надгробий, я уловил едва слышное содрогание, так, словно кто-то пытается вырваться наружу. Тут меня охватил  страх,  ноги подкосились, и я упал на одно колено. В глазах у меня всё поплыло, я опёрся одной рукой о глиняный   пол склепа и попытался сфокусировать взгляд. Поначалу это у меня плохо получалось, но постепенно внезапная дурнота прошла, и я собирался уже подняться, как вдруг внимание моё привлекли странные выпуклости на боковой стенке надгробия, почти у самого пола. В склепе было довольно темно, и я,  вынув   из кармана коробок, зажёг одну из спичек.  В слабом свете я различил слова, высеченные в самом низу стенки надгробия. Мне пришлось истратить не менее десятка спичек, прежде, чем я смог разобрать надпись: «В память Анны и  Тадеуша, да пребудут их души в геенне огненной вечно».