Кубанская красавица Клавдия

       После войны в село, затерявшееся в предгорьях Кавказа, заселили воинскую часть. Нужно было помочь родному колхозу в уборке богатого урожая. Девчата, в основном статные кубанские казачки, приободрились. Женихов – уйма. На молодых, сильных, здоровых, работящих парней стали заглядываться и вдовушки. Соперницы даже косы стали укладывать по-городскому или делать стрижки в ближайшем городке у Вальки, которая перебралась туда после замужества.
       «Коса – краса», – резко сказала мать Клавке, когда та было заикнулась о новой прическе. «Да и мала еще о женихах думать», – подхватил отец, рушивший на нехитром приспособлении кукурузу. «Пятнадцать всего, – добавил он, прикуривая покалеченными на фронте руками папиросу, – на работу беги, опоздаешь».
        Клавдия начала работать на пекарне еще с двенадцати лет. Сначала фасовщицей, потом помощницей мастера, а после Пасхи ей доверили и выпечку. На замесе стояла мать. Хлеба удавались на славу.
       Когда начальник части – красивый молодой грузин – впервые попал на пекарню, чтобы договориться об увеличении выпечки, и увидел Клавдию, он забыл, зачем пришел.
       Огромные темные косы, венчиком уложенные вокруг головы, большие карие глаза, ямочка на правой щеке, красивые брови вразлет, прямой, чуть опущенный носик, как у матери, алые пухлые губы, как у отца, и белоснежная кожа – наследие бабушки – такова была Клавка в свои молодые годы. А если добавить то, что она не только трудилась, но и принимала участие во всех спортивных мероприятиях не только села, но и района, сразу можно понять начальника части, который воспринял ее, как кандидатуру будущей жены.
       Ухаживал Михаил (так звали в селе грузина) всего два месяца. Но как ухаживал! Коробки апельсин, лимонов, мандарин. Конфеты и шоколад. Шелковые отрезы на платья. Духи в каких-то мудреных атласных упаковках. Золотые часы и браслет. Сладкие финики, сгущенное молоко и сыр с колбасами. Плюс неотразимая красота, черная «Волга» и песни на грузинском языке под гитару.
       Оставив плачущих родителей, Клавдия уехала с неотразимым красавцем в Самгори…
       Там Михаил развернулся на широкую ногу. В огромной послевоенной квартире с трехметровыми потолками и переливающимся паркетом было все: черные кожаные диваны, хрусталь, антикварные старинные часы и мебель, дорогая посуда, аккордеон и черный рояль, гобеленовые шторы и скатерти. В спальне стоял немецкий гарнитур, каким-то образом вывезенный Михаилом из Германии. Особой гордостью было столовое серебро немецкой стороны и чайные сервизы с позолотой.
      В их гостеприимном зале часто собирались друзья. Грузинские вина лились рекой. Клавдия выходила к гостям в дорогих бархатных нарядах и пела красивые казачьи песни.
        Ею восторгались. Ею гордились.
        По-грузински она не говорила, но за три прожитых в Грузии года научилась понимать этот язык полностью.
         Внешне она походила на грузинских девушек, да и говорить стала с заметным акцентом, как говорили при ней по-русски сами грузины.
         Михаил, чтобы не обременять Клавдию приготовлением национальных блюд, сначала нанимал опытных мастериц, а потом они как-то прижились в их огромных апартаментах. Именно из их разговора между собой Клавдия узнала о том, что Михаил давно называет неотложными командировками поездки в Сухуми к рыжей Нино и в Гагры к маленькой и пухленькой Тамаре.
        Клавдия очнулась от долгого пьяного любовного похмелья.
        В душе она не могла простить Михаилу кубанских страстных ночей и изнурительного ожидания семейного счастья в чужой стороне.
        Она была женщиной! Ослепительной, молодой, прекрасной, хитрой и умной… Клавдия стала улыбаться не только своему мужу. Самые дорогие вещи и побрякушки сияли в тон ее загоревшей коже с тех пор.
        После очередного отъезда Михаила в длительную командировку (теперь уже в Крым к татарке) она, склонившись на горячее плечо водителя мужа – Давида, поведала ему о своем душевном горе.
       «Я увезу тебя, Клавушка, – шептал влюбленный Давид, – никто никогда тебя не найдет. Я дослужу, и у нас будет счастливая семья, Клавушка. Отец все сделает, чтобы мы жили вместе. Ты очень красивая, Клава».
     …Прибывший из Крыма Михаил вначале подумал, что его обворовали. Дома не было ничего, кроме стен и паркета. Не было и жены с дорогими украшениями.
        Напрасно он два года разыскивал свою казачку Клаву. Она как в воду канула. Не было ее и у родителей, куда он раз десять ездил. Те руками только разводили: «Не знаем, что и подумать…»
         После приезда к нему знойной крымской женщины с близнецами на руках, похожими на него, как две капли воды, Михаил поседел и постарел одновременно. Но жизнь продолжалась!
       …Давид перевез тогда Клавдию в трехэтажный дом своего отца – бывшего грузинского князя Апциаури. Клавдия жила год одна, без Дато, пока тот дослуживал под началом ее бывшего Михаила, который никогда не узнал правду об исчезновении жены.
      Потом была шумная горская свадьба, и счастливый Давид носил на руках уже свою Клавдию.
       На радость старого князя Клава родила двух детей. Сына и дочь. Сына назвали в честь деда – Котэ. Дочь – Ольгой, в честь бабушки – мамы Клавдии. Она несколько раз была у дочери в Грузии. Дети вырастали, а буйная красота Клавдии исчезала понемногу. Она стала часто болеть, особенно после того, как Давид сильно обгорел в аварии. Чудом его спасли. Но он почти ослеп на один глаз.
      Клаву он любил и боготворил всю жизнь. Она никогда не ходила на рынок. Никогда не знала нужды ни в чем. Когда она стала бабушкой озорного Звиада и темно-русой Лауры, ее похоронили после тяжелой неизлечимой болезни. Сердце Давида не выдержало одиночества. Он умер на могиле жены ровно через год в день поминок.
     На фамильное кладбище часто приходит старик, седой, с густой белой бородой, он кладет на мрамор две кисти темного винограда, смахивает набежавшую слезу и медленно возвращается в трехэтажный дом на горе, откуда, каждый раз наперегонки, его встречают Лаура и Звиад – правнуки, на свадьбах которых еще собирается побывать мудрый высокий старый грузинский князь. На большом новом памятнике детям старик распорядился сделать надпись: «Кубанская красавица Клавдия и сраженный ее красотой грузинский князь Давид Апциаури»…