Взгдяд

  Голодным летом послевоенного сорок седьмого года мы, стайка пацанов, прибежали в широкую лощину пожевать щавеля, погрызть конятника.
«Ложись!» - шёпотом скомандовал Володька Завертяев. Все упали в густую высокую траву. Затаив дыхание, я осторожно поднял голову. Шагах в тридцати, на пригорке, там, где уже начиналось ржаное поле, столбушком стоял суслик, передние лапки скрестив на груди. Иногда он тоненько посвистывал. Солнце било ему прямо в глаза. Нещадно зеленя штаны и рубахи, мы по-пластунски поползли вперёд. Подобравшись совсем близко, Володька  выставил рогатку, медленно растянул сильную красную резинку и выстрелил.
  Зазубренный осколок  старой, чугунной сковороды, срезав ярко-жёлтый цветок куриной слепоты, просвистел мимо цели. Суслик проворно юркнул в норку.
  -Мазила, мазила!- кричали мы и прыгали вокруг нашего вожака, показывая на него пальцами. Он сплюнул сквозь зубы, небрежно сунул руки в карманы и сказал:
 - Отольём!
   Мы сняли кепки, стали зачерпывать ими воду из недалёкой канавки и лить в норку, где скрылся суслик. Носили долго, всем надоело, не раз хотели бросить, но наш командир был непреклонен. Наконец под землёй что-то захлюпало, завозилось,  из норы показалась маленькая испуганная мордочка зверька. Володька быстро схватил его за шею, победно поднял руку с добычей и издал торжествующий клич! Мы носились вокруг, визжали от восторга, чувствуя себя победителями. Петька достал из кармана тонкую медную проволоку,  скрутил задние ноги суслика и подвесил его вниз головой на сухой ветке одинокого дуба, стоявшего на самом краю лощины. Потом все отошли на несколько шагов,  зарядили рогатки и по команде «пли» выстрелили. С визгом и шелестом  наши снаряды рассекли воздух.

  Откуда в нас, шести-семилетних, оказалось столько жестокости? Может, она зашифрована  в наших генах, как наследство диких предков, вынужденных в борьбе за жизнь постоянно охотиться, добывая себе пропитание? Не потому ли у мальчишек инстинктивная тяга к оружию? Ведь разум у них пока молчит, гораздо позже они поймут, какое это страшное слово «война!» Мы стреляли по беспомощному зверьку, часто промахивались, но когда попадали, он судорожно сжимался, раскачивался из стороны в сторону, молча переносил истязание, не издавая ни звука. Только однажды, после особенно сильного удара в грудь, он пронзительно пискнул и перестал дёргаться. Чугунные осколки всё ещё продолжали рвать его тело. Кончился боезапас, мы подошли к жертве. Серая, в жёлтых пятнышках, спинка в нескольких местах глубоко рассечена, кровь стекала с носа крупными редкими каплями.
  Мне стало не по себе.
- За что мы его так? – сказал я. -  Ведь он нам ничего не сделал…- Володька поднёс к моему носу грязный, весь в цыпках, кулак, и я замолчал…
   Домой возвращались растерзанные и понурые, только Володька,  надвинув кепку на самые брови, мурлыкал какую-то весёлую песенку.

   К вечеру, гоняя крючками звонкие коляски от автомобильных скатов, мы неожиданно оказались в той же лощине, на том же месте.
       Суслика на дубу не было!
       О великая сила жизни! Ты творишь чудеса!
       Проволочка оказалась перекушенной.
       -Искать!- последовал приказ! – Он не мог далеко уйти.
 Мы ходили зигзагами, излазили всё вдоль и поперёк, но безрезультатно. Володька злился, раздувал ноздри и ругался взрослыми словами. Мне было жаль зверька,  я тихо радовался нашей неудаче. Уже выходя на тропинку, я для вида раздвинул руками густой колючий куст татарника и опешил. На меня в упор смотрели огромные, влажные, тёмные глаза истерзанного существа! В них было столько бесстрашия, мужества и какого-то глубинного смысла, что я отпрянул, содрогаясь всем телом.  Мурашки забегали по спине.
Но мои товарищи ничего не замечали.  Сверкая голыми пятками,  они уже бежали по тропинке через рожь.

  Перед сном бабушка подошла ко мне, поправила дерюжку на сундуке,  который служил мне кроватью и спросила:
  - Ты что это сегодня как в воду опущенный?
Я не выдержал и, захлёбываясь слезами, рассказал ей всё, то и дело повторяя:
  - Он так смотрел на меня! Он так смотрел! Бабушка гладила мою голову горячей рукой и не перебивала. Всхлипывая, я уснул на её руках.

  Постепенно этот случай забылся, зарубцевался в памяти, затаился в дальнем уголке её. Однако за всю  жизнь я не взял в руки ружья, до сих пор сторонюсь завзятых охотников,  откровенно наслаждающихся азартом убийства  наших меньших братьев.
  Поздней промозглой осенью дверь нашей квартиры раскрылась, и дочь – первоклассница  медленно вошла в прихожую, прижимая к груди грязного дрожащего щенка неизвестной породы. Она опустила голову, остановившись у входа в зал. Я сразу завёлся:
  - Никаких собак! Сначала научись сама за собой…
  И осёкся.
  Щенок смотрел на меня доверчивым ласковым взглядом. Вспомнилось: лето, суслик. И его глаза. Обречённые и осуждающие. Человеческие.
  Дочь плакала с тайной верой в отцовскую доброту. Выжидательную тишину взрывали её судорожные всхлипы.
  Я отвернулся и махнул рукой.

  Собака оказалась умной и ласковой. Мы назвали её Наськой. У нас во дворе много собак.  Весело играет с ребятишками  пушистая болонка Филя, приходит в гости точёный пинчер Антошка, ластится ко всем баловная  лохматая Лянка. Может быть, поэтому, что не решаются заводить второго ребёнка – снова пелёнки, распашонки, ОРЗ, ветрянки – многие покупают собак  и называют их человеческими именами?

  Как и все молодые собаки, наша Наська сначала не умела проситься на улицу. Иногда на паласе растекалось тёмное пятно. Мы с дочерью переглядовались – всем попадёт на орехи! – брали маленькие скамеечки, ставили их на злополучное место, и долго, по очереди, вслух читали книжки. Жена не могла надивиться  нашей усидчивости, в школе у дочери по чтению пошли пятёрки.

  Когда я вывожу гулять нашу приземистую лоснящуюся Наську – а может, это она выводит меня подышать воздухом? – кто-нибудь из прохожих  обязательно спросит:
  - А что это у вашей собаки ноги такие короткие?
  - Какие короткие? – отвечаю я. До земли достают!
   А Наська  бежит впереди – и честное слово! – улыбается.

Рассказ из книги Н.В.Молоткова "Предупреждение" Издательство "Литера М" г.Рязань,2011г.

Фотография из интернета