Блок 19-29. Гипертонические зарисовки

                Своим сердечно-сосудистым братьям
                посвящаю…

 

     …Каждое утро, в 9-15 небольшой вертолет МЧС летит на свою дневную посадочную площадку – между роддомом и вторым терапевтическим корпусом пятнадцатой московской городской больницы. Осуществив победный правый боевой разворот и облетев территорию, он приземляется на свою дневную базу. Целый день этот маленький жучок усердно трудится – возит пострадавших в катастрофах и прочих тяжелых больных, реанимобиль в момент посадки вертолета уже находится вблизи посадочной площадки – быстро перегрузив пациентов, машина мчится к приемному отделению – а это всего метров двести…  Упускать драгоценное время врачи не вправе… Вся наша компания ежедневно с интересом наблюдает за виражами стальной стрекозы – с комментариями и всевозможными шутками…  Дни пребывания в больнице проходят одинаково и довольно скучно – осмотр, процедуры, легкие перепалки с медсестрами и санитарками. Вечерком садимся посмотреть какое-нибудь кино – у нас есть два ноутбука с интернетом, так что от жизни стараемся не отставать. Больные в нашей палате, естественно, время от времени  меняются – выписываются, прибывают «по скорой» - но это, почему-то, происходит в основном ночью со всеми вытекающими отсюда – медсестры гремят колесами кроватей, ввозят больного, громко переговариваются, не взирая на спокойный сон старожилов палаты, приглашают дежурного врача для осмотра вновь прибывшего, ставят капельницы, проводят еще всяческие процедуры… В общем, ночки выдаются порой довольно беспокойные…
     Контингент в нашем неврологическом отделении разный. Всего больных порядка девяноста человек – свободных мест, практически, нет. Есть совершенно сокрушенные маразмом и перенесенными инсультами старики – ну для них, как правило, отдельные палаты, хотя в нашей, ходячей, мыслящей и более или  менее приличной, тоже одно время лежал подобный дед…  Женщины разных возрастов на ближайшей к реанимационному отделению половине, мужчины – чаще всего с сосудистыми нарушениями – у многих все происходит от жизни неправильной – и выпивают много, и работают до белых слоников в глазах… Есть и молодежь – наркоманы и тому подобные личности, но тут нужно отметить следующее: эта прослойка в большинстве своем случайная – сердобольные граждане, заметив валяющегося на улице или в подъезде парня, вызывают скорую – а врачи ее не вправе теперь углубляться  в причины  и принимать самостоятельные решения – просто везут человека в ближайшую больницу, а там, мол, разберутся… Что чаще всего и происходит – кого-то  от нас направляют прямиком в ближайший дурдом, кого в инфекционное отделение (есть ведь личности  и с гепатитом и более страшными иммунопоражающими болезнями). В «тяжелую» часть нашего отделения врачи нам не рекомендуют заходить – нечего, мол, вам на это смотреть - что, в общем-то верно – лишний раз травмировать и так разлаженные мозги никому не хочется…
     Общее визуальное впечатление от нашего боевого отделения довольно приличное – евроремонт в коридоре, палаты имеют блочную конструкцию – помещение на шесть коек порядка 30 кв. м, небольшой предбанник с двумя дверями – одна из коридора и одна в палату. В предбаннике стоят штативы для капельниц и вешалка для одежды посетителей, а также вход в санузел -  туалет и душ, что очень приятно, удобно и вообще правильно – во многих больницах нашей столицы (и не самых последних, в частности, в Боткинской) места эти -  общего пользования – одни  на все отделение, поэтому не трудно представить себе, какая приятная атмосфера там царит – в неврологии у тяжелых больных всякие вещи  из организма вываливаются и выливаются совершенно непредсказуемо…
     Психологическое состояние контингента тоже разное – больные, только что перенесшие ишемический инсульт без тяжелых последствий находятся в постоянном страхе (что, кстати, очень правильно) и не имеют представления о дальнейших действиях своих. Мы, асы ишемии, всячески стараемся им помогать и разъясняем ход их будущей жизни. Результаты самые обнадеживающие – люди быстро встают на ноги,  хотя и их и наше физическое состояние очень далеко от идеального и вряд ли когда вернется в форму доинсультную…





                - 2 -


      Самые одиозные личности из состава медперсонала имеют свои прозвища, передаваемые больными из поколения в поколение. Прозвища, по большей части, не обидные – просто их обладатель чем-то напоминает либо какого-нибудь литературного героя, либо несет в себе оттенки  той или иной национальной культуры.
     Терапевт девятнадцатого  неврологического отделения второго терапевтического корпуса – «Борменталь». Вообще-то, на мой взгляд, ему такое прозвище не совсем подходит – все мы помним благородного, верного и покладистого Булгаковского доктора Борменталя… Наш же – худой сутулый человек с каменным лицом и мефистофельской бородкой – я лежу в этой больнице (и, кстати, в той же самой палате!) уже второй раз, но ни разу на его устах не промелькнула  даже тень улыбки. Ему бы больше подошло (из чисто визуальных впечатлений) прозвище «доктор Менгеле» - настолько зловещим видится всем его внешний облик. Но – что есть, то есть – не мною придумано, и я придерживаюсь того, что тонкий юмор постинсультных пациентов отметил до меня…
     Малюсенькая (в смысле роста) пожилая санитарка, или даже скорее уборщица – «Швондер». Неровная по настроению тетка – когда она заходит на уборку в нашу палату, мы все внимательно смотрим ей в глаза, пытаясь угадать сегодняшний ее душевный настрой. «Откройте форточку и вываливайтесь все в коридор, пока не уберу!» - все, контакт потерян, дальнейшие разговоры с ней на любые темы теряют всякий смысл… С одной стороны, поведение ее вполне понятно – как-то раз она попыталась резануть правду-матку докторам, но была жестко и цинично осажена – не нравится – гуд бай… С той поры Швондер и стал Швондером…
     Высокая и по-своему красивая своим восточным колоритом дневная медсестра на подхвате – «Кабарда». Вообще-то она коренная турчанка, давно живущая в Москве. Семья, дети… Но муж работает на каком-то заводе, зарплату получает совсем небольшую, а средний медицинский персонал 15 больницы с приходом нового руководства был жестоко загорбачен – кому-то не понравились высокие трудовые доходы медсестер и санитарок – работать на полторы ставки им было запрещено, а зарплата под всякими предлогами была урезана на 17%. Удар по их бюджету был нанесен чудовищный, и до последнего времени (а прошло уже полгода) растерянность их не покидала. Но в конце концов был нанят квалифицированный юрист, который все посчитал и объяснил, что надо делать. При слове «прокуратура» средний медицинский персонал воспрял духом и принялся строчить всяческие бумаги в различные инстанции. Забрезжил свет в конце туннеля – фамилия министра здравоохранения Татьяны Голиковой все чаще звучит в кулуарах отделения – мол, не выдаст, матушка! Посмотрим, чем сей сюжет закончится, но настроение буквально у всех вышеперечисленных работников до последнего времени было висельное, включая Кабарду…
     Заведующая нашим отделением Вероника Анатольевна – тоже «матушка». Строгая (по рангу положено), но абсолютно беззлобная женщина, прекрасный, всеми уважаемый специалист. Лично проводит первичный осмотр вновь прибывшего больного – в палате в это время творится настоящий мастер-класс: присутствуют все невропатологи отделения и студенты, которые ежедневно занимаются у нас – в правом крыле по ходу лестничного марша располагается одна из кафедр медицинского института с настоящими лекционными аудиториями. Матушка -  жена Борменталя. Удивительно, как уживаются две настолько непохожие личности! Приезжает матушка на работу в 7-15 утра (!). Это во сколько же надо встать, чтобы во всем соответствии явиться на работу в такую рань? Загадка… Причем «планерка» в отделении начинается только в девять часов…
     Остальной средний медперсонал, по-моему, прозвищ не имеет – все зовут их по именам – процедурная медсестра Хакира (тоже турецко-азербайджанских кровей) – высочайший спец своего дела -  впечатление такое, что она может попасть в вену с закрытыми глазами, причем абсолютно безболезненно! Бойкая и решительная «суточная» медсестра Таня… Не так давно с их участием произошел у нас в отделении забавный эпизод. Бригада «скорой»  привезла  в приемный покой больного и благополучно отвалила нести дальнейшее дежурство по спасению умирающих москвичей. Из приемного отделения к нам был доставлен армянин лет тридцати, изрядно выпивший и неизмеримо агрессивный – сидящие на сестринском посту за стеклом медсестры дрожали от страха, так как нежданный гость на голубом глазу грозился их всех поубивать – как только разрушит броневое стекло… В ход шло все, что попадало ему под руку – но успеха он так и не добился. Разъяренный парень кинулся в ближайшую палату и всё перевернул там вверх дном, включая лежачих больных. Парадокс заключается в том, что в нашем корпусе  нет охраны – внизу дежурят два пенсионера, выполняющие роль то ли охранников, то ли швейцаров, но даже они не вправе покинуть свой пост.  Медбратьев и санитаров  тоже нет – здесь вам, господа, не дурдом… Решительная Таня кликнула всех своих коллег, которые были рядом, и бесстрашно вступила в схватку с представителем древнейшей цивилизации.  Навалившись всем миром, тётки наши ждали несущуюся на всех парах из процедурного кабинета Хакиру с двумя внушительными шприцами в руках. Что она ему вколола – снотворное или успокоительное – нам не ведомо, но действия это никакого не произвело – вероятно, данные препараты разрушались от алкоголя  – то бишь, нейтрализация их происходила довольно стремительно… И тогда Хакира решается на отчаянный шаг! Набрав полтора куба чистого спирта и чуть разбавив его водичкой до двух кубов наша процедурная  смело ширнула в вену сына гор этим зельем! Эффект был молниеносный – хулиган отрубился тут же… Утром же он никак не мог понять, где находится и почему на него весь персонал смотрит с таким презрением… Ну такие долго у нас не задерживаются – пациент под благовидным предлогом был выписан в тот же день…




                - 3 -
   



     Процедуры наши ежедневные сводятся в основном к постановке нам капельниц и приему лекарств. Мне ставят одновременно две банки – как шутит мой сосед слева, Сергей, которого готовят к операции на крестообразных коленных связках, и лежит он здесь для выравнивания внутричерепного давления перед предоперационным общим наркозом: «Профессору – двойную, смешать, но не взбалтывать!» - монологи Джеймса Бонда, впитанные молодым поколением с молоком матери, находят применение в различных жизненных ситуациях…  После такой лошадиной дозы все чувствуют себя по-разному – кого-то шатает, кого-то подташнивает… Но ощущения эти быстро проходят, а польза для пораженных сосудов очень даже значительная. Мой сосед справа -  милейший Владимир Иванович, два дня как перевелся к нам из реанимации – шарахнуло его, когда он был за рулем, но Господь помог ему благополучно остановиться и самостоятельно вызвать скорую… По всем симптомам я был уверен, что поразил его, как и меня в ноябре позапрошлого года ишемический инсульт, ну может, в более легкой форме. Но к счастью, ошибся я – до инсульта дело, слава Богу, не дошло, хотя ситуация была почти критическая. Володя потихоньку стал ходить – потихоньку, без фанатизма, постоянно шутит и восстановление его проходит гораздо быстрее и глаже, чем у меня в позапрошлом декабре…
     Напротив меня лежит молодой парень Саша – несчастный мальчик – рассеянный склероз… Гулял он как-то вечером с другом своим, на автобусной остановке пристала к ним какая-то шпана – избили, Сашка сильно ударился головой обо что-то, потерял сознание… Вот ведь есть шакалы – ну неужели не видно, что человек больной и не может ответить? Бог им судия… Сашка очень беспокойно спит – кричит по ночам, вскакивает, стонет, сбрасывает одеяло… Я встаю, накрываю его – «Спасибо…» - бормочет он, но утром, похоже, ничего не помнит…
     Кормежка больничная, конечно, скудная – если бы родные не приносили мне еды домашней, ой, как голодно было бы… Завтракаю и ужинаю своими продуктами, а в обед не брезгую похлебать казенного супчика. Внизу, в холле нашего корпуса, располагается небольшой магазинчик в котором можно купить абсолютно любые продукты и готовые решения. Цены, конечно, кусаются – но у кого есть немного денег с собой, вполне могут обойтись и без продуктовых передач, приносимых родственниками. На первом этаже есть Православный храм  Св. Пантелеймона исцелителя – можно помолиться, поставить свечи, а в субботу и воскресенье в нем проходят полноценные службы – больных  и  исповедуют  и причащают…  Это, конечно, очень большое дело – многие больные, после перенесенных ударов, падают духом, но тут Господь помогает им – недостатка в прихожанах, особенно в субботу и воскресенье, нет… Большую часть зимы в отделении карантин – боятся гриппозных инфекций. Но карантин – понятие относительное, конечно, к тяжелым пропускают по спискам, а остальные, кто хочет пройти в палату, просто дают сто рублей охраннику-швейцару и грозный штык его мгновенно отводится в сторону… Я не пользуюсь этим – мои жена и дочка стесняются проходить в отделение, что может, и правильно – не смотря на ослепительную чистоту, визуальное восприятие неврологического отделения довольно мрачное, что и говорить… Мы общаемся в холле – да и то во время карантина выходящие вечером в холл для приема передач санитарки и медсестры  возмущаются и пытаются выгнать посетителей вон – но удается им это далеко не  всегда – пятидесятирублевая купюра, юркнувшая в карман халата, мгновенно решает все вопросы…  Хорошо, что 50, а не 100 – как сказал наш Премьер-министр, если коррупцию окончательно не победить, надо хотя бы уменьшить ее количественную составляющую…
     Для человека, впервые попавшего в наше отделение и обладающего светлым разумом, многие вещи совершенно непонятны. Среди ночи, при открытых дверях в некоторые палаты, так как для шестерых в ограниченном пространстве да при мозговых нарушениях  духота совершенно неприемлема, в коридоре  раздается страшнейший крик: «Люська!!! Я пошла за памперсами!!!» « Давай!!!» - отвечает ей Люська – «Я в процедурной буду!!!». И все бы ничего, но диалог этот происходит часа в три ночи, а расстояние между беседующими составляет метров 60 – 70 – коридор у нас очень длинный... Зачем они там так орут, зачем друг друга извещают – нам неведомо…
     Лечащий врач наш, любезная Марина Владимировна, которая помогла мне в этот раз лечь в эту больницу, ушла в отпуск…  Ведет нас молоденькая, но очень гордая девочка Юлия Николаевна.  Видно, как она пытается завоевать авторитет и среди персонала, и среди больных… Ну что же, флаг ей в руки! Я считаю, что такое  стремление  к самоутверждению можно только приветствовать. Опыта ей,  видимо, не хватает – на наши вопросы, касающиеся восстановления,  остальные доктора отвечают или  оптимистично, или уклончиво… Юля же режет правду: «Улучшений у вас не будет никогда, главное, чтобы ухудшений не было – а их пока нет, все параметры на прежнем уровне!». Спасибо, тебе, Юля, за правду – как бы неприятна она не была, а все же лучше лжи, пусть и во благо произнесенной…




                - 4 -
    
     Клинические обследования, которые нам назначают, в основном проводятся в главном корпусе больницы. Из нашего корпуса, не выходя на улицу, туда можно попасть через подземный тоннель, спустившись на лифте на нулевой этаж. Длиннющий технический коридор со всяческими поворотами и закоулками в конце концов выведет вас в холл главного корпуса, но человеку, оказавшемуся в этом подземелье впервые, не смотря на всякого рода стрелочки и указатели, пробраться туда довольно проблематично… Ходячие больные добираются сами, не восстановившихся медсестры возят на каталках. Движение в этом коридоре затихает лишь к вечеру – навстречу тебе постоянно попадаются экипажи с лежачими больными, сестры – хозяйки с постельным бельем, какие-то рабочие, переходящие из корпуса в корпус врачи, студенты, перевозчики лекарств и много еще кто… Холл в главном корпусе огромный – там и аптека, и оптика, газетный киоск, продовольственный магазин, банкоматы,  терминалы для оплаты мобильной связи… В этом холле  сразу чувствуется жизнь – множество посетителей, торговля и прочее…
     Получаю направление к окулисту – проверить глазное дно. «Главный корпус, приемный покой, кабинет 106. Сами дойдете?» Получив утвердительный ответ, сестра говорит мне, чтобы я отправлялся немедленно. Отправляюсь, являюсь перед 106 кабинетом – там сидят и ожидают приема еще четыре человека. Узнаю, кто крайний, сажусь на стульчик,  пристраиваясь в конец очереди… Через несколько минут из кабинета выходит молодая женщина, оказавшаяся окулистом, и сует мне в руку какую-то ватку. Не успел я ничего сказать, как в глаза она мне капнула какие-то ужасные капли и ушла восвояси… Почему только мне? Не понятно… Еще через несколько минут она вызвала меня, провела обследование, написала бумагу и я отправился обратно в свое отделение. Мужики, занимавшие очередь передо мной, вопреки всякой логике оставались виновато сидеть на своих стульчиках. Парадокс…
     …Весна потихоньку набирает обороты – солнышко греет уже довольно чувствительно, очень хочется погулять, подышать! Но режим есть режим – за самоволку можно мгновенно вылететь из больницы без всякой выписки… Правда мой сосед Серега в течение трехдневных мартовских праздников отлучался на несколько часов – но живет он совсем рядом, десять минут пешком, да и старшего медперсонала  в эти дни в отделении не наблюдалось – присутствовал только дежурный врач, который не то что по головам никого не считал, но и вообще из своего кабинета не выходил… Понять Сергея можно – сам молодой, жена молодая, солнышко весеннее опять же… Перевод его в травматологию откладывается по неизвестным причинам – расстроился Серега очень, думал, сразу переводом и на операцию – а приходится ему сегодня выписываться, а как там дальше сложится все, и главное, когда – непонятно… Мы с Владимиром Ивановичем постоянно беседуем, темы общие для разговоров  находим без труда. Восстановление его здоровья проходит в хорошем темпе – да и само сообщение ему об отсутствии инсульта, конечно, тоже сил прибавило…
     И еще одно удивительное наблюдение… Несчастный Сашка, который так беспокойно спал по ночам не смотря на успокоительные уколы и снотворные таблетки, очень долго и усердно молился вчера вечером – мы уже давно улеглись, а он все молился… И что же? Сегодняшнюю ночь Сашка проспал не то чтобы без кошмаров, он даже не повернулся ни разу! Тишина стояла гробовая! Вот тебе и поговорил с Богом человек – понимайте, как хотите…
     Мне предстоит еще одно обследование в понедельник – эхо сердца. Не обязательное, в общем, но уж пусть будет, подумал я – когда специальное обследование еще пройду? И буду готовиться к выписке – а там уж как Бог даст… Скучаю очень и по родным своим, и по студентам, хотя последние остаются постоянно в поле моего зрения – великое изобретение ХХ века – интернет – позволяет нам не терять друг друга из виду… Вчера звонил мой друг и коллега Линников – сообщил, что предстоит мне оппонирование трех дипломников, защита или в конце апреля или в начале мая – так что работы мне привалит в ближайшей перспективе немало…
     Так что пока, подготавливаясь к возвращению к активной жизни, много размышляю, составляю какие-то творческие и учебные планы… Надежды на улучшение самочувствия не теряю (да не терял и прежде), все в руках Божьих, но помочь Всевышнему удержать ситуацию в нужном русле, конечно же, надо…



                - 5 -


     …Ну вот, почти и все – в понедельник на выписку, заканчивается мое второе пребывание в  блоке 19-29… Веселья, тут  конечно, мало – но новые знакомства с приличными людьми и совместное времяпрепровождение остается в памяти надолго. Ложусь я на ежегодные обследования по большей мере вынужденно – ВТЭК, перекомиссия… Конечно, в неполных 58 лет меня сложно заподозрить в симуляции и сачковании – абсолютно здоровым мне неизмеримо выгоднее быть, хотя, как мне кажется, так считают не все медработники, с которыми приходится сталкиваться. Ну да Бог с ними…
     Впечатления  мои от пребывания в блоке 19-29 двоякие. В позапрошлом году мне сложно было что-то подмечать – мысли были, в основном, как в живых остаться… Но за год сознание окрепло, многое, что касается подобных заболеваний я узнал от своих товарищей по несчастью… Главное, не терять оптимизма, хотя мысли дурацкие в голову приходят иногда… Но надеюсь на Бога, на свое более глубокое осмысление болезни и соответствующие выводы, на дальнейшую жизнь без провокационных нарушений. Многие не понимают нас, сосудистые крушения переживших, но объяснять никому ничего не надо – а пожелать испытать подобное не решится ни один здравомыслящий и порядочный человек.
     Удовлетворен лишь тем, что в этот раз я смог подмечать какие-то нюансы жизни нашего непростого 19 неврологического отделения, помогать больным, не имеющим опыта преодоления подобных проблем со здоровьем, да и рассказать вам всем об этом!
     Крепкого всем здоровья!


                А.Касперович, хроническая ишемия, 2011 г.