Интервью без логического завершения

 

Александр Терентьев.
Терентьев Александр Николаевич, 1960 г.р., Псковская область.
http://www.proza.ru/avtor/alextkun

Здравствуйте, уважаемый Александр Николаевич!  Я - Ваша читательница. Возможно, у Вас найдётся время для интервью. Оно было бы опубликовано на литературных сайтах. Если Вы согласитесь на интервью, то напишите, пожалуйста, в какой форме - устной беседы или письменно, - Вам было бы удобнее и почему…

   ...День добрый, уважаемая Читательница! Во-первых, спасибо Вам за то, что находите время и считаете возможным тратить его на прочтение моих вещей. Это особенно приятно для человека пишущего, поскольку, как давно известно, "Время - деньги!", а сегодня все жалуются на нехватку как первого, так и второго. Правда, тут я чуточку выбиваюсь из общего ряда - мне времени, как это ни забавно прозвучит, хватает... Устно, или письменно? Конечно же, я предпочту письменный вариант. Почему - думаю, догадаться несложно. Кажется, еще Петр I приказал своим "господам сенаторам": "Указую боярам в Думе говорить по ненаписанному, дабы дурь каждого видна была." Не могу же я допустить, чтобы дурь моя сразу же была видна! Над письменным ответом можно без спешки подумать, слова в "правильном и красивом порядке" расставить, нужную цитаточку подобрать. Вживую, думается, лучше беседовать все же не перед микрофоном, а за "правильно накрытым столом" - там мы не очень-то и опасаемся за то, что "ляпнем что-то не то и не так". Вообще-то, в реальной жизни мы редко можем позволить себе роскошь быть самими собой - все время стараемся "выглядеть и соответствовать"...
 
Александр, если не секрет, расскажите, пожалуйста, как у Вас сложились такие отношения со временем, "которого всем не хватает"?

   Вообще-то, это история довольно-таки длинная, но если попытаться передать ее в нескольких словах... Когда-то все было как у всех: семья, заботы, работа, какие-то увлечения, радости-огорчения. Потом в один не самый радостный день все вдруг поменялось и, как сегодня частенько говорят, жизнь разделилась на "до" и "после". И точкой отсчета жизни "новой" стал день обычной автомобильной аварии. Вот только жизнь после нее оказалась не совсем обычной. Так и тянет ляпнуть: "да разве это можно жизнью назвать?!" Можно. Просто она другая. И учиться жить ею пришлось с нуля - и мне, и моим близким. Вот одной из особенностей "нового бытия" и оказался даже не избыток, а переизбыток свободного времени, которое нужно было научиться не "тратить с умом", не расходовать рационально, а именно убивать. Для обычного человека мои слова звучат, наверное, диковато, но те, кто хотя бы раз в жизни провел несколько дней в тюремной камере или на больничной койке, без труда меня поймут... Чем может заниматься человек, приговоренный годами лежать на диване? Да, часть времени уходит на какие-то процедуры и затяжную, неимоверно скучную войну с болью, а остальное чем занять? Ответ очевиден: книги и телевизор. Хотя, были еще и попытки рисовать, резать по дереву и даже мастерить какую-то нехитрую мебель - сегодня даже вспоминать смешно. Да и человек устроен так, что надоедает ему со временем все - чего-то новенького хочется... Вот этим "новеньким" для меня и стала вполне сумасшедшая мысль попробовать написать книгу. И, что самое забавное, чуть позже выяснилось, что идея была не такой уж и сумасшедшей... Важно другое: когда пишешь очередную книжку, иногда чувствуешь, что время бежит как-то слишком уж быстро и тебе его не хватает - и это замечательное чувство!
   Извините, Александр, что невольно задела такую сложную тему, но могу оправдаться тем, что считается, будто реальная, прожитая и проживаемая жизнь писателя отражается на его творчестве. Известно ли  читателям Ваших книг о Вашей судьбе?
   На обложке первой же книги была размещена фотография и краткие сведения об авторе, где открытым текстом говорилось об инвалидности. Правда, тираж как первой, так и второй книги был невелик, поэтому можно смело предположить, что читатели просто не обратили на "особенности биографии" внимания. Когда вышли в свет третья и четвертая книги, в которых описывались приключения советских разведчиков и диверсантов во время ВОВ, то в аннотациях об инвалидности уже не упоминалось. Несколько следующих книг вышли под псевдонимом - естественно, там уж о подобных нюансах и речи быть не могло... Примерно года два назад я решился зарегистрироваться на одном из популярных литературных сайтов. Появились читатели, завязались какие-то знакомства. Но вот о том, что автор является инвалидом-колясочником, я сообщил своим читателям лишь недавно - хотелось, чтобы люди оценивали мои вещи именно по их литературным достоинствам или недостаткам. Знание о "физических особенностях" автора, думаю, только мешало бы объективному восприятию текстов. Читатели вправе спросить: "Зачем же после долгого умалчивания надо было рассказывать о подробностях биографии? Что это - попытка не очень-то красивого пиара, простое желание похвастать успехами или что-то еще?" А, наверное, всего понемножку. Хотя, если серьезно, то просто хотелось обратиться именно к тем, кто сегодня находится примерно в таком же положении, и сказать: "На свете нет ничего невозможного! Если у вас есть цель, есть желание достичь ее - так отбросьте сомнения и идите вперед! Да, все не так просто и легко и гарантий успеха никаких, но вдруг повезет и все получится..." Есть известный анекдот, в котором мужичок сердито выговаривает Всевышнему за то, что тот никак не хочет помочь ему выиграть миллион. На что Он с досадой ответил: "Да помогу я тебе, но ты хотя бы билет лотерейный купи!" Мы же частенько вроде бы и хотим чего-то, но ленимся даже с дивана встать и протянуть руку за счастливым билетом... Отражается ли жизнь писателя на его творчестве? Несомненно. Здесь, думается, все дело в том, насколько сочинитель позволяет своему реальному мировоззрению и мировосприятию проявиться в своих произведениях. Для сравнения возьмем, к примеру, Эдгара По и нашего М.Зощенко. Жизнь и первого, и второго была далеко не безоблачной, но один "упивался мрачностями", а второй писал удивительно светлые, брызжущие неповторимым, "зощенковским" юмором вещи. Есть у нас известная дама - детективы пишет. Так там почти на каждой странице можно встретить описания "кислой вони и прочих тухлостей-несвежестей". Да, каждый писатель имеет полное право изображать мир таким, каким он его видит, но... читать подобные вещи неприятно и совсем не хочется. Сегодня модно словечко "аура". Так вот, думаю, у каждого автора и у каждой книги есть своя аура - светлая, или наоборот. При всем пиетете по отношению к признанному гению, не люблю творчество Ф.М.Достоевского - как нетрудно догадаться, именно из-за "темностей" их ауры. Особо хочу подчеркнуть, что это всего лишь мое, очень субъективное восприятие...

   По нашему общению можно предположить, что для Вас существует как бы два мира - мир Вашей бытовой жизни и мир писательской жизни. Вы даже под псевдонимом решили издаваться. Можно пояснить, почему это для Вас важно? Я знаю, что многие пишущие люди стараются подчеркнуть, что все их истории из реальной - их - жизни, что они как бы свидетели и участники событий, а Вы, похоже, не заинтересованы в таком " свидетельствовании"…
   
Ваше предположение совершенно справедливо. Я, кстати, всегда старался проводить по возможности четкую грань между просто человеком и автором. Да простят меня поклонники таланта Федора Михайловича, но вновь потревожу великого... Он так трогательно писал о неприемлемости мировой гармонии, если для ее достижения должна будет пролиться хотя бы одна детская слезинка, и в то же время позволял себе проигрывать последние деньги, оставляя собственных детей без куска хлеба. И подобных примеров можно привести немало. Так есть разница между человеком и автором, между живым и порой очень непростым, грешным, слабым человеком и декларируемыми в его иногда замечательных и талантливых произведениях вещами? Несомненно есть. Если я позволю своим героям стать похожими на их создателя, то они, боюсь, получатся довольно-таки мрачными и недобрыми личностями с переизбытком скептицизма и цинизма. Так что, смею утверждать, что большинство моих героев не имеют со мной ничего общего. Если считать, что каждый сочинитель придумывает свой мир, то в моем выдуманном гораздо солнечнее и веселее, чем в реальном. Думается, реалии можно и должно оставить для дневников или для автобиографических вещей.  Что же касается псевдонима, то там несколько другая история... Просто в издательстве посчитали, что вещи, написанные под "бренд", будут продаваться лучше - всего лишь бизнес, "ничего личного"...

   Александр! Не могли бы Вы расшифровать Вашу, несколько загадочную для меня, фразу: «Просто в издательстве посчитали, что вещи, написанные под "бренд", будут продаваться лучше - всего лишь бизнес, "ничего личного"..." О каком "бренде" идёт речь, как обосновывали своё мнение издатели, и, главное, почему «ничего личного»... Куда вдруг личное – в моих глазах – Ваше творчество – «исчезло»?
 
 Да, собственно, ничего особенно загадочного в моих словах нет - просто надо хотя бы немного представлять себе, что такое издательский бизнес сегодня. В первую очередь издательства - как и любое другое предприятие - озабочены получением прибыли от продаж выпускаемых книг, а уж во вторую и далее делом "сеяния в массы разумного, доброго, вечного". Соответственно и отталкиваются они в своих предпочтениях именно от "продаваемости" того или иного автора. Есть несколько известных и раскрученных авторов, чьи имена на обложке практически гарантируют успешную продажу изданных тиражей. Причем, как правило, сами издательства вкладываются в рекламу перспективного с их точки зрения писателя лишь после того, как убеждаются, что его первые три-пять книг хорошо разошлись. А если автор пишет довольно прилично, но и первая изданная, и последующие его вещи раскупались в магазинах "не очень" - и так ведь нередко бывает? Вот тут и для издателя, и для автора обнаруживается палочка-выручалочка - имя уже раскрученного и хорошо продаваемого писателя. Имя, уже ставшее в некотором смысле "брендом". К этому можно по-разному относиться и называть как угодно, но, нравится нам это или нет, такие вещи практикуются далеко не первый день. Конечно, большинство известных писателей предпочитают не прибегать к сотрудничеству с "литературными помощниками" в какой бы то ни было форме, но есть имена, о которых и сами издатели порой открыто говорят, что это "коллективный псевдоним" или "под именем таким-то работает коллектив авторов"... Хочу особенно подчеркнуть, что авторы, соглашающиеся издаваться под чужим именем, сами делают свой выбор. Правда, выбор не так уж и велик: или ты соглашаешься на псевдоним, или можешь пытать счастья в другом издательстве... "Ничего личного" в данном случае как раз и означает позицию издателя, которую можно озвучить примерно так: "Ты неплохо пишешь, но книги твои покупают плохо. Мы не можем из раза в раз вкладывать деньги в заведомо убыточное дело. Хочешь работать дальше - пиши, но книги твои будут выходить вот под этим псевдонимом. Согласен?" Я согласился - причем, без особых колебаний. Имя на обложке - вещь прекрасная и приятная, но для меня важнее иметь работу, которая позволяет мне чувствовать, что я занят делом, и которая помогает мне... убивать излишек свободного времени. .. А "личное творчество" никуда не исчезло - оно осталось прежним, просто "поменяло бейджик". Наверное, опять-таки надо подчеркнуть, что пишу я сейчас обычные боевики про российских спецназовцев - это жанр, традиционно считающийся у нас чуть ли не трэшем, литературой второго сорта. Но это уже отдельный разговор, поскольку, полагаю, каждый все-таки решает для себя сам, что есть первый, что второй, а что и пятый сорт. Как вполне справедливо заметил классик, "осетрины второй свежести не бывает", но ведь кроме осетров в наших водах водится немало и других рыбок. И есть люди, предпочитающие простых карасиков...
   
Спасибо, Александр, что разъяснили так подробно.  Думаю, что дело не в карасиках, а в той жажде писать, которая возрастает вместе с умением это делать.  Я бы и хотела спросить Вас о том, чувствуете ли Вы в себе возрастание литературного мастерства – у Вас так много написано, что вполне можно оглянуться назад и  увидеть какие-то результаты.

   Ой, как же я не люблю все эти "таланты", "литературное мастерство" и прочие "красивости"! Сегодня слишком уж часто можно услышать, как авторы, написавшие парочку откровенно сереньких и совершенно беспомощных в литературном отношении вещиц, начинают всерьез говорить о своем "творчестве, растущем мастерстве и каком-то особом видении мира". Я даже наедине с собой никогда не называю себя писателем. Как в известной байке про Фадеева и Сталина, Писатели для меня - это Бунин, Шмелев, Шолохов, Ю.Семенов. Не можем же мы поставить рядом создателя "Тихого Дона" и автора десятка книжек про Бешеного! Здесь проходит некая незримая, но совершенно очевидная для каждого из нас грань, которая разделяет Писателей и писателей. Естественно, себя я тоже отношу к группе, где теснятся писатели с маленькой буквы. Ну, а поскольку какое-то самолюбие у меня все же есть, то и выбираю подзабытые термины "сочинитель" или "слагатель историй". Конечно, есть, наверное, во всем этом и некий элемент лукавства, но, поверьте, совсем чуть-чуть...
   По поводу роста... Что бы там ни говорили про "талант или дар свыше", но, думаю, писательство - это, по большому счету, такое же ремесло, как и любое другое. Соответственно, никак не может начинающий столяр-краснодеревщик создать уникальный по сложности и красоте гарнитур - для начала ему придется сколотить не один и не два простеньких табурета. Вы вправе спросить: "Так что, любой желающий может стать писателем?" Нет, конечно же. Если человек от природы совершенно лишен умения рисовать, то вряд ли он сможет стать художником. Есть все же, думаю, какой-то необходимый минимум: чувство слова, элементарная начитанность, умение видеть мир чуточку ярче и полнее, чем дано это обычному человеку. Об относительной грамотности, думаю, не стоит и упоминать...
   Оглядываясь назад, сравнивая первые тексты и совсем недавние, могу совершенно точно сказать, что первая книга сегодня кажется мне откровенно слабенькой. Вторая была чуть получше, но там для "подгонки объема" была проведена настолько серьезная редакторская правка, что книга, честно говоря, здорово проиграла. Третью я попробовал написать уже "по-настоящему" - с красивыми описаниями природы, с вдумчивыми размышлениями героев и прочими вещами, свойственными, на мой взгляд, стоящему лит.произведению. Но, поскольку книга была заявлена все же как детектив, то редакторам моя работа не понравилась совершенно - что и привело к тому, что текст так и остался "в столе", невостребованным и поныне... По поводу же книг изданных могу сказать, что ни за одну из них мне не стыдно - старался максимально совместить "требования и особенности легкого жанра", каким считается боевик, с приличным литературным языком. Насколько все удалось - судить, естественно, читателям...

   Можно, Александр, я спрошу прямо: если уйти от всех " красивостей", описывающих профессиональную работу писателя, то, возможно, это приведёт к снижению или потере своих внутренних ( а не только редакторско-издательских ) критериев этой работы ? Равняясь же на настоящих писателей можно потеряться в следовании их критериям ( или нами за них придуманными ) литературного произведения и тоже не найти своих, т.е. своего стиля, своей интонации...

   То есть, не стоит уподобляться слону-живописцу из басни Михалкова? "Все пожеланья принял Слон. Опять за краски взялся он и всем друзьям по мере сил слоновьей кистью угодил..." Думаю, роскошь «быть собой», не обращая какого-то особого внимания ни на мнение редакторов, ни на определенные вкусы читателей, могут позволить себе две категории пишущих: первая – это те, кому просто важно высказаться и им решительно все равно,  будет издан их труд или нет; а вторая – это уже состоявшиеся писатели, с именем и, что важно, «хорошо продаваемые». Но мы же ведем речь именно о тех, кто стремится быть издаваемым? Начинающий автор так или иначе вынужден учитывать как требования конъюнктуры, так и пожелания редакторов – в противном случае можно гарантировать, что их вещи так и останутся «нетленками для дальнего ящика стола».
   А по поводу стиля… По большому счету, у каждого пишущего изначально есть свой, неповторимый как отпечатки пальцев, стиль. И, по мере «накручивания на лит.спидометр новых и новых километров», он, конечно же, совершенствуется. Как не потеряться, не «угробить свою особость» в стремлении угодить издателям или подражать «великим»? Наверное, здесь каждый выбирает для себя некую золотую середину. А.Кристи как-то заметила: «Если бы я могла писать как Г.Грин, я бы прыгала от радости! Но я знаю свой потолок…» Возможно, писатель начинающий должен сказать себе примерно следующее: «Да, как Бунин или Набоков я, конечно же, писать не смогу. Но и так, как пишет г-н Пупкин, я писать никогда не стану!» Кстати, написать скверный роман «под Пупкина» не так и просто, как может показаться на первый взгляд. Если у вас есть хотя бы минимальное чувство слова и определенный вкус, то они просто не позволят написать плохую вещь… 

   Мне, Александр,  интереснее говорить не вообще о той или иной категории авторов, а о Вас, о Вашей литературной работе. Это же такой труд – писать, например, под «бренд». Мне кажется, что это сродни игре актёра - надо войти в стиль бренда, в его философию, но войти собой и выйти из роли... Вот  это очень интересно – это же  такие  неизведанные для исследователей, да и для читателей  явления... Может быть, Вы могли бы поделиться какими-то переживаниями по этому поводу?
 
 Вы говорите о, действительно, невероятно интересных вещах, но в моем случае все гораздо проще. Да, очень сложно писать «под кого-то», если речь идет об известном авторе со своим неповторимым стилем, с мировоззрением, с определенной философией. Полагаю, никому и в голову сегодня не придет пытаться «работать под Юлиана Семенова» - для подобного безрассудства нужно обладать, по меньшей мере, сопоставимым талантом. Другая, еще более трудная вещь, - это попытки прямой фальсификации работ, приписываемых авторами кому-либо из знаменитостей. Помните скандал 80-х по поводу «всплывших дневников Гитлера»? Только представьте себе, сколько «хитростей и трудностей» подстерегало фальсификаторов! Нужно было в точности воспроизвести стиль, не допустить неточностей в именах, датах, событиях. Даже о бумаге и о чернилах не стоило забывать – все должно было до мельчайших деталей соответствовать реалиям 30-40-х… Мы же с Вами говорим всего лишь о вполне рядовом случае, когда автор просто пишет книгу, которая впоследствии выйдет в определенной серии под определенным псевдонимом. И серия из тех, которые читают, не особенно озабочиваясь «странноватыми несоответствиями стиля» в разных книгах, изданных под одной фамилией – большинство читателей просто не задумываются о таких вещах. Для них гораздо важнее увлекательность сюжета, динамизм и «крутость» героев… Хочу особо подчеркнуть, что в этом нет ни малейшего «неуважения к читателю боевиков» - все прекрасно понимают условия игры и к книгам данного жанра относятся довольно снисходительно. О своих книгах-боевиках могу сказать так: к работе относился ответственно, не забывая про уважение как к себе, так и к читателю. Да, жанр откровенно развлекательный, но в них Вы не найдете, уж извините, «грубой дешевки»… А вот Ваше сравнение работы писателя с игрой актеров, на мой взгляд, очень удачное и точное. В двух книгах мне пришлось попробовать «играть» и за наших разведчиков-диверсантов, и за фашистов-нацистов. Если ты пытаешься писать о том же Сталине, то, по меньшей мере, должен владеть темой и обладать довольно-таки живым воображением. Как он ходит, говорит, закуривает свою знаменитую трубку? О чем думает? Какие чувства испытывают при беседе с ним его ближайшие соратники или простые офицеры? Все это невероятно интересно и, не скрою, работа над этими военно-приключенческими книгами была для меня настоящим удовольствием – вдруг выяснилось, что тема, что называется, моя и мне комфортно в том времени… Переживания? Знаете, мне всегда было чуточку досадно, что о современных спецназовцах читают гораздо охотнее, чем о подобных героях времен Второй мировой. Но это уж, не скрою, всего лишь дело личных пристрастий…
   Можно, Александр, продолжить аналогию с театром? Актёру, думаю, немного проще, чем писателю - автору художественной литературы… У актёра есть декорация, реплики, режиссёр, наконец, а  писатель - во всех лицах един. Ему и героя надо создать как роль, сцену надо обставить и реплики придумать, и сюжет выстроить... Как это возможно?.. Просто диву даёшься. Да и сфальшивить нельзя - не будут же герои прошлого века говорить, например, как юзеры...
   Наверное, стоит все же уточнить, что хорошему актеру тоже приходится немало работать для того, чтобы образ «получился живым и ярким». Да, писатель един во всех лицах, но, думаю, в этом и есть одно из достоинств его ремесла: он создает свой мир. И от того, насколько этот мир получился интересным, зависит – захотят ли читатели зайти туда погостить… В восьмидесятых прошлого века люди зачитывались историческими романами М.Дрюона и В.Пикуля. По романам Валентина Савича многие из нас – как некогда французы по романам Дюма-старшего – изучали историю России. Так вот, библиография книг, которыми Пикуль пользовался при написании своих романов, порой насчитывала сотни томов! Это пример настоящего, серьезного подхода к работе. Если ты пишешь исторический роман, то должен если и не в совершенстве знать реалии описываемого времени, то писать, по меньшей мере, хотя бы так, чтобы читатель не отыскивал на каждой странице ляпы и несоответствия. Есть у меня небольшая вещица, изданная одним из журналов под названием «Золото тамплиеров» - обычный детектив, события которого разворачиваются в конце 19-го века. Кстати, это было как раз некое подражание фандоринскому циклу Акунина. Было очень интересно попробовать себя в жанре некой стилизации. Так вот, чтобы эта работа соответствовала «тому времени», мне пришлось просмотреть немало источников, среди которых были и вещи Гиляровского, и пьесы А.Н.Островского. Не могу не похвастаться: мэтр советского детектива Леонид Словин после прочтения (по моей, естественно, просьбе) этой вещицы написал мне: «Образно, со знанием реалий позапрошлого века. К стилю претензий нет…» Правда, добавил, что обычно подобные «исторические сказки» не читает… К чему я это все? Да к тому, что к любой работе надо относиться всерьез – читатель это отношение непременно отметит и, вполне возможно, захочет прочесть еще что-либо из написанного вами…
   
Да, я понимаю, Александр, писателю Вашего жанра приходится как бы всё время работы над художественным текстом быть в своеобразной машине времени, не теряя связь со временем настоящим. Как я понимаю из Вашего творчества, связь с настоящим у Вас очень сильная  – у Вас много общественно-политических текстов?  Можно сказать, что эти тексты душа просит или они  написаны, потому что....
   
Наверное, и первое, и второе… Принято считать, что большинство авторов начинают с первых публикаций в газетах, журналах, а уж потом подбираются к «серьезной работе», итогом которой становится книга. В моем случае «вначале была книга», а уж потом я познакомился с редактором нашей районной газеты. Замечательный молодой человек, Олег Лебедев – кстати, именно ему я обязан появлением у меня первого старенького компьютера и всеми последующими «электронными штучками» вроде модема для выхода в Интернет. Именно Олег совершенно бескорыстно обслуживает и обновляет все мои железяки – согласитесь, для сегодняшнего дня это явление не рядовое… Так вот, однажды именно он предложил мне попробовать написать что-либо для нашей газеты. Почему бы и нет? Было интересно попробовать себя в новом жанре – так родились несколько небольших рассказиков и заметок, рассчитанных на «половину страницы». Какие-то вещицы писались именно по «зову души», а какие-то, скажем прямо, были и заказными – по поводу того или иного события в жизни нашей страны и области. Часть из опубликованного размещена на моей страничке в Интернете. У сотрудничества с газетой оказалась и несколько неожиданная сторона: если раньше я как-то не очень интересовался происходящим в моей стране и в мире, то теперь приходится следить за событиями более внимательно…

   На сердце становится спокойнее и теплее, когда узнаёшь о таких людях как Олег. Работа в газете – это и как бы «воспитание людей». Чувствуете ли Вы себя в этой роли? ( Я написала воспитание в кавычках, просто, чтобы показать неоднозначность собственного восприятия этого слова, по – моему, воспитать можно только того, кто хочет воспитаться сам. )
   
Да, в то, что рядом с нами сегодня живут такие люди, мы почему-то уже не верим, но они есть - и это здорово! Чувствую ли я себя "воспитателем"? Нет, ни в коей мере! Слово это сразу заставляет вспоминать и другие - вроде "занудства и морализаторства". Действительно, научить кого-либо чему-то можно лишь при условии, что этот кто-то сам тебя об этом попросил. Газетная статья - это всего лишь возможность высказать свое мнение о той или иной проблеме. Если кто-то прочел и задумался - уже хорошо. Прочел и согласно кивнул - вообще замечательно. Знаете, какой "комплимент" моим заметкам я однажды услышал? На жалобу одного господина, сетовавшего, мол,  "меня не публикуете, а Терентьев почти в каждом номере!" последовал ответ: "Твое мнение - всего лишь твое! А Терентьев выражает мнение народа". Так что, если воспитателем я и не стал, то «голосом народа» какое-то время был. Правда, о том, что те заметки и миниатюры были написаны мной, мало кто знал - публиковались они под псевдонимом...

   Мне, Александр, в очередной раз  приходится   задумываться над сложностями писательской судьбы. Быть голосом народа – это потрясающе, это, значит, понимать и выражать в слове ( а слово – носитель сознания, личного или общественного – не имеет значения) то общее, что составляет жизнь множества людей ... и одновременно отказывать себе в имени – писать под псевдонимом... Почему? Что должно произойти, чтобы псевдоним Вам был не нужен и Вы называли бы себя писателем, а не сочинителем?  Есть же это – расхожее мнение: «Поэт в России...» Может быть, и писатель ...

   Псевдоним для публикаций в газете понадобился по совершенно прозаической причине: для того, чтобы оградить близких от досужего любопытства и ненужных расспросов. В маленьких провинциальных поселках эти вещи, к сожалению, не всегда доброжелательны и только мешают нормальной жизни. Когда в Москве вышла первая книга, первыми же вопросами стали: «А сколько вы заплатили за издание? Нет, не платили?! Тогда кто у вас в издательстве знакомый?» Люди не хотели верить, что не было у меня ни денег, ни «знакомых, пробивших издание»…
   Что должно произойти? Пытаюсь сам себе честно ответить… Знаете, я человек совершенно независтливый и я спокойно отношусь к тому, что мое имя не мелькает на страницах популярных изданий. Значит ли это, что я не тщеславен? Нет, конечно же, - тщеславие в разумной степени мне свойственно, как и любому нормальному человеку. Но я не хотел бы быть среди приглашенных, к примеру, на недавнюю встречу писателей с премьером, где одна уважаемая дама ничтоже сумняшеся заявила, что они являются «совестью нации». Я не хотел бы с видом уставшего мессии вещать умности в какой-либо телепередаче, как это не без удовольствия сегодня делает один из наших новоявленных мэтров. Пиар – штука полезная и необходимая, но мне не нравятся нынешние формы этого замечательного действа!
   У меня есть несколько «шапочно знакомых» признанных писателей и они хорошо отзываются о моих вещах. Мало? Достаточно? У каждого есть свои критерии. Кому-то вполне хватает и одной газетной заметки, чтобы гордо именовать себя Писателем и Публицистом. Кому-то важна публикация где-то в зарубежье. Для меня, наверное, окончательной точкой «признания» могло бы стать предложение какого-либо издательства написать книгу «просто о жизни» - не детектив, не боевик, а историю, в которой были бы любовь и смерть, печаль и радость, мудрость и красота. «И жизнь, и слезы, и любовь…» Вы спросите, почему бы не написать подобную книгу без «заказа»? А зачем? Чтобы она так и осталась «в столе»? Это как раз занятие для тех, кто всерьез чувствует себя мессией и считает, что может сказать людям то, что до него не говорил никто! Это уж точно не мое…

   А если, Александр, не для издательства роман, а просто в Сеть – людям отдать... да и себя потешить творчеством...
   
Знаете, я никогда не относил себя к тем, кто "не может не писать". Я могу - и совершенно спокойно. За Интернетом будущее? Не спорю, да и наслышан о примерах, когда именно после публикаций в Сети издательства обращали более пристальное внимание на тех или иных авторов. Но для меня, человека из века прошлого, все-таки важен конкретный результат в виде книги. Несколько отзывов-комментариев под интернетовской публикацией - это, конечно, приятно, но маловато. Работать над относительно серьезной и объемной вещью ради собственного удовольствия и получения десятка отзывов... Рискуя заполучить ярлык "сноба и жлоба", все же скажу, что это не для меня.

    Вы все-таки публикуетесь в Сети. Можно спросить, почему...

   Сначала это была наивная попытка последовать советам умных людей, утверждающих, что за Интернетом будущее. Правда, очень быстро выяснилось, что для достижения известности в Сети нужна более серьезная работа и несколько другие "технологии", чем просто несколько публикаций на одном из литературных сайтов. Почему все же публикую некоторые вещи? Я уже говорил, что несколько отзывов на то или иное произведение - штука, безусловно, приятная, но этого маловато. Да, "несколько отзывов" это не совсем то, к чему мы все стремимся, но... это приятно. И еще один важный момент... Человеку пишущему важна обратная связь. Известные писатели получают массу писем, общаются со своими читателями на форумах сайтов и т.д. А как быть автору, имя которого не мелькает в каждой газете и прочих "глянцевых" изданиях? Выходит твоя книга, ты получаешь посылку с авторскими экземплярами, а дальше что? А дальше - тишина! И это плохо. Ни одного отклика - ни хорошего, ни плохого - это что же, значит, и книга получилась никакая? Вот тут-то и приходит на помощь Интернет:  "из молчаливого мрака" до тебя долетают отзывы на написанное. И не так уж и важно, хвалебные или ругательные это отклики, они есть - и это здорово. Кроме того, именно в Интернете мы знакомимся с массой интересных, умных и понимающих людей - каковых, к слову, сегодня не так уж и много даже на известных телеканалах...

....А почему, Александр, даже в последнем Вашем ответе больше "мы";-форм, чем "я"...

   Наверное, потому, что речь идет о вещах, характерных для многих пишущих и публикующих свои произведения в Сети. Кроме того, я очень не люблю - за редким исключением вроде "Робинзона" Дефо - произведения, написанные от первого лица. Возможно, в моем случае это некая форма защиты от излишней открытости, уместной лишь в личных дневниках. Не думаю, что каждому писателю так уж нужно уподобляться Толстому или Руссо - "что позволено Юпитеру..." Каждый сам для себя решает, до какой степени он может открыться перед читателем. Я, например, противник исповедей для широкой публики - есть в этом что-то от стриптиза. Стриптиз, думаю, уместен в другом месте, где вряд ли говорят о литературе...

   Если бы представить своего - Вашего - читателя, то какой он?

   Естественно, я не могу выбирать читателей, поскольку все же они выбирают нас, а никак не наоборот. Здесь поневоле придется разделить читателей на две группы: одни покупают и читают мои книги, другие - читают опубликованное на моей страничке в Интернете. Книги-детективы, думаю, в основном читают женщины от тридцати и далее. Боевики - это все же более мужская, довольно-таки "адресная" литература. А вот по поводу интернетовских публикаций можно говорить более конкретно: большую часть посетителей странички составляют женщины все того же замечательного возраста. Как правило, это дамы, имеющие некий жизненный опыт, прекрасно образованные, обладающие хорошей школой чтения, которая еще сохранилась во многих из нас с советских времен, когда книга была не "обычным рыночным товаром", а носителем и хранителем "света, добра и духовных ценностей"...

   В моей читательской голове сложилось представление о том, что будущая Литература - это литература двух видов: воспоминания и лирические миниатюры, но только при условии их  личностного, очень пристрастного изложения... В таких текстах герои подобны Вашему Ослику из миниатюры-сказки о временах года. А что Вы думаете о будущем литературы?
   
Думаю, что сегодняшние многочисленные "слухи о ее кончине сильно преувеличены". Пока существует человек, литература останется востребованной. Мы не сможем жить без инструмента "воспитания чувств", без носителя "доброго, светлого и прекрасного", без "объединителя стран и народов", коим является книга. И неважно - электронная это версия, или традиционно бумажная. Хотя, на мой взгляд, при всем уважении к современным веяниям и технологиям, книга в ее классической форме не исчезнет никогда. Для многих и многих читателей важен именно контакт с живым томиком, который можно в любую минуту взять в руки, полистать, пробежать глазами по строкам, ощутить аромат, ауру и дух Книги. Между разговором по телефону и живым общением с собеседником, которого ты видишь и можешь, что называется, потрогать рукой, есть ощутимая разница... Какие жанры будут востребованы? Думаю, все ныне существующие. Проблема ведь сегодня в другом - в качестве предлагаемого издательствами. Думаю, Вы согласитесь, что между дрянным любовным романом и "Поющими в терновнике" дистанция огромного размера! Хотя, даже в засилье "третьесортного чтива" я не вижу ничего особо катастрофичного - достаточно вспомнить, что подобное уже бывало и не раз! В начале двадцатого века очень популярными были книжонки по две копейки с очень, кстати, современными названиями: "Кровавый талисман", "Желтые черти" и др. И что - подобное чтиво погубило литературу? Да ничуть не бывало - дешевая и грязная пена схлынула, а литература осталась и поныне здравствует. Весной, во время половодья, по реке несется много мусора, но потом неминуемо наступает лето и воды очищаются - до следующего таяния снегов. Времена года сменяют друг друга, а река-то остается...

   Ваши, Александр, тексты легко узнаваемы, буквально по первому предложению. Как бы Вы охарактеризовали сами Ваш литературный стиль?  И последний вопрос: «Какой вопрос Вы бы задали сами себе?»

   Озадачили... Был такой замечательный фильм - "Парень из нашего города". Так там герой великолепного Н.Крючкова на вопрос о том, как же он спасал тонущего товарища, ответил: "Честно? Замечательно спасал!" А если серьезно, то, наверное, так: легкий, образный, во многом чисто русский. Говорю так потому, что чаще всего в отзывах читатели пишут, что читается легко - это не моя нескромная фантазия. Для меня же больше дороги замечания по поводу образности - живыми получились герои, увидел читатель картину пейзажа, услышал шум дождя, чуточку дрогнуло сердце в какой-то момент - хорошо, значит, текст удался. Вообще-то, для каждой вещи стиль свой: где-то можно смело не жалеть лирических и романтических оттенков, а где-то надо рисовать более сухо и жестко - "делать черно-белое кино"... О русскости я тоже упомянул не случайно. Знаете, о ком я всегда думаю с громаднейшим уважением и некой долей жалости? О переводчиках. Это отдельный разговор, но, считаю, что эти замечательные люди достойны красивейшего памятника - они дарят нам и всему миру мысль, красоту, чувство. Так вот, когда я прикидываю, насколько трудна задача "пересказчика" с русского, с японского или с арабского на другие языки - мне сразу же хочется снять шляпу и поклониться этим людям...
   Какой вопрос задал бы... Наверное, все-таки такой: "Что из написанного тобой ты посоветовал бы прочесть в первую очередь?" Отвечаю: небольшую повестушечку о чекистах конца двадцатых - "Золотой мотылек"…

   Спасибо Вам, уважаемая Читательница, за неподдельное внимание к моей писанине и за столь интересный разговор!  Всего Вам самого доброго и… до новых встреч на страницах книг и сайтов.