Кукольник

Намокший известняк.
Сырое место и голые стены.
Что-то, что так старалось выдать себя за уют.
Бессонница проявила себя в форме бушующей ярости.
В абсолютном бессилии ему хотелось крушить все, что напоминало о прошлых ошибках.
Эта комната давно не проветривалась
А окна и вовсе не открываются.
Поправив серебряную запонку и опустив воротник черного пиджака
Он сделал три неполных шага вперед.
Густые, шелковистые слегка длинные волосы
Дьявольски черный костюм и бледноватые, светло-вишневые губы
Из коридора грустно сиял в его сторону торшер в напоминании о том, что стережет его сон
Темноты он боится с детства.
Глаза, словно кошачьи, заставляли поверить в его неземное происхождение
А скулы его неестественно остры
Красноречивые электронные часы решили, что просто показывать время-мало
Цифры 4:38 начали настойчиво мигать на циферблате.
Была гробовая тишина,
Но он мог поклясться, что слышит свои мысли вне своей головы
Словно они доносились из динамиков магнитофона
Одновременно злость, обида и отчаяние смешались в голове
И проявились тошнотворным раздражением
К самому себе
Все мысли, все обиды все ссоры минувших месяцев слились в одно целое.
Казалось из этого сумасшествия нет выхода.
А ему наплевать.
Он уже ничего не боялся; ни чертей, ни самого себя
Рука невольно потянулась к чему-то большому, прикрытому огромной простыней
Легкий поворот кисти.
Послышалось как материал падает на пол
Обнажив ряд зеркал.
Он встал перед ними не боясь того, что увидит.
Сердце стучало в бешеном ритме
Жуткая, трехдневная усталость боролась с неестественной энергией
Энергией с помощью которой он мог бы завоевать всю вселенную
Необъяснимая сила превратилась в уныние после выкуренной сигареты...
Единственный выход.
Включив любимою песню на полную громкость
Запел.
Громко
С закрытыми глазами стоял он перед зеркалами
И представлял как его искусственный силуэт двигается в ритм песни.
Манипулируя собой в сознании и придавая максимальную элегантность каждому движению
Держа в уме образ Афродиты
Он мечтал, чтоб тело его передало ту грацию с которой он мыслит.
С которой он бы выпил на брудершафт с Дионисом
И утопив в океане сливового вина свои мечты,
Кукольник превзошел свое творение в идеальности.
Это было не пение
А попытка доказать себе, что он не просто человек
Он совершенен.
Он пел.
Громко.
Словно ничего его не держало
Нет ничего больше.
Отражение его становилось все чётче с приближением восхода.
Клеточка за клеточкой тело его стало очищаться от эмоций и даже от самого себя
Стоял посередине пустой, холодной комнаты.
В окно уже светило утреннее солнце
Казалось, что ничего и никого на свете нет кроме их двоих
столь идентичных, столь идеальных.