Сигарета, длинною в жизнь

В который раз она просыпается так – вся в холодном поту, простыни смяты, подушка на полу, отдышка, как после утренней пробежки и сухие от частого дыхания губы. Девушка лежала, глядя в потолок широко раскрытыми глазами, как будто увидев там призрака; её от природы шоколадного цвета волосы врассыпную лежали на кровати, а положение тела напоминало кукольную балеринку. Джессика, а именно так её звали, села на край кровати, вглядываясь в фотографии на прикроватном столике, где была изображена идеальная семья, - счастливые родители, обнимающие маленькую голубоглазую дочь, на одной фотографии и та же девочка с большой смешной собакой на другой. Сон… Страшный сон, который, кажется, будет преследовать её вечно.
Джессика встала и, обойдя кровать и поцеловав спящего мужа, направилась в ванную комнату. Тёплый душ – вот что может помочь в таких ситуациях, но сегодня, почему-то это не помогло. Она стояла, обливаемая тонкими струями воды, почти не шевелясь и даже не дыша. Капли воды, струящиеся по её нежной бархатистой коже, разбивались о нежные плечи, медленно скатывались на мягкую и упругую грудь, спадали ниже, будто бы обнимая всё её существо, но она ничего этого не замечала - всё думала о том, что ей снилось.
Когда это случилось, был обычный солнечный день, который обыкновенно бывает, когда приближается осень в любом другом городке. Она ехала на машине, а рядом с ней сидела красивая девочка с большими голубыми глазами, которая что-то рассказывала, отчего они обе весело смеялись. Вдруг ей захотелось покурить, и она стала доставать из своей сумочки сигареты, обнаружив, что в пачке осталась всего одна штука. Девочка достала из бардачка большую шкатулку и открыла её, где на зеркальной поверхности танцевала маленькая балерина, а изнутри доносилась странная мелодия. Случайно выронив из руки зажигалку, она наклонилась, чтобы достать её и, последнее, что она слышала, это крик своей дочери, безумную музыку и звук удара врезающегося грузовика… Она каждый раз просыпалась именно на этом месте. Именно от воспоминания этого звука. Это продолжается уже долгое время, две, три, а может и больше недель, может, счёт сходил уже на месяцы, она не помнила. Джессика закрыла кран и, обернувшись полотенцем, вышла.
Который день это происходит абсолютно также – сейчас она оденется, выпьет чашку кофе и пойдёт на работу, там займётся какими-то бумагами, и так тянется череда многих-многих дней… Вот и сегодня ничего не предвещало перемен в этом бесконечном шлейфе  однообразных событий.
Конечно, она пыталась это изменить: не так давно у неё появилась любовница – юная, прекрасная Стефани. Она была немного глупа, но зато в плане страстного и жгучего секса ей не было равных - она будто чувствовала и знала всё, чего хочет Джессика. Скорее всего, у Питера, - мужа Джессики – даже в мыслях не предполагались аргументы о её посторонней связи. Она любила его, искренне и по-настоящему. Пока Джессика ходила по дому в поисках своего места и попутно размышляла об этих обыденных вещах, прошло довольно большое количество времени, и она поняла, что опаздывает на работу. Первый раз. В жизни. Спокойно допив утренний кофе, горячий и терпкий, аромат которого погружал в какую-то свою философскую идеологию, она встала из-за стола, и ни один лицевой нерв её не дрогнул при звуке разбивающейся чашки. Не заметив его, она прошлась по осколкам, направляясь к выходу. Надев по обыкновению своему белую рубашку и захватив сумочку, она вышла, осторожно закрыв за собой дверь.
Осень… Она ей о многом напоминала. Сухая, но холодная, она будто говорила с ней, когда она каждый раз шла на работу через главную аллею городского парка, где ветер тормошил волосы и взмывал в воздух ворохи листьев, аккуратно сложенные прилежными дяденьками-дворниками, где деревья ещё шумели не совсем опавшей листвой, призывая к тяжким раздумьям, где каждая скамейка знаменовала какой-либо особенный момент жизни, где всё напоминало о ней – маленькой и голубоглазой… Снова и снова ловя себя на мысли об опоздании, она прибавила шаг и уже через 3 минуты оказалась на пороге своего офиса.         
Здание не особо отличалось от каких-либо других в этом маленьком городке, но почему-то она никак не могла избавиться от ощущения безопасности в этом офисе. Всё здесь было устроено так, как она хотела, всё происходило так, как она желала, всё будто подстраивалось под неё. Она любила приходить сюда раньше, но сейчас, когда ничего не радовало и не происходило ничего нового, ей было всё равно. И приветливый скрип входной двери, и весёлый шум кондиционера, и даже всеобъемлющая тишина никак не смогли привлечь её внимание к себе, Джессика шла к своему столу, ни на что не обращая внимания.
Наконец, дойдя до своего рабочего места, она с нескрываемым равнодушием поняла, что на работу кроме неё больше никто не придёт – сегодня выходной. Самым необычным было то, что ей никоим образом не захотелось возвращаться домой, хотя с другой стороны она не могла понять, что ей делать тут одной. Внутри её головы разыгралась нешуточная битва – дом или офис? Голос комментатора озвучивал доводы, приводимые в пользу того или иного противника, счёт был почти неразрывным, обстановка накалялась, и… В общем, переборов свои сомнения в пользу офиса, Джессика решительно положила сумку перед собой на стол и села в кресло, которое услужливо подъехало именно так, как и нужно было. Кипа бумаг, оставшаяся со вчерашнего дня, послушно лежала на том же месте, не сдвинулся ни один листочек, что приятно её порадовало.
Джес расстегнула замок своей сумки, достала оттуда пару файлов, кучу вчерашних бумаг отложила в сторону. Вдруг на глаза ей попались фотографии, стоящие в рамках на столе, - снова эта красивая девочка, которая улыбалась так, как никто другой. Вполне привлекательный мужчина, - Питер всегда получался на фотографиях лаконично, этому способствовала его запоминающаяся внешность. Она всегда знала, что день свадьбы не забыть ей никогда – это было лучше, чем в сказках. А первая годовщина? А его неиссякаемые подарки? Джессика всегда знала, что у неё прекрасный муж, многие о таком могли только мечтать, но… После той аварии что-то сломалось. И даже не в нём, и не в ней самой, - нет. Что-то сломалось в жизни. Как будто случайно порвались струны на гитаре, в тот момент, когда её никто не трогал. Напротив этой, стояла другая рамка. На фотографии была изображена прекрасная девушка, белокурая, обворожительная. Её большие красивые глаза смотрели в самую глубь, а улыбка таила что-то неразгаданное. Стефани… Как много запоминающихся моментов у неё было с этой девушкой. Она вспомнила, как они познакомились – смешно и невообразимо глупо! А что следовало за этим, не могло не кидать её в дрожь, но… Она всегда напоминала ей о дочери. Такие же глаза, манера капризничать, такая же наивность.
Джессика достала из сумочки пачку сигарет, в которой по-прежнему лежала одна штука. Положив её на стол перед собой, она достала другую и, вытянув зубами сигарету, полезла в ящик за зажигалкой и пепельницей. Джес не курила очень давно, хоть и носила с собой целую пачку, но она помнила – нижний ящик, за синей папкой лежит пепельница. Открыв его резким движением руки и таким образом вытащив его почти полностью, она нашла не только пепельницу, но и старого приятеля – револьвер «смит-вессон» с пулями сорок пятого калибра. Автоматом поставив пепельницу рядом с пачкой сигарет, она как завороженная смотрела на него и вспоминала, как принесла его сюда, как пыталась убить какую-то секретаршу, как целилась в мужа, себе в голову… Всё разом хлынуло к сердцу, а ведь она уже стала забывать об этом. Девушка взяла его в правую руку, ощутив непривычную легкость. Наведя дуло на невидимого врага, слегка прищурила один глаз и сделала жест выстрела. Потом подкурила одну сигарету, за ней пошла другая, третья… Вспоминала и вспоминала. Курила и курила. Она и сама не знала сколько выкурила их, как вдруг в офис ворвались двое людей, это был её муж Питер и девушка Стефани.
- Убери свои грязные руки, мужлан! – Кричала девушка.
- Пошла прочь, потаскуха! – Кричал мужчина.
- Вот я тебе сейчас всё докажу, мразь!
Джессика сидела на кресле с вопросительным видом, глядя поочерёдно то на него, то на неё. Ей хотелось узнать даже не то, как они сюда попали, как оказались знакомы или что за цирк они здесь устроили, ей хотелось узнать, что они хотят доказать друг другу.
Они всё кричали друг на друга, оскорбляли, и дело доходило даже до небольших потасовок, как вдруг они оба выхватили из карманов револьверы и выстрелили друг в друга. Упав на пол лицом вниз, они лежали неподвижно. Джессика положила свой револьвер на стол и в пару шагов пересекла помещение офиса, подойдя к мужу. Она присела на колени, осмотрела их и нагнулась, чтобы перевернуть Питера, как тот внезапно открыл глаза и стал подыматься на ноги, впрочем, как и Стефани. Слегка оттряхивая пыль, они стояли, вопросительно глядя на девушку, которая, в свою очередь, медленно направлялась к своему месту, садясь и вновь закуривая ещё одну сигарету.
- Мы это специально придумали, чтобы тебя проверить. – Сказал Питер.
- Чтобы узнать, кого ты любишь по-настоящему. – Кивнула Стефани.
Джес взяла пистолет и, медленно наводя его на мужа, выпустила дым из лёгких. Она смотрела как бы сквозь него, улыбалась и едва заметно прищуривалась. Потом она усмехнулась и перевела руку с револьвером на любовницу, не меняя выражение лица.
- Дорогая, откуда у тебя револьвер? Слушай, мы глупо пошутили, не стоило этого делать. Давай мы всё обсудим, давай? Ты только опусти руку и дай мне подойти, милая, дорогая, любимая, давай?.. – Лепетал муж, поднимая руки и делая осторожные шаги вперёд.
- За-зачем?.. Ты что, Джеси, ну мы всего лишь пошутили… Ты ведь тоже шутишь, да?.. – Почти на слёзы срывалась Стефани.
- Я играю. – Прозвучал голос Джессики, холодный, но не без доли иронии. – Я развлекаюсь. – Она перевела револьвер между стоящими и сделала движения рукой вверх-вниз, как будто проводила видимую только ей одной границу между ними.
- Детка, что ты? Ну, давай, отдай мне пистолет и мы поговорим, а? – Питер всё ещё делал какие-то попытки успокоить её.
Девушка не опуская руки, отвернула голову в сторону фотографии своей дочери, смотрела, вглядываясь в каждую деталь, будто бы видя в первый раз. Левой рукой она открыла ту самую пачку сигарет, в которой по-прежнему лежала лишь одна тоненькая дамская сигарета, закурила, всё также улыбаясь и думая о чём-то своём.
- Джеси, ну, хватит уже. Не смешно! – Нервничала любовница.
- Дорогая, что с тобой? – С нотками сожаления в голосе, проговорил Питер. - У тебя опять тоже самое, что и после аварии, да? Я тебя понимаю, любимая, но давай ты отдашь мне револьвер и мы поговорим. Я так люблю тебя, и её до сих пор люблю и всегда любить буду. Но ведь жизнь не кончилась, всё можно начать заново или продолжить. Жизнь – она ведь длинная… Всё ещё впереди. Зачем ты достала эту сигарету?
- Я играю. Я развлекаюсь. - Не отводя взгляда от фотографии, сказала Джессика.
- Боже, ради всего святого, дорогая, убери пистолет! – Почти истерически пищала Стефани.
- Родная, я всё понимаю, я всё помню. Но давай закончим это, пойдём домой и будем долго говорить, обнявшись на нашем диване, пить горячий шоколад, ведь мы раньше любили это делать. Давай? Послушай, ведь наша дочь…
- Моя дочь. – Отрезала Джессика, оборвав мужа.
Питер стоял, слегка недоумевая, в то время как Стефани присела на колени и схватилась за голову, что-то истерически бормоча себе под нос. Вдруг Джессика вновь медленно, даже как-то вяло, перевела револьвер к своему виску, наконец-то повернув голову в их сторону. Оба они хотели было броситься к ней, но Джес только покачала головой, очередной раз затягиваясь едким дымом.
- Ты что, милая, опусти пистолет! – Закричал муж.
- Нет, нет! Убери его! Не надо! – Закричала любовница.
- Я играю. Я развлекаюсь.
Сказав эти слова, Джессика сделала последнюю затяжку, скурив сигарету до самого фильтра, положила бычок на пустую пачку, с наслаждением выдохнув дым, и достала из самого первого ящика стола музыкальную шкатулку. Открыв её, она прикрыла глаза, вслушиваясь в каждую нотку звучащей жуткой музыки, и, улыбаясь, выстрелила себе в голову.
Плеснувшая кровь забрызгала бумаги, лежащие на столе, попала на фотографии, пепельницу, сумку, не задев лишь снимка дочери и пустой пачки с остатком сигареты. Безвольно повисшая рука выронила револьвер, который с грохотом упал на пол, прекрасные волосы, собранные в пучок, спали на плечи, а балерина, скользящая по поверхности шкатулки всё также танцевала, и казалось, что эта музыка будет вечной.
Стефани забилась в угол и рыдала, издавая самые странные и нераспознаваемые звуки, а Питер стоял на своём месте и слёзы катились по его лицу, падая на пол, отбивая такт страшной музыки.
Из пачки сигарет торчал маленький клочок бумаги, на котором детской ручонкой было написано: «Жизнь измеряется длиной сигареты». А внизу красивым почерком: «Сигареты имеют длину целой жизни».