мечта о России двух миллионеров

- А я ни разу не была в России. Казалось бы, сейчас можно посетить её в любой момент, а я все тяну и тяну. Не могу заставить себя поехать. Мой дедушка мне столько рассказывал о своем детстве в России, я просто упивалась этими волшебными рассказами, и боюсь разрушить разочарованием свои детские грезы.
Она замолчала. Её глаза уставились в темноту, где тяжело ворочался и вздыхал  океан, миллион лет равнодушный к человеческим делам и мечтам.
- Мы поедем туда вместе, - неожиданно вырвалось у Николая.
Она испуганно оглянулась, и он подумал, что искал всю свою жизнь именно эту женщину. Ей было от 38 до 42, но большие деньги, тратившиеся на уход за лицом и телом, массажи, бани, spa-курорты, путешествия и легкий спорт, делали её моложе. Холеная дамочка слегка за тридцать. И только седая прядка в темных вьющихся волосах да тоска в глазах выдавали возраст.               
- Простите, что вы сказали?
- Эта ваша корона, она работы Фаберже? – поинтересовался он, не ответив на её вопрос. Он сказал то, что не хотел говорить. Еще там, стоя внизу возле великолепной средневековой резной лестницы, вывезенной из какого-нибудь рыцарского замка, едва увидев отчаяние в её глазах, он пожалел и пожелал её. Он словно внезапно подключился к космическому полю всемирной информации, и узнал, что эта женщина предназначена только ему одному. И что её муж-магнат со всеми своими миллиардами и хитростями,  не удержит Нину, если он, Николай, её позовет. Бред. Чушь. Внезапно налетевшее безумие влюблённости.
Он знал это так же верно, как то, что солнце завтра поднимется из пучин Атлантики на востоке. И женщина тоже это знала. Хоть и притворялась равнодушной. Просто он, едва увидев её, уже всё про неё знал. 
Она сняла со своей головы диадему и, предложила ему рассмотреть её поближе и полюбоваться этими уникальными камнями, потом ответила.
- Нет. Это – уральские смарагды, и работа  уральских мастеров. Фаберже был экономен, а здесь русская удаль не знает удержу и меры.
- Действительно, таких камней в природе не существует. Каждый такой изумруд в Европе – был бы знаменит, как алмаз Пит.   
- Так и было, пока не произошла в России революция. История скитаний этих изумрудов не менее интересна, чем истории похождений самых знаменитых алмазов мира…
- Расскажите, - с загоревшимися глазами попросил Николай. Он уже понял, что у его матери хранилось колье из этого комплекта. Было глупо и неосмотрительно относиться к нему, как к обычной женской безделушке. Но, даже его отец, человек мудрый и прозорливый, не знал истинную стоимость и уникальность ожерелья. А кто-то догадался. И украл у них колье. Но, как говорится, поздно пить Боржоми.
- В другой раз, - сказала Нина, вставая, – я обязательно расскажу вам удивительную историю этих изумрудов. Она прекрасна и трагична.
- А когда будет этот следующий раз?
- Не знаю…
- Можно последний вопрос. – Он взял её руку и, преодолев некоторое сопротивление пальцев, поцеловав ладонь, спросил. – Почему вы так несчастны?
Она испугано рванулась, как большая темная птица. Но остановившись на границе освещенной двери, оглянулась и поинтересовалась. – Неужели это так заметно? – И не дожидаясь ответа, опустив голову, пошла к гостям.
               
Пришла осень. Ту, что мы называем – «Бабьим летом», а американцы – «Индейским».  Лето имени обиженных и угнетенных. Николай проснулся в свой комнате с привычной тоской, которая часто накатывала на него как морской прилив и так же внезапно отступала. Он понял, что должен увидеть Нину, всё лето он мечтал о ней. Николай не думал о том, что её муж-олигарх может стереть его в порошок, как трут  кошениль, прихлопнуть, как вялую осеннюю муху, раздавить, как клопа.  И всего делов-то, перевести на какой-то счет мизерную при его состоянии сумму. И нанять лучшего специалиста, к работе которого комар носа не подточит.
Однако,  Николай знал, что жена миллиардера будет его!
Слишком хорошо он изучил русский женский характер. Одну из его невероятных граней. 
Несколько лет назад, он вычитал в воспоминаниях Александра Вертинского, забавное рассуждение француза, имевшего несчастье влюбиться в прелестную русскую барышню. Тот жаловался Александру Николаевичу, что полюбил русскую. И очень страдает. Вертинский советует жениться. Но француз, наученный горьким опытом своих сородичей, не устоявших перед непреодолимым очарованием русских девушек, отвечает, что это будет величайшей глупостью с его стороны. Что русские девушки полны ангельской доброты и, при этом, демонического коварства. Почувствовав свою власть над французиком возлюбленная, а к французам, после разгрома Наполеона и пребывания остатков его войска в России в качестве обслуги – приживал, мусье, камердинеров, кондитеров, рестораторов, репетиторов, она испытывала легкое презрение, для начала девушка заставит его выкупить все заложенные ею фамильные драгоценности. Затем объявит, что ей одиноко будет без подруги, «единственной родной души, в  этом варварском Париже».  Стоит ли говорить, что у той тоже драгоценности в закладе. Глупость, конечно, но что только не сделаешь в угоду любимой женщине, выкупаем и те. Затем бракосочетание и требование приобрести апартаменты. Прислуга тоже русская. Таким же манером, как и барыня, презирающая несчастного французика из Бордо. Нужен и лимузин. И к нему шофер. Шофер, конечно, граф оказывается. Или великий князь. И платит ему глупый муж, не как шоферу, а как князю.
 Казалось бы, все прихоти капризной, но прелестной женушки удовлетворены. И тут влюбленный муж, день и ночь зарабатывающий денежки, чтобы благоверная могла нежиться в блаженном ничегонеделании, покупать платья и вести роскошный образ жизни, прибывает из поездки на день раньше. И в знак любви покупает на вокзале букет розовых, только что доставленных из тропиков на самолете, орхидей. Приятным сюрпризом заваливается к женушке с букетом – даром нежной любви в руках и застает картину маслом. Благоверная почивает в объятиях их шофера. В смысле - великого графа. И выясняется, что шофер этот её муж ещё с России или Стамбула. В общем – законная венчанная половина. И его она любит. А тебя,  дурацкий французский рогоносец, не любила никогда. Ты владел только её телом. А не душой.
Злая сатира, но верная. И русская женщина Нина будет наша. Хоть и француженка, ибо родилась и выросла во Франции, и грузинка, коли мать у неё грузинка. А русская кровь всё же перешибёт все остальные крови.         
И вот, проснувшись в это утро и взглянув на прощальное бешенство красок за окном – клены, вязы, липы полыхали всеми оттенками красного, желтого, багряного. Пронзительно светилось синее небо. На траве сверкала первая изморозь.
- Я должен увидеться и поговорить с ней. И предлог есть. Она обещала поведать мне удивительную историю изумрудов семьи Шубиных.