Два выхода...

  Она снова думает о нем, всей душой желая навсегда позабыть или забросить в самый отдаленный уголок памяти на тот случай, если когда-нибудь захочется воскресить былые эмоции. В то же время хочет заключить там, подальше от себя самой, чтобы заново, из раза в раз не переживать былое.  Пока ей это не удалось. Она еще не дошла до необходимой стадии умения, пока еще не научилась управлять своими воспоминаниями.

  Кажется, ее память никогда прежде не запечатлевала и не хранила детали бережнее, чем в последнее время. Как же мучительна для нее сейчас эта особенность! Стоит только на миг прикрыть глаза – тут же всплывает его образ. Спроси ее кто-нибудь о том, как он выглядит, она ни за что не сможет описать, а, может, просто не захочет поделиться столь дорогим сердцу переживанием, ведь никто на всем белом свете не заслуживает этого.

  На самом же деле, его давно не существовало, и потому ее ревнительность была невероятно напрасной. Его больше не было ни в ее постели, ни в ее жизни. Он не то, чтобы бесследно пропал, нет, он продолжал присутствовать, только как-то иначе, как-то неосязаемо, но при этом достаточно ощущаемо…  Он продолжал присутствовать незримо, но при этом воспринимаемо… Он присутствовал в ее жизни как угодно, но далеко не так, как было необходимо ей. Ведение, представавшее перед ней каждый раз, как она углублялась в себя, было вполне конкретным. Его можно было идентифицировать и даже рассматривать в подробностях. Но как только она вознамеривалась застопорить внимание на той или иной детали – оно в ту же секунду начинало рассеиваться. Оно ускользало, не позволяя ей ни лицезреть фрагменты, ни воспринимать себя, как целостность. Иными словами, она могла наслаждаться зрелищем лишь до тех пор, пока не подключалось сознание, неизменно навязывающее анализ явления. У нее было два выхода – приостановить все мыслительные процессы, чтобы непрерывно упиваться любимым образом, либо наоборот, постоянно размышлять о чем угодно, чтобы только не дать шанса подсознательной слабости…

  Если бы ей, вдруг, кто-то сообщил, что его (причины ее сумасшествия) больше нет в живых, она, скорее всего, не поняла бы, о ком идет речь, ведь давным-давно свыклась с мыслью о его отсутствующем присутствии или присутствующем отсутствии (она перестала понимать разницу) в ее судьбе… В равной степени ее бы не удивила информация и о собственной смерти, впрочем, как и о собственной жизни – и одно и другое было одинаково грустно и слишком незначимо… Разве имеет значение: живешь ли ты, будучи мертвой, или мертва, будучи живой?!