Энергия жизни пролог, глава 1

Эта повесть - плод работы двух авторов: мой и Валерия Сергеева Орловского.
Здесь есть всё: история и современность, детектив, мистика и фантастика.
Мы надеемся, что чтение этой повести принесёт вам не только удовольствие, но и заставит задуматься.
Приятного чтения,
Виктор Хорошулин.



ЭНЕРГИЯ ЖИЗНИ

(история молодого калининградского врача, получившего древние сакральные знания от жившего более трех веков назад кёнигсбергского коллеги)



                Пролог

            «Сего дня, 30 августа 1724 года от Рождества Христова, я, профессор медицины Иоганн Майбах, с благословления Господа нашего и Пресвятой Девы Марии, начинаю своё повествование, обращённое к потомкам, дабы поделиться с ними своими знаниями и богатым врачебным опытом.
Господь свидетель, что я лечил людей честно и бескорыстно, и единственное, в чём до конца своих дней буду упрекать себя, так это в предательстве моего верного друга и мудрого учителя, профессора Вильгельма Пильца. Но, видит Всемогущий и Всемилостивейший Господь, случилось это под давлением жестоких обстоятельств.
          И сам Пильц, и другие мои наставники держали свои обширные знания исключительно в голове, не доверяя их бумаге. Я до сих пор поражаюсь, какая неисчерпаемая кладезь медицинских знаний осталась сокрытой от потомков и сколько практической пользы они могли бы извлечь из них! Поэтому я решил взяться за перо и надеюсь на Господа, что мои труды не будут напрасными…».

          Старик отложил в сторону остро очиненное гусиное перо и тяжело вздохнул. Пламя свечи беспокойно заколыхалось. По стенам тесной комнаты забегали светлые блики и причудливые тени. «Всё, как в нашей жизни», - подумал старик, поднимаясь из-за стола. Ему вдруг стало тяжело от нахлынувших воспоминаний, он отворил дверь и вышел на улицу.
         Вечерело. На небе уже появились первые звёзды. Ветра почти не ощущалось. Из глубины улицы доносились чьи-то голоса. Похоже, очередные гуляки возвращались из кабачка «Весёлый угорь», расположенного в сотне шагов от дома старого врача.
         Слева светилась огнями величественная громада Замка, в котором по древнему обычаю останавливались прусские короли, прибывающие для вступления на престол и принятия присяги. По звукам, доносящимся оттуда, Майбах понял, что происходит смена караулов, в обязанности которых, кроме охраны покоев, входило и наблюдение с высоких башен за всем городом. В случае пожара, для того чтобы горожане знали, куда им следует спешить на помощь, караульные трубили тревогу и наклоняли в ту сторону развевающийся штандарт, а в ночное время вывешивали шест с большим и ярким фонарем.
         Нынешний вечер был тих и спокоен.
         Внизу малиновой полоской в водах Прегеля догорало заходящее солнце. Острые пики корабельных мачт мирно дремали у речного берега.
         Старик достал трубку и чиркнул огнивом. Ноздри защекотал ароматный дымок крепкого заморского табака. Майбах любил свой Альтштадт, любил города-побратимы: Кнайпхоф и Лёбенихте, которые в августе по указу короля Фридриха Вильгельма I, прозванного Королём-солдатом, объединились в один, с общим названием Кёнигсберг. По этому поводу до сих пор не затихало разгульное празднование: рыбаки и ремесленники продолжали отмечать это событие в многочисленных винных погребках. Особенно радовался Кнайпхоф: ведь это из его рядов вышел первый бургомистр Кёнигсберга.
         Старый врач невольно усмехнулся, поскольку хорошо знал Захариуса Хессе, долговязого педанта, в прошлом бургомистра Острова. Ибо Кнайпхоф – это и есть остров, образованный разделением Прегеля на два русла. Хессе, известный юрист, страдал катаром желудка и Иоганн Майбах довольно успешно лечил его настоями из целебных трав. Но бургомистр был страстным курильщиком и именно это, по мнению профессора, мешало полному исцелению главы Кёнигсберга.
         Возвращаться в дом старому врачу не хотелось. Он с охоткой покуривал трубку, вслушиваясь в городские звуки. Вот процокали копыта – в Королевский замок спешила карета, вот послышалась перебранка со звоном оружия: у самой реки кого-то задержала городская стража. А вот внутри дома хлопнула дверь – это жена Майбаха, заботливая Луиза, спускалась вниз за своим беспокойным супругом.



           Часть 1. Профессор Альбертины


        Глава 1. Кёнигсбергский университет
 
        «…С Божьей помощью, получив отцовское благословение, я, шестнадцати лет  от роду, стал студентом кёнигсбергского университета. Мой отец, Гюнтер Майбах, настаивал на этом. «Многие молодые люди получают образование и становятся уважаемыми, зажиточными бюргерами, - говорил он. - Мы с матерью надрываем спину и выбиваемся из сил для того, чтобы сделать из тебя добропорядочного человека. Запомни, если ты не станешь студентом, то пойдёшь в солдаты. А нам бы не хотелось, чтобы ты вспарывал животы таким же молодым парням, как сам, и в результате оказался погребённым в братской могиле на чужбине».
         Мой отец занимался строительством. Он работал каменщиком, и укладывал кирпичи с таким проворством, усердием и мастерством, что многие артели старались переманить его к себе. Наш Альтштадт и другие города росли и развивались, строились жилые дома, склады, кирхи, бастионы, тоннели, шлюзы. Хорошему каменщику всегда находилось дело, что и позволило моему отцу понемногу откладывать деньги, и теперь я понял, для какой цели…».
 
        - Иоганн, - обратился к сыну ещё не старый, крепкого телосложения мужчина с начинающими седеть волосами. – Мне надо с тобой серьёзно поговорить. – Он пришёл с работы усталый и теперь сидел за столом, держа крепкой, похожей на клешню краба, рукой кружку тёмного пива. Женщина, мать Иоганна, хлопотала у очага, разогревая ужин. – Выслушай меня, не перебивая.  Ты мой единственный сын и я хочу, чтобы ты продолжил учебу… В этом году ты окончил городскую школу, и твой учитель Клаус Заубер остался весьма высокого мнения о твоих способностях. За семь лет ты освоил латынь и древнегреческий язык, математику, а также множество историй из Священного писания.  И я думаю: ты должен учиться в университете! Не в Альтштадской гимназии, нет! В самой Альбертине! Слава Господу нашему, в Кёнигсберге есть свой университет и тебе не придется ехать куда-нибудь в Гейдельберг! Я скопил достаточно денег, чтобы оплатить твою будущую учёбу...
         - Но отец,… - невысокий светловолосый юноша пытался возразить. Только Гюнтер не стал слушать сына.
         - Я знаю, что твоя мечта - морские путешествия и жизнь, полная приключений. Ты хочешь стоять за штурвалом корабля и глазеть на диковинные страны. Что ж, и эта мечта вполне осуществима. Дай же мне договорить! Садись за стол… Эльза! Принеси нам пива… - и, уже немного успокоившись, отец произнёс: - Лучше пиво, чем вино «трёх людей». (1).
         - Посмотри на эти руки, - продолжал Гюнтер, когда его жена поставили на стол две жестяные кружки. – Погляди внимательно на моё лицо... Оно обветрено и обожжено солнцем, поскольку работа моя, и в летний зной, и в осенний дождь, и в зимнюю стужу проходит под открытым небом. А руки мои привычны лишь к кирпичу и мастерку…. Видишь, как неловко я держу даже ручку этой кружки!..
        Иоганн молчал. Он чувствовал, что отцу в этот момент лучше не перечить.
        - Помоги мне очистить яйцо, Иоганн,… Эй, Эльза, подавай ужин!
        Некоторое время они ели тушёные кабачки, запивая их пивом. Во время еды никто не проронил ни слова.
        - Я навёл справки и нашёл сведущих людей. Ты получишь хорошую специальность. И выбьешься в люди…. Но придется долго и терпеливо учиться, Иоганн!. Я не думаю, что нас заинтересовала бы теология. Это наука для бездельников в сутане! Тоже самое я скажу про философию. Если у тебя достаточно монет, пожалуйста, философствуй себе в удовольствие! Юриспруденция… Это - очень почетно, но туда весьма тяжело попасть… Но уж медицина, это то, что нам надо! Ты будешь врачом! Помни, что любой король, когда ему занедужится, зовёт в первую очередь врача!... Только потом к нему приходит священник, и то, если врач не сумел сделать своё дело… Незадолго до твоего рождения закончилась… очень жестокая война… Меня едва не убило пушечным ядром, сынок… Но будут ещё войны!... Будет литься кровь и ядра продолжат отрывать руки, ноги, головы… Но кто-то ведь должен помогать раненым? Это - святое дело, Иоганн. Потом война закончится, и что дальше?.. Люди повсеместно болеют. Тяжело, страшно… Их вновь придется кому-то лечить. Пойми, сын, в наше время врач никогда не окажется без работы. А если он ещё и толковый врач, то озолотит и себя, и своих потомков… Герцогов и королей люди быстро забудут, а вот великого врача будут помнить… Поэтому, не спорь, а лучше поклянись, что будешь прилежно осваивать медицинскую науку и не подведёшь старого Гюнтера Майбаха! – он с надеждой посмотрел на сына. – А захочешь, впоследствии устроишься судовым врачом…
          Иоганн не нашёл слов для возражения. Он был чрезвычайно благодарен отцу, человеку тяжёлого нрава и обычно немногословному, иногда даже злому и ворчливому, но вдруг проявившему такие искренние и добрые чувства к сыну! Они с матерью, как оказалось, давно готовились к этому разговору, и долгое время копили деньги на его обучение, во многом отказывая себе.
         - Спасибо, отец. Спасибо, мама…. Я постараюсь оправдать ваши надежды.
         - Да поможет тебе Господь…
         Так решилась дальнейшая судьба Иоганна Майбаха. С юных лет он действительно мечтал о морских путешествиях, мысленно бороздил воды южных и северных морей, открывал новые земли, входил на своём корабле в порты Гамбурга, Лондона, Лиссабона, намеревался достичь берегов Нового Света. Но судьба распорядилась иначе. Отец желал видеть своего сына непременно образованным человеком, что было весьма характерно для того времени. Юноша чувствовал его правоту и испытывал глубокую благодарность за столь искреннее участие и важную поддержку.

         В 1544 году в Кёнигсберге учредили свой университет. Он был обустроен по образцу существующих в ту пору германских университетов. Молодёжь XVII-го века, чьё обучение могло быть оплачено, охотно шла в них приобретать новые знания и осваивать достойные профессии. И вот, кёнигсбергский храм науки распахнул свои двери сыну каменщика. Что ждёт его за этими дверьми, известно одному лишь Богу…

         Кёнигсберг, величавая столица Восточной Пруссии, долгое время был форпостом тевтонских рыцарей, откуда они совершали свои грабительские набеги на Польшу и Литву. Сама Пруссия, обильно политая кровью в многочисленных захватнических войнах, совсем недавно обрела независимость от Польши. Впрочем, и о ней самой, и о Кёнигсберге стоит рассказать немного подробнее.
         Ох, уж эта Пруссия, бывшая страной-вассалом, и ставшая самостоятельным государством с сильнейшей в Европе армией!... А всё началось с них, с тевтонцев, и их воинственных потомков.
         Одно время Пруссия являлась территорией Польши и тогда, для подавления свободолюбивых вассалов, были приглашены рыцари Тевтонского ордена. Они ответили на призыв польского князя Конрада I Мазовецкого и с поистине тевтонской беспощадностью приступили к истреблению племен пруссов. Полвека ушло на безжалостные войны в этих краях.  Пруссов покорили. Вот тут бы тевтонцам и уйти восвояси!.. Но нет, они начали расширять «свои» владения, отхватывая у соседей один кусок земли за другим.
         Непрестанно воюя, Тевтонский орден постепенно слабел и неуклонно приближался к своей гибели. В ходе Тринадцатилетней войны (2) Польша вернула часть своих владений, но Пруссия, будучи в ленной зависимости  от Кракова (формально - её провинцией), продолжала находиться в руках тевтонцев и жила относительно самостоятельной жизнью.
         В 1525 году Пруссия стала светским герцогством. Орденские земли были изъяты из церковной собственности и переданы в гражданское ведение, несмотря на то, что формально они всё ещё принадлежали Польше. Случилось это  при Альбрехте Бранденбургском из династии Гогенцоллернов, великом магистре Тевтонского ордена. Так бывшие рыцари превратились в немецких помещиков-землевладельцев. Гогенноллерны,  владевшие бранденбургскими землями, пытались объединить их с прусскими, избавившись при этом от опёки польской короны. В конце концов, это им удалось. После шведско-польской войны, в ходе которой Польша потерпела поражение, был подписан указ, в котором Пруссия объявлялась суверенным государством.
         А Кёнигсберг жил и процветал. Население города составляли выходцы из германских земель, которые обустраивали главный город Восточной Пруссии с немецким усердием и основательностью. Следует отметить, что горожане не очень охотно поддерживали политику Гогенцоллернов, олицетворяющую собой тевтонские стремления покорять и грабить соседние народы, словом, жить властно и независимо, постоянно держа в руках обнажённый меч. Жители Кёнигсберга даже выступали против воинствующей династии и против отделения Пруссии от Польши. Молодой Гюнтер Майбах сам едва не погиб в ходе этих столкновений, но, слава богу, его не коснулись последствия этого противостояния, и он, как нам известно, занялся вполне мирной профессией, в которой немало преуспел.
         Как это часто бывает, когда у Гюнтера с Эльзой появился первенец, они решили приложить все усилия, чтобы мальчик занял достойное положение в обществе. А для этого он должен был учиться: сначала в городской школе, чтобы освоить латынь, а затем уже в университете. Гогенцоллерны, хоть и были помешаны на былом величии и доблести тевтонских предков, тем не менее, весьма благоволили к храмам науки и просвещения. Только одно условие необходимо было соблюдать неукоснительно: учёба должна быть оплачена. К счастью, Гюнтер имел работу, платили за неё неплохо, а копить они с женой умели. Иоганн же, с детства худенький, белокурый (как его мать) и невысокий мальчик, весьма успешно постигал те науки, которые ему преподавали в городской школе Альтштадта приезжие учителя и её ректор Клаус Заубер.



1 - Кенигсбергское кислое вино в шутку называли вином «трех людей»: первый должен был держать того, кто пьет, то есть, второго, а третий - вливать кислятину пьющему в горло.

2 - Тринадцатилетняя война  (также известна в западной литературе как «Война городов») 1454—1466 годов — война между Польским королевством и Тевтонским орденом за доминирование в Восточном Поморье. В результате войны Польша получила выход к Балтике.