Лиссабон - белый город. Рассказы

               
            Из цикла: "Мир восхитителен"

                ЛИССАБОН - БЕЛЫЙ ГОРОД

             Впечатления, навеянные музыкой Olivera Shanti & Friends в  исполнении Royal Philharmonik Orchestra London: L^amour Magica Amor

                КРЕПОСТЬ САН – ЖОРЖИ

             Лиссабон или как его называют сами португальцы – Лисбоа, не совсем обычная столица, не совсем обычного европейского государства.

             Словно обособленность на географической карте здесь прочно затвердила провинциальность некогда могущественой державы мореходов. Время блистательных побед и завоеваний безнадежно прошло, оставив лишь шлейф воспоминаний и острой горечи осознания сегодняшней незначительности в судьбах мира… И даже, не вдаваясь в переживания нации, пришлый человек из Европы свежим взглядом мгновенно обнаруживает заспанность и замшелость этой страны. Но, в отличие от горюющих португальцев, попадает под обаяние их патриархальной неспешности, устав от бурной европейской действительности с ее промышленными достижениями и взрывами в метро…
 
             Лисбоа – город смазанных красок, немного смазанных как замытые окна. Как горы выцветшей на солнце обуви, разбросанной так, что кажется лишь в 30–х годах прошлого столетия ее небрежно сняли с ног и забыли по сию пору. И она едва отсвечивает лаком в тусклых витринах. Обувь, покрытая пылью…

             Потрясающе. Как впрочем, и местные “каштанки“, постоянно приседающие на мощенный тротуар, оставляя там – сям кучки…  И хозяева, равнодушно взирающие на оправление питомцев, но, в отличии от европейцев, не обремененные заботой о чистоте тех самых тротуаров. Детская непосредственность естества...

             Забавно: узкие улочки, дома – футлярчики, словно созданные для лилипутов, сам размер которых заставляет съеживаться от одной только мысли, что туда нужно войти. На двери – изразцовый декор, характерный для старинной португальской традиции: маленький полированный камень – азулежу. Но если мавры украшали азулежу дворцы и мечети, то лиссабонцы – парадный вход. И для пущей важности на покрытой глазурью фаянсовой плитке красуется написанный вручную, добродушный бассетхаунд за прутьями решетки.

      И, как естественное продолжение конфликта между желаниями и возможностями нынешних хозяев “футлярчиков”, означает табличка совсем не то, что мгновенно приходит в голову: здесь в тоске и печали проводит дни породистый пес… Отнюдь. Весь смысл в другом: будь аккуратнее!  Эту “человеческую норку“ охраняет собака Баскервиллей! Неужели не страшно?

      Всюду ремонтные леса для косметических надобностей, пассивная активность рабочих, разбирающих узкую змейку мостовой...

              Повсюду вывешенное без затей, разномастное белье… Седовласые старухи за решетками окон… И как липкая масса, как пустынная пыль – бесстыдно-любопытствующие мужские взгляды: назойливые как мухи и, к большому огорчению, чрезвычайно активные. Замрут как зайцы “в столбик”, зачарованно заглядывают в глаза, а затем хвостятся за тобой минут двадцать. Неуютно.

              Это – старинный квартал Алфама, одна из основных достопримечательностей одновременно древней и современной столицы. Южные люди…
    
              И как откровение – летящие ввысь пронзительно- чистые звуки аккустической гитары. Музыка Дворжака в развалинах крепости святого Георгия, стоящей высоко на горе…  Выше Лиссабона. Но звуки взлетают еще выше и тают в небесной голубизне. Божественно. Всюду пыль времен и следы былого величия.

              На сегодня достаточно. А завтра, то есть “маньяна”, поднимусь в  ресторан   “Varanda de Lisboa“ с панорамным видом на старый город. Город, живущий под знаком маньяны – любимого выражения португальцев, дословно означающего: день, следующий за сегодняшним. Но истинно португальское значение его непостижимо для нас, равно как и имитация течения затхлой речки.

       Маньяна – как синоним неопределенности исполнения обещанного. Как “возможно да”, но не завтра – послезавтра, а через несколько дней. Фигурально это слово – лишь пожатие плечами и предупреждение европейцу, что не стоит обольщаться. Маньяна – это стиль жизни. Неспешный и тягучий как патока. Как слащавость меланхолии португальских народных песен, рождающих желание.

              Хочу... протяжные песни фаду... Обворожительность теплого майского вечера, горячечность рубинового “Порту” и призывность взгляда любимого супруга… И только его.

              Но, видимо, оттого и рождаются сентиментльные песни фаду, чтобы выразить душевную тоску. И в данном случае, горечь внезапного отъезда мужа, выдернутого с корнем из ласковых объятий фешенебельного курорта на сказочном острове Мадейра. Его виноватый взгляд, скомканный отпуск и особая сосредоточенность разговоров по телефону о предстоящем совете директоров.

              Теперь я знаю точно, что могу хотеть чего угодно и как угодно, но не терять при этом головы. Что означает лишь разностороннюю культурно- просветительную программу и отсроченность вожделенного фаду до следующего визита в Лиссабон. Люблю мужские клятвы…

       Итак, хочу: знаменитый музей Гулбенкяна, армянского предпринимателя и мецената, в коллекции которого Рубенс, Ван Дейк, Рембрандт, Коро и, о, боже, французские импрессионисты…

       Национальный музей старинного искусства. Загадочный монастырь Жеронимуш в вычурном стиле мануэлино. Королевский парк Эдуарда VII.

       Хочу обжечься новой экипировкой “а”ля дорожная одиссея“: красный
брючный костюм в серую либо черную полоску; алый, насыщенный как артериальная кровь, набор чемоданов “Samsonit de lux“ и струящиеся газовые платки… Эдакая эпатажность, женщина чьей-то мечты. Чтобы взгляды иных застывали и искрились неподдельным изумлением.

              Прожекты грандиозны, аж душа замирает. Пока моя... Это необыкновенное состояние: хотеть, желать и мочь одновременно! Хочешь, чтобы везло – надень красное…


                НЕ ВЕРЬ ГЛАЗАМ СВОИМ

       Заглянув в путеводитель быстро нахожу, где расположен главный кафедральный собор Se*. Это в минуте ходьбы от отеля “Мундеаль.“ К просмотру обязателен. А вот и «Мундеаль»... Путь легок и доступен… только на бумаге, которая как известно все стерпит. А на деле – непривычная крутизна ступеней, душная узость улочек и бесконечность пути.

              Святая Мария, везде и во всем – maniana…


                УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ


              Итак, на утро мужские взгляды рассекретились во всей их мужской незатейливости. Преданное заглядывание в глаза и услужливые жесты, равно как и вздохи из окон авто имеют одно и то же ключевое значение: белинда. Красавица… Ни много, ни мало.

              Господи, вот уж поистине пенсионный рай! Португалия – это страна, где каждая мало-мальская «белинда» может путешествовать без единого евро в кокетливой сумочке. Предложений испробовать национальные специалитеты достаточно, а уж приклонить главу на пышные подушки, я думаю, можно устроить ярмарку- аукцион…

              И каждую «белинду» из России ждет теплый прием и надежно-ищущая мужская рука в запутанных переулочках старинного сердца Лиссабона.

              Забавно, медлительные наследники Васко Да Гама активны в своей безрассудности даже ранним утром. Прямо как в средние века при захвате торговых судов. Слава богу, вечером я не решилась знакомиться с красотами ночной португальской столицы. Береженного бог бережет. Днем я этих активистов не опасаюсь.

              А ведь, казалось, проникновенный взгляд таксиста - мальчишки, его восхищение моими необыкновенными, на его взгляд, ногтями, глазами и
прической – это лишь часть сервиса и ненавязчивое приглашение увеличить размер чаевых.

              Да, кстати, женский взгляд сразу выхватывает немаловажную особенность: мужчины континентальной части Португалии гораздо крупнее и выше своих островных собратьев по разуму. И все оттого, что на острове Мадейра – круглый год тепло. А всегда ли нужна, в этом случае, хорошая погода?

              Красавица, так красавица. Так в Португалии работают на повышение самооценки и радужности настроения. Возможно, все эти добрые люди  – психотерапевты гуманистического толка на общественных началах. А меня ждет сокровищница Гулбенкяна. Решительным “пешком” в легких комфортных кроссовках  новой коллекции. Всего 30-40 минут.


                ПОТРЯСЕНИЕ

              На “Елисейских полях” Лиссабона - Avenu de Libertade с маниакальным упорством навешаны корзины, Вы не поверите мне, люди, наполненные... ПЛАСТМАССОВЫМИ... цветами!!! И смех, и грех. И это здесь в царстве богини Флоры, где в изобилии цветут орхидеи, бугенвиллии и райские птицы облюбовали эти места…

Большое человеческое спасибо за этот артефакт. Казус. Век не забуду...  И захочешь забыть, да услужливая память не допустит. Уж слишком много положительных эмоций эти ассоциации хранят…

             Итак, Елисейские поля Лиссабона - одна большая контора “В последний путь”, усыпанный пластмассовыми цветами…


                СОКРОВИЩНИЦА  CALOUSTE GULBENKIAN
 
              Коллекция Гулбенкяна скрывается в просторном без излишеств здании. Она столь изысканна и хороша, что возникает смутное подозрение обманутости.

       Значит, в музеях различных государств нас старались завлечь лишь толикой того, что...  не растаяло бесследно в частных собраниях. Частных собраниях, где все неординарно как непередаваемо необычны и сами собиратели. Но зачастую они - лишь продолжение своих собраний. И, в этом случае, нас это нисколько не трогает. И лишь иногда собрание – отраженный внутренний мир своего собирателя. И тогда мы удивительно чутки в восприятии. Мне привелось бывать в таких хранилищах души, но столь сильное изумление вызвали, пожалуй, только частный музей в Кувейте и эта коллекция. 

              И вот я здесь среди мифов и легенд сокровищницы Галусто Гулбенкяна, спрятанной от любопытствующих глаз европейцев на юго-западе Пиренейского полуострова, в удивительно уютной, холмистой стране.

              Только здесь возможно встретить совершенно незнакомого Клода Моне. Встретить и удивиться...

       Моне, с его картиной “Ледоход 1880 года,” просто не узнался при встрече. Неожиданная похожесть на стиль Эдуарда Мане повергла меня в смятение. Не может быть, такие разительные перемены… Хотя отчасти это – лишь отражения духовного, возрастного и, возможно, экзистенциального кризиса сорока лет; столь важного для мужчины и протекающего, как правило, чрезвычайно болезненно. Как клинический психолог, я точно могу сказать, что Моне вышел победителем из своего кризиса.

       Не потому ли я так нежно признательна позднему Моне с его особой чувствительностью к игре света? Я - человек нюансов и только они позволяют постигать тайны бытия, распахивая ворота знаний в нужное время и в нужном месте…

              Это состояние порой напоминает тисненные в коже модели книг периода Ренессанса, изданных в Марокко парижанами или любовные пекторали “Дафнис и Хлоя“, третьего- четвертого столетия из библиотеки Герцога Орлеанского, где все – творение рук человеческих.

           И сказано в Ветхом завете: “Нет у Бога рук кроме наших…”

               Мы сами определяем в каком мире нам жить. Как на картине “Плимут с радугой” Жозефа Меллорда Вильяма Тернера, где из прошлого в будущее переброшен многоцветный мост надежды на лучшее.

               В коллекции Гулбенкяна многое приятно удивляет своей неожиданностью: именно здесь истинный Петер Пауль Рубенс - неназойливый, выдержанный, с портретом жены Хелены. Особенно растиражированный по просьбе заказчиков в пышнотелых фавнах и давящий телесами сатиров и их див, Рубенс порой ассоциировался в моем сознании с разгулом, развратным изобилием как болезненным ожиданием чумы, что станет неким очищением от скверны… А здесь - изящное письмо, сдержанность и мудрое осознание жизни.

                Что поразило и вдохновило? Безусловно, истинный волшебник пекторалей, сотканных из золота, эмали, хризопраза, халцедона, лунных камней и бриллиантов…

Скромное обаяние роскоши: Кудесник Rene Lalique! Совсем не тот, что тиражируется в московских бутиках жалким подобием истинного. А тот, Рене Лалик - личный друг Галусто Гулбенкяна, поддержанный меценатом и подаривший свои авторские работы, созданные специально для его коллекции.

                Великолепие фантазии как отражение реальности бытия…


                ГОРЕЛЫЕ СДОБЫ

                Жизнь стоит того, чтобы ею восхищались! Эта мысль ощущается кожей, слегка повлажневшими от волнения ладонями и пересохшими вдруг губами. И,  особенно остро – когда находишься в самой высокой точке острова Мадейра на высоте 1900 метров, где в небо поднимаются вершины давно потухших вулканов. А затем спускаешься к домикам с островерхими соломенными крышами, которые прилепились на террасках холмов, где тебя ожидает теплое парное молоко с горячими булочками.

                Мадейра не просто– визитная карточка Португалии, не только предтеча знакомства с Лиссабоном, но и рождение новых привычек, которые прочно ассоциируются со страной, в которой ты находишься сейчас.

                На Мадейре я пристрастилась к свежей выпечке - булочкам с горячим сыром, ароматно тающими на языке. На вкус чрезвычайно похожими на ватрушки, но с обилием творога и бережно поджаренными бочками… И того же ждала от Лиссабона. Страна ведь одна и, по стереотипному мышлению, ожидалось, что в столице все должно быть необыкновенно вкусно, цветисто и душисто, лучше чем на Мадейре -  этой плавучей клумбе Европы.

                Увы, мой друг, разочарования были тем горше, чем богаче житейский опыт… Булки страдали от однотипности, пекарской небрежности и отсутствия изысков. Такая простая, сильно народная пища… Как неграмотность населения. И замшелость самого Лиссабона.

                Витрины представляли на всеобщее обозрение… зачастую обгорелые кренделя, кексы, пирожные с яичным кремом. И, совершенно серьезно, все это -  продавалось…

                Явление это было столь распространенное, что ни у кого кроме меня, как сильно травмированной этими впечатлениями, не вызывало вопроса: “Куда же Ваши глаза глядели?“ Признаюсь, не выдержала. Нашла – таки незашкваристую булочку и рискнула! И что бы вы думали? Под панцирем столичной ватрушки...   дышала нежная душа мадерьянского сыра, так и тающего на языке.

                Жизнь стоит того, чтобы в ней обольщаться.

         И не смотреть на все здраво.
    

                НАСЛЕДИЕ САЛАЗАРА
               
                Диктаторское наследие Салазара – неухоженные женщины, с небрежными прическами, такими же руками и ногами.

                Мой бог, складывается впечатление, словно конкуренция косметического рынка забыла сбросить здесь шампуни, бальзамы, всевозможные гели, воски, лаки… Ничего подобного, в “El Cortes Ingles“ вас встречают бесконечные потоки линий различных именитых косметических фирм… Но вся эта феерия ухода за волосами не очень-то затронула мирную жизнь португалок. В массе своей они заставляют задумываться нас самих о себе: у меня-то все в порядке?

                Ну, кроме конфузионного транса. Но ведь он у меня, а не у них…


                ПРО БЛОХ, КОТОРЫЕ КУСАЮТ В ХХ1 ВЕКЕ

                Скачут подлые тут и там по булыжной мостовой 18 века… По рассказам очевидцев: маленькие, черные сосут кровь даже из Homo sapiens, не гнушаясь волосатой женской ноги… Русские ребята, делающие ремонт rapido делятся сведениями, полученными “из рук в руки“ от своих подруг- косметологов. Легенды о сильной волосатости напоминают библейскую историю о царице Саввской. И брюки здесь не дань моде, а мера предохранения от нашествия плотоядных блох… Страсти-то какие, Господи… На дворе ХХ1 век!  А мальчишки… сочиняют, наверное.


                ПУТЕШЕСТВИЕ В ДЕТСТВО               

                Странно. Именно в Лиссабоне я делаю то, чего не делаю в обычной жизни. И эта самая жизнь в одиночестве заставила меня любопытствовать в совершенно неожиданных для меня сферах.

                Например, машиностроении. А как иначе назовешь допотопную машину на конной тяге? Ту, которая была еще до потопа? А, возможно, что она была просто топающая: топочущая и скачущая галопом. Как истинное дитя города никогда не могла представить кареты. Так, фантазировала, заглядывая в книжные иллюстрации. Еще тогда, в детстве. Когда деревья были большими…

                Кареты в моем воображении и сейчас продолжение сказки. Понятно это стало лишь, когда повинуясь неожиданному порыву выскочила из трамвайчика, завидя огромный транспарант. Впрочем, больше меня похоже удивлялся водитель: влетела стремительно, словно убегая из сахарной крепости Жеронимуш, и также стремительно исчезла, забыв взять сдачу и билет.

   Слепящее майское солнце словно поднималось из слов: музей карет. И все это пьянило необъяснимой радостью встречи с утраченным. Я неслась навстречу ... детству.

                Кареты действительно были словно из сказки.Но, впрочем, и в жизни вид у них весьма необычный: вычурный дизайн и нагромождение чеканки на, и без того отягощенном инкрустациями, дереве.  Попытка перенести монументалистику на “колеса“. Экипажи как передвижные скульптурные группы: библейские сюжеты с героями, побеждающими нечто или героические сюжеты с непременной победой, удивительно изящно отраженной в резьбе по дереву.

                Каждая карета здесь, безусловно, произведение искусства. Фантазии столь много, сколь велико было желание выделиться; обратить во что бы то ни стало внимание и затаенная надежда настолько запомниться окружающим, чтобы надолго затем оставаться в пересудах гостиных…

                Любопытно: вглядишься в карету,а увидишь характер нации. Кареты узнаваемы по неким особенностям культуры стран, где это чудо было рождено.

                Помпезные, с обилием элементов барокко в дереве, железе и живописи, так называемое “барокко на колесах” … это -  конечно же, французы.

                Искусно – затейливые, со множеством нюансов, осыпанные полудрагоценными камнями и золотыми вышивками – это португалы.

                Сказочно- красивые, обворожительно умеренные – это немцы: потомки Гауфа и Гете, наследники страны филигранных мастеров.

                Кричаще - великолепные, утопающие в резьбе кружев, эпатажные до обморока - это итальянцы.

                И величаво - гордые, необыкновенно стильные и сдержанные в своем финансовом могуществе, которое лишь подчеркивает чопорность – спору нет, лавры первенства принадлежат англичанам…

                Интересно, как они это делают... Как в детали нанизывают узоры национальных нюансов?

  Посещение музея карет незаметно превратилось в попытку угадать;  из каких заморских краев эти золоченные, отягощенные вензелями и гербами чудеса были привезены… И на каких примчались бы Золушка и Прекрасный принц…

                Шелковые кисти занавесей, жемчужная орнаментация салонов, узорочье на спицах деревянных колес, величиною с рослого мужчину…

                И, как привет из прекрасного далека: узоры на ремнях, поддерживающих короба карет, точь-в–точь соответствуют сегодняшним брючным ремням, которые с удовольствием носят мужчины всего мира. Так то… Все имеет свое начало.
       
                Лиссабон – не совсем обычная столица, не совсем обычного государства…