Дом на качелях

                Наталья Бондаренко

               
               
Ветер, теплый и пахнущий цветущей алычой, схватил Геру за школьное
платье и фартук, стал рвать белые банты над оттопыренными маленькими ушами сразу, как она вышла за порог школы. Следом за ней показался рыжий Дормидонтов, недовольно сощурившийся от очередного порыва ветра и слепящий огненной головой на ярком солнце.

-Ты домой?- потянул он Геру за уголок ранца:
- Домой. Только мне надо быстро, меня родители ждут.
- На фига?
- Они сказали, что будет сюрприз. У меня день рождения.
- А чё на лимонад не зовешь?
- Я никого не зову. Родители не разрешают, говорят, рано еще.
-Восемь лет, блин, рано?! – Возмутился Дормидонтов. - А мне с детского сада разрешали друзей домой приводить.
Гера улыбалась чему-то своему и не слушала Дормидонтова, ей было интересно, что за сюрприз ждал ее дома. Она ускорила шаг.
-Да ну тебя, я-то домой не спешу! – обиделся Дормидонтов и отстал, а потом крикнул вдогонку, - Ладно, пока! С днем варенья! Смотри, пирожных не обтрескайся!

На подъеме у дома ветер еще сильнее стал рвать с Геры одежду, и, казалось, тянул ее за ранец назад, идти быстро было трудно, но весело, потому что ветер был теплым и каким-то задорным. Гера подставила ему лицо и слегка расставила руки, будто ветер был водой и по пальцам стекал вниз. Идти стало приятно, и Гера даже не заметила, как оказалась у дома, точнее, возле маленькой зеленой лужайки под ним. На ярко-зеленой траве лужайки пугливо сидел белоснежный почтовый голубь. Он настороженно смотрел на Геру, но не улетал. А Гера замерла от восхищения и, чтобы не пугать голубя, села прямо на землю:
-Гулечка, какой же ты красивый! – Прошептала она, не в силах оторвать глаз от птицы.
И тут откуда-то сбоку Гере в голову полетел твердый комок земли. Ударив в белый Герин бант и оставив на нем бурый след, он шлепнулся на землю и вспугнул голубя, который стремительно, со свистом, взлетел в воздух. Гера, сощурившись, провожала его взглядом, не замечая распустившуюся и полощущуюся на ветру ленту с грязным отпечатком на ней. Голубя уже не было видно, только солнце смешно лучилось в почти сомкнутых ресницах. Гера покрутила головой из стороны в сторону, и солнечные лучи тоже покачались из стороны в сторону. А, раскрыв глаза, Гера увидела волнами раскатывающиеся белые от цветов ветви алычи и бледно-зеленые ветви ивы.

- Извини, я не в тебя хотела попасть, а в голубя, - у Гериной соседки по дому Алены, года на два-три старше Геры, глаза были как, наверное, у набоковской Лолиты - невинными, хотя она и теперь, как, впрочем, и обычно, врала. Но Гера ей верила, она, хотя и обижалась на Аленину жестокость,  сильнее ее любила за то, что Алена после извинялась, просила прощения, иной раз со слезами на глазах.
 - Зачем? – Посмотрела на нее Гера.
- Ты не веришь, что я – в голубя? – Ласково-просяще, как всегда, когда Гера на нее обижалась, сказала Алена, - ну, прости, прости меня! Прощаешь?
-Прощаю. – Искренне ответила Гера. - Мне домой надо.
- Ты гулять выйдешь?
- Не знаю, может быть. Вечером. – Ответила Гера и через две ступеньки стала быстро подниматься вверх по лестнице, придерживая руками у плеч ремни ранца. На ветру за нею развевался белый бант с бурой отметиной.

-Приве-е-ет! – Ласково сказала мама, открывая дверь и улыбаясь Гере.
-Мама, какого я сейчас голубя видела! Белый-белый, почтовый, я таких в книжке видела, только там они серыми были.
- Голубь?..  – Расстроено переспросила мама. - А  ты знаешь, ведь это и был наш с папой сюрприз тебе на день рождения. Но, видимо, клетка была неплотно закрыта… Совсем недавно вылетел.
Мама принесла с балкона большую старую клетку, и на Герином лице восторг соединился с разочарованием, и брови, словно поняли сказанное раньше самой Геры, поползли вверх.
Из боковой комнаты, утягивая галстук и оправляя воротничок, с поднятым подбородком вышел Герин отец. Его внимание военного сразу же привлек развязанный и грязный Герин бант.
- Так. Это что у тебя на голове? – Жестко спросил он.
Гера нащупала конец ленты.
-Бант развязался.
- А почему он у тебя в грязи? Ты шалопайка или серьезный человек?! Представь, что я сейчас вываляюсь в грязи и пойду на работу, что мне там тогда скажут?
- Это случайно. – Тихо сказала Гера.
-Ну почему со мной таких случайностей никогда не бывает?!
- Не знаю, - опустив глаза, ответила Гера.
- Потому что это я их не допускаю! Марш переодеваться!
Мама укоризненно смотрела на отца, пока отец отчитывает Геру, а когда он закончил и вышел в коридор, ласково обратилась к дочери:
-Зайчик! Я тебе налью борщик и положу котлетку. В холодильнике – тортик, вечером будем кушать все вместе, но, если хочешь, отрежь себе кусочек, ладно?
Мама чмокнула Геру в лоб.

Когда родители ушли, Гера вышла на балкон, чтобы еще раз посмотреть на лужайку, где сидел голубь: вдруг он вернулся? Потом она посмотрела  в небо. Рассеянным зрением она видела, как под балконом ветер сильно качал нежно-зеленые и белые кроны деревьев, казалось, что деревья – это море, а балкон – это корабль. Гера представила себя капитаном. Поправив воображаемую фуражку и воображаемую трубку в зубах, она покрутила воображаемый штурвал: «Лево руля, канальи!». В воображаемый бинокль она посмотрела в небо, где высоко-высоко парили на воздушных потоках чайки. Гера вздохнула.

…В соседней комнате на полную громкость работал телевизор: отец смотрел последние известия, мама на кухне мыла посуду, а Гера сидела за своим столом над учебником.
- Гера, выходи гулять! – Прокричала за окном Алена.
Гера, вскочив из-за стола, подбежала к окну и, посмотрев вниз,  помахала Алене рукой. Над Аленой ветер качал ветви деревьев. Он не утихал, хотя и стал менее порывистым.

Гера вышла на улицу, и протянула Алене кусок торта. Девочки пошли на качели за домом, висевшие на дереве над склоном небольшой горки. Пока Алена ела торт, облокотившись спиной о ствол этого дерева, Гера, оседлав деревяшку качелей, летала над землей, то и дело отрывая руки от железного жгута, к которому крепилось нехитрое деревянное сиденье и, закрывала глаза, пытаясь представить себе, что испытывает птица, когда парит в небе. Алена наблюдала за ней и, наконец, отряхнув руки, сказала:
- Я нашла одно классное место. Идем, тебе понравится!
- Только меня всего на час отпустили, - неохотно стала тормозить качели Гера.
Дождавшись, когда Гера остановится и сойдет с качелей, Алена за руку потащила ее за второй корпус их дома, где на склоне росли старые деревья.
Девочки подошли к огромному тополю с широким стволом. Алена стала чуть выше дерева и положила ладонь на его грубую кору.
- Это здесь, лезь за мной! – Скомандовала она и первая полезла вверх, осторожно ставя ноги на неровности в коре. Гера полезла следом.
Оказалось, что внутри ствола печально шумящие на ветру листья и ветви скрывают настоящую комнату, куполом соединяясь над нею. «Тополиная комнатка», видимо, была часто посещаемы и даже обжита: здесь находился кожаный топчан из автобуса, почему-то аквариум (хотя и без рыбок) и пустые пивные банки.
Алена победно плюхнулась на топчан, подогнув ногу. Гера осторожно села рядом с ней и, раздвинув ветки, посмотрела на дом.
- Я рассекретила это место. Здесь мальчишки собираются и курят, - гордо сказала Алена. Достав спрятанные здесь же сигареты и зажигалку, она затянулась, а затем протянула пачку и Гере, - Хочешь?
Гера смущенно замотала головой: отчего-то ей было неловко видеть, как Алена курит, словно Алена была голая.
- Но ведь им, наверное, не понравится, что мы сюда залезли, это ведь их место?
- Мало ли кому что не нравится, - заявила Алена, вполне профессионально для своих лет затягиваясь дымом, - вот ты всегда все делаешь так, как хотят другие? Ах, ну да, ты же у нас примерная девочка, делаешь то, что тебе говорят старшие. Ты, небось, даже и не задумывалась никогда, чего ты сама хочешь. Так ведь и всю жизнь прожить можно, делая то, чего хотят другие.
- Ну, вот курить меня совершенно не тянет, - обиделась Гера.
- Да ты просто не пробовала никогда курить, как же ты можешь знать, что это тебе не нравится? – Усмехнулась Алена, туша бычок о железку топчана. - Пойдем, я тебе еще что-то покажу!
Девочки слезли с дерева, и Алена повела Геру вверх по лестнице между двумя корпусами дома. По небольшой «пожарке» они вылезли на крышу. Крыша недавно была залита гудроном, и поверх свежего гудрона все еще были настланы доски.
- Ложись! – Скомандовала Алена и первая легла на доски лицом вверх. Гера тоже легла рядом с нею голова к голове. - Алена: А теперь слушай и смотри.
Быстро темнело небо, переливаясь закатными цветами, шумел ветер, где-то внизу пронзительно тренькал дрозд, зажглась первая звезда. На крыше совсем не ощущалось присутствие города. Казалось, что Гера и Алена лежат в какой-то голой степи абсолютно одни.
- Чувствуешь? – Спросила Алена.
- Что? – Прошептала Гера.
- Абсолютную свободу.
- Страшно как-то, - ответила Гера.
- Да тебе все страшно, ты сама себя боишься! – Алена резко села на досках. - А я вот ничего не боюсь!
- Совсем ничего? – Тоже приподнялась Гера.
- Ну, может, мучительной смерти, - снизошла Алена.
Гера задумалась.
- А чего ты в жизни хочешь больше всего? – Спросила она.
- Хочу, чтобы мой папаша-ублюдок сдох вместе со своей новой женой, а мать – чтобы вообще оставила меня в покое! – Жестко ответила Алена.
- Разве ты не любишь свою маму? – Удивилась Гера.
- Знаешь, что?! Вали ты к своим родакам, а то они тебя уже заждались! – Алена неподвижно глядела куда-то вдаль, обняв колени.
Гера неловко лезла вниз по узкой лестнице и особенно заметно, какая она еще маленькая. На мгновение она остановилась, подумав о чем-то, а потом ее голова опять поднялась над краем крыши, и она спросила Алену, все так же неподвижно сидевшую на досках:
- Ну, ладно, а что нужно сделать, чтобы больше ничего не бояться?
- Не делать того, что хотят другие, - немедленно ответила Алена, - например, не бежать домой, когда ты этого не хочешь, только потому, что тебе приказали быть дома ровно в семь.
- Но… мама же волноваться будет, - возразила Гера.
- Мама будет волноваться, или отец выпорет?  - Уточнила Алена, - Видишь, ты идешь домой из-за страха! Так вот и проживешь всю свою жизнь.
- Хорошо, я не пойду домой, но что мы тогда будем делать? Холодно ведь уже, - поежилась Гера.
- А мы сходим к одной моей подружке. На гору. – Оживилась Алена.

С тяжелым сердцем Гера шла следом за Аленой в быстро сгущающейся темноте через заросший колючками овражистый лесок, растущий в гору, к старому двухэтажному дому Алениной подруги. У подруги Алена пила кофе, а Гера смотрела в темное окно, как от боли хмуря брови. Алена поглядывала на нее и тянула время. На часах, висевших на стене, было почти десять. У Геры лились слезы, но она молча вытирала их рукой.
- Ладно, пошли, только не реви.  – Насмешливо сказала Алена. - Хватит на первый раз.
Весь путь Гера быстро шла впереди Алены и в свой подъезд вошла, не оглядываясь.
- Эй! Пока! – Крикнула ей вслед старшая подруга и, поднявшись в свою квартиру этажом выше, сразу вышла на балкон.
Гера, войдя в дом, увидела накрытый нетронутый праздничный стол в комнате, а вышедший ей навстречу отец залепил ей такую пощечину, что Гера еле удержалась на ногах.
Алена стояла на своем балконе и слушала, как из Гериной квартиры доносился рев ее отца, звон разбивающейся посуды и крики Гериной матери «перестань, хватит». Потом все стихло и Алена, усмехнувшись, скрылась в комнате.

На следующий день в школе сидящий рядом с Герой Дормидонтов внимательно посмотрел на свою хмурую соседку.
- Чё, подарок не понравился? – Спросил он.
- Да нет, понравился, - возразила Гера.
- А чё подарили-то?
- Почтового голубя.
- Живого?! Класс! Вынесешь посмотреть?
- Да… он улетел.
- Как, улетел?
- Вот так. Клетка была плохо закрыта.
- Жалко?
- Жалко, конечно.
- Слушай, а хочешь, я тебя к одному знакомому пацану свожу, у него своя голубятня.
- Меня теперь мама из школы забирать будет.
- На фига?
- Да так, вчера поздно с улицы вернулась.
- Понятно. Доигралась, значит. Ну, ты не грусти, рано или поздно тебя ведь простят?
Гера пожала плечами.

Из окна Гера смотрела вслед маме, уходившей на работу. Ветер, не стихающий второй день, полоскал полы маминого светлого плаща, подталкивал в спину. Когда фигура матери скрылась за деревьями, Гера села за свой стол и попыталась углубиться в учебник. На ее плече под майкой еще оставался след от хлестких отцовских подтяжек. Настроения учиться не было, и Гера, захлопнув учебник, вышла на балкон.
По-прежнему пуста была зеленая площадка, где она вчера видела голубя. Гера посмотрела в небо и раскинула руки, словно собиралась взлететь. Задрав голову вверх, покружилась вокруг себя. Ощущение было приятным. Гера на мгновение задумалась, а потом быстро вернулась в комнату и, вытащив из книжного шкафа огромный словарь, стала листать его. Нашла слово «крылья», но объяснение ее не удовлетворило. А вот под словом «крыло» расположился рисунок крыла, правда, крыла самолета, но этот-то рисунок вдруг обрадовал Геру.
На шифоньере нашелся рулон старых маминых чертежей. Главное, что обратная сторона у них была белая, без записей. Гера вооружилась карандашом и довольно быстро вырисовала два больших птичьих крыла, вырезала их, укрепила с помощью еще двух листов бумаги и продела по две резинки в каждое крыло: на запястья и на предплечья. Гера примерила свое создание и даже попробовала взлететь, оттолкнувшись от дивана. Крылья не держали. Гера сняла их, разгладила, спрятала под кровать и задумалась. И тут услышала с улицы голос Алены: «Герка!» Выглянув с балкона, она встретилась взглядом со стоящей внизу Аленой.
- Привет! Ну что, родители тебя ругали? – Спросила Алена, отводя глаза.
- Ругали! – Буркнула Гера.
- Это нормально. – Сказала Алена, - кому ж понравится, если пай-девочка вдруг перестала выполнять собачьи команды. Не обращай внимания. Фу! Ветер этот уже надоел!
Алена отвела задевающие ее по лицу ветки и, помолчав, спросила:
- Выйдешь сегодня?
- Меня закрыли.  – Ответила Гера. - Сказали, на улицу выпускать не будут.
- Ну, это фигня, дети должны бывать на свежем воздухе.  – Возразила Алена. - Выпустят.
Гера молчала и смотрела на верхушки деревьев.
- Тебе что-нибудь принести? – Спросила Алена.
- Нет, спасибо.
- А я недавно в баре была. Ночью. – Неожиданно с подчеркнутым равнодушием сказала Алена.
- Одна?! – Округлила глаза Гера.
- Почему одна, с одним знакомым.
- А мама?
- А что мама? Мама в больнице была, дежурила во вторую смену. Но этот бар и вечером работает. Когда тебя выпустят, можем сходить.
- Да нет, спасибо. – Испугалась Гера.
-Глупая ты, что в этом страшного? Просто кафешка, которая работает вечером, вот и все. И курить там можно. Ну, ладно, не хочешь, не пойдем.
Алена прислонилась спиной к стене дома и помолчала. Гера тоже молчала.
- Помнишь, ты меня вчера спрашивала, чего я больше всего хочу в жизни? – Алена вновь встала перед балконом, - я хотела задать тебе тот же вопрос: вот ты чего больше всего хочешь в жизни?
- Летать хочу, - подумав, тихо ответила Гера.
- Чего хочешь? – Не расслышала Алена.
- Летать.
- Летать?! На чем?
- Ни на чем. Просто летать. Сама по себе.
- Человек не умеет летать.
- Умеет! Я чувствую, что умеет. Просто сильно надо хотеть. А я сильно хочу.
- Ну, ладно. А когда ты собираешься это делать?
- Еще не знаю.
- Позовешь, когда узнаешь?
- Хорошо.
Девочки снова помолчали.
- Знаешь, а вот кошки умеют летать. Они не разбиваются, даже если с очень большой высоты летят, - Сказала Алена. - Я сама читала в одном журнале. Они в воздухе делают такие же движения, какие делают космонавты, когда попадают в открытый космос: переворачиваются ногами вниз. Вообще, кошки похожи на людей даже больше, чем обезьяны, там так было написано, правда!.. Слушай! Давай проведем эксперимент!
- Какой?
- Я в соседнем дворе видела страшного такого кота одноглазого. Давай, я его тебе как-нибудь передам наверх, а ты его сбросишь. И посмотрим, может, он умеет летать?
- А если не умеет? – Возразила Гера.
- А если не умеет, то тут ведь мягко, земля. И у тебя только второй этаж. Ничего ему не будет. А потом покормим его чем-нибудь. Зато будем знать, как кошки летают.
- Ну…давай, - нерешительно сказала Гера.
Алена скрылась. А Гера связала несколько маминых поясков, к ним привязала корзинку, высыпав из нее картошку. Корзинку спустила на землю. Скоро появилась Алена с котенком-подростком на руках. Это было несчастное худое и одноглазое существо классического подзаборного окраса. Существо отчаянно пищало, когда Алена запихивала его в корзину. Попав на балкон к Гере, котенок пугливо прижался к полу и замолчал. Гера притащила ему из холодильника кусочек сосиски. Котенок жадно съел его, и еще два таких же кусочка.
- Ну, ты долго там?  - Раздался с улицы недовольный голос Алены. - Давай, бросай!
- Он же разобьется, - показалось над балконом лицо Геры, - он маленький.
-Не разобьется, я же говорю тебе, я читала! – Нетерпеливо настаивала Алена.
Гера исчезла, а потом появилась с котенком в руках. Котенок, как только его тельце повисло над двухэтажной пропастью, запищал и, вырываясь, царапнул Геру по брови. Гера от неожиданности выпустила его из рук. Котенок неловко упал на бок на узкую бетонную дорожку сразу под балконами, а вовсе не на мягкую землю. У Геры от жалости и раскаяния в содеянном сжалось сердце. А котенок, прижимаясь брюшком к земле, то ли убежал, то ли уполз куда-то под дом.
Алена засмеялась.
-Вот видишь, а ты говоришь, разобьется. Наоборот, его повыше надо было поднять, он развернуться не успел.
-Да-а, - протянула Гера, стараясь разглядеть, куда убежал несчастный котенок.

Было уже 9 часов вечера, и дождь лил как из ведра. Где-то возле дома надрывно пищал котенок. Гера в ночной рубашке из окна темной квартиры пыталась увидеть его в темноте за окном. Котенок замолчал. В темноте квартиры раздался скрежет ключа: вернулся отец. Гера быстро плюхнулась в кровать и натянула одеяло до подбородка. За окном шумел дождь и струи его, ударяемые ветром, секли окно, от порывов ветра слегка громыхала оконная рама. Отец, отряхнув зонт и переодевшись, уединился с газетой в туалете.
Вдруг за окном снова раздались отчаянные крики котенка.
Отец, выйдя из туалета, вздрогнул от неожиданности: перед ним, заливаясь слезами, в ночной рубашке и резиновых сапогах, сжимая зонт в руках, стояла Гера.
- Пап, там котенок, ему плохо, он плачет. Можно, я его принесу домой?
- Ну,… неси, - произнес удивленный отец.
Гера радостно выбежала под дождь. Мокрый котенок метался по палисаднику перед домом и сам бросился Гере навстречу. Она, счастливая, прижала его к себе.

…Обсохший и довольный одноглазый котенок весело гонял по квартире орешек фундука. А Гера, сидя на балконе, обклеивала свои крыльями перышками, натасканными из подушки, сверяясь с чертежом из словаря. Явно не хватало длинных, «несущих» перьев. Где же их взять? Гера набрала номер Дормидонтова.
-Алле, Дормидонтов? Слушай, ты не знаешь, где можно достать голубиные перья? Что? Принесешь? Приноси побольше, сколько сможешь, ладно? Зачем? Ну… Завтра скажу, ладно?

-Только недолго, ты меня поняла? И только рядом с домом, - как можно строже сказала мама вслед уходящей на улицу Гере.
- Ладно! – Из конца коридора ответила ей Гера.

Гера остановилась в центре двора и придирчиво оглядела окрестности в поисках места, откуда она вскоре взлетит. Ее собственная пятиэтажка? Нет, слишком высоко с непривычки. Тополь, показанный Аленой? Да нет, слишком неудобно, будут мешать ветви. Просто с горки? Да так не взлетишь никогда. Вот! Ее взгляд остановился на соседнем трехэтажном доме. Прямо в центре его от земли до крыши протянулась пожарная лестница с маленьким железным мостиком наверху. Надо прикинуть, куда можно будет приземлиться, посмотреть место. Гера решительно направилась к лестнице. Подтянувшись на первой ступеньке, она бодро полезла вверх по внешней стороне длинной «пожарки». Забравшись наверх, она встала на мостик  и с восторгом посмотрела вокруг. Хотя это был всего трехэтажный дом, отчего-то Гера ощутила восторг и простор высоты. Во-первых, цветущие деревья оставались внизу, не заслоняя ясной голубизны неба, а солнце заливало теплом и Геру, и коричневую от ржавчины крышу дома, и все-все вокруг. И Гера от восторга закричала куда-то вверх, раскинув руки: «Э-э-эй! Я здесь!..»
И птицы летали в небесах, и теплый ветер играл белыми ветвями цветущих деревьев  и задирал Герино платье. И Гере казалось, что если есть на свете рай, то он именно такой: в цветущих деревьях и белых круглых лепестках под ними, с нежным сладким ароматом, порывами касающимся ноздрей вместе с теплым ветром. И с этим пронзительным ощущением счастья, заполняющим всю душу.
-Девочка! Девочка!! – Вдруг услышала Гера. Посмотрев вниз, она увидела даму в синем халате, пытающуюся изобразить на своем лице приветливость, – дворничиху.
-Девочка! Ты не могла бы спуститься вниз, я кое-что хотела бы у тебя спросить, - попросила дворничиха.
-Конечно, - ответила Гера, взглянув вокруг и увидев, что даме действительно некому задать свой вопрос.
Она быстро спустилась вниз. И тут дворничиха железными пальцами схватила ее за торчащее ухо и потащила прочь от пожарной лестницы, возмущаясь и размахивая свободной рукой у Геры под носом.
-Что же это ты  делаешь, а?! Ты ж уже дылда здоровая, понимать должна! Где ты живешь, говори?! Я расскажу твоим родителям, что ты тут вытворяешь! Ну, где ты живешь, быстро говори?!
-Оставьте ее, что вы от нее хотите?! – Остановила их Алена, неожиданно возникнув на их пути. – Я ее старшая сестра, оставьте.
-Сестра?! – Сердито оттолкнула Геру в сторону, наконец, оставив ее ухо в покое, дама, - если сестра, что же ты за ней не смотришь?! Она чуть с крыши ни свалилась! Где ваши родители?!
-Отец нас бросил, мать на дежурстве в больнице, еще есть вопросы? – Спокойно ответила Алена.
-Соплюхи дерзкие! Но я этого так не оставлю, я вам не позволю лазить, где вам вздумается! – И дама в халате уборщицы, продолжая возмущаться, ушла.
Девочки тоже не торопясь, пошли от лестницы прочь.
-Что, готовишься к полету? – Усмехнулась Алена.
-Угу, - кивнула головой Гера.
-Ну и когда?
-Скоро.
-Не забудь пригласить в свидетели.
-Хорошо.
Они вышли на площадку возле дома, где стоял запертый сейчас вагончик рабочих - наверное, тех самых, что заливали гудроном крышу их дома. Кто-то положил на одну из ступенек лесенки вагончика старую кроватную сетку. Получилось слишком круто, но, прыгнув с верхней ступеньки, можно было скакнуть на сетке один разок, а потом выпрыгнуть на асфальт.
Алена первой взобралась на лесенку по стоящей рядом бочке и, взвизгнув от удовольствия, высоко отпружинила от сетки и выпрыгнула на асфальт. Тут же снова взобралась на лесенку и опять прыгнула.
-Это финиш! Попробуй, тебе понравится, - бросила Алена Гере, вновь отправляясь на самодельный батут, ты ж будущий космонавт, тебе ж тренироваться надо. Давай!
Алена помогла Гере взобраться на лесенку, и Гера тоже подпрыгнула в воздух, засмеявшись. Они прыгали еще и еще, пока Алена ни толкнула в спину отправляющуюся вниз Геру. Гера неловко прыгнула на сетку, зацепилась ногами за железную планку в ее конце, и с размаху плашмя упала на асфальт, ударившись животом – так, что несколько мгновений даже не могла закричать от перехватившей дыхание боли.

-Ну, прости, прости меня! - Вымаливала Алена у сидящей на ступенях дома и обхватившей руками живот Геры. Наконец, Алена заплакала, - я не хотела, чтобы ты упала.
Гера отстранилась от нее, когда Алена пыталась коснуться ее плеча, а потом и вовсе встала и ушла, не глядя в молящие Аленины глаза.

-Может быть столько случайностей, скажи? – Убеждала Геру мама, заплетая ей косичку над точащим ухом, - то она тебя – случайно – чуть ни придушила, показывая какой-то там прием. То она тебе – случайно – сбитый локоть мозольной жидкостью намазала. То она тебе – случайно – руку дверью прищемила. То она тебя – случайно – у своей подруги до ночи держала, чтобы отец тебе всыпал. То она тебя теперь – случайно - столкнула с лестницы. Ну?!
-Может, она мою волю воспитывает, - возразила Гера, - я слабая, трусливая, тебе вот на нее ябедничаю.
-Да она просто садистка, она о тебе и не думает, просто ей захотелось тебя столкнуть, она и столкнула! – Возмутилась мама, - ты, конечно, как знаешь, но на твоем месте я бы перестала с ней общаться.
Гера молчала, глядя на себя в зеркало, пока мама расчесывала ей волосы для второй косички.
-Не заживает? – Мама показала на расширившуюся царапину на Гериной брови.
Гера пожала плечами, а мама взглянула на ее отображение в зеркале.
-Слушай, - мама распушила и приподняла Герины волосы, - а, может, нам тебя подстричь? И косички не надо будет каждый день заплетать.
-Не знаю, - опять пожала плечами Гера, - можно и подстричь.
-Решено! Сказала мама, - получаю зарплату и идем в парикмахерскую.

Гера ждала Дормидонтова на скамейке в сквере рядом со школой. Возле скамейки крутились голуби, которых, видимо, здесь часто подкармливали. Они взлетали на скамейку, вновь спрыгивали на землю и заглядывали Гере в глаза. Их вспугнул Дормидонтов, с разбегу плюхнувшийся рядом с Герой.
-Принес? – Спросила Гера.
Принес! – Дормидонтов вытащил из портфеля полный пакет голубиных перьев разных цветов, - тока ты сначала скажи, зачем они тебе?
-Надо!
-Пока ни скажешь, не отдам.
-Ладно, нехотя согласилась Гера. И, раскрыв тетрадку, нарисовала два птичьих крыла.
-Что это? – Не понял Дормидонтов.
- Я делаю крылья.
-На фига?
-… Хочу полететь, - помедлив, ответила Гера.
-Да ты же хрястнешься! – Испугался Дормидонтов.
-Почему?
-Да потому! Думаешь, ты первая себе крылья делаешь? Точно шею себе свернешь, говорю тебе!
Гера задумалась, но потом все же решительно забрала у Дормидонтова пакет.
-Я все же попробую!

В парикмахерской сидящие рядом с мамой и Герой женщины переговаривались между собой:
-Какой ветреный в этом году апрель, - сказала одна из них.
-Не говорите, никаким лаком прическу не закрепишь, ужас! – Ответила другая.
Наконец, очередь дошла до Геры. Толстая парикмахерша пригласила ее в кресло и расплела ей волосы.
-Ну, как стричь будем? – Спросила она у мамы.
-Вы посмотрите сами, как ей лучше будет.
Парикмахерша, поворошила Герины волосы, что-то прикидывая. Герины торчащие уши ее раздражали.
-Это же надо, у девочки такие уши, просто уродство какое-то! Маленький Мук!
Гера, покраснев, смотрела на себя в зеркало, словно впервые увидев эту растерянную девочку с глупо торчащими ушами. Она покорно дала подстричь себя и так же тихо вышла с мамой из парикмахерской. Дома она долго рассматривала себя в зеркале, прижимая уши руками. Негустые, хотя и пушистые волосы полностью не закрывали торчащих ушей, и Гера попробовала их скрыть, повязав мамин шарфик на голову.
Утром, перед тем, как войти во двор школы, Гера повязала шарфик на голову. Сзади оставались два длинных конца.
-О, тифозная! – Закричал какой-то школьник, пробегая мимо нее.
Гера сжала губы. Она кусала их и садясь за парту рядом с Дормидонтовым.
-Чё, уши привязала? – Пошутил Дормидонтов, но, увидев, что Гере не до смеха, наклонившись, посоветовал, - слушай, сними эту дрянь, так тебя все дразнить будут. Нормальные у тебя уши! У меня тоже такие. Не обращай внимания!
Гера, не поднимая от парты глаза, молча стянула с головы шарфик.

Гера заканчивала пришивать к своим бумажным крыльям перья, а котенок играл оставшимися несколькими перышками, подбрасывая их в воздух, падая на спину и ловя на лету. В замочной скважине заскрежетал ключ. Гера быстро засунула крылья в большой полиэтиленовый пакет и спрятала под кровать.
-Просто ты специалист, Иван, и я хочу, чтобы ты посмотрел и сказал, что лучше сделать. Что скажешь, то и сделаем, - говорил чуть подвыпивший отец кому-то, - Георгина, иди сюда!
Гера вышла из своей комнаты, поправляя волосы над ушами.
-Иван Григорьевич! – радостно воскликнула она. – Почему вы так редко к нам заходите?
-Буду заходить чаще, - улыбнулся пьяненький Иван Григорьевич, потрепав Геру по голове, - если, конечно, хо.
-Хо! Конечно, хо! – Воскликнула Гера.
-Ну-ка, давай посмотрим твою болячку, - Иван Григорьевич подвел Геру к окну и, насколько возможно внимательно, осмотрел царапину на брови. – Он! Лишай! Ну что, всех будем лечить! Кота твоего я пока заберу… на диспансеризацию. Я ведь, все-таки, ветеринарный врач. А тебя мама с папой быстро вылечат вот этой мазью, дай ручку и бумагу, я напишу. А потом ко мне в цирк придешь. Я тебе покажу, какими шприцами слону уколы делают. Если, конечно, хо. Хо?
-Хо! – Ответила Гера, - а когда Вы котенка вылечите?
-Ну… Не знаю, его долго лечить надо, чтоб он тут вас всех не перезаразил. Э, да у него и глаз гниет… Не боись, вылечим! Иди сюда, с нами посидишь!
Иван Григорьевич потащил Геру за моментально накрытый отцом на кухне стол. Друзья, обнявшись, весело запели украинскую песню «Ты ж меня пидманула», а Гера сидела напротив, подпевала им и улыбалась в ответ на щедрые улыбки Ивана Григорьевича.

-Ты не обижайся! Я больше никогда-никогда тебе больно не сделаю, - божилась Алена, когда они с Герой шли к качелям. У качелей их ждал Павлик – семилетний кудрявый херувимчик с длинными ресницами.
-Опять этот уродец прицепился со своей любовью, - недовольно заметила Алена.
-Алена! – Радостно побежал им навстречу Павлик.
-Что, любишь меня? – Спросила Алена.
-Люблю, - ответил Павлик, покосившись на Геру, - очень-очень люблю.
-На колени станешь – поверю, - выжидательно сказала Алена.
Павлик, немного помедлив, послушно встал на колени.
-Целуй, - Алена протянула ему руку.
Павлик схватил Аленину руку и страстно поцеловал ее.
-А хочешь, я тебя поцелую? – Спросила Алена.
-Хочу! – Подобострастно воскликнул  Павлик.
-Поцелую за пощечину.
Павлик покорно подставил Алене лицо. Алена со всего размаху залепила ему пощечину. Павлик залился слезами.
-А теперь любишь?
-Люблю!
Гера, с отвращением наблюдавшая эту сцену, развернулась и быстро пошла к дому. Алена побежала за нею.
-Куда ты, куда?! Ну, скажи, что мне сделать, чтобы ты осталась?
-Ничего! Уйди от меня, я не хочу тебя видеть, ты гадкая!

Гера хлопнула входной дверью и плюхнулась на кровать, обхватив руками колени. Ей было мерзко вспоминать залитое слезами хорошенькое личико Павлика.
-Гадость! Гадость! – Несколько раз вскрикнула она.

Гера задумчиво играла фантиком, привязанным к концу тонкой ленточки. С нею она пришла на кухню к матери:
-Мам, а когда Иван Григорьевич котенка привезет?
-Спроси у отца, - быстро взглянув на нее, сказала мама.
-Пап, когда котенок поправится? – Спросила Гера у отца, лежавшего на диване с газетой.
Отец сложил газету и сел.
-Его пришлось усыпить: он заразил тебя. К тому же у него глаз гноился.
-А когда его разбудят? – Поинтересовалась Гера.
-Никогда. Он умер.
-Как - умер?! – Воскликнула Гера, - как – умер?!!
- Ну, так. Это не больно. Там есть специальная камера, туда помещают кошек или собак, пускают специальный газ и… они засыпают.
-Так вы убили его! Как вы могли! Это же мой котенок, он же живой! От лишая и его той же мазью можно было вылечить, а глаз я ему чаем промывала, он уже и не гноился почти!
-Так! Ну-ка, перестань орать!
-Не перестану, вы убили его, убили! Убили такого маленького!
Заливаясь слезами, Гера сбрасывала со стола какие-то вещи отца, книги с полок. Рассерженный отец принялся лупить Геру по щекам.
-Ненавижу вас! Ненавижу!! – Заорала Гера и, выскочив из квартиры, шарахнула дверью.

Она быстро, не помня себя, прибежала к качелям. Глотая слезы, стала раскачиваться на них. Возле дерева, на котором висели качели, возник Павлик.
-Эй! Хватит кататься, уступи место другим! – Громко сказал он и попытался тормознуть качели, но у него ничего не вышло. Гера продолжала кататься, словно не слыша его.
-Ты, дура лопоухая, что, не слышишь, что ли? Уступи место! – Раздраженно крикнул Павлик.
Гера стала останавливаться. Павлик отбежал в сторону и ждал. Гера спрыгнула с качели и пошла куда-то в противоположную от мальчика сторону. Обрадованный Павлик быстро занял ее место и стал раскачиваться, но неожиданно получил удар палкой по спине… Гера лупила свалившегося с качелей и оравшего не своим голосом Павлика, пока ни разбила ему нос. После этого она отбросила палку в сторону и ушла.

В дверь настойчиво звонили.
-Господи! Да кто там так трезвонит? – Удивленно сказала мама, открывая дверь.
На пороге стоял Павлик с разбитым носом и в грязной одежде, а за ним высилась его бабушка, которая принялась ругать маму и отца.
-Я все понимаю, но до озверения-то зачем доходить? – Говорила она, - как же вы ее воспитываете, ведь она чуть ни убила семилетнего ребенка! Так и знайте, я напишу заявление в милицию, ей это так не пройдет!
Когда дверь была закрыта, отец вошел в Герину комнату, Гера смотрела в окно.
-Так, собирайся и уходи, я тебя больше видеть не желаю, вон!
Гера надела кроссовки, вытащила пакет с крыльями из-под кровати и вышла в коридор. Родители ругались в комнате и не заметили, как Гера закрыла за собой дверь.

Она вышла на улицу. Опять дул сильный ветер. Гера присела на ступеньки, положив крылья рядом с собой. Поставив локти на колени и подперев подбородок руками, задумалась. И вдруг увидела Дормидонтова, идущего к ней.
-Привет! – Сказал он.
-Привет! – ответила Гера.
-А я тебе кое-что принес, - со скрытым торжеством сказал Дормидонтов и вытащил из-за пазухи серого почтаря, - вот, это тебе. Я выпросил у того пацана, у которого голубятня.
Гера обрадовано взяла голубя в руки, но потом вдруг вспомнила, что нести ей его некуда.
-Знаешь, ты забери его себе, - она вернула голубя Дормидонтову, - я его не могу взять.
-Почему? – Удивился Дормидонтов, усаживаясь на ступеньку рядом с нею.
-Меня из дому выгнали.
-Ну, у тебя и размах! Это ж что такое надо было сделать, чтобы тебя выгнали?
-Избила одного слизняка. А его бабушка собирается на меня заявление в милицию писать.
Гера встала, взяла свой пакет и пошла прочь от дома. Дормидонтов с голубем в руках пошел за нею.
-Ты куда?
-Крылья хочу испытать.
-Покажь крылья-то!
-Пошли.
Гера и Дормидонтов подошли к трехэтажному дому, и Гера вытащила и надела на руки свои крылья, подняла руки над головой, развела в стороны.
-Ты упадешь, - серьезно сказал Дормидонтов, - они же не держат ни хрена, это же видно. Даже на зонтике безопаснее лететь. Вот попробуй хоть с этого ящика спрыгнуть, убедишься сама.
Толик показал на большой железный ящик для песка, стоявший под домом. Гера сжала губы и, взобравшись на ящик, оттолкнулась и спрыгнула. Крылья действительно не держали.
-Что это тут происходит? Никак пай-девочка решила полететь? – Алена и ее подруга из дома с горы появились из-за угла дома внезапно, - что ж ты с ящика-то прыгаешь? Надо было просто на месте подпрыгнуть, все равно тебе слабо с крыши полететь. Ты ж своей тени боишься, не говоря уже о ремне твоего папика. Ты трусливая, только котят с высоты не боишься сбрасывать. Других осуждаешь, а на себя посмотри, ты такая же! Что, неправду говорю? Тогда спрыгни, спрыгни, чего же ты? Вон какие у тебя перышки!
Алена и ее подруга засмеялись. Гера сорвала с себя крылья, бросила их на землю и решительно подошла к пожарной лестнице. Но нижняя перекладина лестницы была густо вымазана мазутом: видимо, постаралась дворничиха, которая сняла  Геру с крыши пару дней назад.
-Мазут, - сказал Дормидонтов, - лестница вымазана.
-Ну, конечно, вымазана, предлог всегда найдется, - поддевала Алена.
Гера взялась за ступеньку повыше и стала подтягиваться.
-Не глупи, не слушай эту дуру! – Убеждал ее Дормидонтов, - не надо!
-Да что ты боишься, она все равно никогда не спрыгнет, что ты переживаешь, пусть лезет!
Гера, наконец, подтянулась, перемазав колготки и платье в мазуте, и быстро полезла вверх по лестнице, оскальзываясь на вымазанных мазутом подошвах.
-Герка! Не надо! – Кричал Дормидонтов.
Почему-то сегодня Гере было страшно взбираться наверх. Ветер заставлял ее терять равновесие и без того неустойчивое из-за вымазанных мазутом подошв туфель. Гера взглянула вниз вдоль лестницы, и у нее закружилась голова. Но она вновь упрямо полезла наверх. Забравшись на мостик, она развернулась лицом к цветущим деревьям. Ветер бил ее в лицо, путал волосы и задирал платье.
-Не прыгай! – Закричал Дормидонтов.
-Трусиха! Предательница! – Кричала Алена.
Гера посмотрела в небо. Смотреть вверх было абсолютно не страшно.
-Человек умеет летать! Умеет – летать! - Как заклинание повторила она, развела в стороны руки, присела, сильно оттолкнулась от мостика и взлетела. Одновременно она услышала мамин крик: «Гера!!» Из рук Дормидонтова вылетел почтовый голубь, целая стая голубей. Тихо падали круглые лепестки цветущей алычи. Они странно ложились на пушистые ветви растущей в палисаднике ели, на землю, на асфальт, скользили по Гериному лицу. Где-то сверху, вдалеке, еле слышно звучало радио, словно с неба донося стройное пение невидимого хора…