История любви. Прошлое. Глава 5

For it's always been, somewhere in between
Light falls away
And it's easy to see, hope in our dreams
Night, my friends
Tomorrow will start again
At first light


(И все это было где-то между
Свет гаснет
И так просто увидеть надежду в своих снах
Спокойной ночи, друзья
Завтра снова наступит
С первым лучом)


"Light Falls Away" Adam Lambert



Этот март запомнится Томми невероятной скукой. Черт побери, еще совсем недавно он спал четыре часа в сутки, мечтал о тихом спокойном вечере с чипсами и DVD-плеером, путался в числах и днях недели, стонал по утрам, проклиная все будильники мира… Но, когда мольбы об отдыхе неожиданно оказались услышаны, и Томми действительно получил столько свободного времени, сколько пожелает, и даже больше – он почему-то совершенно не чувствовал себя счастливым.

Томми Джо бросил взгляд на часы и раздраженно поморщился. Три часа ночи… Ему, конечно, некуда торопиться с утра, и можно спать, сколько влезет, но эти ночные бдения уже начинают утомлять. Томми и так почти полностью перешел на «перевернутый режим»: днем он дрых как сурок, просыпаясь только к ужину, когда Дэйв и Майки приходили с работы и начинали на всю квартиру греметь посудой и разговаривать в полный голос, а по ночам смотрел дурацкие фильмы… или тихонько играл на гитаре в кухне… или ждал очередное смс, как примерная «женушка». Ему не слишком нравилось такое положение вещей, но что же тут поделаешь? Вот и сегодня – он все равно не сможет заснуть, пока где-то в далеком Сингапуре не приземлится самолет из Мельбурна. Нет, Томми вовсе не параноик – совершенно точно нет! И пассажирские самолеты не так уж часто терпят бедствия в тех краях… Но он лучше посмотрит очередной дурацкий фильм и подождет смс. Все равно не спится…

Видавший виды ноутбук Дэйва, давно ставший общим для троих друзей, тихо заглотил диск с очередным ужастиком. Томми обреченно надел большие стереонаушники, без всякого интереса следя за мелькающими на мониторе титрами, даже не пытаясь сосредоточиться.

Ночные бдения были плохи еще и тем, что в тишине спящей квартиры, в тусклом свете заглядывающего в окно с улицы фонаря, в голове Томми пробуждалось слишком много воспоминаний. Картинки недавних событий были еще очень яркими, выпуклыми, наполненными запахами и, что совсем плохо, ощущениями – от них по спине разбегались мурашки и губы начинало привычно щекотно покалывать… А появлявшаяся следом еле различимая тупая боль в сердце чересчур напоминала тоску…


Это началось в Кабо… Хотя нет, наверняка намного раньше, но какая в общем-то разница – когда именно? Эта постоянная потребность в ласковых руках на талии, в нежных губах, прижимающихся к уху и нашептывающих разный романтический бред или откровенные обещания, хотя бы просто в присутствии рядом. Серо-голубые глаза смотрели с восхищением, желанием и неизменной гордостью, и от этих взглядов тянуло на подвиги…


– …Сейчас? Ты… уверен? А если?..
– Я хочу, Адам, именно сейчас… Хочу…

В ночной темноте – хоть глаз выколи – слышны тревожные крики чаек и шепот набегающих на песок волн. Торопливые руки срывают одежду, не забывая при этом погладить, приласкать, сжать – хочется стонать, и Томми стонет, играет голосом, добиваясь совершенно «порнушных» интонаций, слышит, как Адам давится от смеха и пытается передразнивать, но все предсказуемо заканчивается жарким, жадным поцелуем. Томми давно перестал считать, сколько раз Адам поцеловал его, а сколько раз было наоборот: их губы так часто оказываются в опасной близости друг от друга, что не сорваться в поцелуй просто невозможно.

– Ну же, давай!
– Ты маньяк, Томми Джо Рэтлифф! Черт, если бы я знал раньше, что ты такой маньяк…
– И что бы ты сделал?
– Я взял бы тебя… еще на Гридлоке… прямо на сцене, перед всей этой толпой… Что скажешь?

Картинка настолько яркая, что Томми стонет уже по-настоящему, запрокидывает голову, подставляя шею агрессивным укусам, прижимаясь возбужденным членом к обнаженному бедру Адама. Холодные волны ночного океана резко контрастируют с внутренним жаром разгоряченных тел, от мурашек трудно сделать полный выдох. Соленая вода – не лучший вариант смазки, но Томми все равно, его возбуждает уже сама мысль о том, что они с Адамом занимаются любовью посреди океана, на открытом пляже, где их в любой момент могут увидеть.

– Да… Давай… Ну же!..


…Томми недовольно цыкнул и потер лицо ладонями. На мониторе ноутбука какой-то чувак с наслаждением крошил топором вопящий кусок мяса, часы показывали полчетвертого утра – и по-прежнему ни одного смс…


…Это сумасшествие, в которое они окунулись в Мексике, по всем «законам жанра» должно было закончиться вместе с их коротким и ярким отпуском. Томми давно вышел из того возраста в котором можно надеяться на любовь до гроба после первого удачного секса, да и не был уверен, что ему это нужно… тем более с мужчиной.

«Мы красиво сошли с ума. Пожалуй, это было одним из самых ярких безумств в моей жизни… Пора спускаться на землю, чувак, вспоминать о работе, о долгах…»

Они с Адамом не обсуждали произошедшее, не строили планов, не давали друг другу никаких обещаний – это было логично, закономерно, как и то, что в аэропорту Лос-Анджелеса оба разъехались по своим домам, привычно обнявшись на прощание и сверив ближайшее рабочее расписание. Томми был слишком вымотан эмоционально и физически за эти три дня и бессонных ночи, чтобы предаваться каким-то сожалениям или пытаться разобраться в себе. Легче было отложить самокопание на потом, вместе с ответами на заинтересованные вопросы друзей о том, как прошел отпуск.

– Ну, как тебе Мексика?

Хороший вопрос! Вот только где взять на него ответы. Не станешь же рассказывать, что почти не вылезал из постели… Томми отговорился тяжелым перелетом, чуть не заснул в ванной, а затем с наслаждением растянулся на любимом диване, отгоняя от себя ненужные воспоминания. Он уже почти задремал, когда раздался звонок Адама, после которого как рукой сняло весь сон.

– Я уже соскучился… Не могу заснуть, не поцеловав тебя на ночь. Хочешь, приезжай?..


…«Самолет задержали, но мы, наконец-то на борту! Сингапур, мы идем!»

Томми несколько раз моргнул, тупо разглядывая твитт Адама, потом от души зевнул и поплелся на кухню, варить себе кофе. Ирония судьбы – вынужденная разлука и период безделья утомляли его чуть ли не больше сумасшедших дней подготовки к промовыступлениям. Все давалось как-то проще, когда Адам был рядом.


Рядом. Несмотря на безумный график Адама перед его первым самостоятельным промотуром, ощущение «вместе» не покидало Томми, даже если за день удавалось перекинуться не более чем парой смс, а ночь заставала их в разных городах. Вместе – и не важно, что для окружающих они остались всего лишь близкими друзьями, которым нравится проводить время вдвоем. Как-то так получилось, что они оба негласно приняли решение оставить все как есть. Томми пару раз отказался от посещений каких-то выставок и показов моды вдвоем, Адам кому-то обмолвился, что не хочет сейчас «заводить отношения», чтобы не отвлекать внимание от его музыки – их обоих устраивало такое положение дел, даже если огромное количество людей видело в их «дружбе» больше, чем полагалось видеть.

– Я ни перед кем не должен отчитываться! – возмущался Томми, пролистывая многочисленные комментарии в твиттере с обсуждением их с Адамом «флирта» на отыгранном накануне Крэдиссон-концерте.

– Конечно, не должен, – согласно кивал Дэйв, пряча улыбку. – Ты сегодня ночевать придешь?
– Не знаю… вряд ли…

Томми понимал, что злиться на фанатов бессмысленно – в конце концов, они с Адамом действительно слишком откровенно дурели друг от друга, оказываясь рядом, и не заметить это обоюдное влечение было довольно сложно. Концертная эйфория только подстегивала привычное легкое возбуждение от собственнических касаний и игривых взглядов, и хоть Томми казалось, что он старается оставаться нейтральным и не переступать черту, он и сам видел – позже, на появляющихся в интернете фото и видео – что их поведение мало смахивает на «просто дружеское».


…– Эй, ты чего не спишь? – сонный Майкл заглянул в кухню, почесывая поясницу и недовольно щурясь на часы, показывавшие половину шестого утра.
– Да… так, не спится. Я же весь день продрых. Хочешь кофе?
– Кофе? Ну, свари… хозяйственный ты наш. Что, Адам все никак не прилетит в… куда он там никак не прилетит?
– В Сингапур. Держи, всезнающий ты наш… Ладно, пойду, фильм досмотрю, пока Дэйв ноутбук не забрал.

Томми не чувствовал потребности обсуждать с кем-либо свою странную личную жизнь, но иногда был искренне благодарен друзьям за поддержку – даже если и не просил о ней. На самом деле ему было одиноко – вот так вот по-глупому одиноко тут, несмотря на старых и новых друзей, готовых проводить с ним дни и ночи, и все прибывающих фанатов, с которыми можно было вполне весело потрепаться в твиттере на совершенно любые темы. После трех месяцев безумной занятости у Томми наконец появилось время на любимую музыку, родных и друзей, а он тратил часы и дни на сон и тупое просматривание старых фильмов… и не мог избавиться от чувства одиночества.

«А ты? Скучаешь? Думаешь обо мне, вспоминаешь о нас? Радио-шоу, интервью, перелеты… Тебе это нравится, я знаю… Черт возьми, никогда не думал что буду ревновать кого-то к его работе…»

Подобные мысли были проявлением самого настоящего малодушия. Томми отлично знал, что Адам тоже не в восторге от их вынужденной разлуки, и никакой суперплотный график не спасает его от тоски. Почти в каждом интервью, которые Томми отслеживал с маниакальной тщательностью, словно какая-нибудь девочка-фанатка, Адам со смехом вспоминал про их поцелуй на АМА, иногда, лукаво улыбаясь, признавался, что он «вполне возможно» сейчас влюблен – все это заставляло улыбаться в ответ, было этаким «приветом из далеких краев». Но вместе с тем Томми видел грусть в серо-голубых глазах, от некоторых исполнений WWFM щипало в носу и ныло сердце, а количество полученных за неполные две недели смс перевалило за сотню…

–…Эй, чувак! Не смей спать на моем ноутбуке! – Дэйв со смехом растолкал уснувшего приятеля и ткнул пальцем в монитор. – Смотри, никак прилетели…

Томми несколько раз сонно моргнул, выхватывая глазами нужные твитты, тут же принялся набирать ответ, стараясь не обращать внимания на улыбающихся друзей, но успел написать только Монти, как у него зажужжал телефон, оповещая о пришедшем смс.
 
«Чертовы самолеты! Чертовы аэропорты! Я был без связи гребанные восемь часов! Я чертовски соскучился по тебе…»


Томми иногда поражался тому, как сильно на него влиял Адам с этой его импульсивностью, восторженностью, неистощимой энергией. С ним постоянно захлестывали эмоции, с ним невозможно было оставаться бесстрастным, и Томми из раза в раз поддавался, даже не всегда замечая того, что они оба ведут себя как влюбленные подростки. Чего стоил пресловутый День святого Валентина, который они негласно решили даже не вспоминать – «Еще не хватало! День влюбленных дурочек!» – тем более что у обоих были рабочие планы в разных концах Нью-Йорка… Правда, Томми уже потом выяснил, что Монти пригласил его поиграть в баре в Бруклине не просто так, а по просьбе Адама, но сути это не меняло. И то, что они оба «по счастливому стечению обстоятельств» оказались в этот день в Нью-Йорке, из-за чего Томми в очередной раз вдрызг разругался с Делми, тоже совершенно ничего не значило…

Они прилетели накануне на разных самолетах и поселились в разных отелях, Адама почти сразу же закрутили интервью, встречи с журналистами и друзьями, а Томми репетировал с Монти, играл во все подряд мобильные игры-приложения и от скуки пытался помириться со своей девушкой, отправляя ей дурацкие сентиментальные ммс с цветами, сердечками и щеночками. Все шло по плану, и Томми даже не надеялся, что им с Адамом удастся хотя бы кофе вместе выпить где-нибудь на Бродвее, учитывая забитый график певца. Томми Джо сосредоточился на музыке, получив большое удовольствие от выступления, а после остался в баре пропустить стаканчик-другой пивка. Полночное смс от Адама застало его врасплох, если не сказать большего. «Пожалуйста, приезжай» – и адрес совершенно левого отеля, находящегося неподалеку. Улизнуть незаметно не представлялось возможным, пришлось врать об усталости и душе, чтобы не давать повода для сплетен своим внезапным исчезновением – любовь Адама к экспромтам иногда ужасно раздражала. Но по указанному адресу Томми ждал уютный номер с большой кроватью, бутылка хорошего вина и Адам – уставший, невыспавшийся, растрепанный и полуодетый, с одновременно виноватым и влюбленным взглядом. И все, что Томми оставалось сделать, это обнять своего романтичного приятеля, притянув для поцелуя, пощекотать за ухом, позволить увести себя вглубь комнаты и уложить на пружинящий матрас.
У них получилась бессовестно прекрасная «Ночь святого Валентина», и пусть вместо цветов и конфет, которые Томми, кстати, не любил, Адам подарил себя и свою неистощимую страсть, а вместо избитого «Я тебя люблю», они шептали друг другу «Хочу…» – это было настоящим романтическим приключением, которое вряд ли когда-нибудь забудется. А на следующий день – когда они снова разбежались каждый по своим делам и отелям – Томми обнаружил в почте на телефоне милые и смешные рисунки от своей хорошей подруги Чанталы, изображающие его и Адама обнимающимися, целующимися, держащимися за руки. Все это начинало походить на вселенский заговор, целей которого Томми упорно не хотел понимать, но почему-то чувствовал себя при этом ужасно счастливым, настолько, что его это даже пугало…


–…Ничего, скоро вернется Монти, мы будем репетировать… Ничего, все будет хорошо. В конце концов, уже две недели прошло. Сколько там осталось?..

Томми в пустой квартире разговаривал вслух со своим отражением в зеркале, и ему казалось это совершенно нормальным. Во всяком случае, куда нормальнее того факта, что он отчаянно скучал по парню, хоть на луну вой, и готов был сорваться по первому звонку в любую точку земного шара, лишь бы оказаться рядом. Подойти так близко, чтобы чувствовать тепло его тела. Обнять. Прижаться изо всех сил, ощутить его руки на своей спине. Увидеть в светлых глазах улыбку – убедиться, что все действительно хорошо.

О большем Томми запрещал себе думать. Получалось плохо и не всегда – месяц почти регулярного секса приучил его «к хорошему», и никакая дрочка не могла заменить того…

– Чччерт…

…о чем он изо всех сил старался не думать. Не представлять. Не вспоминать совсем.

«Я скучаю по тебе. Я очень скучаю по тебе, это такое дерьмо…»
«Я знаю, котенок, я сам тут… Когда мы встретимся, я не выпущу тебя из постели неделю, можешь готовиться!»

Это появившееся не так давно прозвище – «котенок», заставляло Томми краснеть, хихикать и расплываться в глупой улыбке. Он не мог подобрать определения тому, что чувствовал, это была жуткая смесь веселого удивления, стыдного удовольствия и раздражения на себя за сентиментальность. Главное, чтобы об этом не прознали его друзья, а втайне можно было позволить себе наслаждаться. Особенно, учитывая, как именно и при каких обстоятельствах Адам обычно произносил это слово…

– Да что же это за фигня?! – простонал Томми, вскочив с кровати и почти бегом направляясь в душ.

«Надо пойти погулять. Позвонить кому-нибудь, отвлечься»

Возвращение Монти и Лонженю, против ожидания, не принесло облегчения. Томми злился и завидовал тому, что эти два засранца были с Адамом все это время, огорчался, что не может просто подойти и спросить о некоторых вещах, которые ему до ужаса хотелось узнать, но те даже с большой натяжкой не тянули на дружеские.

– Ну… как там… все было?

Это не содержало и сотой части накопившихся вопросов. «Как он переживает разлуку? Он вспоминал обо мне? Он сильно тосковал? Он… ни с кем там…?»

– Да нормально, такая суматоха – перелеты, интервью, выступления. Мы с ног валились от усталости. Адам просто двужильный!

И все. А что еще он хотел услышать?

Маята и тоска накапливалась с каждым днем. Томми больше не мог спать сутками, и теперь он доставал всех вокруг, пытаясь придумать себе занятие. Он требовал от Монти в три раза больше репетиций, от Майка – все бросить и начать записывать их собственный альбом, звонил и писал друзьям и недавним знакомым, появившимся благодаря твиттеру и голливудским вечеринкам, пытаясь напроситься на приглашение в кафе, клубы, кино. Они с Монти и Дагом даже придумали развлечение для фанатов – «лайвстрим-пати» с вопросами-ответами, но идея оказалась гораздо интереснее воплощения, на самом деле Томми все еще не был готов настолько открывать свою душу перед совершенно незнакомыми людьми и его это быстро утомляло.

Раздражение и невозможность изменить ситуацию – плохие советчики. Теперь Томми все чаще казалось, что он просто идиот, что всю эту сентиментальную чушь он выдумал, а на самом деле, просто получил новый сексуальный опыт, а Адам всего лишь одержал очередную победу, и сейчас наслаждается свободой и народной любовью, разъезжая по всем этим гребанным странам и даже не думая о возвращении.

– Слушай, а может это у тебя из-за.. ну… этой истории с Делми? – Дэйв вопросительно и немного тревожно посмотрел на хмурого приятеля с двухдневной щетиной на щеках, который уже час, глядя перед собой невидящим взглядом, наигрывал на гитаре одну и ту же весьма тоскливую мелодию.

– Я просил больше никогда не произносить при мне имя этой суки, – ровно, без всякого выражения в голосе отозвался Томми, даже не сбившись с аккорда.
 
– Угу… – Дэйв потер переносицу и тяжело вздохнул, отводя взгляд. – Значит, не из-за нее. Но ведь это же не из-за… Ладно, все, молчу. Но девушка бы тебе сейчас явно не помешала…

Может, и не помешала бы… а может, сделала бы только хуже, кто же знает. Томми не хотелось признаваться даже самому себе в том, что Делми бросила его очень вовремя. Нет, конечно же, он никогда не простит эту ****ь, которая усиленно изображала «его девочку» перед Адамом, группой и семьей Рэтлифф на концерте в «Фэнтези Спринг», чуть из лифчика не выпрыгивала, а уже на следующий вечер легла в постель с каким-то двухметровым регбистом, даже не особо скрывая этот факт – как будто специально хотела сделать побольнее. Как и не забудет того, что она сказала на прощание:

– Ты никогда не найдешь себе девушку, которая сможет выдержать конкуренцию с НИМ. А я устала ждать, когда он тобой наиграется.

К своему ужасу, Томми даже почти не страдал. Он не был уверен, что испытывал к Делми такую любовь, от которой вскрывают вены, скорее, сам факт измены задел его самолюбие, но по большему счету Томми было наплевать. Он просто вычеркнул ее из своей жизни, удалив все адреса, телефоны и аккаунты лживой сучки, а потом приехал к Адаму среди ночи с бутылкой коньяка – «отмечать обретенную свободу».
 
Но настоящий ужас заключался в том, что сейчас, спустя почти три недели разлуки, Томми слишком хорошо понимал, что Делми была права. Никакая девушка не смогла бы заставить его почувствовать хотя бы половину того, что он чувствовал рядом с Адамом, а значит, не стоило и пытаться. Тем более что в таком паршивом настроении, в каком Томми находился последнее время, шанс завести с кем-то новые отношения практически равнялся нулю.

– Не хочу я ничего. И никого. Мне просто скучно…

Тем временем март подходил к концу, и, если говорить откровенно, кроме беспросветной тоски у Томми были и вполне приятные моменты, и даже маленькие радости. К примеру, он получил новую гитару и так воодушевился приобретением, что написал несколько мелодий для их альбома с Майком и Стивом. Одна из них неведомым образом просочилась в интернет и получила массу восторженных откликов от фанатов – это окрыляло, рождало творческий зуд, у Томми загорались глаза и очередные бессонные ночи обретали смысл. Радовали сами фанаты – несмотря на то, что их постоянно увеличивающееся количество немного пугало, да и откровенных «крейзи» среди них попадалось немало. Но по большей части это были искренние восторженные люди, которых интересовал сам Томми, а не только набивший оскомину вопрос о поцелуе с Адамом. Их любовь и забота трогала до глубины души, Томми даже иногда не находил слов, чтобы выразить им свою признательность, и совершенно не понимал, чем он все это заслужил.

–…Так ты пообещал на «весь интернет», что никогда не оставишь Адама? – Майки многозначительно подвигал бровями и не удержался от широкой ухмылки. – Ну, чувак, я думаю, тебе осталось только поменять статус в «майспейсе», а так…

– Придурок, – беззлобно покачал головой Томми, закатывая глаза к небу в шутливом отчаянии. – Я пообещал, что никогда не уйду САМ из группы Адама, разве что он лично меня уволит. Где здесь ты видишь повод менять что-либо в моем статусе?

Правда, когда небольшая группа поклонниц подарила Томми ноутбук, он даже испугался – по его мнению, это было уже слишком, учитывая, что музыкант привык всего в жизни добиваться собственным трудом. Он даже от Адама категорически не принимал никаких дорогих подарков, да и платить за себя в кафе разрешал редко и, что называется, со скрипом. Хорошо, что рядом в тот момент оказалась Чантала, у которой Томми завис на несколько дней, банально сбежав из дома в попытке сменить обстановку. Девушка популярно объяснила шокированному приятелю, что ему придется научиться принимать подобные подарки, если он не хочет обидеть искренне влюбленных в него людей.

– Ты просто дурак, если этого не понимаешь! Твое «спасибо» сделает их счастливыми – разве это плохо?! Они благодарят тебя за то, что ты есть, за радость, которую ты доставляешь им своим творчеством! Это как цветы для театрального артиста – принимать их это часть его работы!

Полученному ноутбуку не обрадовался только Адам.

«Я вижу, ты там всех очаровал! Девушки дарят тебе подарки, а мне ты не разрешаешь даже купить тебе пива! И что это за Чантала, у которой ты ночуешь? У нее есть парень?»

Наверное, из-за затянувшейся разлуки у них просто накопилась тоска, усталость и раздражение. Иначе чем объяснить, что эта вспышка ничем не прикрытой ревности вызвала в Томми отнюдь не умиление, а самую настоящую ярость.

«Мать твою, какого хрена ты меня допрашиваешь?! Я ведь не спрашиваю, кто греет твою постель, все эти чертовы постели, в этом чертовом туре! И чтоб ты знал – я никого не просил дарить мне что либо! Но только я решаю – САМ – что и от кого мне брать!»

Это было ужасно глупо и несвоевременно – вот так разругаться, уже почти дожив до долгожданной встречи. Осталось всего каких-то несколько дней до возвращения Адама в Лос-Анджелес, после чего он собирался продолжить промотур уже со всей группой. А теперь вместо радости Томми испытывал обиду и угрызения совести и не знал, как исправить эту дурацкую ситуацию, интуитивно чувствуя, что Адам мучается той же проблемой. Наверное, самым правильным было просто написать и извиниться или перевести все в шутку, но сделать первый шаг оказалось гораздо сложнее, чем хотелось бы, и Томми так и промаялся с молчащим телефоном в руках весь этот и следующий день, изо всех сил стараясь не показывать вида, насколько он расстроен.

– У вас что-то случилось? У вас – с Адамом? – Томми внутренне напрягся, услышав излишне спокойный и ровный тон Майкла, который обычно означал разговор о неприятных вещах.

– Нет. С чего ты взял?

– Ммм… Хорошо, зайдем с другой стороны. Ты видел его последнее интервью?

– Бля, перестань разговаривать со мной как с чокнутым! – попытка скрыть за вспышкой раздражения все нарастающую в душе панику успешно провалилась, Томми чувствовал, как внутри все холодеет и сердце сжимается от нехороших предчувствий. – Нет, я не смотрел его последнее интервью… несколько последних. А что?!

– Вот поэтому я и спрашиваю – у вас с ним все в порядке? Вы что, поссорились, или что?

– Фак, Майки, что было в этом чертовом интервью?! Нет, мы не поссорились. Или да… Я не знаю. Ну и?! Что с интервью?

– Да ничего особенного, просто он был сам не свой, раздраженный, чуть ли не огрызался… и взгляд как у побитой собаки, – Майкл подошел вплотную к помрачневшему другу и впихнул ему в руку только что откупоренную бутылку пива. – Я, кстати, случайно наткнулся на это интервью по телеку, удивился, что ты не смотришь… Эй? Томми, ты…

– Я просто идиот, – Томми, не глядя, отставил в сторону бутылку, так и не сделав ни одного глотка.

На душе было так паршиво, что впору было глотать не пиво, а быстродействующий яд.

– Позвони ему? – предложил Майки, сжав плечо приятеля.

Судя по тревожному взгляду, Нэш уже сто раз пожалел, что вмешался.

– Я… не могу. Он сейчас… – Томми бросил быстрый взгляд на часы и понурился еще больше. – Он летит в Лондон. Возвращается из Шотландии… Он всегда отключает телефон в воздухе.

– Господи, Томми! Ты не помнишь, во сколько у тебя назначена репетиция, но знаешь наизусть расписание его промотура! – Майкл пораженно всплеснул руками, даже не заметив, что пролил немного пива на пол. – Просто позвони ему, когда он прилетит в этот хренов Лондон, не будь дураком!

Да, Майки был прав, и Томми настолько остро это чувствовал, что разом исчезли все сомнения и нерешительность. И плевать, что они договаривались не звонить, а общаться исключительно смс – в целях экономии – сейчас был экстренный случай!

Но воспользоваться дружеским советом Томми не успел – как только по его расчетам самолет из Шотландии приземлился в аэропорту Лондона, Адам позвонил сам.

– Прости меня, – вместо: «Привет, как дела?», сразу, едва дождавшись, когда Томми ответит на вызов. – Прости, ладно? Я… виноват, я не имел права ревновать. Ты, конечно же, можешь…

– Ты имел… Имеешь. В смысле… Послушай, – от звука этого голоса, впервые за месяц неискаженного радио или телезаписью, от торопливых неловких извинений у Томми сдавливало горло и путались мысли, а еще почему-то было очень страшно не успеть сказать нечто действительно важное. – Адам, я… Я очень хочу быть рядом сейчас. Ты мне очень нужен, чувак. Очень.

На том конце раздался шумный выдох и явно облегченный смех.

– Уже скоро, совсем скоро, обещаю! Знаешь, тут чертовски холодно! Когда я вернусь в Лос-Анджелес, я первым делом…

Томми откинул назад голову, с улыбкой слушая болтовню об английской погоде и наполеоновские планы на триумфальное возвращение в Калифорнию. Его отпускало, и это было офигенно приятно – до легких мурашек по всему телу. В ссорах определенно есть один плюс –примирение.


В день, когда Адам должен был вернуться в Лос-Анджелес, у Томми все валилось из рук. Он сам себе напоминал наркомана, который дошел до точки, и знает, что ему вот-вот должны привезти дозу.

– ****ь!.. – любимая кружка Дэйва оказалась на полу раньше, чем Томми успел понять, зачем он ее взял.

– Мать твою, Томми, пошел вон с кухни! Иди, найди себе занятие, у меня уже голова кружится от твоих мельтешений!

Виновато шмыгнув носом и собрав осколки, Томми поплелся в комнату, взял гитару, подержал в руках, отложил… Он чувствовал себя ужасно глупо, но злиться на это «девочковое» волнение и предвкушение не было никаких сил. С самого утра все мысли были только о том, что уже сегодня – сегодня ночью – они увидятся, они, черт возьми, хотя бы просто наконец-то посмотрят в глаза друг другу…

«Хотя бы… угу… Или я плохо знаю Адама?»

И снова эта дурацкая улыбка. Томми не нужно было смотреть в зеркало, чтобы знать, что улыбка именно дурацкая, не несущая никакого смысла и беспричинно счастливая.

– Адаму стоит почаще возвращаться… – заглянувший в комнату Дэйв многозначительно подвигал бровями, окидывая приятеля лукавым взглядом. – Давненько я не видел тебя таким… сияющим.

Томми хотелось спрятать лицо в ладонях или закрыться в ванной, чтобы никто не смотрел на него, чтобы успокоиться и заставить себя подумать еще хоть о чем-нибудь, кроме… кроме того, что уже сегодня…

– Вот же блин, – Томми беспомощно рассмеялся, сдаваясь.

Нет, сегодня от него точно нет никакого толку.

– Мия, погуляй со мной? – жалобный голос должен был растопить сердце подруги и склонить ее к милосердию.

– Ну, уж нет! Майки сказал, что сегодня возвращается Адам, и ты совершенно неадекватный. Прости, милый, сегодня у меня очень, очень трудный день…

Ближе к вечеру Томми все же удалось немного отвлечься на полюбившийся сериал «LOST», настроение, к счастью, стало более спокойным и ровным, музыкант даже решил немного порепетировать перед сном, вернее, пока друзья не легли спать, потому что сам он ложиться не собирался. Но стоило ему взять в руки гитару, как раздался телефонный звонок.

– О, привет, Лейла! Как твои дела? – почему-то с мамой Адама Томми всегда ужасно волновался и чувствовал себя мальчишкой, правда - любимым и родным мальчишкой, что невероятно грело.

– Отлично, милый! Надеюсь, твои тоже? – Лейла ласково рассмеялась, и Томми словно наяву почувствовал, как его нежно погладили по щеке. – Ты знаешь, Адам прилетает сегодня ночью, и я собираюсь его встречать. Я подумала, что ему будет приятно, если ты тоже там будешь, если ты хочешь, конечно! Что скажешь? Заехать за тобой? Скажем… в половине третьего?

Разве мог Томми отказаться?! И только нажав на «отбой» и убрав телефон в карман джинсов, он понял, во что вляпался.

Встреча с Адамом после месяца разлуки на глазах у его мамы?!

– Вот дерьмо…

Наверное, Томми мог бы издать роман из всех представленных за этот вечер сцен их встречи. Скорее всего, это был бы психологический триллер, потому что чем ближе становилось время ИКС, тем сильнее Томми нервничал, и тем более нелепой ему казалась вся эта идиотская ситуация.
 
«Просто улыбнуться, по-дружески обнять, ну, что там еще… помочь чемодан донести… Делов-то!»

И действительно – чего он психует?! Вот правда, стоило только представить, как бесшумно открываются стеклянные двери лос-анджелесского аэропорта, и в образовавшемся проходе появляется Адам… в своем черном пальто и узких джинсах, обязательно в очередном огромном шарфе, слегка заспанный, без мейка… с ослепительной улыбкой…

– Фффакк… – Томми в десятый раз за последние два часа схватился за голову, стараясь не скулить слишком громко, он и так уже наслушался ехидных подколок на всю оставшуюся жизнь.
 
Лейла должна была подъехать с минуты на минуту, а у него до сих пор не было никакого плана.

– И черт с ним. В конце концов… это же мама Адама, а не моя, – рассуждал Томми вполголоса, со скоростью света шнуруя кроссовки. – Она, наверняка, и не такое видала…

И все же он чертовски нервничал, в голове все путалось, и дорога до аэропорта показалась просто бесконечной.

– Не волнуйся, – ласково улыбнулась Лейла, погладив Томми по щеке, и от ее понимающего взгляда музыканту захотелось провалиться сквозь землю. – Уверена, он тоже скучал, и будет рад тебя видеть!

«Неужели НАСТОЛЬКО заметно?»

А потом оказалось, что все эти попытки морально подготовиться и выработать какую-то тактику были совершенно лишними, потому что, когда Адам действительно появился в проходе, заметно возвышаясь над устало бредущими рядом людьми, у Томми из головы вылетели абсолютно все мысли. Он словно прирос к месту и беспомощно улыбался, глядя, как Лейла обнимает сына, поглаживая по спине. Он не мог вспомнить, что именно говорил, когда осторожно, почти бережно обнимал Адама сам, зато хорошо запомнил, как они оба вздрогнули от этого первого соприкосновения, и Адам чуть слышно пораженно выдохнул куда-то в шею Томми: «О, боже…»

Дорога до дома Адама прошла для Томми как в тумане. Адам непринужденно болтал и смеялся, сидя рядом с Лейлой на переднем сиденье, Томми молчал, то и дело замечая, что опять сверлит жадным взглядом черноволосый затылок, заставлял себя отвернуться, но тут же заслушивался этим музыкальным голосом, чувствуя, как кровь приливает к щекам и кончикам пальцев, как внутри все звенит от совершенно непонятного восторга пополам с волнением.

– Рада, что у тебя все хорошо! И рада, что ты, наконец, дома, милый, хоть и ненадолго, – Лейла снова обняла Адама, после того как они втроем перетащили все чемоданы и чехлы с костюмами к нему в прихожую. – Томми, тебя забросить домой?

Если бы это все происходило в какой-нибудь голливудской мелодраме, в этот злосчастный момент обязательно заиграла бы «панически-тревожная» музыка. Томми практически слышал ее в голове, пока пытался придумать какой-нибудь ответ, с каждой секундой все больше понимая, что ему остается только согласиться… даже несмотря на то, что он отдал бы сейчас половину жизни, лишь бы остаться с Адамом наедине хотя бы на несколько минут.

– Мам, оставь его мне, мы сто лет не виделись, поболтаем, новостями поделимся, – голос Адама был непринужденным, слегка шутливым, но Томми каким-то непостижимым чутьем уловил те же панику и волнение, что ощущал сам.
 
«Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!..»

– Ах, Адам, ты ужасный эгоист! Бедный мальчик ночь не спал, чтобы тебя встретить… Но если он не против…

– Я не против! В смысле… – Томми сглотнул вставший в горле ком, лихорадочно придумывая хоть какое-то логичное объяснение.

– Вот, видишь – он не против! Давай, я провожу тебя…

Томми смотрел, как Адам ненавязчиво подталкивает миссис Ламберт к двери, и понимал, что вот прямо сейчас просто рухнет на пол, стечет по стене, совершенно безо всяких сил. Ну, почему с Адамом вечно так?!

– Уф… Поверить не могу, что она, наконец, уехала! Ну… привет?

За такие мгновенья можно продать дьяволу душу. За этот взгляд – наконец-то ТАК близко, за тепло осторожно прижавшегося тела, за вздрагивающие пальцы, неуверенно скользящие по щеке…

– Адам…

Было бы ложью сказать, что Томми не представлял этот момент – первый после разлуки поцелуй, первый секс… и почему-то почти всегда казалось, что они набросятся друг на друга, срывая одежду, и не успокоятся, пока у них не закончатся все силы. Но сейчас, стоя в прихожей Адама и заново привыкая к его голосу-взгляду-запаху, Томми боялся сделать выдох и еще, кажется, разучился двигаться, а все его мысли сосредоточились на бледных губах с пятнышками веснушек, которые приближались слишком робко, чересчур медленно. От простого прикосновения по всему телу мгновенно пробежала волна дрожи, Адам судорожно вдохнул, провел по губам Томми кончиком языка, улыбнулся не то удивленно, не то сумасшедше.

– Я… приму душ, подождешь?

– Месяц ждал… еще полчаса переживу как-нибудь, – усмехнулся Томми, не отводя взгляда от сияющих светлых глаз.

Он так и остался бы стоять у стены – пришпиленный к ней всеми пережитыми эмоциями, накрывшими с головой подзабытыми ощущениями, но возбуждение, пока еще больше эмоциональное, чем физическое, заставляло двигаться, искать, чем занять руки и мысли. Томми прошел в комнату, оглядел сваленные горкой посередине вещи, хмыкнул и снова вышел в коридор, зачем-то побрел в кухню, не имея в этом никакой надобности, но притормозил около ванной, услышав шум воды в душе и громкий довольный выдох.

Такая глупость – стоять, прислонившись лбом к стене около ванной комнаты, закрыв глаза и мечтательно улыбаясь, представлять, почти видеть, как по широкой золотистой спине стекают струйки прозрачной воды, как намокают черные пряди в основании шеи, а над верхней полной губой выступает испарина… Он мог бы присоединиться – Адам не был бы против. Но Томми остался стоять, смакуя, дожидаясь своего часа, думая о том, как это будет – буквально через несколько минут. А как он сам хочет, чтобы это было? Порывисто или медленно? Страстно или нежно?

«Я буду счастлив просто заснуть с тобой рядом, чувак… Даже если ничего больше не произойдет» – это не было самообманом. Томми настолько переполняла радость встречи, что более сильные эмоции, как ему казалось, грозили разорвать его на части. Но это не значило, что он откажется от того «большего», что может предложить ему Адам.

Шум воды внезапно смолк, и у Томми вспыхнули щеки. Еще не хватало, чтобы Адам застукал его почти за подглядыванием. Музыкант на цыпочках пересек коридор и юркнул в комнату, как можно тише уселся на диван, взъерошил пальцами волосы, кусая губы в попытке сдержать мальчишескую проказливую улыбку. Нет, совершенно невозможно просто вот так сидеть! Томми вскочил с дивана, в два шага подошел к окну и замер, пытаясь справиться с вновь вернувшимся волнением. Он слышал щелчок закрываемой двери в ванную, осторожные шаги, тихий выдох – но повернуться почему-то не было сил, и Томми так и стоял, задержав дыхание и считая секунды, пока Адам не прижался к нему, обсыпая каплями с мокрых волос, не сжал его плечи, не уткнулся носом в затылок.

– Ты устал, наверное, может мне…
– Я хочу тебя…

Он давно не слышал этих слов, видимо, поэтому они произвели такой эффект: Томми показалось, что его бросили в костер, тело мгновенно затопила волна жара, стало трудно дышать и совершенно невозможно думать о чем-либо. Он потерся виском о влажную после душа скулу Адама, быстро повернулся в кольце рук и тут же наткнулся на ищущие жаждущие губы. От поцелуя подкосились ноги, а ощутив ладонями обнаженную кожу и осознав, что Адам вышел из душа в одном полотенце, Томми не выдержал и тихо застонал, пытаясь прижаться еще крепче, теснее, вжаться в это тело, которым он грезил целый месяц.

– Нет… не тут, не так… Пойдем в спальню, – выдержке Адама можно было позавидовать.
 
Томми покорно дал Адаму увести себя, позволил неторопливо раздеть и уложить на кровать, улыбался, глядя, как тот преувеличенно серьезно выкладывает из тумбочки под подушку презервативы и тюбик со смазкой – они оба так ждали этого момента, что торопиться сейчас было бы преступлением.

– Соскучился… думал, что сдохну там без тебя…
– Хочу тебя, прямо сейчас, больше не могу ждать…

Адам гладил его тело, стараясь прикоснуться везде, не пропустить ни сантиметра, вглядывался в лицо Томми, обжигал кожу короткими поцелуями. От нетерпения сдавливало горло, хотелось метаться по кровати и хрипло стонать, просить или требовать долгожданной ласки.

– Ну, давай же… прошу!
– Не…хочу быстро…
– О, фффакк…

Он отвык, а на тщательную подготовку не хватило сил или выдержки, но даже эта боль была долгожданной, даже она приносила удовлетворение, словно служила доказательством, что Адам действительно вернулся, что Томми это не снится.

– Потерпи… Сейчас…
– Давай же!

«Не быстро» после месяца разлуки показалось Томми пыткой, но удовольствие было слишком сильным, чтобы спорить. И только когда перед глазами заплясали звездочки, а поясницу свело от напряжения, он одним рывком притянул Адама за затылок для поцелуя и начал двигаться сам – быстрее, резче, заставив их обоих застонать и задохнуться от ставшего невыносимым наслаждения.

Наверстать упущенное за пару часов до рассвета – план заранее провальный, тем более что Адам действительно вымотался за эту поездку и долгий перелет. К тому же теперь им можно было не торопиться, теперь – хоть каждую ночь дели на двоих. Еще один короткий секс закончился ярким минетом – и оба начали задремывать, даже не успев толком отдышаться после вспышки страсти. И только наконец расслабившись, заново вспоминая, каким тяжелым и жарким может быть прижимающийся во сне Адам, Томми почувствовал, что его отпустило – ушла нервозность последних недель, маята и бессонница, захотелось снова окунуться в безумный водоворот репетиций-концертов-афтепати, играть… делать музыку… жить.
 
«Я убью тебя, чувак, если ты снова куда-нибудь свалишь без меня так надолго. Так и знай…» – Томми громко зевнул, широко улыбнулся, потерся щекой о руку Адама, на которой лежал, и провалился в сон.