Глава 20. У тебя выбора нет, ты сегодня умрешь

Глава 19. Масло в огонь. http://www.proza.ru/2012/03/19/1185

В воскресное утро Фрося привычно выглянула в окно. На свежевыпавшем снегу всего двора были одни единственные следы от обуви большого размера и широких полос от тяжелых санок. Она подошла к телефону и набрала номер дежурной оперативной части милиции, номер был записан на обычном тетрадном листке и всегда лежал под телефоном.
На требовательный упорный стук в двери Михаил Васильевич спросил:
– Кто ента в такую рань?
– Милиция. Открывайте.
– Милиция? Что случилось? – успел спросить, открывая дверь, Михаил Васильевич.
Оттолкнув деда, в маленькую однокомнатную квартиру вошли три милиционера. Они рассеялись: кто открыл дверь в ванну, кто уже был у двери кухни. Старший опер стоял в комнате перед кроватью, на которой лежал Леонид и во все не пробудившиеся глаза смотрел на милиционеров. Анна Ивановна выключила газплиту и вошла в комнату из кухни.
– Молодец, быстро управился, – произнёс главный из трех милиционеров и добавил, обращаясь к Леониду: – А ну вставай, что рожу сонную строишь? Артист!
– Что случилось? Что стряслось? – почти одновременно спрашивали старики у милиционеров.
– Когда он пришёл? – спросил другой, что помельче, не дав опомниться старикам.
– Дед, когда Лёнька пришёл вчера? – спросила Анна Ивановна своего мужа.
– Да почём я знаю? Ты же его ужином кормила, маленько вы на кухне посидели и пошли спать.
– Мы не спрашиваем, когда он вчера пришёл. Мы спрашивает, когда он сегодня пришёл?
– Сегодня? – удивлённо переспросил дед.
– Сегодня, – твердо произнес милиционер и добавил: – Ты что, дед, укрывательством занимаешься?
– Постой. Каким таким укрывательством? – спросил расстроенный Михаил Васильевич.
– Поднимайся, – произнёс самый молодой опер, – ты задержан за убийство. Ты убил своего собутыльника, а сегодня вывез труп к речке.
– Батюшки, да что это делается? – произнесла Анна Ивановна. – Какой труп, откуда?
– Ваша соседка Ефросинья Конина сообщила, что это дерьмо, – милиционер показал на Леонида, – её зятя убил и вывез к речке.
– Бабка, созывай всех соседей. Мы ничего не докажем. Иди к Клавуше, Александру позови, к врачам зайди и «милиционериху» пригласи, – распорядился дед и вытащил мешочек с нюхательным табаком, присаживаясь на свою кровать.

Приглашенный состав соседей был в маленькой квартире. Леонид медленно одевался и что-то пытался сообразить. Милиционеры: один уже сидел рядом с дедом на его кровати напротив кровати Леонида, второй стоял по правую сторону от Леонида.
Александра Николаевна Волкова, фронтовичка, взяла инициативу в свои руки:
– Это Вы кого слушаете? Фроську? Так она же больная. Вы что делаете? Ни в чем не разобравшись?
– К нам поступил сигнал, что он – убийца.
– Пить он уж много пьет, но парень, он не буйный, тихий, – произнесла Клавдия Архиповна и добавила: – Так зятя у Фроси убили ещё три-четыре года назад, недалеко от Ташкента.
– Как недалеко от Ташкента? – спросил опер.
– Так. В ауле, где его родители жили. Он же был буйный, дурной, когда выпьет, – поясняла Клавдия Архиповна.
– Нашему Лёньке сколько раз от него доставалось, сколько раз он на него кидался, – в свою очередь произнесла Анна Ивановна.
– Разошлась его жена с ним. Он вернулся к своим родителям под Ташкент – повелительным тоном, как на работе, сказала врач Мария Андреевна, соседка с третьего этажа.
– Так они ещё и деток поделили и младшенький от воспаления легких там умер. Людка, его жена, поехала на похороны, взяла старшего с собой и там помирилась со своим алкашом. У них ещё один мальчонка народился, – объяснила Александра Николаевна и обратилась к своему мужу, только что вошедшему. – Что пришёл? Иди домой, – потом добавила:– Вот потом его узбеки там убили. А Людка вернулась сюда с детьми к своей матери.
– За что его убили? – растерянно спросил опер.
– Так почём мы знаем, – ответил дед, стряхивая табак со штанов.
– Так он же дурной был, драчливый, задиристый. Вот узбеки и решили его поучить, да поучили, что и порешили, – повторила Клавдия Архиповна.
– Пока с деревни до района в больницу в грузовике везли, он и умер, – говорила Мария Андреевна.
– Вы к Людмиле сами зайдите. Она вероятно и понятия не имеет, что её мать вызвала оперативную группу, – предложила милиционерам соседка Елизавета Степановна, по прозвищу «милиционериха», до сих пор молчавшая.

«Скоро Новый год, но что может изменить в моей жизни это ежегодное рядовое событие и где его, и с кем отмечать? И надо ли?» – думала Анна.
Вечером, как всегда, ожидая Валерия, Аня читала книгу. Она услышала, что по коридору кто-то почти ползет. Анна притихла, стала прислушиваться, ждать кто это и к кому. В дверной замок кто-то пытался вставить ключ, взволнованная Анна подошла к двери и спросила:
– Кто?
– Я, Моаня, – слабым голосом произнёс Валерий и добавил:– Я так устал, что меня ни ноги, ни руки не слушают, открывай дверь.
Анна открыла дверь. Валерий стоял перед дверью на коленях и держал в руке ключ. Он поднялся, держась за дверной проем, с трудом переступил через порог.
Анька поставила ужин на стол:
– Иди, ешь и ложись спать.
Валерий опустошил одну тарелку, попросил добавки. Опустошил вторую тарелку и уже начал по-другому говорить, наконец, произнес, словно жалуясь, на распев:
– Мне так плохо, я – всё, точка. Я так жить не могу. Я хотел повеситься, ходил, искал место, где это сделать, поэтому так заправился сегодня, для храбрости.
Анна разозлилась до такой степени, что, ничего не объясняя, нагрела воды, убрала половицы с пола, поставила на табурет таз с теплой водой и приказала:
– Мойся. Сейчас принесу чистые майку и трусы.
– Зачем? Я на работе в душе был, – озадаченно спросил Валерий.
– Мойся, я тебе сказала.
Пока он мылся, она встала на другой табурет в одном углу комнаты и начала развязывать привязанный конец веревки, потом спустилась с табуретки и то же проделала с другим концом веревки в другом углу комнаты. Валерий перед тазиком с водой мылся, расплескивая воду на пол. Он не понимал, зачем всё это, ведь до сих пор Анна не требовала такого от него. Он обтерся полотенцем, надел чистую майку, трусы, вымыл как смог ноги, вытер их. Анна уже сидела за кухонным столом, читала книгу. Когда он закончил свои «купания», сел напротив неё:
– Всё. Как ты просила. Я помылся, – с пьяным недоумением произнёс он.
– Молодец! – ответила Анна.
– Зачем я мылся? – спросил с явным выражением лица, подтверждающим, что выполненное требование Анны просто никак не укладывалось в его голове.
– Затем, чтобы тебя потом не мыть.
Этот ответ так озадачил Валерия, что он не нашёл нужного возражения.
Она поднялась, подошла к табуретке, вылила воду в пустое грязное ведро, вытерла пол, Валерий без комментариев наблюдал за ней. Пол был холодный, поэтому Анна носила валенки в комнате. Незаметно для него она вытащила из-за занавески сантехнический ключ 30 на 32 и засунула в широкую голенищу валенок.
Анна залезла на стол, над столом был какой-то крючок, неизвестно когда и для чего вмонтированный в потолок. В крючок просунула один конец веревки, укрепила ее, сделала петлю. Она слезла со стола, надела валенки, не вытаскивая ключа, села за стол напротив удивленного Валерия. Он тупо смотрел на петлю, что висела между ними. Его светло-карие глаза с ресницами, как у куклы, сейчас выражали вопросительное, сумасшедшее недоумение. Наконец, он, показывая указательным пальцем на петлю, произнёс:
– Что это?
– Это сегодня всё закончится. Всё хватит, хватит так жить.
– Что закончится? – спросил он.
– Сейчас ты будешь вешаться, – раздражёно, но по-деловому ответила Анна.
– Зачем?
– Затем, – последовал её ответ. – Лезь в петлю!
– Ты что? Я не буду это делать. Ты что? – Валерий трезвел на глазах.
– Будешь! – упорно говорила Анна.
– Почему?
– А зачем где-то по каким-то сараям вешаться, когда можно тут на глазах свидетелей в чистоте всё это сделать, – серьёзно и твердо произнесла Анна.
– А если я не буду? Я не хочу, – ответил не на шутку перепуганный Валерий.
– А меня это не волнует. Ты говорил, что хочешь вздёрнуться. Говорил? – переспрашивала Анна.
– Ну говорил, и что? – отвечал сидящий на стуле в трусах и майке Валерий, буквально тараща глаза на Анну.
– А то. Свои слова выполнять надо, понятно? – произнесла Анна, глядя в глаза Валерия.
– Ты что, чокнулась?
– У тебя выбора нет, – ответила Анна.
– Как нет выбора? Почему?
– Потому что именно этой ночью ты умрешь.
– Как так? – изумлялся он.
– А так.
– Так. Ладно. А как это будет выглядеть? – спросил трезвеющий на глазах Валерий.
– Очень просто, сейчас отодвигаем стол. Ставим здесь стул. Ты встаешь на него и суешь голову в эту петлю, – холодно поясняла Анна.
– Да? А кто у меня табуретку из-под моих ног выбивать будет? – он искал любую возможность, чтобы показать Анне сложность этого положения.
– Да это, вообще, проще простого. Ты сам это сделаешь, – ответила Анна.
– Как? – ошарашенно спросил Валерий.
– Ты щекотки боишься. Я сделаю из пальцев козу, подойду к тебе со словами «бе-бе». Ты дрыгнешься – и табуретка опрокинется.
– Ну нет. Ну спасибо. Ты что, выпила сегодня?
– Это когда ты меня видел выпившей? А?
– Я этого делать не буду.
– Твой шантаж уже надоел мне, лучше всё одним разом решить.
– Не буду я это делать.
– Будешь. Ночь длинная.
– А что ты моим родителям скажешь?
– Ты будешь висеть до их приезда. Я никому не позволю тебя из петли вытаскивать, а твоим родителям скажу, что ты об этом мечтал.
– Ну ты и сволочь. Вот сука, так сука. Это что получается, я жил спокойно до 26 лет, а теперь должен вешаться? Это же надо такое придумать!
– Я тебе сказала – у тебя выбора нет.
– Да как нет? Я не буду этого делать, – уже совершенно трезвым голосом говорил Валерий.
– Вот поэтому, – с этими словами Анна вытащила сантехнический ключ 30 на 32 и сказала: – Если не повесишься, я тебя сегодня прикончу. Понял?
– Как? – округлив глаза, спросил Валерий.
– Ты уснёшь. Я подойду к тебе спящему, тресну в висок. У кровати поставлю опрокинутую табуретку. Скину тебя с кровати. Выброшу ключ. А утром вызову милицию и скорую и скажу им, что ты сам упал на угол стула, – спокойно произнесла Аня.
– Вот же сука! Я даже не думал, с какой я сукой живу. Всё, давай говорить по-хорошему.
– Нам не о чем говорит, я от тебя устала, – упрямо, как робот, говорила Анна.
– Я сейчас мамке твоей позвоню. Пусть вызывает бригаду и забирают тебя, – угрожал Валерий.
– Иди, звони.
– Ань, ну успокойся. Я больше вешаться нигде не буду. Пойдем спать, – Валерий поднялся со стула, хотел подойти к Анне.
– Не подходи. Не тронь меня. Ты сегодня рано или поздно пойдешь спать, я буду ждать. Я тебя сегодня прикончу, – ни то холодно, ни то истерично произнесла Анна.
Они сидели за столом друг против друга. Анна была одета в тёплую кофту, юбку, гамаши, на ногах были валенки, в один из них она снова вложила сантехнический ключ. Валерий сидел в майке, трусах и носках. Он периодически пытался уговорить Анну успокоиться и пойти спать, она же ему ответила:
– Я сегодня спокойна как никогда.
Петля смерти слегка покачивалась, висела между Анной и Валерием на уровне чуть выше их голов. Покончить всё одним махом и больше не «петлять» по жизни, реально ли? А может, жизнь не заканчивается никогда? Может, потом наступает другая, неведомая, в неизвестном мире или в параллельном, и как там она продолжается…
Аня устала от этой красивой семейной идиллии. Ей хотелось, несмотря ни на что, что-то поменять в своей жизни. Она понимала, что её нервы сдают. К тому же на работе постоянно приходится приспосабливаться к учащимся училища, которых собирали из разного рода учеников, потому что они не могли и, главное, не хотели нигде учиться. Так что контингент в подобных училищах был не из легких. В совместной жизни с Валеркой уже назревал разрыв и Анна это понимала. Она знала, что если будет жить так дальше, то в скором времени окажется сама в дурдоме или на погосте.
Так они сидели друг против друга, изредка произносили односложные предложения, при этом она пыталась обдумывать свою дальнейшую жизнь. В три часа ночи пошли спать, утром – на работу. Анька сняла только валенки и уснула, положив сантехнический ключ под подушку. На следующий день Валерий спрятал или выбросил этот сантехнический ключ.

Глава 21. Пошла искать!? http://www.proza.ru/2012/03/24/1442