Время встречи изменить невозможно

Лето. Пятница.
И  жара, блин …
 Москва  стоит …
Стоит  и  гудит.
Особенно  в  час  пик.
Кому  просто  пик, а  кому  и – пиковый  туз.
Не  всем  же – на  дачу …


Вот  в такой  же  примерно  час, только  не  сегодня, а  почти  20  лет  назад, в  июне  1995-го, на  «бэхе»  девятой  модели  цвета  вороного  крыла  ехал  по  Кутузовскому  проспекту  молодой  ещё  человек  в  белой  рубашке, с  бычьей  шеей  и  мощным  золотым  крестом  на  груди. Но  при  этом  с  курносым  и    даже  привлекательным  (если  б  не  стиснутые  челюсти  и  закрывающие  глаза  черные  очки) типично  русским  лицом.

Короче  говоря, Новый  Русский  ехал  на  стрелку.
Звали  его,  правда, не  Толян, не  Вован, а  Витёк. Виктор  Иванович  Малышев, если  по паспорту  конкретно  1966  года  рождения. Родился  он в  городе  Талдоме  под  Москвой. Как  бывший  детдомовец  дошел  до  жизни  такой? Это надо  рассказывать  всю  его  жизнь. А  жизни  этой, как  ему казалось, с  каждым  километром  дороги  становилось  всё  меньше  и  меньше …
И  не  стрелка  это  была, а  дуэль. С  Валеркой по  кличке  ВЭЛ, бывшим  своим  партнером, армейским  корешем, кровным  братом (побратались  ещё  в  далеком  84-году, в  палате  больничного  карантина  талдомского  детдома),  а  ныне  предателем  и  последней  мразью..
Он  и  сейчас  бы  предпочел  не  знать, кто  его  заказал.    Но  так  получилось, что  вдвоём  теперь  им  на  одном  земном  шаре, как  на  одном  поле … Ни  срать, ни  жить  невозможно.

Дуэль  назначена  была  на  15-м  километре  от  Москвы, без  дружков  и  свидетелей. Всё  честь  по  чести, из  спортивного  ТТ. Согласен  был  на  это  Витек. Хоть  и  не  дворянского  был  происхождения, а  самого  что  ни  на  есть  пролетарского (родителей  он  не  знал, но  по  роже  видно).

День  был    не  то  чтобы  очень  жарким, скорее  душным, с  московским  серо-сиреневым  небом, когда  солнца  нет, а  дождя  не  предвидится. В  одиннадцать  ноль-ноль  выехал  Витек  из  гаража   сталинского  дома  на Кутузовском  (с детства  мечтал  жить  в  таком, и  купил  себе  там  год  назад  две  квартиры – на  третьем  этаже  и  на  пятом). А  перед  этим  -  надел  рубаху, белую (блин, от  Версаче, а  этого  Версаче … уже  в  машине  вспомнил  что  кокнули). Выпил  чаю  с  коньяком, сдал  консьержке  ключи. Никто  ему  не  махал  с  балкона. Светка  неделю  назад    свалила  - не  то  на Мальдивы, не  то  на  Мальту.
Век  бы  её  не  видать.
Про  такие  пары – крутой+ модель  говорят – быки  и  растения.  Навороченная  супер-пупер  модель, успевшая  засветиться  на  обложке  какого-то  журнала … (жопу  подтирать  они  не  годятся, бумага  негодная)  была  типичным  эталоном  вот  такого  растения  для  быка. Точно  их  и  правда, в  особой  теплице  выращивали – не  бабы, не  девки, да  и  не  люди.  Всё  длинное – волосы, ноги  от  ушей, руки  как  плети. Пара  глаз  бессмысленных, и  огромный  рот. Казалось, они  и  внутри   по  иному  устроены. Могут  только  сосать  и  высасывать (сперму (тут  она  была  мастер),свежевыжатые  соки,  коктейли  через  соломинку, устрицы  из  раковин, и  коллекционный  коньяк  и  прочее  дорогое  бухло. Поэтому  у  них  внутри  только  легкие  и  тонкая  длинная  трубка.  Больше  ничего. Ни  кишок. Ни  печени. Ни  матки (зачем  им  рожать), ни  прочих  внутренностей.
И  сердца  тоже.

Прямо  перед  носом  ехал  крашеный  «Москвич»  с  разместившемся  в  нем не  то  старорусским, не  то  послесовковым  семейством. Глава (хмырь  лысеющий  в  ковбойке и очках, почему-то  показалось – не  то  инженер, не то  научный  сотрудник, если  ещё  остались  такие)  и  толстая  большая  жена. И  двое  мелких  на  заднем  сиденье -  толкали  папашу  в  спину, подначивая  на  обгон  крутой  Витькиной  тачки.. А  когда  удавалось  оторваться, корчили  «новому  русскому»  в  бандитской  белой  рубашке  страшные  рожи.
Витек  только лыбился  невесело. Раньше  ему  страшнее  страшной  смерти  казалась  вот  такая  жизнь. А  сейчас  - под  вопросом.  Потому  что  этот  хмырь  точно  знает, что  отпахав  на  своих  шести  сотках,  будет  ехать  по  той же  дороге  обратно, в  свою  хрущобу  или  блочную  многоэтажку. Если, конечно,  по  дороге, не  вмажется  в  лепешку … Вероятность  не  вернуться  есть, только  гораздо  меньше, чем  у  него, у  Витька.  Инженеришку    хоть  похоронят  по  людски.  А  ему  лежать (хорошо,  если  целому, а  не  частично)  в  одном  из  торфяных  болот  под  Шатурой  в  пластиковом  мешке  для  мусора. Слишком  хорошо  он  знал, в  какую  мразь  превратился  бывший  детдомовский  задохлик  с  щербатым  ртом. И  не  питал  никаких  иллюзий  на  этот  счет.

Душно  становилось, точно  перед  дождем. И  воротник  рубашки  от  Версаче  ошейником  врезался  в  шею. Он  бы  эту  рубашку  гребаную, как  горчичник, влипшую  в  кожу, с  превеликим  удовольствием  с  себя  содрал. Да  люди  смотрят.
Он  только  очки  снял, бросив  их  на  заднее  сиденье.
В  зеркальце  отразились  глаза – серые, очень  светлые, ясные, как  у  мальчишки.
Глядевшие, впрочем, серьезно  не  по  детски.
Только  Витек  сейчас   своих  глаз  не  видел.
Не  до  того  …


У  триумфальной  арки  на  Поклонной  стояли  особенно  долго. А  Витек  точно  в  ступор  впал. Или  голова  закружилась. Точно  звук  выключили  на  секунду. Не  сразу  понял, что  это  ему  сигналят, и  айзер-таксист  ему  кулаком  грозит. Нажал  педаль  и увеличил  скорость  до  крайней. Успев  заметить, что  его  соперник, инженеришко - «москвичок»  вырвался  так  далеко, что  исчез  из  зоны  видимости.

Километра  три  он  летел  как  на  крыльях.
А  у  кинотеатра  «Минск», когда  вдалеке  показался  указатель  «Москва», на  выезде (въезде   в  столицу)  низ живота  заныл, точно,  как ноет  щека  после  заморозки  в  кресле  зубного  врача. А  длинный  долгоногий  комар, со  свистом  промчавшийся  мимо  лобового  стекла  показался  страшным  до  жути,  совсем,  как  в  раннем  сопливом  детстве.

….И  откуда  он  взялся, этот  трейлер, белый  и  длинный, как  гроб  гиганта, с  непонятной  белой  надписью  по  краям  и  номером   с  буквами  МА  врезавшийся  в  Витькину  «бэху»  точно  гигантский  айсберг  заслонив  собою  весь  свет, видимый  и  невидимый?????????????
 И  наступила  темнота.
 И  полная  тишина.

                ---------------------------------------------------------

   Витек  лежал  на  траве, на  некрутом  косогоре, спускавшейся  к  поселку  или  деревеньке, посреди  всяких  там  одуванчиков  и  ромашек.
А  чуть  пониже  паслись  две  козы.
Он  потянулся. Вскочил. Потом  опять  сел  на  траву. И  долго  щупал  свою  голову, бока  и  даже  живот.
Насколько  он  понял, он  ещё  живой. А  больше   пока  ничего  не  понимал. И  не  помнил.
То  есть, последние  полтора  часа  своей  жизни  он, наоборот, помнил  отлично, с  точностью  до  секунды. И  зад  «Москвича», и  клетчатую  спину  в  ковбойке, и  корчащих  страшные  рожи  пацанов.  И  триумфальную  арку,  и  голубя  на  носу  богини  Победы.
И.  комара. И  трейлер.
Зато  все,  что  после – полный  провал. Амнезия.
Ясно  было  одно – ничего  не  было. Ни  дуэли, ни  разборки, ни,  что  всего  вероятнее, гнусного  мочилова.
 Ни-че-го.
Но  как  он  попал  в  эту  милую  дачную  местность, в  хрен  его  знает  каком  километре  от  столицы ???
 Он  был  бы  рад, конечно, если  б  кто  ему  объяснил.
Пока  желающих  не  было.
Барсетка  на  поясе  была  цела. Со  всем  содержимым. И  даже  сотовый-моторола  в  правом  кармане, в  сером  корпусе. Только  был  он, как  кирпич, глухим  и  немым. Точно  не  ставил  Витек  его  утром  на  зарядку.
Витек  встал  и  пошел  по  тропинке  вниз, где  вилась, как  серая  речка, узенькая  лента  шоссе. Сел  под  деревянный  навес, жалея, что  курева  нет. И  попросить  некого.
Автобус  подъехал, белый, полукруглый, с  большими  фарами, он  и  не  знал, что  такие  ещё  ходят. И  даже  занавесочки  ситцевые  на  окнах. Публика  была  самая  простая, по  виду - настоящие  колхозники, мужик  с  орденами  на  пиджаке, хотя  день  Победы  давно  прошел. И  ещё  бабка  с  большим  холщовым  мешком, чем-то  набитым. Витек  прошел  и  сел  на  единственное  пустое  место  у  окна.
Автобус  поехал – понеслись  за  пыльными  стеклами  картофельные  и  прочие    поля,  здание  деревянного  продуктового  магазина, очередь  в  дощатый  пивной  ларек, деревянные  дома  со  штакетниками  вдоль  дороги, телеграфные  столбы, стадо  коров, и  медленно  вырастающий  по  мере  приближения  пологий  холм, большой, как  гора …
                (Продолжение  следует).