Человеколюбие, боголюбие и богомыслие

Однажды уверовав в Господа Иисуса Христа, мы встаём перед мучительным вопросом: что такое человеколюбие? До того казавшийся ясным ответ (доброта человека предполагает любовь к другому человеку безусловную, вызывая миролюбие) размывается, так как на первом месте встаёт Бог. Мы любим безусловно Бога, а о человеке другом думаем постольку, поскольку Бог нам даёт в откровении соответствующие помыслы.

Наши мысли, уверовавших, обращаются к Богу, мы молимся Ему и просим дать ответ. В ветхие времена уже были получены заветы, ограничивающие нашу свободу в отношениях к человеку. Но Новый Завет через Иисуса Христа Сына Божия снял всякие ограничения, уверовавшие стали абсолютно свободными духом. В десяти заповедях, которым следует христианин ответа на наш вопрос нет. Единственное чему мы должны следовать - не убий. Но и тут эта заповедь не есть полный запрет, опять таки мы свободны заповедь нарушить. Иначе юриспруденция смертной казни была бы невозможной, христианин не смог бы наказать убийцу или предателя смертной казнью. Наше отношение к Иуде, предателю Иисуса Христа, скорее оправдательное. Иначе Крестный Путь был бы другим, наше богомыслие не даёт о нём нам ответа. Невозможна была бы защита Родины в войне, связанная с человеческими жертвами.

Ещё недавно стоявщий примером образ апостола Фомы, сомневавшегося в Воскресении Иисуса Христа, чем снискавшего особую праведность перед Ним, уходит в тень перед коренным вопросом к нашей свободе: что значит не убий?

Оправдывает ли нас заповедь, нашу любовь к человеку? Этот вопрос стал трагичным для Льва Толстого. Он стал меткой 20-го века, трагичного из-за мировых войн.

В любом случае сегодня самое слабое место христианской веры - это поставленный нами вопрос о человеколюбии.