Судьба византии ч. 2

                СУДЬБА ВИЗАНТИИ ч.2
Арабы
Появление ислама и разбойничье нашествие варваров — сарацинов — изменило политическую карту мира.
В 632 году после смерти Мухаммеда, основателя ислама и первого теократического государства — Арабского халифата, его преемниками стали халифы: Абу Бакр, Омар, Осман. Они завоевали под свое владычество громадную территорию, охватывающую Аравию, Персию, Сирию, Палестину, Египет, Северную Африку, Испанию, юго-восточную часть Европы. Римская империя, расколотая на восточную и западную независимые части, не могла противостоять стремительному натиску воинственных сарацинов, одержимых религиозным фанатическим призывом к борьбе против христианства, государственной религии Римской империи. Сарацины (впоследствии называемые арабами и, вообще, мусульманами) — разбойничье племя аравийских бедуинов, отличающихся предприимчивостью, беспредельной смелостью, склонных к хищничеству, грабежу. Иногда сарацины продавались наемными отрядами Византийским императорам.
Наместнику первого арабского халифа Халиду, одержавшему несколько побед в Персии над королями и их подданными, арабами, принявшими христианскую веру, и привезшему оттуда халифу Абу Бакру большую добычу золотых монет, было приказано возглавить ведение войны с Сирией, входившей в состав Византии, и вырвать её из рук христиан. В инструкциях, данных начальникам его армии, халиф, преемник пророка, повелевал: «Помните — вы всегда находитесь в присутствии Божием, на краю смерти, в уверенности, что настанет последний суд, и в надежде достигнуть рая... Не поворачивайтесь спиной к неприятелю; но не пятнайте ваших побед кровью женщин или детей... Не разрушайте их монастыри, но людям, у которых выбрита маковка на голове, не давайте пощады, если они не обратятся в магометанскую веру или не будут уплачивать дани».
Завоевание арабами города Босры (632 г.)
Несколько сирийских беззащитных городов, где на обильных рынках можно было раньше купить любые продукты, были уже захвачены арабами-сарацинами. На очереди стал старинный укрепленный город Босра. Двенадцать тысяч всадников вышли из городских ворот города, чтобы встретиться в бою с четырьмя тысячами мусульман, потребовавших сдачи города. Арабы были отбиты, но на помощь им прибыл сам Халид с тысячью пятьюстами всадниками. Сарацины, совершив ритуальное омовение песком и выслушав утреннюю молитву их предводителя, бросились с криком «На бой, на бой! В рай, в рай!» навстречу сирийским защитникам, вышедшим из города, чтобы защитить свою православную веру и свой город. Защитить город им не удалось. Императорской помощи сирийская земля не получила, и поле боя впоследствии было уставлено множеством православных крестов. Незваные пришельцы из Аравийской пустыни, бывшие бездомные кочевники-бедуины, примкнувшие к клану сарацинов, а ныне хищные разбойники, с гордостью победителей осматривали опустевшее поле боя.
Захват города был ускорен предательством губернатора Романа, указавшего неприятельским лазутчикам сарацинам подземный проход, идущий от его дома до городских стен. На эту измену он пошел из-за обиды, дабы отомстить народу за то, что его отстранили от занимаемой должности в городском управлении. Публично губернатор объявил: «Я избираю моей религией Ислам... моим пророком — Мухаммеда».
Так печально завершилась историческая судьба города Босры, расположенного в четырех днях пути от столицы Сирии Дамаска, куда
и устремился Халид со своим войском.
Завоевание арабами Дамаска (633 г.)
По православным обычаям помолвка молодых в Сирии, как и во всей Византийской империи, проводилась торжественно в присутствии родителей и близких родственников, в отличие от Римских обычаев, где для вступления в брак было достаточно устного согласия обеих сторон.
В Византии заключение брака сопровождалось православным обрядом, включающим в себя помолвку и церковное венчание, а брак без венчания считался греховным.
Евдокия, девушка из богатого семейства, и юноша, знатного происхождения, с красивым именем Юона, были помолвлены, и вот-вот должна была состояться свадьба. Однако тревожные слухи о приближении мусульманских полчищ, подтвержденные беженцами из города Босры, павшего под натиском сарацинов, заставили родителей Евдокии, к сожалению молодых, отложить свадьбу до того счастливого дня, когда сарацины будут изгнаны из родной Сирии. Особенно это решение удручало Юону. Он страстно любил свою избранницу и надеялся, несмотря ни на что, получить согласие Евдокии на брак, не дожидаясь разрешения на свадьбу родителей. Евдокия была красивой гречанкой с тонким вкусом. Целомудренность и красота ценились в Сирии, входившей в состав Византии.
Император Ираклий, встревоженный печальными известиями о вторжении армии арабов в Сирию, о захвате Босры, о приближении сарацинов к Дамаску, собрал семидесятитысячную армию под командованием полководца Вердана, состоящую из ветеранов и неопытных новобранцев. Византийское войско, состоящее в основном из кавалерии, приближаясь к Дамаску, вступило на равнину Аизнадина. Впереди армии знаменосцы торжественно несли штандарты, за ними на белом муле, украшенном золотыми цепочками, уверенно восседал Вердан.
Неожиданно впереди показался всадник, видимо, решивший ознакомиться с местом предстоящего сражения и позицией неприятеля. На арабском вороном коне лихо скакал Дерар, боевой друг своего начальника Халида, — бесстрашный, дерзкий, самоуверенный сарацин, фанатично ненавидящий христиан; жажда добычи, презрение к смертельной опасности были его принципами в жизни, которой он не дорожил, убежденный в том, что смерть в бою — прямой путь в рай. Навстречу наезднику Вердан направил тридцать своих воинов, проучить дерзкого смельчака. Дерар не уклонился от боя, стремительно бросился в гущу греческих всадников, энергично размахивая палашом направо и налево, выбивая из седла одного, второго, третьего наездника. Искусно владея своим оружием, он наносил смертельные удары, и вот уже несколько греков пали от этих ударов. Их испуганные, обезумевшие кони метались тут же, усиливая общую панику. На глазах Вердана бесславно гибли его лучшие воины. Дерар же с диким восторгом и горящими глазами удалялся в сторону своих позиций, где был встречен громкими восхищенными возгласами боевых товарищей.
Битва, происшедшая здесь, на равнине Аизнадина, кончилась полным поражением императорских войск. Когда запас стрел и надежды на победу у греков практически кончился, Халид бросил в битву основные свои силы. Началось беспощадное уничтожение императорской армии, разрозненные отряды которой спасались бегством в надежде найти убежище в Антиохии, Кесарии или Дамаске. На поле боя осталось более пятидесяти тысяч христиан и всего четыреста семьдесят мусульман. Празднуя победу, сарацины с жадностью набросились на несметные богатства: множество серебряных крестов, знамен, украшенных драгоценными каменьями, золотые цепи, оружие. Распределение добычи было отложено до взятия Дамаска (в чем сарацины не сомневались) и распоряжения халифа.
Печалью и страхом были охвачены души жителей Дамаска, когда они увидели с высоты защитных каменных стен, которыми был обнесен город, жалкие остатки императорской армии. Вдали можно было увидеть многочисленные воинственные отряды сарацинов; грозное шествие замыкалось самим Халидом, с гордым видом восседавшим на коне со знаменем черного орла.
Дерару было поручено содержать круглосуточно вокруг города стражу, состоящую из двух тысяч всадников, при этом не впускать и не выпускать никого из города. Кроме того, у семи врат города сарацины заняли удобные позиции, позволяющие вести наблюдения за всеми передвижениями греков на земляных валах, окружающих город. Военное подкрепление осажденным и доставка съестных припасов были полностью исключены. Сарацины решили приступом, хитростью или измором захватить город.
Некоторые горожане после поражения императорских войск в Аизнадинской битве пали духом, но другие призывали продолжать борьбу. Большинство во главе с духовенством настаивали на неожиданной для противника вылазке, чтобы помериться силами с сарацинами. Утром из главных городских ворот вышло войско и духовенство во главе с епископом, несшим книгу Нового Завета и хоругвь с изображением Христа.
Яростный бой продолжался весь день и прекратился с наступлением темноты, когда воины с обеих сторон окончательно выдохлись от усталости. Во второй половине ночи, перед рассветом под звуки колокольного звона все городские ворота открылись для очередной атаки защитников города. Битва продолжилась, сарацины нападали на защитников города с флангов и тыла; греки не выдержали и стали отступать к городским воротам, преследуемые арабами, и только военные машины, установленные на городском валу, не позволили сарацинам ворваться в город.
Семьдесят дней длилась осада, вот уже съестные припасы истощились, на военное подкрепление императорских войск надежды не было, у императора в это время были и другие проблемы — набеги славянских племен на Балканах. Город решил идти на дипломатические переговоры. В полночь в палатку военачальника сарацинов Абу Убайда была допущена делегация из ста человек от народа и духовенства города. Заключенный договор гласил: военные действия с обеих сторон прекращаются, желающие могут покинуть город, взяв с собой любую движимость, оставшееся население, согласившееся платить дань, становится подданными халифа и может пользоваться своими землями, недвижимостью и семью церквами, оставаясь при своей вере.
Юону днем и ночью не покидала мысль, когда же состоится долгожданная свадьба? В ее задержке он обвинял и родителей Евдокии, и епископа, поддержавшего отсрочку счастливого часа, когда его любовь будет вознаграждена ответным признанием Евдокии. Досадовал он и на арабов, не вовремя, как он считал, затеявших осаду города. В голову ему пришла дерзкая мысль: уговорить Евдокию сбежать из этого несчастного города, добраться до Антиохии и там обвенчаться. Не долго раздумывая, он встретился с Евдокией и предложил ей осуществить план побега. Сначала Евдокия решительно отказалась, но страстные уговоры Юоны убедили ее, и она дала согласие. Да, строила Евдокия планы, в Антиохии они расскажут о возможном скором захвате ее родного Дамаска сарацинами, убедят антиохийцев прийти на помощь, с тыла напасть на ненавистных сарацинов и спасти жителей Дамаска от неминуемой гибели.
Евдокия вдохновилась своими планами и даже просила любимого ускорить тайный побег из города. Дня через два под покровом ночи, они вдвоем добрались до городских ворот, подкупили стражу и крадучись добрались до передовой позиции сарацинов.
И вот они на свободе! Юона шел впереди, договорившись с Евдокией, что если он попадет в руки врагов, то даст ей сигнал по-гречески: «Попалась птичка», после чего она незаметно для сарацинов возвратится в город. Однако при выходе из лагеря сарацинов их заметил часовой. Была поднята тревога, беглецов схватили и отвели в палатку самого Халида. Юона был подвергнут суровому допросу, в процессе которого Халид, узнав всю историю влюбленных, пошел на хитрость. Под угрозой немедленной смерти Юона согласился отказаться от своей веры и принять магометанскую. За то, что ему была дарована жизнь, Юона должен в назначенный час открыть восточные ворота города. Пленные были отпущены.
После заключения договора арабы во главе с Абу Убайдом беспрепятственно вошли в город через главные ворота и были встречены жителями со смирением и признательностью за сохранение им жизни. В это же время с противоположной стороны сотня арабов во главе с Халидом, кричавшим: «Не давайте пощады врагам Аллахе!», вероломно ворвалась в город. В этот день пролилось много христианской крови.
Когда Халид со своим отрядом дошел до центра города, он увидел Абу Убайда и его боевых товарищей, миролюбиво разговаривающих с мирными жителями возле церкви св. Марии. «Господь отдал город в мою власть путем добровольной сдачи и избавил правоверных от необходимости сражаться»,— заявил Абу Убайд на что Халид с негодованием воскликнул: «Разве я не взял город приступом? Разве я не наместник халифа? Неверные должны погибнуть от меча. Бейте их!» Сарацины из отряда Халида и из отряда Абу Убайды в нерешительности и недоумении слушали яростную перебранку их военачальников. Наконец вожди вошли в церковь и после горячего спора пришли к обоюдному согласию. Разумные доводы Абу Убайды, что выгодно мирно урегулировать отношения с жителями города, так как это вызовет уважение к арабам, сдержавшим условия договора, убедили Халида. Было принято решение: часть населения города, принявшая капитуляцию, принимает подданство халифу, выплачивает ему дань и остается жить в городе по своим законам и со своей верой, а часть населения, до конца защищавшая город, может покинуть его согласно договору. Халид неохотно согласился с таким решением и позволил добровольным изгнанникам, уходя, взять с собой личное оружие: меч, копье или лук со стрелами, но с условием, что через три дня Халид начнет преследование ушедших и обращаться с ними будет как с врагами мусульман.
Что побудило Юону совершить предательское деяние? Безумная, страстная любовь к невесте или маловерность православию? А возможно, трусость Юоны заставила его согласиться на условия, поставленные Халидом?
Надеясь на обещание Халида сохранить ему жизнь и жизнь его любимой, Юона поспешил в монастырь, где укрывалась Евдокия после неудавшейся попытки убежать из города. Юона рассказал ей, какой ценой добился он их безопасности. Евдокия с гневом выслушала признание вероотступника, сказав, что она не желает его видеть и уйдет из города вместе с теми, кому Халид разрешил покинуть город.
Невдалеке от главных ворот рано утром собралось более тысячи жителей, не желавших быть подданными Халифа, решивших уйти из города согласно договору с сарацинами: духовенство, солдаты, мужчины гражданского сословия, женщины с детьми, со всем домашним скарбом и оружием, которое позволено взять с собой. Ворота были открыты, и, сопровождаемые мрачным молчанием оставшихся в городе, люди вышли за ворота в открытое поле. Епископ, провожая тревожным взглядом беженцев, многократно перекрестил их, говоря, неизвестно к кому обращаясь: «С Богом».
Халид, чтобы сохранить свой престиж, выдержал четыре дня, после чего во главе четырех тысяч всадников, переодетых христианскими арабами, двинулся в погоню за беглецами. Не зная местности и направления, куда ушли эмигранты, он взял с собою проводником Юону. После неприятной последней встречи с Евдокией, несмотря на тщательные поиски по всему городу, Юона более ее не видел. И только в последний день, пред самым отъездом, подруга Евдокии выдала секрет: Евдокия ушла вместе с другими беженцами, не желавшими оставаться с ненавистными сарацинами.
Вначале следы беженцев были заметны, показывая направление их следования, но в горной местности сарацины потеряли след. Халид с недовольством смотрел на Юону; ему казалось, что проводник намеренно направляет их по ложному пути. Это было совсем не так: Юона надеялся на встречу с Евдокией, но горная местность ему тоже была незнакома. Он нервничал, чем еще более вызывал подозрение Халида.
Между тем беженцы тоже спешили, со страхом оглядываясь назад. В одном селении они встретили императорского посланника, сообщившего им указание Ираклия следовать не в Антиохию, ибо он опасался паники солдат и жителей города из-за падения Дамаска и неопределенной судьбы вынужденных беженцев, а идти вдоль побережья к Константинополю. Но сначала беженцы должны преодолеть горный хребет Ливана. Люди, голодные и усталые, не могли передвигаться с большой скоростью. Мешала поклажа, мучительная жажда отнимала последние силы; к тому же детям тоже требовался отдых, поэтому беженцы расположились лагерем.
Преследователи по предложению Юоны пересекли горный хребет и в ночь тоже раскинули лагерь. Ранним утром, когда горизонт просветлел, сарацины увидели впереди белые палатки беглецов. Ночной дождь сменился свежим солнечным утром, вселяющим надежду беглецам на скорое окончание похода.
Сарацины тоже радовались — они настигли беглецов, а Халид сдержал свое слово: три дня не нападать на православных греков. После утренней молитвы Халид разделил свою кавалерию на четыре отряда, первый из которых поручил верному Дерару, последний отряд возглавил сам, скомандовав: «В бой, в бой, смерть неверным!» Конница устремилась к лагерю беженцев, измученных, лишенных возможности оказать сопротивление хорошо вооруженным сарацинам. Люди в страхе вначале сгрудились, но после того как кони сарацинов врезались в громадную толпу, стали разбегаться в стороны, однако палаши и мечи арабов настигали всех и безжалостно убивали. Юона метался в гуще беженцев в поисках Евдокии и наконец увидел ее: она стояла неподвижно, с горечью смотрела, как гибнут беззащитные соотечественники, ужасом отразилась в ее глазах эта бесчеловечная кровавая бойня. Юона бросился к Евдокии, хотел обнять ее, сказать, что она будет помилована, но не успел. Евдокия бросила на него презрительный взгляд, выхватила меч из рук своего жениха и вонзила себе в сердце.
Ни один христианин не спасся, за исключением пленника, которого отпустили, чтобы он всем рассказал о поражении византийцев и победе арабов.
Когда душераздирающие крики умирающих и плач детей стихли, над полем боя повисла зловещая тишина, нарушаемая тяжелыми хрипами разгоряченных коней и победными возгласами гарцующих победителей.
Шел 634 год от Р. Х. Захваченный арабами древний город Сирии, Византийской провинции, Дамаск стал столицей арабского халифата во главе с первым халифом Абу Бакром, преемником Мухаммеда.
Битва при Ярмуке (636 г.)
После взятия Дамаска произошла кровопролитная битва в районе реки Ярмук. На пути к месту битвы сарацины разбили и рассеяли шестьдесят тысяч христианских арабов, входящих в императорскую армию, численностью в восемьдесят тысяч солдат. Мусульманскую армию, куда входили и арабские женщины с предводительницей — сестрой Дерара, возглавляли наместник арабского халифа Халид и Абу Убайд. Вначале императорская кавалерия, прорвав оборону арабов, вынудила в беспорядке отступить противника, однако женщины стыдили сарацинов за слабость и заставляли их вновь и вновь идти в атаку. Четыре тысячи мусульман погибли на поле сражения, но императорская армия потерпела полное поражение.
После битвы при Ярмуке император Ираклий избегал встречи
с сарацинами в открытом поле, а те безопасно выбирали любой город Сирии или крепость для нападения. Их следующей жертвой стал Иерусалим — колыбель христианства. Путь на Иерусалим был открыт.
В течение двух лет арабы завоевали всю Палестину, что явилось началом распада Восточной Римской империи.
Падение Иерусалима (637 г.)
Софронию, песнописцу, впоследствии признанному Православной и католической Церквами святым, было 64 года, когда он в 634 году был избран на Иерусалимскую кафедру. Вступив в должность патриарха, Софроний с горечью узнал о захвате штурмом арабами его родного города Дамаска, о его капитуляции, о нескольких тысячах беззащитных изгнанных жителей города, настигнутых безжалостными арабами. Софроний провидел: сарацины не остановятся и будут продолжать утолять разбойничью страсть захватом новых и новых Византийских территорий и доберутся до Святой Земли, до Гроба Господня. Он вспоминал год за годом свою долгую жизнь: вот он в молодости — учитель словесности, рано ушедший в монастырь, в Лавру святого Феодосия, помнил свои поездки по палестинским и сирийским монастырям, долгое жительство в Александрии при епископе Евлогии, избранном императором Тиверием II. Вспоминал поездки на Кипр, в Рим, возвращение в Египет, где страстно и смело выступал против александрийского патриарха Кира, сторонника еретического учения монофелитства. Софроний повторял свои многочисленные вдохновенные пасторские проповеди в защиту православия против еретических учений, стремящихся расколоть Православную Церковь и этим ослабить государство.
По вечерам, после усердных вечерних молитв, Софроний мысленно повторял свое Окружное послание, произнесенное при вступлении на Иерусалимскую кафедру, впоследствии вошедшее в текст Символа веры, принятый VI Вселенским собором в 680 году. С особым волнением он вспоминал рассказы монахов одного из палестинских монастырей о преподобной Марии Египетской, жившей, вероятно, при императоре Анастасии I (491–518 гг.). С каким вдохновением он сочинял по этим рассказам житие святой Марии Египетской, сохраненное в веках для христианского мира!
После серии поражений византийцев сарацины могли выбрать для захвата любой из городов Сирии. По указанию халифа пятитысячная армия арабов двинулась в сторону Иерусалима. Цель арабов — завладеть городом врасплох или путем мирного договора. На одиннадцатый день город был окружен силами Абу Убайда, который обратился к жителям Иерусалима с обычным воззванием:
«...Мы требуем от вас заявления, что есть только один Бог и что Мухаммед посланник его. Если вы этого не сделаете, то соглашайтесь уплачивать дань и впредь состоять под нашей властью. В противном случае я наведу на вас таких людей, которые любят смерть больше, чем вы любите пить вино и есть свиное мясо. И, если угодно будет Господу, я не оставлю вас до тех пор, пока не истреблю каждого, кто будет сражаться за вас, и пока не обращу ваших детей в рабов».
Несмотря на такую оскорбительную угрозу, жители города были полны решимости не сдаваться сарацинам и ответили отказом. Город был защищен со всех сторон гористой местностью; получив известие о нашествии арабов, жители, готовясь к обороне, дополнительно укрепили стены и сторожевые башни. Население города было охвачено энтузиазмом и желанием победить противника. Осада Иерусалима продолжалась четыре месяца, и не проходило дня без вылазки защитников и попыток сарацинов взять город приступом. Военные машины, установленные на городском валу, успешно отбивали нападающих; к тому же зимняя погода была непривычна для аравийских бедуинов-арабов, привыкших к жаре. Однако их фанатичное упорство в конце концов заставило защитников города пойти на переговоры.
Софроний сознавал — Иерусалиму с его укреплениями не устоять против сарацинов, но у него была надежда, хотя и небольшая, что город и паства избегнут трагической участи Босры и Дамаска, и ему удастся спасти Иерусалим от позора и разграбления иноземцами. Ведь мусульмане чтили и посещали Святую Землю, освященную откровениями Моисея. Иисус же для них был вторым пророком после Мухаммеда.
После длительных мучительных раздумий Софроний решил от имени народа согласиться на капитуляцию при условии заключения приемлемого договора с наместником халифа и самого халифа Омара и отказа от предъявленных жестких требований арабов. Ранним утром Софроний во всем облачении патриарха вышел на городскую стену
и предложил сарацинам провести переговоры.
На совете в Медине халиф согласился с предложением патриарха, и вскоре халиф Омар, завоеватель Персии и Сирии, сел на рыжего верблюда и совершил историческое путешествие от столицы Медины до Иерусалима. По пути следования он угощал всех желающих хлебом, финиками и другими съестными припасами, совершал правосудие, наказывая сарацинов за роскошь и разнузданную полигамию.
Увидав Иерусалим, он воскликнул: «Господь победоносен. О Боже, ниспошли нам легкое завоевание!»
Подписав капитуляцию, халиф торжественно въехал в город без каких-либо предосторожностей и любезно разговаривал с патриархом Софронием. Вместе со своим новым повелителем Софроний служил
в церкви Вознесения, однако халиф отказался от православных обрядов и остался стоять на паперти храма, построенного еще Константином I Великим.
По указанию халифа земля из-под Соломонова храма была перенесена и использована в качестве фундамента заложенной халифом мечети. После десятидневного пребывания в покоренном им городе Омар ввел свой порядок управления в Палестине и вернулся в Медину ко гробу пророка Мухаммеда.
Это произошло зимой 637 года; в муках покаяния и сомнений жил теперь Софроний: имел ли он право от имени жителей города идти на переговоры с сарацинами и соглашаться на подданство халифу? Перед вечерними молитвами Софроний повторял слова святого пророка Даниила: «И во святилище будет мерзость запустения». Он молился за христианский Иерусалим, а не за иудейский и арабский. Через год патриарх Иерусалимский, вероятно, не выдержав сарацинского засилья, почил.
Падение Антиохии (638 г.)
Вскоре после ряда поражений императорских войск и сдачи без боя остальных сицилийских городов столица Сирии Антиохия покорилась арабам и тем самым спаслась от разорения, откупившись тремястами золотыми монетами. Правда, в 966 году Антиохия была на время освобождена от сарацинов византийскими императорами Никифором II Фокой и Иоанном Цимисхием.
Сирия, когда-то отвоеванная римским полководцем Помпеем у последних македонских царей и ставшая провинцией Великой Римской империи, склонила свою голову перед арабским халифом и оставалась под властью халифата триста двадцать восемь лет.
Завоевание арабами Египта (638 г.)
Амр, боевой друг Халида по военным действиям при осаде Дамаска, сын проститутки, в молодости поклонялся идолам и увлекался сочинением сатирических стихов против Мухаммеда и его учения, но впоследствии, приняв ислам, стал неустрашимым и преданным сторонником халифа Омара, поручившего ему возглавить армию, состоящую из четырех тысяч воинов, чтобы завоевать Египет. Амру, ставшему наместником халифа, предстояло покорить страну с древнейшей цивилизацией, высокомерными фараонами, с пестрым составом национальностей: этнических египтян, греков, евреев, несших тяжелую ношу императорских налогов. Города Египта были хорошо укреплены, а многочисленные рукава Нила служили естественной преградой для нападающих. Император сознавал, что потеря Египта для Византии — потеря житницы.
Тридцать дней осады и город Пелузием — ключевой стратегический пункт — был взят, и открылся путь к древнему городу Мемфису, ныне Каиру, стоящему на левом берегу Нила. Два моста, соединяющие берега, покоились на лодках и смыкались на середине реки островом Руд. Мост охранялся императорской армией в районе города Бабилиун, но через семь месяцев осады город был взят арабами, а затем пал и Мемфис.
Военные успехи арабов поддерживались коптами, коренным населением Египта — монофизитами, признающими только божественную сущность естества Христа и осужденными в 451 году Халкидонским Вселенским собором как еретики. Монофизиты были враждебно настроены против Византийского императора тирана, против Православной Церкви и православных греков, живших в Египте, насчитывающих не более десятой части населения, считая их чужаками. Поэтому  большинство населения Египта встретило арабов как освободителей, а Яковитская церковь вела тайные переговоры с арабами о сдаче Мемфиса. Арабами была наложена дань в размере двух золотых монет на каждого христианина, за исключением женщин, детей до шестнадцати лет, монахов и коптов. Копты признали свое подданство Халифу. По пути в столицу Египта Александрию Амр подвигался без всякой охраны. Население встречало его с радостью, обеспечивая своих освободителей съестными припасами и всеми сведениями. Часть населения, не желавшая подданства халифу, уходила на север по течению Нила в направлении столицы Александрии, где были сосредоточены значительные военные силы императора Ираклия. Эти силы задержали продвижение арабов на двадцать два дня, выдержав ряд генеральных сражений и мелких стычек, после чего началась героическая оборона Александрии. Однажды во время очередного боя Амр с небольшим отрядом ворвался внутрь цитадели, где был пленен греками и отведен в префектуру. Греки по вызывающему тону арестованного могли признать в нём военачальника; в момент, когда секира была занесена над головой Амра, его находчивый раб, стоящий рядом, гневно вскрикнул, обращаясь к своему господину: «Молчать в присутствии старших!», и этим спас его. Наивный грек отпустил пленных, надеясь на мирные переговоры с более представительным посольством. Торжествующие крики сарацинов открыли неисправимую ошибку легковерных греков.
После четырнадцатимесячной осады сарацины захватили вторую столицу империи, потеряв двадцать три тысячи воинов; уцелевшие остатки греческой армии, упавшей духом, навсегда покинули город, взятый сарацинами без заключения договора о капитуляции.
Не встречая сопротивления, в город вошли победители. Кроме баснословных материальных богатств арабам досталась древнейшая Александрийская библиотека, представляющая собой уникальную ценность, накопленную предыдущими поколениями. На запрос Амра «что делать с библиотекой?» халиф Омар ответил: «Если эти произведения греков согласны с книгой Божией, то они бесполезны и нет никакой необходимости сохранять их; если же они не согласны с этой книгой, то они вредны и должны быть уничтожены». Это указание было исполнено Амром с покорностью, и четыре тысячи городских бань длительное время топились этим драгоценным топливом. Амр сохранил лишь некоторые книги по математике и физике
Потеря Сирии с ее природными дарами и развитой легкой промышленностью, Палестины со Святой Землей, родиной христианства, потеря Египта с двумя тысячами семистами городами и поселениями, потеря населения числом более четырех миллионов человек, дающих казне доходы в виде налогов в размере более четырехсот миллионов золотых монет, потеря города Александрии, культурного центра, второй столицы Византии и важного торгового порта, все это означало предвестие падения Восточной Римской империи — Византии.
Тем временем экспансия арабских племен продолжала расширяться под знаменем грабежа, насилия и насаждения ислама. Страсть наживы и завоевания влекла арабов дальше и дальше. С боями было покорено население городов северного побережья Африки: Триполи, Карфагена, Танжера, где дух православия угас и через несколько десятилетий был заменен магометанской религией, освобождающей от уплаты дани халифу. К 713 году была завоевана Испания. Отступников от магометанской веры ожидала смертная казнь. Дальнейшее продвижение арабов было приостановлено силами франков после битвы при Пуатье. Распространению ислама среди покоренного населения способствовала политика арабов: принявшие религию Мухаммеда, от налогов освобождались.
Смелость арабов в бою подогревалась политикой халифа: значительная часть захваченного в бою богатства распределялась среди воинов, причем на коня так же полагалось вознаграждение, как и на наездника. При осаде крепости или города арабы предоставляли населению право выбора: покорность и дань или открытый бой.
За десять лет Омарова управления арабами было завоевано тридцать тысяч византийских городов, разрушено четыре тысячи православных храмов. Руководители арабов и нация в целом, таким образом, обогащались несметными награбленными богатствами, накопленными завоеванными ими народами, увеличивая этим могущество арабского халифата.
История показывает, что регулярная армия Византии не могла противостоять силам внешней агрессии. Росли проблемы и на Балканах.
После систематических набегов славянских племен оставались разрушенные города и византийские поселения, оставалась, как говорили, «скифская пустыня». Эти племена объединялись лишь на время захватнических набегов, после которых каждое племя, как правило, жило своей независимой жизнью. Набеги доставляли много хлопот Византийскому императору. Славянские племена, склонные к земледельчеству, стали практиковать захваты византийских владений и считать себя хозяевами этих территорий. Такая судьба к середине VII века постигла, например, Македонию. Византийские войска предпринимали попытки возвратить захваченные славянами территории, иногда с успехом, превращая незваных поселенцев в покорных подданных налогоплательщиков или в военных наемников. Но все чаще и чаще Византия вынуждена была идти на уступки и признавать за славянами занятые ими территории. Около 679 года образовалось первое независимое от Византии  царство — Болгарское.
Итак, к началу VIII столетия Византия оказалась существенно ослабленной, потеряв значительную часть своей территории — лучшие провинции в политическом, географическом и экономическом отношении.