Биографические записки. Глава21

После новогоднего праздника,5 января 1972 года я впервые вышел на работу в цех
керамзитового гравия (ЦКГ) Орехово-Зуевского завода ЖБИ.Меня приняли туда на
должность шихтовщика.ЦКГ выпускал керамзитовый гравий из огнеупорной глины.Оборудование,все агрегаты цеха были настолько стары,тяжелы и примитивны,
что я сначала не поверил,что сейчас,в конце двадцатого века,я нахожусь на совре-
менном производстве.Цех состоял из трёх высоких зданий,двух сорокаметровых
вращающихся печей диаметром 2,5 метра,двух сушильных барабанов,двух холодильных барабанов,двух размораживающих барабанов и системы ленточных
транспортёров,по которым в размораживающие барабаны зимой,в сушильные
барабаны круглогодично подавалась глина из двух ящичных подавателей,а из
холодильных барабанов—готовый керамзит в бункера-накопители или в так назы-
ваемые банки—десять высоких железобетонных круглых ёмкостей,каждая по 120
кубометров.В воздухе даже зимой висели клубы пыли над всем этим оборудовани-
ем,но производство,как я выяснил гораздо позже из переписки с управлением
охраны труда ВЦСПС(Всесоюзного Центрального Совета Профессиональных
Союзов)--органом,призванным заботиться об охране здоровья советских тружеников,не было опасным и вредным,хотя молоко нам давали.Они прислали мне спи-
сок 1936 года,где о производстве керамзита даже не упоминалось,и я понял,что
не добьюсь ни шиша.В то время я работал начальником этого цеха и хлопотал не
о себе,а о рабочих,глотавших пыль без меры,дышавших газом и продуктами его
сгорания,так как печи и размораживающие барабаны работали на газе.Но это позже.
А в первый день моей работы обвалился(накануне ночью)свод одного из размораживающих барабанов.Была зима,глина мёрзлая,её необходимо размораживать,
иначе работать невозможно.Поэтому начальник цеха Тихов Вячеслав Иванович
поставил меня подсобником к старичку,который выкладывал свод огнеупорным
кирпичом.Я должен был замешивать шамотный раствор,подавать его и кирпич
мастеру.На работу я пришёл к 8-00,сначала нас работало человек пять,но в 17-00
остались мастер и я.А барабан необходимо было запустить сегодня!Запасы раз-
мороженной и просушенной глины кончались,грозила остановка цеха.И я как
заведённый таскал кирпичи на место кладки,месил раствор.Короче говоря,
домой пришёл только часа в три ночи.Усталый и разбитый.День мне дали на
отдых,а на следующие сутки я должен был выйти в ночную смену,на мою работу
шихтовщика,которая заключалась в сидении на стульчике возле бесконечно
движущейся транспортёрной ленты с глиной и выбирании из этой глины на
ходу камней,железяк и других посторонних включений.Набрал ведро,отнёс его к
окну и высыпал в длинную,до самой земли,трубу.Точка моя находилась на самом
верхнем этаже одного из зданий.За мной по ходу ленты стояли грохочущие вальцы,
раздавливающие комки глины,под ними бункер,опять лента,подающая глину в
глиномешалку.Если я пропущу бульник—в глиномешалке соберутся в кучу все
лопасти.Это авария,простой,лишение премии и т.д.Позже я выяснил,что эта
самая нудная точка,от которой нельзя отойти,являлась как бы испытательным
полигоном для всех новичков.Дело ещё и в том,что особенно в ночную смену,
глядя на постоянно плывущий перед глазами ручеёк глины,неудержимо клонило
в сон.Несколько раз я просыпался от резкого аварийного сигнала—рабочий глино-
мешалки остановил ленту,я проспал,у меня завал—полный бункер,пара машин на полу.Вот здесь уже не до сна,успеть бы убрать до конца смены!Так я отвыкал спать
на работе!Цех работал в четырёхсменном графике:три смены с 6-00---выходной,
три смены в ночь,с 22-00,выходной,три смены с 14-00,выходной.Так называемый
скользящий график.Может,я спутал порядок чередования смен,но принцип ясен.
Я пришёл на завод,где выпускали остродефицитную в те времена продукцию—
керамзитовый гравий.Продукт представляет собой отформованные,оплавленные
и вспученные лёгкие,не тонущие в воде,шарики кругло-овальной формы.Цвет—
в зависимости от качества глины:от светло-оранжевого до тёмно-вишнёвого.Это
заполнитель наружных железобетонных стен—туда керамзит в основном применяли,но были и другие применения.Это хороший утеплитель,по советским меркам,
разумеется.Хотя родина его—США.Там его обжигали на мобильных заводах,
устанавливаемых рядом с месторождением огнеупорной вспучиваемой глины.
В СССР заводы керамзитового гравия стали строить в середине шестидесятых
годов.Сначала в Куйбышеве(Самара)создали НИИкерамзита,там же построили
первую вращающуюся печь диаметром полтора метра,длиной двадцать метров—
опытную.Самару избрали потому,что в её окрестностях были обнаружены в своё
время залежи вспучиваемой глины.Позже,кстати,я был в Куйбышеве,в НИИ и
на его заводе, взяв с собою бригадира слесарей Виктора Кудрова и толковейшего
электрослесаря Валеру Сошникова.Мы поехали по направлению Главка обмени-
ваться опытом,скорее,учиться.Туда мы ехали поездом,обратно прилетели в Домо-
дедово самолётом.Ничего выдающегося мы в Куйбышеве не нашли.Просто там
была очень хорошая глина,не то что у нас с 65% песка—отсюда и успехи.Когда
я сказал начальнику опытного цеха о том,что мы изначально работаем на такой
глине,он удивлённо ответил,что этого не может быть.Всё это было гораздо позже.
А пока я прошёл все переделы этого цеха—работал шихтовщиком,слесарем,подсоб-
ником у мастеров- обмуровщиков при ремонтах печей,научился сам футеровочным
работам(о чём с гордостью рассказал отцу—он же в начале войны тоже работал на
футеровке печей на Урале),освоил электросварку,обучившись у классного сварщика
Аркадия Лящука,царство ему небесное.Некоторое время даже замещал мастера смены.И потом я решил пойти учиться в строительный институт.В 1973 году пошёл
сначала на подготовительные курсы при строительном техникуме—без этого не
поступить,детство начало выветриваться понемногу.Всю зиму мы с Васей Панчен-
ко,работавшим заместителем начальника нашего цеха,ходили в техникум на улице
Красина,изучали математику,физику,русский язык и литературу.Вася сел мне на
хвост,когда я пришёл к нему подписать какие-то документы,необходимые для
поступления на курсы.До того он вместе с женой Надеждой окончил строительный
техникум в Брянске,оба работали на ЖБИ по направлению.Он,теперь уже тоже
покойник,старше меня на два года.Вместе мы отучились на курсах,вместе сдавали
вступительные экзамены во ВЗИСИ—Всесоюзный заочный инженерно-строительный институт.Экзамены я сдал хорошо,Вася тоже.Мы были приняты.
Помнится,на письменном экзамене по математике,решив все свои задания,я
помог Васе с его примерами из тригонометрии,решил два уравнения.Узнав,
что мы приняты,мы с ним в тамбуре электрички распили бутылку какого-то
красного вина.Осенью начались занятия.И тут я обнаружил неприятный сюрприз:
моих предметов не преподавали в Ореховском учебном центре.Я поступил на
технологический факультет,и мои науки отличались от чисто строительных,а
в центре вели ПГС и механиков.Например,я сразу поехал в Москву изучать
«Геологию,минералогию и петрографию»—был у меня такой предмет.А со вто-
рого курса я вообще включился в московскую группу—и каждый вечер после
работы бегом на электричку!Математику,физику,немецкий язык,общую химию—
вот всего лишь то,что я сдавал дома,в Орехове,всё остальное—в Москве.Да,ещё
марксистско-ленинские предметы,ПГСники тоже их проходили.Я же учился
на СД—строительные детали,так шифровалась моя специальность на техно-
логическом факультете.За шесть учебных лет(заочники учились именно 6 лет!)
я объездил всю Москву.Где только не было наших кафедр!Поэтому в столице
я хорошо ориентируюсь,и до возврата к старым названиям знал,где какая улица.
Так как цех керамзита работал в три смены,в 1976 году я першёл на работу
электросварщиком в арматурный цех,чтобы работать в день и ездить в Москву.
В 1977году я взял в профкоме горящую путёвку в санаторий.В январе,после
Нового года,я поездом приехал в Ригу.Там меня встретили и автобусом пере-
везли в посёлок Балдоне,где и был санаторий.Мне там понравилось.Я позна-
комился с семейной парой,с которой мы сидели за столом.Они были латыши
из Даугавпилса,тоже по путёвке.Я уже не помню,где они работали,кажется,
что-то,связанное с торговлей.Как оказалось,они часто бывали в Москве,при-
лично,но с акцентом,говорили по-русски.Короче говоря ,мы почти подружи-
лись,хотя к русским и в те времена было очень плохое отношение.К примеру,
пришёл в магазин,спрашиваешь бутылку водки—продавщица просто тебя
игнорирует,как будто не понимает.Так вот,в магазин я приходил с новыми
друзьями-латышами,ко мне привыкли,и потом уже продавали и одному.
Просто я благодарил по-латышски,продавщице нравилось.Янис и Мария,
так их звали,однажды уговорили меня съездить в Ригу,и я не разочаровался.
Мы походили по старой Риге,заходили в костёлы(церкви),они молились,а я
с интересом присматривался—никогда прежде,да и потом,не видел вживую
католическую мессу с органом.Под конец нашего путешествия мы купили билеты
на концерт органной музыки в Домский собор.Потрясающе!Я сидел в огромной
базилике на скамье и ничего не слышал,кроме торжественной,чарующей
музыки,доносившейся со всех сторон—такая изумительная акустика в Домском
соборе.После концерта я купил домой грампластинку этого концерта и привёз
её,но не помню,куда она потом делась…Из Риги я летел самолётом ТУ-134.
Так болтало,что я пожалел,что не поехал поездом.В Москве,помню,был мороз,
такой,что над аэропортом стояло облако тумана.А улетел-то я из оттепели,
которая бывает в Прибалтике почти всю зиму.После санатория—снова на
работу,в арматурный цех,где я делал сваи и колонны на навиво-сваечной
машине.Машина навивала каркасы,потом я приваривал к ним закладные—
металлические пластины для разварки деталей при монтаже,и укладывал
готовое изделие в штабель.Оттуда каркасы брали формовщики,ложили их
в формы и заливали бетоном.Планы в те годы были напряжённые—только
давай,да и зарплата у меня была сдельная,поэтому приходилось крутиться,
как белке в колесе.Как сейчас помню,5-го марта я делал колонны.Стеллаж
для приварки закладных стоял у стенки,а рядом,метрах в полутора,двигалась
каретка,которая тросом тянула каркас из навивочной машины.Она ходила
по рельсам,такая маленькая вагонетка с крюком,которую тянул тросом электро-
двигатель.Всё это было расположено так,что когда я приваривал закладные,
сзади меня каретка тянула очередную навиваемую колонну,и,сварив изделие,
я должен был перенести его через эту мини-дорогу,т.е.перешагнуть через
трос,неся готовую колонну в штабель.И всё это надо было делать в темпе,
чтобы успеть снять с навивочной машины новый каркас.Однажды я не успел
перешагнуть,зацепив колонной за трос.Нога моя попала как раз между рельсами,
и кареткой её прижало к перекладине,соединяющей рельсы.А каретка-то тянет…
Стопу стало выворачивать вместе с ботинком.Я дико закричал.Не от боли,от испуга.Ещё пара секунд—и прощай моя нога.На моё счастье мимо проходил тоже
электросварщик,с которым мы иногда вместе работали на этой машине,Игорь
Лебедев,царствие ему небесное.Он просто прыгнул к станку и нажал кнопку
остановки.Каретка продвинулась по инерции—редуктор моментально не
останавливается,и всё-таки сломала мою ступню,поставив её перпендикулярно
к ноге.В горячке я попробовал встать,но тут же рухнул,потеряв сознание.
Очнулся в медпункте завода от укола и нашатыря.Уже была вызвана «скорая».
В машине я ещё пытался шутить—прощался с ногой—это от укола.Через час
я лежал на операционном столе,и молодой хирург под местным наркозом
ковырялся в моей ступне.Как ни странно,ногу он не отрезал,выкинув лишние
запчасти,как он сказал.Видимо,осколки костей.Было не больно,но очень непри-
ятно,чувствительно.Ещё через час я уже лежал в палате отделения травматологии,
куда на лифте меня подняла старенькая санитарка,пытаясь шантажировать тем,
что якобы анализ крови показал наличие у меня опьянения.Пьяным больничные
листы в СССР не оплачивали,независимо от того,где,как получена болезнь или
травма.Я был настолько измучен,что даже послать её по матушке не хватило сил.
Я сказал только,что вообще не пью—и это тогда была правда.Тогда я пил очень
редко,наученный горьким опытом.И уж во всяком случае—не на работе.,а дома.
Всю ночь я прометался на кровати,из повязки кровь не капала—лилась.Я задрёмы-
вал на несколько минут,потом снова стонал,звал медсестру,она давла мне что-то
типа «анальгина»,под кровоточащую ступню подложила клеёнку.Наркотические
обезболивающие средства,как мне потом сказали старожилы палаты,медперсонал
употреблял сам,или продавал наркоманам…А я,святая простота,обходился «анальгином».На обходе заведующий отделением,местное светило травматологии,еврей
Сартан,возмутился тем,что я испачкал кровать кровью.Он спросил,почему я не
спал,а метался по кровати.Я ответил,что мне было жутко больно.»Как!--изумился
врач,--разве тебе не кололи «промедол»?» Я по простоте сказал,что кроме таблеток
ничего не давали.Он ,видимо,понял,что к чему,молча прошёл дальше.После обхода
меня отвезли на каталке на перевязку,вкололи «промедол», я лёг уже на чистую
кровать и вырубился до вечера.Проснувшись от боли,но уже вполне терпимой,
я узнал,что навещал начальник цеха Николай Заитов,принёс чего-то,приходила
Нина—я всех проспал,будить не стали,узнав,как я метался ночью.Где-то около
трёх недель я пролежал в больнице,привык скакать на костылях.Нина или я сам,
не помню,написали письмо родителям,приехал мой отец.И как раз в этот день
медсестра мне отомстила за «промедол»—вколола какой-то укол,от которого я чуть
не околел—сердце щемило нестерпимо,вызвали кардиолога,делали уколы,а я
кричал на медичку,что удавлю её,если выживу.На следующий же день Сартан
лично выписал меня из больницы на амбулаторное лечение.Медсестра сказала
ему,что сделала обычный укол пенициллина.Чёрт её знает,не проверишь,но с тех
пор на вопрос,какие лекарства не переношу,отвечаю—пенициллин.Так это или
нет—никто не проверял.А в день выписки на такси домой меня привёз отец…
И я стал ковылять на костылях в нашу 3-ю городскую больницу,к травматологу
Левину.Кстати,евреи Сартан и Левин,когда стало можно,в 90-е,уехали в Америку.
Как сложилась судьба Сартана—не знаю,а Левин,горький пьяница—редчайшее
исключение в еврейской среде,--вернулся и умер в России.И ещё кстати,как потом
оказалось,в 85-м я построил гараж почти рядом с левинским,и мы неоднократно
поддавали в гаражах,с Левиным и бывшим ГАИшником Жихаревым.Но это потом.
Из дома я написал письмо в Даугавпилс Янису Калвиньшу,где юморил по поводу
окончания санаторного сезона в больнице.Наюморил,как оказалось,на свою шею.
Однажды вечером звонок в дверь,открываю и обалдеваю—Мария,жена Яниса.
Для них это в порядке вещей,но я-то оказался в дурацком положении—что бы не
объяснял жене—не поверит!Оказалось,была в Москве по работе,навестила болящего по просьбе мужа.Слава Богу,Нина никаких разборок не устраивала,наоборот,
приняла,покормила.Мария,видимо уяснив,в какую ситуацию меня поставила,пере-
ночевав,уехала на следующий день.Я решил не писать в Латвию больше,хотя на словах и пригласил её мужа в гости.Но он почему-то не приезжал.Получилось как
в хреновом анекдоте на санаторную тему.Постепенно я забыл об инциденте,но
забыла ли моя жена—этого я сказать не могу…И позже,в 83-м ,кажется,будучи
в санатории Боржоми,наученный неприятным опытом,я принципиально ни с
кем не знакомился коротко,даже с соседом-москвичом.Не помню,как его зовут.
Левин сделал мне небольшую козу—в шве перелома оставил гнить нитки.И я ещё
месяца два мучился,под гипсом гнила плоть.Левин сделал дырку в гипсе,добрался
до язвы,и только тогда я начал поправляться.Заканчивались четыре месяца,после
которых по советским законам мне должны были дать группу инвалидности;по
этой группе устанавливался процент потери трудоспособности.В денежном вы-
ражении этот процент должен был компенсировать завод—а это ухудшало все
заводские показатели.Ко мне пришёл Коля Заитов и от имени директора попро-
сил выписаться с больничного на лёгкую работу.Если будет невмоготу—больнич-
ный дадут снова,он договорится с врачами,главное—прервать больняк до истечения
четырёх месяцев.Я уже сносно ковылял без костылей,поэтому согласился.И правильно сделал—в работе нога зажила быстрее,болела только к дождю или снегу.
Можно было схитрить,выбить какие-то деньги с завода,получив группу,но я не
так воспитан,даже не стал думать об этом.Тем более,группу со временем всё
равно бы сняли.Потом,уже на ИТРовских должностях,сам проделывал такие же
манипуляции с работягами,получавшими схожие травмы—так мы все нарушали
по мелочи закон.А этот учебный год в институте я был вынужден пропустить,взяв
академический отпуск,так как на костылях не мог бегать по эскалаторам,по лестни-
цам,по улицам—чтобы везде успевать.Потом с успехом наверстал,лишь институт
закончил не в 79-м,а в Олимпийском 80-м.31-го мая я защитил на отлично диплом
на научную тему—что-то связанное с применением добавок в производстве керам-
зитобетона и проектированием на этой основе завода ЖБИ.Руководителем диплом-
ного проекта моего был ректор ВЗИСИ,Заслуженный деятель науки и техники
СССР профессор Комар(И.О.забыл!)
С октября 1978 года я работал мастером смены арматурного цеха,а с января 1980г.
я был уже заместителем начальника этого же цеха.Начальником цеха работал Михаил Мотелевич Ямпольский—Миша.Он был намного моложе меня,приехал в
Орехово-Зуево по распределению,после Горьковского политеха,был женат
также на еврейке,Марине,имел маленького сына.Нормальный еврей,обрусевший
по всем статьям,прост,честен,принципиален,грамотен—но еврей!Это было во всём.
В отношениях с рабочими,женщинами,подчинёнными Миша был сух,официален,
соблюдал субординацию до мелочей.А со мной подружился сразу,при-
глашал нас с женой в гости,я его тоже,однажды мы с моим братом Генкой,гостившим у меня,
сидели с Мишей и Мариной в ресторане,даже выступили,спев какую-то песню.
Надо сказать,голос что у Генки,что у меня очень даже музыкальный,всем понравилось,мы заслужили апплодисменты.Мы с Мишей работали в отличном контакте
до 1981 года,когда меня назначили начальником цеха керамзитового гравия.К
обязанностям начальника цеха я приступил 11 июня…