Правдивая история о Святополке. Эпизод 70

Лесь не отличался частой сменой  выводов и мнений в угоду обстоятельствам и новым веяниям и трендам, моде и насущной обстановке-воле текущего момента. Убежденность в том или ином суждении требовала воздерживаться от поспешных оценок и не торопиться с выводами. Поэтому радость от ожидания скорой развязки и наступившее мимолетное «торжество» от сделанных выводов, «головокружение от успехов», что даже подтолкнуло что-то напевать от прилива чувств и «рабочего вдохновения» постепенно сошло  на «нет», сменилось небольшим разочарованием.

Такое часто бывало в юридической работе-когда ты спешно находишь подтверждение своим (неопровержимым) выводам, выхватывая норму права, которая подходит к применимой ситуации- непременно радуешься-увлеченный и окрыленный, воодушевленный удачей, а читая текст дальше- понимаешь, что поторопился принять «желаемое за действительное», вывод был поспешный, спорный-который нужно еще критически оценить со стороны-проверить и получаешь готовое опровержение. Надо не читать в «контексте» зримого, а понимать всю норму, исходя из ее буквального и текстуального толкования. оценивая ее в общем плане-ведь формулировки, вырванные и контекста- обезоруживают неопытного и «любителя». Человек силится искать подтверждения своим словам, принимает за чистую монету любую манипуляцию и провокацию- проще говоря –от слепоты успеха видит только то, что сам хочет видеть-от этой счастливой близорукости юридического дилетанта и профана, не сведующего в правовых вопросах-который с получением диплома или с одного факта поступления не привык учиться –а считать что «раз учится на юриста-то и море по колено». Одной голой самоуверенностью и «нахрапом» ни в чем как следует не разобраться-верный путь «наломать дров» и навлечь на близких множество бедствий от неправильного совета. Вот и уцепился за это «библейство» и все мету к ряду-что говорит об этой точке зрения- о втором языке символов.

В «Анонимном сказании о Борисе и Глебе» также были соединены различные с летописной общепринятой и признанной историографами версии гибели Святополка: присутствовал и мотив о его бегстве в пустыню, и сравнение с Каином и Ламехом, но, кроме того, сравнение с «цесарем Иулияном», который пролил много крови святых мучеников и был «неведомо кем» пронзен копьем в сердце (Абрамович Д. И. Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им. Памятники древнерусской литературы. Вып. 2. Пг. С. 47.). Это историческое сравнение Святополка с римским императором Юлианом Отступником, племянником Константина Великого, было характерным и определяющим, поскольку  историография XI столетия уподобляла Константину Владимира Святославича, племянником которого, по мнению автора «Анонимного сказания», был Святополк. Образ Константина Великого являлся эталоном как для средневековой историографии в целом, так и для древнерусской книжности в частности  (Литаврин Г. Г. Византия и славяне. СПб. 2001. С. 472. — Ведюшкина И. В. Историческая память домонгольской Руси: религиозные аспекты // История и память. Историческая культура Европы до начала Нового времени.  С. 606). Сравнивая Святополка с Юлианом, последним языческим правителем Рима, «Анонимное сказание» как бы относило его к числу язычников: символически Святополк был представлен последним языческим правителем Киевской Руси. Вот что было важно в источниках и трактовке- языческая партия, убежденность в религии предков вопреки крещению и монетам с крестильным именем «Петр» добавляло перца в усобицу- ставя Святополка на «платформу»-подкрепляя его действия обусловленные мотивами «религиозной конфронтации»!

По дальнейшим  «посылкам», углубляясь в изучение «момента» -включая и периферийное внимание, новичок горько разочаровывается. Все  углубляясь в чтение, сознавая не применимость найденной «эрзац-формулы» и «квази-рецепта успеха»-получает саднящее чувство горечи и недоумения-вроде так-а вроде и эдак. Тяжело было игнорировать прямые и недвусмысленные свидетельства-которые не укладывались в общую канву и парадигму. «Факты –вещь упрямая» и Лесь соглашался с дальновидностью и прозорливостью этого утверждения.

Аналогичное чувство постигло Леся- он не волен был видеть то, что хотел «увидеть всем сердцем», прежде чем у отгадки наступил свой час-«тайному стать явным». Всему свое время. Не нужно было торопить время. Все эти «торопыжки» были чреваты-ложными допущениями- упрощениями, еще большим заблуждениям-когда человек упорствует в своей лжи и заблуждении из упрямства, гонора, вздорного амбициозного самомнения и в упор не замечает самое главное, понося на истину чтобы «выпрыгивая из штанишек быть в курсе дела».

«Методика верификации Данилевского включает в себя такие ходы, которые необходимо обнажить, чтобы не оказаться в поле гипнотического воздействия исследовательских манипуляций», асам «принцип „верификации“ таков: одно предположение порождает другое, сразу становясь „безусловным“ фактом и опорой для нового предположения». (Юрганов A. Л. Убить беса. Путь от Средневековья к Новому времени. М. С. 59, 62.). «Данилевский произвольно сближает летописные и библейские тексты — следствием этого является мистификация, игнорирующая буквальный смысл летописного сообщения. Если учесть, что метод Данилевского ориентирован как раз на демистификацию источников, то возникает ситуация, когда историк разрушает один миф, чтобы тут же создать другой. Виды этих мифов будут разными: в первом случае это миф источника, а во втором — миф историка. Миф историка альтернативен: его всегда можно отвергнуть, чтобы создать другой. Миф источника безальтернативен, потому что, отвергая его, мы подрываем основы исследования. Источник можно подвергнуть критике, но окончательно отвергнуть его нельзя. Если следовать по пути И. Н. Данилевского, необходимо будет признать, что древнерусские книжники, выполняя мирские политические «заказы», испытывали столь сильный трепет перед недремлющим оком Всевышнего, что, опасаясь неминуемой кары за свои прегрешения, «шифровали» для него тайные «текстограммы» о реальном положении дел; а во вторых, — как доказать, что предполагаемое исследователем «генетическое досье» источника не являлось альтернативным и было использовано летописцем в действительности?» (Д. А. Боровков Тайна гибели Бориса и Глеба).