Стынь

От постылого места, сожжёного огнём кострищ, вглубь степи под жёлтым солнцем. Золотая трава гуляет волнами, качаемая ветром, о грудь мощного рыжего коня бьются пшеничные колосья. Запах конского пота, взмокшей кожи, сладость степных трав и пшеницы.
Чёрная тень сверху, резкий каркающий звук, вскинуть руку в сторону и вперёд, чтобы на неё опустился ворон. Жёлтый приторный запах лета и горький аромат смерти сзади.
Кар-рр!
Крадутся по следам.
Кра-а!
Несутся страшной памятью.
К-кра!
Тревожат тёмным облаком.
Вскинуть руку, почувствовать лёгкость - птица взлетела вверх, устремилась вперёд, издав режущий слух звук.
Лес приближался.
Подстегнуть коня, еле удержаться в седле, когда скотина испуганно заржала и отпрянула в сторону от деревьев. Серая тень слишком крупного для волка зверя, безумные янтарные глаза и оскаленные клыки размером в палец. Одно усилие, резкая головная боль - и взлететь вверх неясытем, позволяя лошади умчаться в противоположном направлении, подальше от тёмного леса, из которого выскакивают непомерные чудища, пугающие лошадей до заморозки крови.
Потерять пару перьев, когда оборотень вскочил, клацнув страшенными клыками, но промахнулся. Слава крыльям!
Перекинуться соколом, взмывая выше и ложась сверху на поток ветра под звуки злого, бешеного воя внизу. Прости, волчик, но я тебе не по зубам и не готов становиться твоим обедом. Иди в ближайшую деревню - хватит волком носиться по лесам да степям.
Голод начал сверлить желудок. Зорко высматривать движения дичи на земле, заметить пушистый хвостик и длинные уши - спикировать вниз, лететь стрелой за ним и вытянуть вперёд лапы, впиваясь скрюченными когтями орла в пушистые мягкие бока. Повалить, держа равновесие крыльями, стукнуть мощным клювом в затылок. Тёплое вкусное мясо.
Наевшись, взлетаю вновь, горюя о любимой рыжей лошадке, вспоминая о старых жёлто-серых глазах с узкими зрачками, принадлежащих стервозной, но любимой бабушке. Умершей в этом поганом огне, охватившем деревню. От огня, но не от рук насильников дикарей, ворвавшихся чёрной улюлюкающей смертью в наши дома. Увидеть тогда вытаскиваемых из домов женщин в наполовину порванных платьях, простоволосых, босых, рыдающих, когда им задирали юбки, держа по двое, а то и по трое. Смерти маленьких детей, отчаянно бросавшихся защищать своих матерей и сестёр. Сажа на брошенных, переломанных лицах, кровь между ног женщин, кровь на телах мужчин, вспоротые грудные клетки, белая грязная кожа трупов. Огненный столп вверх в коптящее небо.
Боже, дай моим глазам развидеть это, а сердцу - забыть!
Не безумный герой - взял лошадь и был таков. Что я мог один против сотен? Отсрочил лошади кончину... Сам взлетел, убегая и спасая бешено стучащую в артериях жизнь.
С сумерками опускаюсь на ветку дерева, опрокидываясь летучей мышью, и, зацепившись лапками, повисаю вниз головой, закрываясь кожистыми крыльями. Ещё недолго до ближайшего поселения, там и душ, и постель, и возможность забыть запах горелого человеческого мяса, вид изломанных тел и стеклянных глаз... Двинусь на рассвете.

9.03.2012