Поучение. пять дней второй недели

                В СРЕДУ ВТОРОЙ НЕДЕЛИ ВЕЛИКОГО ПОСТА.
 
             ГОСПОДИ И ВЛАДЫКО ЖИВОТА МОЕГО, ДУХ УНЫНИЯ НЕ ДАЖДЬ МИ!

Значит дух уныния противен не одним забавам мирским, а и жизни христианской. Почему так? Потому что жизнь христианская требует всегдашней деятельности духовной, бодрости, мужества и силы; а в унылом какая деятельность, какая бодрость и сила? - Потому что Царствие Божие, в ком находится истинный христианин, есть, по свидетельству Апостола, правда, мир и радость о Духе Святом, а в унылом какой мир и какая радость?

 Поэтому те, кто думает, что жизнь христианская необходимо сопряжена с унынием, этим сами показывают, что они не знают духа истинного христианства. Нет, это дух света, крепости и силы, дух мира и радости непрестающей. Правда, что христианин, не вдруг достигает этого блаженного состояния, подобно как тяжело больной не вдруг получает здоровье; но чувства самого начала выздоровления душевного, уже есть чувство отрадное и утешительное, которое постоянно возрастая, наполняет всю душу миром и радостию.

Правда и то, что истинный христианин, всегда занятый делом своего спасения, вкушая при том, хотя по временам, удовольствия высших и духовных, чуждается шумных радостей мира, представляется не редко задумчевым  в те минуты, когда другие не знают меры своим восторгам: но они так же мало почитают за потерю неучастие в радостях мирских, как молодой человек считает за потерю то, что не учавствует в играх и забавах детских; его задумчивость происходит не от духа уныния, а от других причин, не редко от мысли, как некоторые могут веселиться тогда, как им надлежало бы плакать?

 Правда наконец и то, что христианин, ведя до конца жизни непрестанную брань со грехом и страстями, подвергается иногда таким искушениям, о каких миролюбцы не имеют и понятия; но эта духовная брань не производит в нем духа уныния, воин Христов исходит против врагов спасения своего еще с большим благодушием, нежели воин царя земного.
 
  Поэтому, когда увидете, братья мои, истинного христианина, страждущего унынинем, то блюдитесь выводить из этого что либо не в пользу христианства: нет, из этого следует только, что это член тела Христова еще не совершен в вере и преданности, что он, по слабости природы еще человеческой, недуг духовный нарочно допущен врачем небесным для возвращения ему полного здравия.

 Как бы то ни было, только уныние всегда есть состояние Духа не естественное, есть болезнь, которая, при уселении своем и продолжительности, может сделаться крайне опасною, и причинить смерть не только духа - отчаянием, но и самого тела - его разрушением.
 
ПЕЧАЛЬ МИРА СЕГО, - замечает Апостол, - СМЕРТЬ СОДЕЛОВАЕТ.

Поэтому святые мужи ничего так не боялись, как уныния, и при первом появлении этого врага, спешили принимать все меры к отрожению его. По уединенной и подвижнеческой жизни их, уныние, конечно, было для них опаснее, нежели для людей, живущих в мире: но живущие в мире не могут предаваться ему без опасности для своей души и тела, которая тем более возрастает, чем больше продолжается это неестественное состояние. Поэтому всем нам полезно вникнуть, от чего происходит уныния и какие против него средства?

Источников уныния много, и внешних и внутренних, и духовных, и чувственных. И во-первых, в душах чистых и близких к совершенству, уныние может происходить от оставления их на время Благодатию Божею. Состояние Благодати есть самое блаженное. Но чтобы находящейся в этом состоянии не возомнил, что оно происходит от его собственных совершенств, Благодать иногда удаляется и скрывает себя совершенно, предоставляя любимца своего самому себе.

 Тогда бывает с святою душою тоже, как если бы среди дня наступила полночь, или в самый благорастворенный летний день появился зимний мороз: в душе появляется темнота, холод, мертвость и вместе с тем уныние.
Во вторых уныние, как свидетельствуют люди опытные в духовной жизни, бывает от действия духа тьмы.

 Не может занять души на пути к небу чувственностью, прельстить ее благами и удовольствиями мира, враг спасения обращается к противному средству и наводит на нее внутреннюю  тугу и уныние. В таком состоянии душа бывает как путник, вдруг застигнутый мглою и туманом, не видит ни того, что впереди, ни того, что позади; не знает что делать, теряет бодрость и дух, впадает в нерешимость и некое внутреннее изчезновение.

 Этому роду уныния подвергаются люди также не мало подвизавшиеся на пути добродетели, уже победившие искушения чувственности.
 Третий источник уныния есть наша падшая, нечистая, обезсиленная,помертвевшая от греха природа. Доколе мы действуем по самолюбию, наполнены духом мира, наполняемся страстями, дотоле эта природа в нас весела и жива; откуда в ней берется сила, дух, отвага и терпение.

 Но перемените направление жизни, сойдите с широкого пути на узкий путь самоотвержения христианского, примитесь за покояние и самоисправление: тотчас откроется внутри вас пустота, обнаружится духовное безсилие, ощутится сердечная мертвость. Доколе душа не успеет наполниться новым духом любви к Богу и ближнему, яться верою за силу креста Христова и прицепиться, как ветвь, всеми мыслями и чувствами к древу жизни - Господу Иисусу: дотоле дух уныния в большей или меньшей мере, для нее не избежен. Счастлива она, если не долго остается в этом состоянии, ибо от него недалеко пропасть отчаяния духовного. Этому роду уныния подвергаются наипаче грешники, по их обращении.
 
 Четвертый, обыкновенный источник уныния духовного есть недостаток, тем паче прекращение деятельности и привычных трудов. Перестав употреблять свои силы и способности, душа теряет живость и бодрость, становится вялою и неподвижною, самые прежние занятия ей противны: начинает быть ощущаема пустота, является недовольство, скука и уныние.

 Может происходить уныние и от различных печальных случаев в жизни, как то смерти родственников и любимых лиц, потери чести, достояния и других несчастных приключений. Все это, по закону нашей природы, сопряжено с неприятностью и печалью для нас, но по закону же самой природы, печаль эта должна уменьшаться со временем и исчезает, когда человек употребляет средства к своему одушевлению и непредается печали. В противном случае образуется дух уныния.
 
 Может происходить уныние и от некоторых мыслей, особенно мрачных и тяжелых, когда душа слишком предается подобной мысли и смотрит на предметы не во свете Веры и Евангелия. Так например, человек может легко впасть в уныние от частого размышления о неправде, господствующей в мире, о том, как праведные здесь скорбят и страдают, а нечестивые высятся и блаженствуют, и как все, повидимому, отдано на произвол страстей человеческих и случая.

 
 Могут, наконец, источником уныния душевного быть различные болезненные состояния тела, особенно некоторых его членов.
 От чего бы впрочем ни происходило уныние - молитва всегда есть первое и последнее против него средство. В молитве человек становится прямо лицу Божию: но если став против солнца, нельзя не озариться светом и не почувствовать теплоты, тем паче свет и теплота духовные суть непосредственные последствия молитвы. Кроме этого молитвою привлекается благодать и помощь свыше, от Духа Святаго, а где Утешитель, там нет места унынию, там скорбь самая будет в сладость.
 
 Чтение или слушание слова Божия, особенно Нового Завета, есть также сильное средство против уныния. Спаситель ненапрсно призывал к Себе всех труждающихся и обремененных, обещая им успокоение и радость. Радость эту Он не взял с Собою нанебо, а всецело оставил Евангелие для всех скорбящих и унылых духом. Кто проникается духом Евангелия, тот престает скорбеть безотрадно: ибо дух Евангелия есть дух мира, успокоения и отрады.

 Богослужения и особенно св. Таинства Церкви, так же великое врачество против духа уныния: ибо в церкви, яко в Доме Божием, нет для него места, таинства все напрвлены против духа тьмы и слабостей природы нашей, особенно таинство исповеди и причащения. Слагая с себя тяжесть грехов посредством исповеди, душа чувствует легкость и бодрость, а приемля в Евхаристии принятие крови Господа и телачувствует оживление и радость.

 Собеседования с людьми, богатыми духом христианским, также средство против уныния. В собеседовании мы вообще выходим более или менее из мрачной глубины внутренней, в которую душа погружается от уныния, вместе с открытием уст, в человеке унылом, можно сказать, открываются недра его духа, открывается доступ туда свету и теплоте духовной. Кроме этого, посредством мены мыслей и чувств в собеседовании, мы замечаем у беседовавших с нами некую силу и жизненность, что так нужно в состоянии уныния.
 
 Размышление о предметах утешительных и утверждение мысли на каком либо из них так же весьма много помогает в унынии. Ибо мысль в таком состоянии не действует, или кружится около предметов печальных. Чтобы избавиться уныния, надобно принудить себя мыслить о противном.

 Например: если уныние произошло от печали о смерти лица любимого, то вместо того, чтобы бродить непрестанно мыслию у его могилы, представлять себе его лежащим во гробе или тлеющим в земле, переноситесь чаще мыслею на небо, где его дух, представляйте день всеобщего, будущего воскресения, когда мы все облечемся новым, прославленным, безсмертным телом, и не будем более подлежать горестной разлуке с ближними.
 
 Занять себя трудом телесным, так же прогоняет уныние. Человек унылый не способен бывает к труду: но что нужды? Пусть начнет трудиться, даже не хотя, пусть продолжает труд, хотя без успеха: от движения оживет сначала тело, а потом и дух, и почувствуется бодрость, мысль среди труда неприметно отвратится от предметов, наводивших тоску, а это уже много значит в сосотоянии уныния.
 
 Наконец, если источник уныния скрывается в недугах телесных, то Христианин не должен пренебрегать  пособия от искусства врачебного: ибо искусство сие от Бога.
 ГОСПОДЬ СОЗДА, - говорит писание, - ВРАЧА НА ПОТРЕБУ ЧЕЛОВЕКА, поэтому врач слуга Божий для нас во благое.

 Все, что мы говорим об унынии, касается уныния Христианского. Страдают ли унынием миролюбцы и грешники не радящие о спасении души своей? - Всего более и всего чаще, хотя, повидимому, жизнь ихсостоит большею частию из забав и утех. Даже по всей справедливости можно сказать, что внутреннее недовольство и тайная тоска, есть постоянная доля грешников.

 Ибо совесть, сколько бы ни заглушали ее, как червь точит сердце. Внутренний человек, как ни подавляют его подъемлет нередко главу и стонет. Невольное, глубокое предчувствие будущего суда и воздаяния также тревожить душу грешную, возмущает и преогорчает для нее безумные  утехи чувственности.

Самый закоренелый грешник по временам чувствует, что он как ветвь без корня, как здание без основания, что внутри его пустота, мрак, язва и смерть. Отсюда та неудержимая наклонность миролюбцев к непрестанным развлечениям, к тому чтоб забываться и быть вне себя.

 Что сказать миролюбцам о их унынии? Оно благо для них, ибо служить призыванием  и побуждением к покаянию. Поэтому вместо того, чтобы прогонять это уныние, как болезнь, им надобно пользоваться как врачеством, обращая его из безплодной печали века сего в спасительную печаль по Боге.

 И пусть не думают, чтобы нашлось для них какое-либо средство к освобождению от этого духа уныния, доколе не обратятся на путь правды и не исправлять себя и своих нравов. Суетная удовольствия и радости земные никогда не наполнят пустоты сердечной: душа наша пространнее всего мира. Напротив с продолжением времени самые радости плотские потеряют силу развлекать и обаять душу, и обратятся в источник тяжести душевной и скуки.

 Между тем печаль по Бозе, сокрушение о своей безаконной жизни, хотя в начале и прибавить, повидимому, нечто к тоске душевной, но современем послужит к совершенному исцелению от всех болезней сердечных, ибо приведет за собою ПРАВДУ, МИР И РАДОСТЬ О ДУСЕ СВЯТЕ. АМИНЬ.