Кантегирский серпантин. Повесть

Авторы:
Александр Фунтиков, Владимир Балашов, Ирина Толстикова.
         

                О нашей любимой профессии.
Своей профессией проводника мы не особенно довольны. Профессия эта, в сущности, как бы крикливая и нервная. Она предполагает наличие некоторой грубости и параллельное нарастание душевной черствости.
Постоянно приходится говорить окружающим какие-то наставления и замечания типа "вы неправы", "гребите, пожалуйста, сильнее", "извольте выполнять команды" и т.п.
Действительно, подобная профессия даже как-то озадачивает современников в век научно-технического прогресса. И верно, на первый взгляд, все другие профессии кажутся милей и ближе человеческой душе. Бухгалтер специально как-то складывает цифры, чтобы коллектив не слишком проворовался в денежном смысле. Профессор, питомец наук, решительно все знает и всех удивляет своими невероятными знаниями. Охранник не пускает людей в различные входы и выходы. Хирург режет разные там язвы и раны на наших скоропортящихся телах... И только мы, проводники, вроде как и не работаем вовсе, и только глядим на все эти восхитительные красоты вокруг. Супруга провожает на работу словно в санаторий...
Но если подумать глубже, то профессия это тоже нужная и справедливая. Она ведет людей по дорогам, где нет дымных заводов, шумных соседей и много еще чего. Заставляет людей позабыть на некоторое время о бессмысленной тяге к деньгам. Учит не тонуть в воде и фотографирует пейзажи, от красоты которых человек бессистемно восторгается. Приносит также известную пользу в смысле отдыха человеческих кадров. Борется, как может, с издержками перевоспитания в наши очередные переходные дни.
Так что профессия наша не такая уж бесполезная. Единственное, я говорю, она тем нехороша, что не приносит много радости своему владельцу. Она утомляет ум, портит зрение и печень, разводит с женами. Предрасполагает к меланхолии и нарушает обмен веществ, портит характер и даже временно ссорит с окружающими.
Но все-таки, в силу нашего глубокого скрытого оптимизма, мы больше не будем напирать на сатирическую сторону нашей профессии. Также не будем выступать в роли желчных обвинителей человечества, а, наоборот, представим из себя этаких снисходительных его защитников. Ибо, в силу нашей излишней природной мягкотелости, мы никак не сможем давать никаких сильных и грубых оценок человеческим характерам.

                Перефразированный М.Зощенко

Часть 1.Знакомство с Кантегиром

Оглядываясь на свою прошлую жизнь. по которой нам пришлось невзначай побродить, скажем, что нас всегда тянуло к природе. Наши праздничные фантазии  заводили нас в различные ее уголки. Но везде почему-то мы натыкались на шумных людей, устраивающих на ее лоне сплошные яростные пикники.
Сначала мы водили своих современников в серые красивые и бесполезные, в общем-то, горы. Потом, почему-то полюбив мягкую воду больше твердых скал, стали приучать их к легкомысленным байдарочным перемещениям по огромным пространствам этой жидкости. После нам поручили развивать высокие эстетические деревенские наклонности у избалованных горожан на таежной заброшенной базе...
Пока мимолетно катилась наша необузданная юность и даже зрелость, это все казалось весьма трудным и как бы достойным занятием. Но вот мы внезапно стали еще старше. И увидели, что удовлетворяем только мелкие душевные потребности человечества. Особенно в неглубокомысленных пикниках. Нам внезапно стало стыдно за свой несомненный талант вести людей к дорогой для нас природе. Мы задумались. Стали искать. Подыскивать место, где бы Природа была на первом великолепном месте. А пикники и нетрезвые беседы у костра опустились бы на менее почетное нижестоящее место.
Вскоре мы увидели это место. Еще раз внимательно осмотрев вокруг все удивительные пейзажи.
Среди бессмысленных нагромождений доисторических гор нам увиделась горная Река с зеленой прохладной водой. Ее безостановочный бег сильно волновал некоторых наших современников. Это были какие-то выдающиеся люди. Которые плыли себе по этой Реке на больших резиновых плотах. И мы тоже внезапно захотели стать такими же смелыми гражданами. Скоро мы попали на эту водную артерию, именуемую Кантегиром. И увидели ее эстетическую неординарность и ее приключенческий потенциал. Которые нас совершенно ошеломили.
Мы пока еще не думали подарить все это уважаемому человечеству в массовом порядке. Решили на время, что давайте попользуемся таким подарком сами. Залечим здесь свои разочарованные души. И стали наслаждаться своим великолепным уединением.
Однако бдительное воображение человеческого материала, живущего по соседству с нашими брошенными семьями, не дремало. Многие просто стали настойчиво просить и требовать взять их с собой. Даже порой намекая якобы на какие-то особые близкие отношения с нами. Они все внезапно тоже захотели стать отважными молодцами. И они ради этого даже готовы на время отказаться от уютного домашнего барства. Также на время удалиться с производства. С криками и улыбками присоединиться к нашему делу. Снова вокруг нас происходит вращение людей. И мы, в силу опять же нашей недостаточной твердости характера, сдаемся.
Мы их начинаем брать с собой. Слышим вокруг аплодисменты. И вот наше Сплавное Учреждение работает уже 10 лет. Это как бы небольшая фабрика по отдыху и частичной перековке людских типов. Попутно мы зарабатываем себе на жизнь. Из-за того, что безоблачному альтруизму в наши суровые дни нанесены тяжелые раны.
И за эти невероятные 10 лет мы многое повидали. Уже упоминавшуюся перековку людских характеров. Как многие персоны внезапно могут становиться самими собой. Забыв на время свои остервенелые действия в городской жизни. Помимо этого, мы иногда попадаем в некоторые речные потрясения, после которых сначала пугаемся, а потом ими же и восхищаемся.
Почему и как это все происходит, вы и узнаете из этого нашего повествования. Мы не претендуем на всемирную писательскую известность. Нас можно назвать краеведами. Мы из породы дотошных коллекционеров, собирающих местные реликвии всех времен. Мечтаем создать что-то навроде небольшой галереи характеров и происшествий, мимо которых двигались это десятилетие. И хотим отдать эту будущую замечательную коллекцию, собранную нашим умом и нашим развитием, тем самым смельчакам, что имели честь подготовить на великолепном Кантегире. А также их внукам, детям и соседям... Таким будет наш посильный вклад в улучшение человеческой породы нашего околотка.
А пока, вспомнив наше прискорбное первое путешествие по Реке, посмеемся над ним своим своеобычным отрывочным стилем рассказа.
Нас было трое и было это в далеком 1992 году. Плыть было не на чем. Но очень хотелось. Собственно, мы не особо представляли на чем и как там плывут. Тут наше воображение рисовало нам какие-то размытые утопические картинки. В такой суматохе мы и собрались. Упаковались. И поехали. Попутно. Нас милостиво приютили на автомашинах те самые современники, которых уже давно бодрил тот самый безостановочный бег Кантегира.
Сначала мы долго меланхолически мчались по асфальту. Сидели себе в уголочке, поодаль от бывалых экипажей. Мы здесь присутствовали как новички и недотепы, проще говоря. Мы смотрели на них. Слушали их полуфлотский лексикон. И у нас были в голове какие-то сплошные миражи. Из-за нашей излишней душевной бодрости.
Первые маленькие моральные потрясения начались, когда автомобили свернули с асфальта. Мы, конечно, раньше ездили по лесным дорогам за грибами. Также за разными там, извините, ягодами. Даже любили это делать. А вот сейчас мы эти лесные дороги ну просто разлюбили. И не любим их до сих пор. Потому что на них можно возмутительно застрять.
Но все это неинтересно. Скорее к Реке. Потом у нас появятся бесстрастные летописцы. Они своими бесстрастными чернилами опишут подвиги этих невозмутимых шоферов. Назовут их невозмутимые имена. Мы здесь будем не причем.
А пока всей ватагой доезжаем до подножия перевала. Спустя пару часов мы почти прыгаем от радости - нам не пришлось энергично с бурлацкими криками нести наш груз в большую и страшную гору. Он благополучно доехал туда на машине по имеющейся здесь тракторной дороге. И через это каждый из нас испытывает свое индивидуальное счастье. Мы даже ведем какие-то возбужденные потусторонние разговоры. Видим впереди в синей дымке Кантегир. Завтра мы пойдем туда гордой вереницей. Уже на своих упругих ногах.
А пока радостно и добродушно глядим в костер. Симпатичными голосами разговариваем с водителями победоносных автоколонн. Все ими весело гордимся. Также сожалеем, что у нас нет этой настырной любви к железкам. Вообще плохо представляем себе внутреннее устройство мотора...
Наутро они шумно отъезжают в родные бетонные гаражи. Нас остается три речных экипажа. Почти весь день мы носим под гору наш бесчувственный груз. И к вечеру он весь на месте. Веселость не покидает нас. Мы видим невероятную красавицу Реку. И сразу в нее влюбляемся. Хотя знаем, что она покажет нам кузькину мать. Из-за этого частично волнуемся. Разговариваем со своими внутренними голосами.
После достаем под громкие вздохи окружающих свою байдарку. Единственное, что мы нашли для плавания. И быстренько ее собираем. На нее недоверчиво и грустно поглядывают наши бывалые попутчики. Мало чего там говорят. Видимо, сдерживают в себе грубые восклицания. Ну, в общем, добродушно отворачиваются.
Наступает красивый вечер. Последний бессмысленный вечер в нашей прежней сухопутной жизни. И в каком-то угаре мы спим...
Наступает тоже красивое утро новой эры. Нам выдаются предписания и прочие снисходительные советы. Ждать всех через 15 км на условленной стоянке. Потом пойдем, как бы вместе, и будем испытывать коллективный восторг.
Наши попутчики словно бесчувственные подлецы отталкивают нас от берега.
Сами же остаются достраивать свой монументальный плот.
Первые 100 метров Реки мы покоряем легко. А затем, на первом же сутолочном поворотике самым глупым и неестественным образом переворачиваемся. Нам чересчур сильно хотелось одновременно оттолкнуться веслами от твердого берега. И наши неумелые руки чересчур перестарались. Знамя нашего героического увлечения печально подмочено. Мы сосредоточенно стоим в течении Реки и разговариваем. Нам ужасно весело. Вещи все целы. Они крепко увязаны. Торопливо выливаем воду из байдарки обратно в воду. Зрители на берегу опять же добродушно как бы ничего не видят. И наш короткий испуг за свой авторитет быстро проходит.
Здесь нам хочется остановить нить своего рассказа и передать пламенный привет молодым людям, начинающим свои великие дела и переделывающим свои бесформенные характеры. Вот так куются будущие победы. И вроде как свойства новой личности.
Итак, увидев эту небольшую кантегирскую кузькину мать, скрываемся за поворотом. Наше меланхолическое настроение, в силу живости наших темпераментов, опять растет. Целый километр мы плывем по прямому, как стрела, участку и созерцаем волшебные панорамы. Смесь серых близких гор. Зелень альпийских полей. Также гордое жаркое солнце.
Побыв размягченными эстетами, внезапно настораживаемся. Впереди слышен какой-то вечный гул. Нас о нем предупреждали. Поэтически советовали обойти это буйное место сухопутным берегом. Но мы туда все равно суемся. В порог "Москвичка". И начинаем калечить байдарку на камнях, во множестве рассыпанных по водному бурному пространству. Опять рискуем романтически опрокинуться. Мы находимся в каком-то любительском азарте. Адреналин залил наши внутренние органы. Издаем разные там команды и крики. У нас побледнели и покраснели лица.
Но вовремя видим всю безнадежность своей неумелой борьбы. В смятении чувств нам удается пристать к нужному берегу. Выгрузить все на сухую и теплую землю. Мы тяжело дышим. Отдыхаем от своего водного увлечения.
Наш маленький коллектив вспоминает суровые просьбы наших оставшихся попутчиков перенести наше неподобающее судно по берегу до конца этого смелого порога. Тем более, что оно пробито в нескольких местах. И вот мы за пару часов небрежно переносим свое мокрое имущество до Самбыльской Поляны. Восхищаемся ее аэродромной необъятностью. Из нас брызжет бесконечная ирония к своему настоящему авторитету. И разные там прибаутки.
Одновременно мы испытываем внезапную зависть. Которая была самой восторженной и чистой в наших складывающихся жизненных дорогах. Это обычно нехорошее чувство почему-то весьма однобоко описано в мировой литературе.
Мы видим большой резиновый плот с шестью членами экипажа. Мимо нас плывут тоже наши попутчики, но другие. Они были эти два дня как бы на отшибе. И вот они нас беспечно перегоняют. Их плот в прошлые дни представлял из себя большой резиновый сверток. Теперь он нахально раздут, затянут в яркие идеальные одежды. Неторопливо и грациозно ползет по речным камням как медуза. Он мягкий, но ничего не боится. Веселые люди в оранжевых жилетах совершенно непринужденно машут алюминиевыми веслами. А мы глядим на все это из-за кустов с обочины жизни. Как сказали какие-то там писатели: "Настоящая жизнь пролетела мимо, радостно трубя и сверкая лаковыми крыльями..." И, добавим - "как бы обдав клубами водяной пыли". И мы тут же даем себе настоящие клятвы, что станем такими же культурными сплавщиками. Что будут у нас такие же легендарные невертлявые плоты. Умные весла. Веселые крики вместе с правильными громкими командами. И все эти предчувствия нас потом не обманули.
Мы сами себе интеллигентно рассмеялись и понесли далее по тропе свое неподобающее судно. К концу порога уже превращаемся в людей, знающих что делать. Здесь некоторое время сосредоточенно отдыхаем и ремонтируемся. Спускаем свою вертихвостку байдарку на несколько успокоившуюся воду. Частично меняем тактику путешествия. Один из нас бодро шагает по пустынному берегу. Он облегчает вес плывущего груза для пока еще мелкой воды. И мы сразу начинаем радоваться такому своему рациональному решению для передвижения по этой водной поверхности.
Так движемся некоторое время. Одолеваем несколько принципиальных километров. Но близится вечер нынешнего причудливого дня. К тому же у нас опять появились растяпистые поломки в судне. Нам надо все хорошо обдумать. Успокоиться. Подкрепиться продуктами. Мы устраиваем заслуженный лагерь из одной неказистой палатки.
И еще уютного костра. У которого долго сидим. Немного выпиваем. Происходит разбор дневных полетов. Выясняются наши глупости. За всем этим мы отдыхаем. А ночью взволнованно спим...
После такой взволнованной ночи мы просыпаемся. Рассеянно вспоминаем, что надо плыть дальше еще несколько самодеятельных километров. А там ждать основную команду. Чтобы поступить под их идеальное командование.
Мы не очень торопимся. Ходим пока сухие по уютному лагерю и ждем, когда от взошедшего солнца нагреется окружающая среда. Потом продолжаем наше речное дерби.
Один из нас так же бодро шагает по берегу. Мы временами поджидаем этого своего неутомимого сотрудника. И уже не так опасаемся безостановочного бега воды. Проплываем мимо лагеря обошедшего нас вчера ударного экипажа с большого плота. Машем им рукой. Дескать, у нас идет полное налаживание стиля. Не переживайте, товарищи вы дорогие. Они поддерживают наш неустойчивый оптимизм. И все-таки с некоторым содроганием глядят на  транспортное средство, которое находится под нами. Тем более, что им жаль нашего пешего коллеги. Ведь пешком можно набродиться и дома. В обычной жизни.
После этих обоюдных шуток  расстаемся. И мы радостно идем навстречу новым потрясениям.
Вскоре устраиваем себе обед. Среди нас есть один хороший ловец рыбьих существ. Он хорошо их обманывает и ловит. Выводит из чистой воды на берег. Прямо к кастрюле. А погода пока просто празднично солнечная. И мы полунагие среди этой природной чистоты. Наш дилетантский коллектив опять радуется такой вот товарищеской жизни. За пышным рыбным столом.
Мы еще не знаем, что судоходной части нашего путешествия скоро будет конец. А пока нам кажется, что это только начало.
Скоро добираемся до условленного места. Где будем ждать троих своих кантегирских педагогов. И где отдадим в их экипаж одного из нас. А место это состоит из некоторого количества скромных домиков. Их построили современные геологи. Они здесь чего-то искали и попутно строили рядом с рекой небольшие и неказистые жилища. Мы надеемся под их крышами перевести свой боевой дух.
Наш неутомимый рыбак тотчас уходит в свою экспедицию. Он тоскует по большим рыбным запасам. Этот наш трудолюбивый партнер готов как бы безостановочно махать своей удочкой. И в таком рыбацком увлечении он для нас безусловный авторитет. Он просто мелко трясется при виде рыбы. И мы его отпускаем к живущим здесь рыбьим единицам.
А сами беремся за ремонт нашего неподобающего средства сплава. Клеим на него разноцветные стремительные заплаты. Опять же топим местную маленькую скорбную баньку. Разводим разную там таежную кулинарию.
Причем на все эти занятия надвигается глупая бессмысленная гроза. И беспощадный ливень. В разгар этого ливня рассеянно возвращается наш рыбак со своей рыбой. Мы коротаем этот вечер с его усиленным дождем. Который не страшен нам по причине имеющейся у нас над головой крыши. Каждый из нас великолепно засыпает под шум ночного сурового дождя.
Наступает серый ненастный рассвет. Вдруг обнаруживается, что один из нас заболел. Тот самый наш бродяга, что еще вчера бодро шагал по берегу. У него открылись боли в правом нижнем боку. Внутренние органы зачем-то издают ненужную боль. Тем более в отдаленном от современной медицины месте.
Тотчас устраивается совещание. Медицинский консилиум у ложа заболевшего товарища. Мы не особенно сильны в этой самой медицине. Вообще как-то редко болели. В силу чего медицина нам не особенно была нужна. И мы ее плохо изучали. И по этому предмету нам ставили, в основном, отметки тройки.
Коллективно ставим один из самых знакомых нам диагнозов. Решаем выводить этого больного сослуживца обратно на дорогу. Где есть какие-никакие лесорубы со своими автотранспортными средствами. На которых его можно лихо доставить в медицинский пункт.
Одного из нас мы оставляем здесь до подхода основных сил. Он продолжит свой водный путь. И по нему привезет домой наше любительское имущество. Правда, разобрав нашу байдарку и загрузив ее на основной плот. На котором благополучно прибудет к финишу этой Реки.
Мы же вдвоем с пораженным болезнью другом понемногу уныло пойдем назад налегке. Тем более что мы хорошие ходоки. Тем более что умеем хорошо ориентироваться на местности. И больной товарищ вроде как может передвигаться легким шагом. А пока, не теряя времени, закрываем свое утреннее совещание. Спешим выйти под непрерывный дождь в свою малоинтересную дорогу.
Вдвоем мы утешаем себя тем, что это тоже будет памятное приключение, о котором с любопытством будут слушать потомки и женщины.
Через некоторое время мы видим наш основной экипаж. Он крепко спит в палатке. Поскольку еще раннее утро и дождь. И мы рассказываем нашим как бы учителям о своей горькой судьбе. Они одобряют наши решительные поступки. Притом оказывают нам финансовую помощь. Которая у них почему-то имеется. Поскольку мы возвращаемся в цивилизацию, где деньги имеют некоторое значение.
И наша мелкая группа продолжает свой обратный путь. Вброд преодолевает притоки Кантегира. Которые от обилия бесконечной дождевой воды стали ну просто бешеными.  Хотя еще вчера выглядели весьма средними водными путями.
На одном из них нас едва не опрокинуло и не унесло в Кантегир.
В нарастающем сумеречном экстазе мы рефлекторно движемся вперед. Какие-то случайно встретившиеся сограждане напоили нас чаем. Погрели наши озябшие мокрые тела с гусиной кожей у своего костра.
Мы снова идем и узнаем разнообразные места, мимо которых путешествовали в прошедшие ближайшие дни. Не предвещавшие ничего такого.
Хотя понемногу и устаем, но также поступательно движемся по таежным тропинкам. Картины этого передвижения смутно стоят у нас в воображении. И вот, похоже из последних сил, выползаем на перевал. Где недавно отчасти пировали с нашими шоферами. А рядом стояли их замечательные автомобили. Которых нам сейчас очень недостает.
Наше возвращение уже длится восемь непрерывных часов. Зато теперь все время под гору. 
Замерзшими усталыми руками нам удается развести костер. Открыть сгущенку. Отдышаться. И в этот замечательный момент внезапно прекращается дождь. Он останавливает свой бессмысленный бег. Рождается легкий ветерок. Который разгоняет тяжелые тучи.
Мы видим, что мир прекрасен. Несмотря на боли в правом нижнем боку у моего терпеливого друга. Тем более, что самая трудная часть пути уже проделана. Наша парочка даже любуется с высокого романтического перевала открывшимися сибирскими просторами. Такое созерцание дает лучшую терапию моему мужественному пациенту. Мы буквально скатываемся с этой большой горы. И бодро-безучастно шагаем еще несколько медленных часов.
Выходим на таежную летнюю дорогу. В надежде, что нас подвезут. Но ни одного лесного транспортного средства нам не встречается. Сегодня, оказывается, суббота. Выходной, так сказать, день. Все лесорубы покинули свои любимые леса. Вот почему на дороге пустынно. Это нас очень огорчает. Мы снова продолжаем двигаться на своих усталых ногах. Наш маленький, полубольной, но просто какой-то чемпионский коллектив одолел за этот хлопотливый день что-то в районе 50 разнообразных километров.
Около десяти часов вечера мы скромно ужинаем и замертво засыпаем под открытым звездным небом. И ночью продолжаем свое яростное движение. Нам снится планомерное переставление наших ног, обутых в резиновые сапоги. Хотя наши тела поразительно крепко спят.
Причем утром на стонущих ногах продолжаем свой скромный путь. К обеду выходим на черную асфальтовую магистраль. К бегающим туда-сюда машинам. Вскоре нас подвозят до Абазы.
Но мой больной товарищ просит не оставлять его здесь. Просит ехать домой. Ему дома в больничной палате будет легче болеть, чем в малознакомом населенном пункте. И на разных там перекладных наша маленькая команда к ночи добирается до своих домашних очагов. Мы повергаем в удивление своих жен и детей. Также всех окружающих.
А наш дилетантский диагноз не подтвердился. Он оказался лучше, чем мы определили. Так что наш полубольной друг скоро стал здоров. И совершенно готов к новым дорогам.
Вскорости наш третий гребец и рыбак  вернулся тоже живой и невредимый. Он лихо покорил эту Реку на плоту с упоминавшимися грамотными попутчиками. Благородно угостил нас своими рыбными трофеями. Сообща мы выслушали рассказы о приключениях друг друга. И над многим весело рассмеялись.
А в последующем же мы стали достаточно известными сплавщиками по здешнему замечательному Кантегиру.
Вот так часто люди ищут и находят свое нужное место в этой человеческой жизни.
Теперь мы закончим первую часть нашего местного произведения.
И думаем - что бы предложить вам полистать еще. Скорее всего мы частично откажемся от своего недотепистого литературного стиля. Он подходил к нашему первому любительскому появлению на Кантегире. И было уместно вести нить повествования именно такими отрывистыми фразами. Хотя он подойдет и к нашим дальнейшим рассказам.
А нашим последователям - тем, кто заявится сюда впервые без чуткого руководства более опытных товарищей - сейчас предоставим некоторые рассуждения, что ли. Написанные частично полуканцелярским языком. Мы еще не знаем, как это у нас получится. Хотя и без нашего своеобразного дилетантского отрывочного  стиля, думаем, не обойдемся. Он как-то милее нашей душе. Что из такой смеси языков произойдет - посмотрим.
Итак - некоторые инструкции и рассуждения. Полурассказы. В них мы подробнее ознакомим вас с этой Рекой. А прошедшим по ней гражданам это напомнит об их славных днях в их разных биографиях. Также осветим там некоторые глубокомысленные вопросы. Что и как надо стремиться делать и чего не делать на этой воде и земле? Чего опасаться и даже побаиваться? На чем ходить, т.е. плавать? Чего и сколько с собой брать? И как совмещать здесь труд и отдых? Попутно пораскажем о некоторых происшествиях, случившихся на тех или иных речных просторах. Попытаемся практически культурно описать картины здешней дикой природы. И так, вообще, о чем-либо туманно порассуждать.

Часть 2.Заброска..
Этим новым русским словом обозначается у современных сплавщиков доставка груза к месту начала сплава. Самих сплавщиков, кстати, тоже. Она бывает самых разных видов: вертолетная, автомобильная, конная, пешая. И всякие жизненные переплетения этих вариантов.
Вообще, настоящие сплавщики почему-то любят необжитые дикие реки. Вследствие дикости этих рек, рядом с ними нет дорог. И всяких там шумных населенных пунктов.
Кантегир полностью отвечает всем таким примитивным требованиям. По своей незаселенности человечеством. Именно в этом есть частица его душевной притягательности. Как сказал один иностранный весельчак, самое прекрасное в природе - это отсутствие человека. Там, где проживает наш с вами собрат, всегда, пардон, какая-то легкая загрязненность. Серые стены. Частично не мытые окна. Ветер кружит невесомый мусор... А рядом еще какие-то что ли правила людского общежития. Удостоверения... Жены и их родственники... Работа или служба...
Здесь же ничего этого нет. Но ничего такого не происходит. Мы безо всяких правил сами все за собой прекрасно убираем. Сжигаем мусор. И берега Реки за последние 10 лет, что мы их знаем, не стали грязнее. В том числе и потому, что значительным массам человечества сюда трудно добраться. Не всякой, простите, шантрапе это по зубам. А небольшое количество завсегдатаев, заболевшее Кантегиром, соблюдает эту природную какую-то чистоту.
Конечно, мы больше всего любим непринужденную вертолетную заброску. Особенно в связи с увеличением жизненного стажа. Опять же из-за разных там возрастных недугов в наших слабых позвоночниках. Последние несколько лет сюда только по воздуху и добирались. Но вот пару лет назад там неосторожно создали заповедник. На верхней части Кантегира. Той, что привольно располагается на тувинских землях. Наши тувинские, так их назовем, соседи придумали там очередной заповедник. У них очень болела душа об этих красивых и незаселенных землях. Эпидемия этой душевной болезни сейчас вообще в расцвете ее развития. Вокруг нас просто немыслимо плодятся все новые и новые заповедные территории. Армии егерей. Батальоны инспекций. И вот эти армии, батальоны и прочие соединения, обозленные своей такой душевной болью, нещадно гоняют миролюбивое население изо всех речных и лесных угодий. А потом, на этой самой природе, им одним, без разных там туристов и вообще людей, как-то сподручнее предаваться этой своей удивительной душевной болезни... Попутно занимаясь своими делами...
Мы, конечно, туда потихоньку летаем. Ибо многочисленных кордонов там еще не понастроено. И параллельно ведем переговоры. В небольшом таком столичном городе Кызыле об узаконивании нашего Туристского Кантегирского Маршрута. Такие вещи современными гуманными законами не возбраняются. Чем окончится наша простодушная и наивная дипломатия - увидим. На случай наших дипломатических неудач есть простенький вариант. Приземляться сразу же ниже границы заповедника. В этом случае мы потеряем 20-30 бойких сплавных километров. Останется еще около сотни. Так что варианты к воздушным полетам есть. И мы за них умопомрачительно боремся.
Ну а если у вас есть поэтическая нужда пройти весь сплавной Кантегир - извольте обратиться в заповедник. Эта естественная монополия доставит вас на машине. К самой верхней таежной пристани. Стоит по грешным деньгам это примерно столько же, что и на вертолете. Но разных там человеческих сил, времени и нервов отнимает куда как больше. 50-60 километров от асфальта вы едете длинные-длинные сутки. По каким-то негуманным остаткам лесовозной дороги. Размытой параллельно протекающей быстрой рекой. Иногда вынося машину на руках из некоторых, извините, ям. Шансы застрять основательно или сломаться очень велики. И что потом делать со своей слабосильной командой? Со своим крупным и мелким инвентарем?
Еще лет шесть-семь назад мы более-менее гарантированно доезжали до подножия перевала. А дальше печально с шутками и грузом одолевали оставшийся десяток-полтора километров пути. За последние годы проезд необратимо значительно ухудшился. В смысле, практически исчез.
И только какой-то фантастический непонятный профессионализм "заповедных" водителей довез нас в 2003 году до нужной нам воды. Однако, мы все равно жалобно зареклись туда таким образом добираться. И ставить на себе негуманные эксперименты. Потому что рано или поздно группа славно встанет где-то на полдороге. Душа наша дрогнет и потребует найти правду. Возместить убытки. Нанесенные безлицензионными профессиональными асами-нелегалами. Наш горячий разум будет толкать нас на путь сутяжничества. Только для нас это малоинтересное занятие. Скорее всего судебными исками займутся другие - более высокообразованные группы. И это будет великолепное мелкоуголовное дело.
Ну вот. Основные пути по разделу "Заброска" вам туманно обрисованы. Выбирайте, дорогие вы наши соратники. На этом закрываем навсегда эту скучную животрепещущую тему.

Часть 3.Мы прибыли.

И вот мы приехали или прилетели на нашу отдаленную труднодоступную водную артерию. Это, представьте себе, означает, что связь с человечеством у нашего сырого пока коллектива как бы перестает осуществляться. Хотя варианты, в случае развития острых медицинских процессов, у командования имеются. Но в последние десять лет как-то обходилось без них. Желающих заболевать здесь не находилось. О таком таежном феномене потом будет несколько рассказано другим молодым автором.
Итак, оказавшись здесь вы делаете первые отсталые замечания:
- Что-то местная вода бежит чересчур быстро?
Мы отвечаем на это:
- Не волнуйтесь, дамы и господа, плоты плывут медленнее, чем бежит эта самая вода.
Мы понимаем вашу исключительную озабоченность. И помним свои подобные же высказывания в молодые годы. И добавляем:
- Давайте вместо дрожи в коленях заниматься нашими неспешными делами. Строить лагерь и знакомиться. За такими веселыми делами успокаиваться.
И вот мы все это делаем. Разворачиваем свои любимые суда. Наполняем их местным воздухом. В таком полуготовом состоянии оставляем их до утра. И их бодрый тяжеловатый вид как-то положительно влияет на новоиспеченную публику. На ее не совсем еще прочное настроение.
Одновременно мы оглядываем окружающую природу. И ее здешняя древняя самостоятельность и независимость от человека заставляют нас усомниться в собственном придуманном величии. Исключительности и незаменимости  человека. Окрестные совершенно невозмутимые от нас седые скалы как-то упрощают нас. Мы забываем о своих городских проблемах. Работе и производстве. И даже частично семье. Этот вечный и прозрачный бег реки производит с нами туманные психологические процедуры. Все вспоминают, как ходили босиком по траве. Свое нехитрое детство.  И вот таким образом наш утомленный городскими делами мозг начинает свободно отдыхать. Мы начинаем называть друг друга простыми короткими именами: Коля, Света, Дима, Шура... Вообще знакомимся.
Без отрыва от дел смеемся над нашими новичками:
– Мадам, почему вы взяли вдвое больше продуктов, чем вам было продиктовано?
– Я сочла его очень маленьким и не люблю голодать!
– В таком случае мы предлагаем вам иметь как можно больший аппетит, чтобы скорее все скушать. Иначе плоты будут излишне тяжело загружены.
В таком вот духе мы взаимно вышучиваем друг друга:
– Сеньор, ну зачем вы взяли сюда такой ненужный громоздкий макинтош?
– Я боюсь замерзнуть ночью во сне.
– Мы рекомендуем вам ближе прижиматься к вашим соседям. К тому же вечером вы будете получать свою наркомовскую норму водки.
Еще мы открываем такие, знаете ли, маленькие курсы по рыбацкому ремеслу. И видим в этот первый день восторги по поводу первых выловленных экземпляров. Особенно у новичков. Они внезапно приобщены к аристократической рыбалке. Это вам не затхлых карасей-окуней тягать из неподвижного пруда. А мы, старые их учителя, испытываем такое же головокружение от их успехов. Помогаем им распутывать неизбежные бороды -   такие маленькие аварии из лески. Они образуются  на катушке из-за слишком энергичных движений. При забросе местной хитроумной снасти. Устранение этих простодушных недоразумений очень тренирует терпение.
И вот понемногу мы приближаемся к ужину. В таежной глуши. Мы все как-то бодро расцветаем. Кажемся друг другу милыми людьми. Собравшимися вместе на непростой извилистый отдых. Нами произносится неизменный тост:
- Ну, за батюшку Кантегир...
Все многозначительно, с философским смыслом, выпивают свои маленькие порции.
Да, сомнения отброшены. Вы встали в ряды настоящих путешественников. О чем скрытно мечтали всю жизнь. Тысячи романтических возможностей вокруг внезапно обрели реальные очертания. Свеженькие новички завтра предъявят повышенные требования к своим организмам. Испытают легкий кураж. И многие другие чувства...
Ночью неудобно как-то спим. Мы еще не отвыкли от домашних удобств. Не привыкли еще к походным вещам. Также чересчур по-хозяйски рядом шумит Кантегир. Отвлекает от сна. И, скорее всего, утром все встанем невыспавшиеся...
Но вот бодрые мы встаем этим великим следующим утром. Нетерпеливо спешим  все собрать и упаковать. В прорезиненные мешки. Выданные адмиралтейством. Надеваем сплавные одежды. Также спасжилеты. Берем в свои неуверенные руки какие-то простонародные весла. Становимся похожи на полудревний полувоенный народ. В таком виде делаем первые прижизненные снимки из новой грядущей жизни.
Все проходим массовый инструктаж. Теорию сплава. Как себя вести? Чем держаться на плоту на этих водных ухабах? Что такое осевая линия плота и что она дает? Где право, а где лево? Как внимательно и умело смотреть вперед? Как грести своими крупными мышцами всего тела?.. В заключении вам говорят шутку:
– В каждом жилете в непромокаемом пакетике зашиты по 100 долларов на случай аварии. И непредвиденных, в связи с этим, расходов.   
Все смеются. Жизнерадостно устремляются на отведенные места на резиновых транспортных средствах. Отталкиваются от берега. И от своей, еще раз подчеркнем, прежней обывательской и какой-то пыльной сухопутной  жизни...

Здесь мы, пожалуй, прервемся на время. И дадим вам отдохнуть от нашего неказистого стиля. Рассуждений. Выводов.
Просто дадим слово другому автору. Нас, авторов, у этого мелкомасштабного произведения здесь будет пока трое. С совершенно различными стилями литературного языка. И вот сейчас слово возьмет другой наш соавтор и сотрудник. Более правильным языком напишет что-то такое своими трепетными руками. Ничего не имеем против. Мы пойдем пока своей упругой походкой отдыхать. А наш более молодой автор со своими нестерпимыми способностями вас пока несколько позабавит.
И продолжит преподносить вам наши передовые взгляды.
Только вот одно “но”... Мы можем вас как-то озадачивать одним и тем же материалом. В чем-то иногда повторять наши индивидуальные темы. Несмотря на наши внутренние частичные противоречия.
И приносим за все это свои некоторые слабые извинения...

Часть 4.Еще одно знакомство с Кантегиром.

Жила-была я, молодая особа с обычной биографией. После школы музыкальное училище, затем ранний познавательный брак и все такое прочее. Работа: сначала преподавателем в музыкальной школе, затем – секретарем в суде.  Словом, все как у всех.
Как-то сижу я однажды вечером у телевизора, коротаю свой обычный вечер за просмотром местных программ. Хотя хочется чего-то большего. Но где его взять и с чего начать? Время и года проходят.
И вдруг вижу какую-то полурекламную передачу об одной из местных достопримечательностей - реке Кантегир. Это слово мне показалось знакомым. Да, в моем студенческом Абакане имелась гостиница и ресторан с таким названием.
Тут меня вдруг как черт кольнул. Записала я номер телефона и позвонила.
В ближайшие две группы попасть не удалось. У них там этим летом оказался перебор нашего женского сословия. Я была милостливо допущена только в третью, последнюю, группу сезона.
И вот 16 августа 1997 года, суббота, 700 утра. Я стою на обочине дороги в новую жизнь, где меня должны подобрать. У моих ног круглый советский еще рюкзак; на шее болтается фотоаппарат «Смена». Со стороны Черемушек подъезжает вахтовка – КАМАЗ свежего вида. Я пытаюсь подать в отворившуюся дверь рюкзак, но не могу его поднять. Чьи-то руки вовлекают меня с моим грузом в салон. Скромно усаживаюсь в уголок. Вокруг меня восемь попутчиков, задние сиденья завалены инвентарем. Далее забираем горожан: Андрея, Колю, Олю. Причем последняя тоже не может поднять свой рюкзак. Итого: нас 12 человек, из них 5 женщин. Стараюсь побыстрее запомнить, как кого зовут.
Руководителя экспедиции часть группы – его старые друзья – почему-то весело называют то Командором то Мюллером (который из гестапо). А кто же здесь Штирлиц?
Через 4-5 часов сворачиваем с асфальта на таежную узенькую дорогу. Обедаем. Оператор Коля со своей видеокамерой снимает окрестные пейзажи, даже прозрачные лужицы на дороге. Сразу видно, что он мастер своего дела.
Погода ярко солнечная.
Еще через 3 часа мы у подножия перевала. А до этого последние километры ехали среди бескрайних плантаций брусники. Столько ягоды я еще никогда не видывала. Да и вообще в тайге серьезно никогда не была. И по таким медленным и печальным лесным дорогам тоже не ездила. Хотя Командор Мюллер сказал, что сегодня заехали просто потрясающе прекрасно, нигде не застряли. КАМАЗ уезжает.
Слегка перепаковываем вещи и начинаем героический подъем на перевал. Странно, но я иду не особенно тяжело, даже с небольшим таким мазохистским удовольствием. Возможно, я потенциальная горовосходительница. Мужчины дополнительно переносят сплавной инвентарь челночными ходками туда-сюда.
Перед перевалом я заметила, что рюкзак незаметно натер мне плечи. Да и вес у него вроде как прибавляется. Перед отъездом нам были розданы списки с перечнем и количеством продуктов, и вещей. Продукты я брала строго по граммам, а из вещей ничего лишнего.
Я терплю и не жалуюсь. Искусство и новая жизнь требуют жертв. Привал. Командор объявляет, что до перевала осталось 300 метров. Весело отдыхаем, пьем воду из ручья. Затем проходим 5 раз по 300 метров и вот он - долгожданный перевал. Снова устраиваем большой перекур. Хотя курящих у нас в группе всего то двое: Анатолий Иванович и Андрей. Первый с фигурой долговязого подростка – какой-то известный в Черемушках и городе мануальный терапевт.
Время еще есть и начальство предлагает, в силу своего повышенного оптимизма, прошагать еще три-четыре километра вроде как под гору. Открываем в себе второе дыхание и бредем сначала по кедрачу, затем по альпийскому полуболоту. Скоро в моих коротких сапожках булькает вода.
Через час-полтора, после второго, совсем маленького, болотца на сухой горке разбиваем лагерь. Картины вокруг - просто восхитительные. Место для созерцания окрестностей выбрано грамотно. Просматриваются обширнейшие альпийские луга; сразу за ними – близкие округлые таинственные гольцы. вперемешку разбросаны островки леса из огромных древних кедров и елей. Всюду -россыпи черники и брусники. Мчатся в Кантегир чистые холодные ручьи…
Здесь нет времени. Эти горы, тайга, небо были и будут всегда.
Отсюда до начала сплава – несколько километров.
Вечером Анатолий Иванович достал свою гитару и начался его необыкновенный восьмивечерний сольный концерт. Он знает сотни текстов песен всех времен и направлений и умеет подбирать к ним аккорды. Мы ему подпевали.
Из-за гор вышла огромная серебряная полная луна. Хотелось визжать от какого-то космического восторга. Вечер удался. Первый день новой жизни прожит.
17 августа, воскресенье.
Проснувшись, поражаемся яркому свежему утру. И еще – готовому завтраку. Женщин утром не будят на эту кухню. Сама она не разожжет костер, а давать ей в помощники мужчину считается излишеством. Посему принято такое вечное рациональное решение: утреннюю кашу соображает кто-то из  мужиков. Отличный прагматичный подход.
После завтрака неспешно и деловито собрались и потопали по "дороге" вперед. Здесь когда-то проехал трактор и вот осталась эта "дорога". Вскоре увидели брошенную им тракторную тележку. Командор горестно сетует, что безуспешно продает ее уже несколько лет всего за 100 у.е. Условие одно -  самовывоз.
Вскоре выходим к Кантегиру. Здороваемся, кланяемся. Напиваемся его удивительно вкусной воды. Далее идем вдоль него по отличной тропе еще четыре километра. Параллельно с ней бушует неслабый порог. Это не для новичков. Доходим до Самбыльской поляны. Все несколько устали, так как каждому достался небольшой довесок, чтобы не делать челноков.
После обеда открылся кружок «Умелые руки» по оборудованию удочек нужной снастью. До вечера мужчины успели порыбачить. Они вернулись в лагерь окрыленные своими первыми рыбацкими успехами. Затем мы готовим первую уху, а они - некоторые заготовки из дерева для весел и катамаранов.
Вечером малость разгулялись. Больше не позволил Командор, несмотря на мольбы Иваныча «плеснуть еще…» Я слушала шум Кантегира и ничего себе из завтрашнего дня не представляла.
18 августа, понедельник.
Утром девушки попудрили себе загоревшие носики. Дальше вся команда капиталистическими темпами собирает и накачивает свои суда: плот и два катамарана. На небольшой ровной площадке наблюдается сплошной хаос вещей. Наконец все готово, увязано и Командор, чтобы остудить чрезмерную веселость группы, суровым голосом проводит инструктаж. Указывая пальцем на плот и катамараны, он произносит недальновидную фразу: "Все это невозможно перевернуть". Темп его лекции постепенно нарастает, мне все кажется малопонятным и у меня появляется  легкая паника. Я начинаю понимать, что попала в какое-то серьезное мероприятие. Хочется крикнуть – «Бабушка, забери меня отсюда!» Вся надежда на этих мужчин спортивного и полуспортивного вида. Придется отдаться их мужской силе и координации.
Потом я сидела на борту за спиной капитана и в голове у меня осталась каша из его команд и хаоса вокруг. Хотя у меня иногда наступало просветление от всех этих залихватских раскачиваний.
Проплыв около десятка километров, мы останавливаемся на ночевку. Хотя впереди еще несколько светлых часов. Командор объяснил это тем, что в первый день они всегда плывут мало. Да и место для рыбалки здесь чудное – две ямы рядышком. И обе забиты рыбой, по его словам.
Вылив воду из плота и сапог, разбили лагерь и занялись рыбным промыслом. И понеслось! В такой рыбалке я еще не участвовала. Ловили все, даже самые неумелые и неловкие. Я поймала одну рыбину даже за хвост и это чистая правда. Оператор Коля снимал всю эту вакханалию на видео. Пришлось открыть небольшую фабрику по чистке и засолке рыбы. Хариус – удивительно упругая и симпатичная, а также вкуснейшая рыба. Вечером долго ею объедаемся.
Мы уже перезнакомились. Тренером в мирной жизни трудится Коля, а также Володя ; в свободное от основной работы время он тренирует каратистов. Его друг Витя, подъехавший сюда из Новосибирска, тоже тренер и вообще похож на американского железного кикбоксера. Груда мышц и 190 см роста. Юра  тоже как-то причастен к их каратистским делам.
И только два наших курильщика – Анатолий Иванович и Андрей  к спорту не имеют никакого отношения. Это было заметно еще на перевале.
Женская половина как-то значительно моложе мужской. Поэтому ведет себя относительно робко. Нам не хватает такого здорового комсомольского нахальства, которое имеется у наших сорокалетних, в основном, спутников.
Самая серьезная профессия у Светы ; она работает в ВОХРе, стережет могучую СШГЭС. Ира, молодая жена Володи  и ее подруга Наташа  состоят в одном коллективе с Анатолием Ивановичем – лечат всех и все в ЛОК «Жарки». Оставшаяся Оля – энергетик на «Саянмраморе».
19-20 августа, вторник-среда.
Начинаются полноценные сплавные дни. Плывем и рыбачим. Рыбачим и плывем. Погода отличная. Изредка случаются ливни и снова солнце. Хвойный воздух, запахи горной тайги. Руки пахнут то брусникой, то свежей речной рыбой.
Во второй день прошли уже километров пятнадцать. Основной страх перед этой водной дорогой у меня уже прошел. Наверное, и у других тоже.
Командор временами недоволен катамаранщиками. Намекает на то, что быть каратистами вредно.
Я же никаких порогов и прижимов на нашем правильном плоту не боюсь. Мне нравится слово "прижим". Это места, где река поворачивает примерно на 90 градусов. Надо лихорадочно сильно грести, иначе утянет к противоположной скале. Скорость в них тоже не слабая, плюс раскачивает на волнах. Весело! Географически же я ничего запомнить не могу – где какое препятствие было и как они друг за другом следуют?
Места для остановок и стоянок здесь замечательные. Просторные, чистые; вокруг ягода, грибы,  рыбные ямы. Полное отсутствие комаров и мошки. Мы  все время в таежной работе: ставим – разбираем лагерь, варим, сушимся, таскаем дрова, ловим и солим рыбу и т.д. и т.п. И вся  эта работа не в тягость. Причем уже на второй-третий день она выполняется всеми безо всяких команд и указаний. Как в каком-то и кем-то хорошо отлаженном муравейнике.
Вечером долго и со вкусом сидим за столом, затем у костра. Попозже выходит большая ясная луна, заливает призрачным светом контуры дальних и ближних гор, придавая еще больше романтичности здешним диким пейзажам. И песням нашего неутомимого барда. Гитара, говорят, на сплаве в первый раз. Лишний и ненужный груз, считает Командор. Но он не прав.
21 августа – четверг.
Всего в пути уже 6ой  день. Наша простонародная жизнь из какого-то осьмнадцатого века продолжается. Не хватает только холщовых рубах. Мы много и простодушно смеемся и улыбаемся. Это называется, отдыхаем душой.
Хотя утро началось с воспитательного мероприятия. В первом же сегодняшнем прижиме катамаран Петровича (дружеское прозвище Володи , хотя никакой он не Петрович по отчеству), чего-то там напортачил. И в экипажах катамаранов производится рокировка. "От перестановки мест слагаемых сумма меняется", - есть здесь такое правило в части перекомплектации команд. Юра  уходит к Коле, а на его место садится Андрей. И дела на этих легковесных судах, похоже, улучшаются. Проходим еще кое-какие препятствия, все нормально.
Затем начинается протяженный спокойный участок. Женщинам уделяют повышенное внимание и дают погрести. Оператор снимает этот спектакль.
После обеда прибываем на базу "Киселиха", построенную три года назад. Большой и средний дома, плюс баня. Мужчины берут двуручную пилу и уходят пилить дрова. Женская половина при виде стола решает блеснуть всей силой своих кулинарных способностей.
Вскоре вся команда парится в бане и купается в Кантегире. Место здесь очередное изумительное. Его для базы выбрал Командор, чем он несколько как бы гордится. Он рассказывает как строилась эта база и что эта была самая лучшая стройка в его жизни.
А мне моя прежняя обычная жизнь кажется какой-то дореволюционной. Как кадры старой кинохроники.
22 августа – пятница.
Сегодня был супер–день. Переворот катамарана Петровича в Карбайском пороге.
Сначала мы все осмотрели это ревущее сужение реки. Первым без проблем прошел наш плот. Мы высыпали на берег смотреть на второй экипаж. За семьдесят метров до основной бочки их катамаран развернуло поперек реки. Они зацепили какой-то камушек. Причем, как было сказано потом на разборе полетов, развернуло в нужную сторону. В ту, в которую и надо было отгребаться. Греби да греби. Но Петрович и Андрей … Их неумолимо несло боком в эту ревущую водную яму. Командор беззвучно матерился. И вот катамаран бортом вперед валится в эту самую яму, замирает и медленно начинает вставать на ребро. Его обитатели, как горох, сыплются в воду. Катамаран, постояв на ребре, нехотя переворачивается. Картина настолько жутковатая, насколько и комичная. Через пару-тройку секунд показываются головы этих неудачников: Андрея, Петровича и Ирины. Видны их растерянные физиономии и вопрошающие взгляды – что произошло? Они в жилетах и довольно спокойно подплывают к своему кверхтормашечному катамарану. Командор делает им жест рукой – плывите, все позади. Пониже пристанете, там тихо. И вот мы видим, как Андрей, выбравшись на катамаран, гребет к берегу. Петрович и Ирина толкают его сзади и все они пристают в двухстах метрах от нас на противоположный берег. Оператор Коля снимал все это с лучезарной улыбкой. Анатолий Иванович тоже выглядел весьма довольным состоявшимся происшествием. Остальные были посерьезнее.
Второй катамаран (где гребцами были Коля  и Юра , а пассажиркой Света ), как бы оттеняя промах своих предшественников, прошел порог чистенько, что тоже было заснято для потомков на видео.
Бросаемся в свой плот, спешим к аварийщикам. Переодеваем их, немного спустя догадываемся дать им водки. Тут же проходим базу Ярыгиных, этакое солидное ранчо. Но сегодня не до рассказов об этом строительстве. Командор расстроен. Обзывает Петровича  волгарем (тот вырос на спокойной Волге). А после обеда и вовсе забирает его с Ириной к себе в плот. Чтобы тот теперь плыл под его руководством. Такое вот разжалование в простые матросы. На катамаран к Андрею отправляет Анатолия Ивановича и меня. Я слегка побаиваюсь этого суденышка и своего нового экипажа, но вскоре успокаиваюсь. Тем более, что ничего серьезного сегодня больше не будет. Река стала гораздо спокойнее.
Пристаем на большом песчаном пляже. Все уже отошли от сегодняшнего происшествия и начинают над всем этим весело изголяться. Командор всех прощает, выпивает полстакана водки и с расстройства уходит спать. А мы еще продолжали хихикать.
23 августа, суббота.
Погода просто великолепная. Решено идти без остановок, чтобы пораньше поставить лагерь и достойно закрыть весь сплавной сезон этого года. Рыбачить тоже до стоянки не будем, так как рыбы у нас предостаточно.
Снимали проход одного из порогов на Семишиверках. Сначала Коля ушел вперед и снял проход плота. Затем его сменил Командор, снявший прыжки и скачки наших катамаранов. Все хорошо, все довольны. Я ужу поплавала на обеих типах наших судов и где лучше – сказать не могу. То ли на танке (плоту), то ли на кавалерийской лошадке (катамаране).
Петрович усердно гребет на переднем борту плота.
Обед переносится на ужин.
Часа в четыре прибываем на последнюю стоянку. До моря на завтра остается полтора десятка километров.
 Поскольку обеда у нас сегодня не было, то начальство велит незамедлительно съесть часть засоленной рыбы, ее сверхнормативные запасы. Возможна встреча с рыбнадзором, который следит за количеством вывозимой с Кантегира рыбы. Мы с довольным кошачьим урчанием выполняем это распоряжение. Хариус хорош тем, что берет в себя ровно столько соли, сколько надо.  Съев по 3-4 рыбины, мы успокаиваемся. При воспоминании об этом обеде, у меня до сих пор текут слюнки. Мужики, глядя на нас во время этого "обеда", заверяют, что им глубоко симпатичны дамы и кошки, с удовольствием поедающие рыбу. Вроде как делают нам очередной комплимент.
Затем мы ставим лагерь, купаемся, самую малость рыбачим. Готовим обильный рыбный стол, достаем все запасы оставшихся напитков.
Вот и лето прошло, словно и не бывало.
24 августа, воскресенье.
Завтра на работу.
Лениво плывем, вперемешку с грустью и усталостью. И вперемешку с какой-то гордостью. Мы сделали это. Мы выпиты до дна, мы потеряли смысл своей прежней жизни. Но что-то явно обрели.
Пристаем к берегу, разбираем плот и катамараны. Подходит катер. На его борту мы даем первые в жизни какие-то шаблонные интервью неутомимому оператору Коле. Но это не те накопившиеся в нас за эти 8 дней слова, что мы могли бы сказать.

Часть 5.Кантегирский труд и отдых.

А теперь мы снова возьмем вас в свои стальные руки и поплывем по этой нашей Реке вместе. И вот так вместе поучаствуем нашим воображением на спектакле здешнего таежного водного отдыха.
Итак, мы с вами собрались. Упаковались. Прослушали служебный инструктаж. Сейчас оттолкнемся от берега. Начав свой путь от самой почти верхней точки сплава. Это так называемое устье  Самбыла. Такой достаточно могучий водный поток впадает здесь в Кантегир. И тот делается сразу гораздо полноводнее. Теперь можно не скрести дно плотами. Или делать это хотя бы отчасти.
Можно начать свою водную операцию и выше. Километра на 3-4 и поупражняться, таким образом, в пороге высокой квалификации по имени «Москвичка». Но мы вам крайне не советуем этого делать. Не рекомендуем делать таких варварских действий по отношению к своим судам. К своей незакаленной еще психике. Потом вам придется долго и суетливо что-то там штопать и клеить. Залечивать мелкие моральные травмы. Мы видели многие неопытные глаза после названного неуютного каскада. И, как старые психологи, еще раз предупреждаем всех умных от этого глупого поступка.
Хотя сами там дважды побывали. И не прочь там прокатиться еще с опытными товарищами.
А с неопытными лучше оттолкнуться от берега все-таки отсюда или откуда-то еще пониже. Теперь взмахнув веслами, мы с вами прекратим подобную дискуссию.
На каждом нашем служебно-транспортном резиновом судне есть опытный умелый молодец. Капитан. Пока вы на воде, надо слушать его громкий говор. Команды. Пытаться своим неумелым еще веслом выполнять их. Меньше бессистемно думать о чем-то своем. Страхах и ужасах.  Надо как бы раствориться в рассудительных командах этого капитана. А думать свои странные мысли будете потом. Где-нибудь на берегу, который не будет уходить из под ваших привычных ног.
Мы когда-то добросердечно пытались научить всех всему на первом  же километре. Однако потерпели полную педагогическую неудачу.  Чуть не сорвали наши крепкие голосовые с вязки.
Теперь мы относимся гуманнее к вашим недальновидным ошибкам и промахам в здешней водной гребле. И сразу же подолгу не плывем. Небольшими порциями. По 20 минут. Мы знаем, что лучший солдат готовиться в бою. Но лучше – в скоротечных коротких боях. Вот мы и организует такие скоротечные боевые операции и почаще пристаем к берегу. Кое-что разбираем своими добродушными голосами. Снова отчаянно плывем. И опять тихо что-то разбираем. Такая передовая смесь теории с практикой, принятая за основу начального обучения в нашей Кантегирской Академии, дает скорые передовые результаты.
И мы уже перестаем бессистемно трепаться на этой неровной водной поверхности. Как-то веселей вписываемся в нужный фарватер. Огибаем камни. Убегаем от высоких ненужных волн. По окружности проходим повороты.
Вы с радостью замечаете, что несколько перестаете дрожать за свою драгоценную судьбу.
И вот наша полукультурная в плане гребли экспедиция проходит первый десяток кантегирских километров. Где-то здесь мы отдыхаем. Обедаем. Тем более, что нам сегодня было даже некогда поглядеть на эту окружающую альпийскую природу. Тут мы неспешно на нее глядим. Она нас еще больше успокаивает и примиряет с жизнью. Нам хочется скорее плыть. Испытывать полюбившееся водное хобби.
А вот база геологов, с которой когда-то мы хмуро двинулись в свое исключительно малоинтересное пешее отступление. Чтобы отдать в руки медицины нашего прихворнувшего товарища. Домиков здесь уже нет. Поэтому мы, вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, пронесемся мимо. И под влиянием таких эмоций пройдем несложный Карахемский порог. Он поставлен тут специально для дальнейшей обкатки нынешних новеньких экипажей. Чтобы вокруг этого факта сегодняшние разновозрастные ученики почувствовали полную уверенность в своих современных силах.
И под влиянием вполне успешного легкого лавирования пора остановиться.
Для отдыха и ночлега. Эмоционально остыть. Побродить по твердой земле. Мы причаливаем и ставим лагерь. В близлежащем хвойном очередном лесочке с видом на Кантегир.
Нас ждет масса наших походных мещанских дел. Обсушиться после  свежих волн. Что-то отремонтировать и довести до совершенства. Расселиться в палаточном общежитии. За всеми такими занятиями мы снова отдыхаем в нашем хвойном лесочке. На этой, так сказать, отдаленной периферии жизни.
И начинаются такие восторженные разговоры о своих странных поступках на плоту.:
- Я, ворона, чуть три раза не выпала за борт…
- А мне как-то поначалу сильно хотелось идти по берегу…
- А меня почему-то больше других окатывало соседней прохладной водой…
- Почему-то я все время скатывался с этого круглого борта..
А за ужином слегка поднимаются бокалы за  боевых первосплавщиков. Какая-то легкая уверенность в завтрашнем дне поселяется в наших душах. Потом относительно спокойно спим. Вспоминаем во сне отчаянные команды и решительные действия по смещению судна в разные там стороны.
Последующими днями мы также ежедневно плывем. Задыхаясь от восторга. Занимаемся такой вот юношеской ерундой. И совершенно улучшаем наш стиль речного передвижения. Свою крепкую усидчивость на резиновых действительно круглых бортах. И на этом можно, в основном, закрыть инструкцию на тему обучения разновозрастных учащихся новой славной нестандартной профессии.
Небрежно покачиваясь на непредсказуемых волнах, мы вам сейчас расскажем о чем либо другом.  О чем-то более легком и беззаботном, чем эта вот водная дорога с ее известными поворотами.
Например, давайте поговорим о каком-нибудь простом бытовом вопросе. И на нем как бы слегка отдохнем. Ну вот, допустим, о нашей пешеходной жизни на берегу.
Она начинается у нас с того, что командование расселяет по палаткам очередной контингент. Состоящий как из мужчин, так и, извините, женщин. С циничной командирской твердостью производится такая вот необходимая процедура:
- Отдельно отселяется золотая молодежь. Пусть себе хихикают и учатся жизни отдельно в темное время суток.
- Бывалая группа людей среднего возраста, независимо от пола, поселяется в свое веселое общежитие. Тоже пусть себе веселится в свободное от работы время.
- Более потрепанные экземпляры, навроде нас самих, отделяются в свои тихие убогие уголки, чтобы никто не вторгался в наши сосредоточенные сны.
Несколько вульгарным тоном мы разрешаем всяческие добровольные переселения. От менее интересных к более авторитетным товарищам. Или к тем, у кого имеются излишки жилплощади. Или кто храпит не так великолепно. У кого более высокая температура ночного тела. Кто более худощав в смысле полноты веса. И так далее.
Во всем этом полуделикатном вопросе нами приняты слабые либеральные позиции. Мы бережем свое достоинство на светлое время суток. Для передвижения по нашей нешуточной Реке.
Итак мы расселились и затем пошли по местным набережным на рыбалку. Этому явлению природы и людей надо также уделить легкое литературное внимание.
Сами мы не особо усердные рыбаки. Разные там сцены в духе красочных нагромождений из гор здешних водных существ не вдохновляют нас. Мы тут любим золотую середину. Когда ощущаем всего-навсего скромный такой клев, то прилагаем свое искусство в подобном ремесле. Чтобы интересы наших нынешних попутных граждан в местной рыбной диете были на высоте. А если в наших рядах достаточно злостных рыболовов, то совсем не затемняем свои руки такой работой. Ну там отдохнем иногда с удочкой. Посоревнуемся с разными местными рыбьими хитрецами. И все.
Мы, в силу нашей педагогической непоседливости, больше любим обучить рыбацкой профессии новичков. Особенно труднодоступных женщин. Ибо они будут помнить нас дольше и, соответственно, рекламировать. И, в силу их разговорчивости, о нас узнает большее количество горожан.
Мы полуобнимаем их всевозможные фигуры, чтобы совместным взмахом четырех рук забросить в веселую воду эту несуразную с виду снасть. Попутно шутим над их неземной координацией. Своим, опять же, добродушным юмором. Получаем ответные улыбки и ужимки. Все такое мы получали уже десятки раз за все эти уроки. Но нам их все равно пока мало. И на этом мы изрядно отточили свое педагогическое мастерство. Вообще неслыханно развили педагогический талант. И на среднюю женщину у нас уходит всего по получасу времени. По прохождении отведенного времени мы можем ее бросить с ее логикой и удочкой.
 Потом вернуться за рыбными трофеями. И увидеть совершенно сияющие самостоятельные движения по метанию рыболовных снарядов. Несколько позднюю подсечку поддавшейся на обман глупой рыбы. Несуразное какое-то вываживание этой самой рыбьей грустной единицы. Долгую медицинскую операцию по снятию пойманного экземпляра с крючка.
И феминистские мелкие радости очередной женщины по поводу всего этого.
Проблем с уловом в здешних водах ежегодно не бывает. Малозаметный слой рыбьего жира слегка начинает покрывать наши разнородные тела. Все заранее начинают тосковать по поводу отсутствия такой вот простонародной ухи на  ждущей всех дома вздорной семейной кухне.
Мы здесь неожиданно стали новоявленными гурманами. Хотя в гражданской жизни нам как-то не до этого.  Обычно там подзаправишься  этой самой пищей, и побежал дальше. А здесь просто преображаешься в смысле кулинарии.
Мы не Гоголи и не имеет такого литературного дара, чтобы описать даже средний величины хлебосольный стол. Хотя несколько к этому стремимся. И мы это все-таки краткосрочно опишем.
Ближе к вечеру наши местные очередные повара достают продукты, что временно плыли с нами. Они там лежали где-то в середине плота у нас под ногами. Вот мы их решительно волочим к костру. Далее происходят картины труда и быстрых темпов. Стремительно наши попутчицы моют и скребут этот картофель. И разные другие овощи и приправы. Как-то кубически это все нарезается и бросается в наш легендарный алюминиевый котел. Который столько народу перекормил – матушки мои! А порезанная рыба только и ждет своего решительного часа, чтобы ухнуть в эту кипящую стихию. Следом за ней летят дополнительные мелкие фрагменты нашей лесной кулинарии. И красота этой работы протекает как-то скоропостижно и вместо долгих страданий от голода мы получаем непродолжительные.
Все поразительно быстро перемещаются к столу, занимают свои насиженные позиции. Мы охаем, ахаем и страдаем от этого запаха речной ухи. У нас разыгрывается нестерпимый  аппетит, от которого мы совсем не плачем. Наоборот, весьма легко посмеиваемся. Бросаем на стол наши вспомогательные продукты, а также напитки. Получаем в итоге такой непосредственный натюрморт. В духе разных там неизвестных нам художников. И  это невольно философски радует наш человеческий взор. Неся разный шум и небылицы, мы начинаем ужин по поддержанию наших ослабших сил после трудового дня. В течение которого наши тела хорошо отдохнули. Но как-то они слегка устали. Мы выпиваем свои смешные порции водки. Закусываем.. И так три раза. И все уже привыкли к такой жестокой смехотворной норме этой самой водки. Далее мы просто продолжительно увлекаемся ухой и прочими дополнительными блюдами. И за милую душу съедаем все наши красочные натюрморты.
Попутно теоретически обучаемся новой сплавной профессии. В виде такого свободного обмена мелкими дневными происшествиями. Над которыми независимо смеемся. Разнообразно шутим, а также флиртуем с нашими девицами разных годов рождения. Вообще, весело и долго отдыхаем среди речной природы.
Временами мы туманно бродим по местным диким берегам, глядим в звездное небо. Пытаемся вспомнить имена жен и детей… Свою городскую профессию… Внешний вид денег… И так далее.
Также долго сидим у костра, в котором сгорает здешняя старая древесина. Курим, почему-то,  ненужные, в общем-то, сигареты. Обсуждаем малозначительные полуинтелигентские темы. Как-то расправляем плечи. Так же дышим, как говорится, полной грудью. А потом идем спать своей небрежной походкой.
И вот, пока мы культурно спим под своими легкими крышами, давайте снова сменим нашу пластинку. Тут у нас есть еще один местный автор. Он у нас самый знаменитый. У него есть какие-то там писательские титулы. Как в жанре обычной прозы, так и в жанре малопонятных для нашего ума стихов. Имеются медали. Всеобщий почет и уважение в местных литературных кругах. Вот мы этому нашему товарищу небольшого роста, а также с бородкой и в очках предоставим слово. И он своим русским языком кое-что отчаянно опишет об этом самом Кантегире.

Часть 6.И еще одно знакомство с Кантегиром.

Проще, наверное, месяцами и годами жить в устоявшемся, привычном ритме: работа, семья, однообразие коротких выходных. Однако попытайтесь вспомнить что-либо особенное, яркое за месяц, за год и даже за несколько лет  - и тогда с досадой, а то и c ужасом вдруг обнаружите, что вспоминать, в общем-то, нечего. Отпуск, может быть? Но и он так похож на прошлогодний, позапрошлогодний... Из чего же тогда складывается наша жизнь? Отнюдь не из покупок новых вещей, сытных обедов и праздничных застолий. Карьера? Но после тридцати-сорока большинство считают, что выбор профессии и карьера уже сделаны. Так что же, аукнувшись, отзовется в душе светлой радостью и через пять, и через десять, и через двадцать лет? Какие моменты жизни захочется пережить заново?.. Ответ есть у героев этого очерка.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ, НЕСКОНЧАЕМЫЙ.

Психологи утверждают, что после сорока нужно что-то менять в жизни: либо работу, либо дом, а то и семью. Зачем? Чтобы вырваться из обыденности, из укоренившихся привычек, из накопившейся к этому времени труднообъяснимой тоски.
Почему я начинаю повествование со столь отвлеченного вступления? Наверное, пытаюсь обосновать - и для себя в том числе - извечную тягу людей к странствиям. Это только кажется, что объяснение лежит на поверхности - один из моих друзей, с которым весь отпуск проплавали на яхте по Саянскому водохранилищу, в конце путешествия сказал: "Тебя знакомые спросят, интересно ли было, хорошо ли отдохнул, а меня - что добыл, каких ягод насобирал?" Да, кто-то посчитает наш сплав по Кантегиру блажью, другой предпочтет смотреть подобное по телевизору, третий скажет, что и не прочь бы, но времени нет, а сам при этом подумает: "Стоит ли, ведь там и дожди, и комары, и вообще?.." И только четвертый...
Как бы там ни было, но нас набралось - девять единомышленников, а десятый - идейный вдохновитель и руководитель группы Саша  - в кабине ГАЗ-66. Он за штурмана, потому что и машины и водители меняются от заезда к заезду, и лишь Саша неизменен - как проводник, и как путеводная звезда. Благодаря именно его воле мы здесь и оказались. Вот с салоном, как я понимаю, в сей заезд не повезло: узкие оконца расположены высоко под потолком. Так что в них можно созерцать лишь замутненное пыльными стеклами небо. Зато пол живописно завален рюкзаками, спасательными жилетами, дюралевыми веслами и резиновыми мешками с неизвестным для меня, новичка, содержимым.
В начале августа дни достаточно протяженные, но из поселка энергетиков Черемушки мы выехали еще затемно, потому что путь неблизкий: в затерявшийся  среди гор и тайги городок Абаза – и еще дальше. Я никого из присутствующих не знаю, но по количеству станковых рюкзаков и складных удилищ заключаю, что, во-первых, это завзятые туристы,  во-вторых, страстные рыболовы. Уже потом выяснилось, что наличие индивидуальной "телескопички" регламентировано списком необходимых принадлежностей, а рюкзаки большей частью взяты напрокат у знакомых. Зато полностью разгаданный до Абазы гигантский кроссворд со значительно большей точностью определил интеллектуальный потенциал группы - впоследствии выяснилось, что шестеро имеют высшее образование, а еще двое на пути к нему, то есть учатся. Хотя, вне цивилизации, “лучше среднее соображение, чем высшее образование”, как написал в одном из своих произведений писатель-полярник Владимир Санин.
Итак, до Абазы и дальше – до леспромхозовского поселка Большой Он - мы ехали безмятежно, можно даже сказать, с комфортом. Зато потом... Впоследствии эту фотопленку я проявлял первой: она была подмочена, подсвечена, и слайды получились темными и мрачными - как мое тогдашнее настроение. Но, лучше все-таки по порядку…
Находясь в закупоренной железной коробке, можно только догадываться, что происходит снаружи: вот машина снижает скорость, вот начинает ползти, словно черепаха - а вокруг нарастает непонятный шум. Это переезжаем реку. Трудно сосчитать, сколько же было таких переправ! Иногда из щелей в полу начинала фонтанчиками бить вода - и частично подмоченные рюкзаки перекочевывали на сидения, иногда вездеход останавливался, дергался, сдавал назад - но потом все-таки двигался дальше. Пока не наступил  момент, когда машина противоестественно замерла, а следом и заглохла - мы «сели» основательно.
Где-то там, снаружи, наш Командор безуспешно пытался продвинуть громоздкий ГАЗ с помощью заводной ручки, в салоне неуклонно поднимался уровень воды, а мы, закрытые извне на защелку, терзались неведеньем. Наконец, когда долготерпение уже перестает быть доблестью, распахнулась дверь, приглашая сильную половину команды ринуться в воду, чтобы подменить обессиленный двигатель внутреннего сгорания.
Глубина - по пояс, но сказать, что вода холодная - значит, не передать и сотой доли всей гаммы ощущений. В первые секунды и даже минуты единственное желание - запрыгнуть на колесо, в будку, на будку - куда угодно, но только подальше от ледяных струй. Потом уже не хочется ничего, даже жить... Как это Саша барахтался в воде столько времени? Что согревало его: железная закалка или чувство ответственности за нас?
Не успев даже - вопреки худшим предположениям - полностью окоченеть, выталкиваем транспорт на сушу.  Совместная дробь шести пар челюстей и скольких-то неполных сотен зубов (с учетом, вернее, без учета отсутствующих) по воспроизводимому шуму вполне сравнима с заработавшим двигателем. Да не обвинят меня ханжи в пропаганде пьянства, но было, есть, и, наверное, долго еще будет в арсенале путешественников самое надежное средство от простуды - спирт. После ста граммов и километровой пробежки, заболевших в нашей “моржовой” компании не оказалось.
Итак, натужно воя, машина ползет вверх по едва угадываемой в зарослях кустарника и древесных завалах дороге. В одном из узких мест приходится даже доставать бензопилу и расширять проезд - это, как поясняет Саша, еще и на будущие заезды. А это означает, что командир абсолютно уверен в успешном завершении нашего  сомнительного мероприятия.
И опять ГАЗ-66 буксует, дергается, переползает через камни, а мы мысленно подталкиваем его: "Ну, еще чуть-чуть - хотя бы с километр, хотя бы сто метров". Ведь чем дальше мы проедем, тем меньше придется затратить сил на перетаскивание многокилограммовой поклажи.
Ну, вот и все - дальше дороги нет! Дальше - прислоненный к глинистому борту промоины ржавый лист жести с выведенной углем надписью: "Привет Балашову!"(т.е.мне !) Все ясно: неделей раньше здесь проследовала сборная группа из новосибирцев и из наших - с Саяно-Шушенской ГЭС. Мелочь, конечно, но этот привет потом согревал меня весь кошмарный вьючный путь на перевал.
Дело к вечеру. Мы поднимаемся по руслу ручья, точнее, сейчас - в середине лета - просто ручейка. До перевала предстоит пройти каких-то два километра, а если измерять по высоте, и того меньше – раза этак в три-четыре. Для соответствующе экипированных туристов такой переход, можно сказать, раз плюнуть... Все так, если только ноги не разъезжаются по скользкой глине, не спотыкаешься на каждом метре о вымытые ручьем валуны, не пригибает низко к земле тяжеленный рюкзак.
Есть анекдот, в котором марафонца спрашивают, как он чувствовал себя на дистанции, а тот отвечает, мол, “сначала очень плохо, а потом все хуже и хуже”. Большинство из нас к концу подъема вряд ли вообще способны были что-нибудь ответить - остатки сил уходили на сохранение внешне достойного вида. Кто из новичков мог предвидеть, что, из-за челночного передвижения, истинное расстояние утраивается? Проходишь метров сто-двести, скидываешь рюкзак - и назад, за следующей поклажей, которая непонятным образом все прибавляет в весе…
Уже перед самой вершиной Командор вспомнил: "А в прошлый заезд нас тут знатно помочило!" И, словно вспомнив об упущении, тут же пошел дождь. "Это ничего, - успокоил Саша, - здесь летом и снег случается". Через пять минут на нас обрушился град. "Это даже хорошо, - вновь пытается подбодрить он, - теперь идти не жарко". Слово "хорошо" нас просто пугает, и кто-то просит: "Ради Бога, ничего больше не говори, а то накликаешь камнепад!"
Все-таки есть логика в том, что женщины – несмотря на их активные возражения - не участвовали в челноке и потому значительно опередили нас. Когда мужчины, промокшие до нитки, вымотанные до крайнего предела, (но, если честно признаться, гордые совершенным!) достигли, наконец, перевала - на высоте тысяча семьсот метров над уровнем моря горел костерок, и под брезентовым навесом доваривался ужин.
Итак, самый неблагодарный - по словам наших проводников - этап позади! Будем надеяться, что именно так все обстоит и на самом деле…

ДЕНЬ ВТОРОЙ, ТОЖЕ НЕЛЕГКИЙ.

Кто-то из мудрых наших предков, а, может, даже и современников изрек, что «жизнь – странствие, а не дом». Вчера я, определенно, стал бы возражать, но сегодня тело отдохнуло, в душе благостность – и я полностью с этим определением согласен, Потому, что утро теплое и солнечное, потому, что на траве и на кедровой хвое искрятся изумрудные капли росы, потому, что синева дальних гор сливается на горизонте с ультрамарином безоблачного неба. Потому, что хочется петь… Да здравствуют наши будущие приключения, да здравствуют мои новые друзья, способные на поступки - ибо лишь поступки ведут к самоутверждению, и нет неудач, а есть ступени духа! И пусть сидят возле телевизоров и нежатся в теплых ванных "матрасники" - мы не позавидуем им даже в самые тяжелые моменты. Но пусть проникнутся черной завистью большинство инертных или - выражаясь уже нездешним, цивильным городским языком - консервативных людей, потому что они пока всего лишь потенциальные наши последователи.
Те же горы, то же небо, но мы сегодня в другом мире. Даже географически. Вчера карабкались по склону, принадлежащему Хакасии, а сегодня, по другую сторону хребта, перед взором простирается Тува. В чем же, спросите, разница? Да уже в самом названии республики звучит что-то древнее, загадочное: Ту-ва, Ты-ва... Сразу веет легендой, лихими набегами, мистическим шаманизмом. А вот в слове "Хакасия" слышится иное - солнечное, степное, веселое...
 Под гору идти всегда  веселее, да и челночные возвращения случаются реже потому, что, после перераспределения продуктов и грузов по рюкзакам, «ничейным» остался лишь резиновый плот. И даже протяженное болото с его коварными податливыми кочками и брызгающей из-под сапог черной жижей не омрачило общего хорошего настроения, и даже небольшой дождь, застигший-таки нас во время кратковременного отдыха...
Трудности вчерашнего подъема забылись - сегодня уже сыплются шутки. Главный объект - Сашин семнадцатилетний сын Павел. Мол, идет он легко, но в глазах то ли неизбывная тоска великомученика, то ли вдохновение мазохиста. Дело в том, что отец, по-родственному, чаще других "одаривает" его тяжеленным плотом. Павел отшучивается, что корни тоски совсем иные, связанные с ожиданием обеда, а с плотом он давно сроднился, ибо за три года у него третий сплав. А вообще-то, это просто издержки будущей профессии, будни трудового семестра студента первого курса факультета физвоспитания Красноярского педагогического университета…
Ну вот, стоило мне на миг расслабиться, залюбоваться красотой окружающей природы, составить в памяти связное словесное описание - и тут же переброшенное через ручей замшелое бревно превратилось в ловушку. Соскользнула нога, рюкзак переместился на одно плечо... Хрясть! - оторвался заплечный ремень,  Бах! - падаю в воду спиной вниз. Первые мысли вовсе не о вероятности захлебнуться, а о снаряжении: "Там же фотоаппараты!.. И фотопленки!"
Пока барахтаюсь в глубоком ручье, пока поднимаю злополучный рюкзак - в нем уже полно воды. Ох, уж эти ширпотребовские изделия: неудобные, ненадежные, и вообще!.. Остается только завидовать экипировке спутников: большинство со станковыми фирменными рюкзаками, а кое-кто даже с анатомическими. Сколько же они экономят сил и нервов!
Идущий позади Сергей, увидев мое эффектное падение, тут же решает поступиться сухостью носков и брюк - смело шагает на песчаную косу и... проваливается в зыбкий песок почти по грудь. Естественно, что сначала кидаюсь ему на выручку, а потом уж вытряхиваю содержимое своего рюкзака на траву. Торопливо, чтобы не потеряла нас ушедшая вперед группа, капроновой ниткой пришиваю лямку - и вдогонку. В сапогах жулькает вода, но отжиматься некогда - обсыхать придется по дороге.
И вот, наконец-то, выходим к Кантегиру. Будто прямо в тот рай, каким его представляют редакторы религиозных журналов: чудесный лес, живописные скалы, пенный водопад - а перед ним ровная, поросшая мягкой травой площадка. Согласитесь, чем не райский уголок? Существуют, конечно же, на свете места прекрасней, но человеку, второй день угнетаемому неподъемным рюкзаком, сравнительные размышления непосильны. Поставить бы возле водопада палатку и жить здесь, слушая пение птиц и завораживающую песню воды, питаясь ягодами черники, в изобилии зреющей вокруг и рыбой, которая в такой замечательной реке должна резвиться за каждым камнем. Идиллическая картинка!..
Однако не у меня одного возникли такие иждивенческие мысли - посреди поляны системно разложены полусобранные палатки и рюкзаки. Это как раз та группа, по следам которой мы идем. Конечно же, дружеские рукопожатия, знакомые улыбки, радостные голоса:    
- Ну, как, видел наш привет?
- Видел, видел! Такой большой, что до сюда хватило.
Новосибирцы с завистью рассматривают нашу экипировку:
- Да-а, вы-то все за один раз несете, а у нас плот многосекционный, тяжелый, так что досталось. Три дня таскали… Зато прямо отсюда сплавились. Сейчас он в полутора километрах ниже по течению стоит - часа через три отплываем.
- А мы сегодня обойдем пешком "Москвичку", и завтра пойдем от устья Самбыла, - говорит Саша. - Может быть, даже догоним! Хотя... Катер ведь будет встречать на водохранилище только через неделю.   
- Тогда, до встречи на катере! Сами знаете - место и время этой встречи изменить нельзя.
- А что за "москвичка"? - интересуюсь я у Саши.
- Порог так называется. Этот вот, - он обводит рукой вокруг. - Раньше всех приезжих, что с запада, москвичами называли... И вот - подходит группа, видит воду, собирает плот, отчаливает... Но до Самбыла редко кто - а их за сезон порядка тридцати групп приезжало - доходил в целости. Обычно: плот на составляющие, вещи по течению плывут... Короче - крушение надежд! Теперь порог этот достаточно известен, да и публика в последние годы больше местная сплавляется - дорого стало из Европы добираться. Так что ЧП давненько не было...
Жизненная мудрость гласит: глупые учатся на своих ошибках, а умные - на чужих. Причисляя свою высокообразованную группу к последним, идем дальше, сгорбившись под грузом как будто вновь потяжелевших рюкзаков. Тропа довольно хорошо набита, что, вроде бы, опровергает Сашины слова о малочисленности приверженцев сплава. Хотя, челночно, даже десяток туристов натопчут как стадо слонов!
Если вдуматься, то именно здесь, а не в странах ухоженного Запада и несколько сусального Востока находится истинный рай для туристов. Нет, не для увешанных видеокамерами "автобусников", и не для прошедших огни и воды суперасов, жаждущих как можно большего риска - а для большинства нормальных людей, мечтающих просто о встрече с первозданной природой. Экологически чистые воздух и вода, отсутствие присутствия городской цивилизации и, наконец, замечательные дары тайги и рыба. А уж экзотики ничуть не меньше, причем ее можно не только созерцать, впитывать душой, но и трогать руками, окунаться телом. Исколесив в составе экспедиции Туву, я не переставал поражаться многообразию ее природы: тут и бурные Ка-Хем с Бий-Хемом, и скалистый енисейский каньон выше Шугура, и тысячеозерноя Тоджа, горы и степи, отвесные скалы и дремучая тайга. А сколько замечательных уголков этой земли - родины кочевников и скотоводов - я еще не повидал!
Только-только успели разбить у слияния реки Самбыл с Кантегиром лагерь, как обрушился ливень - где уж тут сушить фотоаппараты! Похоже, что плавсредства тоже придется собирать завтра.
Во время ужина выясняется, что не я один впервые иду этим маршрутом - таковых здесь шестеро.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ, РИСКОВАННЫЙ.

Утром всех будит громогласный и зажигательный Сашин клич: "Здравствуй, батюшка Кантеги-ир!" Впоследствии это утреннее приветствие, как и неизменно висевший на Сашиной шее свисток, коим он оповещал нас о надвигающейся опасности либо о немедленном общем сборе, уже не вызывали улыбок и стали столь же привычными, как, например, каждодневное устройство лагеря или периодические поварские обязанности...
Не скрою, что, полностью доверившись его опыту, я, тем не менее, просмотрел всю доступную литературу о сплаве по рекам Сибири. Так во втором томе издания "Водные маршруты СССР" Кантегирский серпантин значился под номером 67. Справочный текст гласил: "Первый участок Кантегира до впадения правого притока - Кара-Хема представляет собой непрерывную шиверу средней сложности и заканчивается длинным Карахемским порогом... Категория сложности: для надувных плотов и лодок - четвертая, для байдарок и деревянных плотов - пятая".
То есть для нас с нашим снаряжением всего лишь четвертая и, кроме того, сейчас нижняя часть реки, в том числе сложнейший Инсукский порог, затоплены водохранилищем Саяно-Шушенской ГЭС. Жаль, конечно… Но ведь осталось еще целых 130 километров скоростного сплава!
Как и следовало ожидать, в сборке плотов немало сложностей и технических хитростей. В окончательный успех верится лишь потому, что процессом руководят опытные сплавщики: Командор монтирует плот спасательный надувной - сокращенно ПСН, Паша - катамаран. Прежде я видел такие плоты только в тележурналах: ярко-оранжевый, напоминающий формой то ли юрту, то ли округлую палатку, покачивается себе безмятежно посреди океана... Наш ПСН максимально приспособлен к специфике сплава: днище обтягивается парусиновой защитой, надувные ребра внешнего каркаса подвязываются к бортам - чтобы и сидеть повыше, и подальше от воды. А поверх всего натягивается тот самый оранжевый резиновый полог, правда, с семью отверстиями для членов экипажа - предполагаемая защита от брызг и непогоды.
Паша же занимается катамараном не потому, что это проще, ибо дело обстоит как раз наоборот, а потому, что готовит его для себя. Две сигарообразные гондолы-поплавка нужно так скрепить настилом из хитроумно связанных жердей, чтобы, при кажущейся хрупкости, сооружение выдерживало не только тяжесть трех человек и солидного груза, но и возможные столкновения с подводными камнями.
Словно колония внешне бестолковых, но крайне трудолюбивых муравьев, мы что-то крепим, обвязываем, накачиваем - пока все разрозненные детали не соединяются в довольно внушительные и, прямо скажем, красивые плавсредства. Заключительный штрих - это ручки к дюралевым байдарочным веслам. Поскольку все более или менее прямые палки в округе вырублены в результате сезонных нашествий наших предшественников, выбор невелик - тут уж кто что нашел. В конце концов, в любой корявости можно найти изящество.
Наконец все готово. Плотно, как это принято перед серьезным делом, обедаем, потом упаковываем вещи и продукты в водонепроницаемые резиновые мешки - и в первый раз навьючиваем все это не на собственные плечи, а на плоты, которые нетерпеливо трутся о берег, удерживаемые прочными веревками. Волнение нарастает в геометрической прогрессии с подготовкой, ибо все ближе для кого-то желанный, а для кого-то и пугающий, но, однозначно - неотвратимый миг. Просто отступать нам некуда, ибо назад пути нет.
Отчаливаем в полдень в торжественной обстановке. Хотя, подозреваю, что торжественность создается  лишь наличием зрителей, а за отсутствием оных момент превращается в лучшем случае в обыденность, в худшем - просто в фарс. Так что назовем это обстановкой всеобщей приподнятости и душевного трепета. Второе, опять же, относится в большей степени к "первосплавщикам". Впереди идет ПСН под руководством Командора, а катамаран капитана Паши обязан следовать позади, как привязанный - сугубо в кильватере и на строго определенной дистанции. Шаг вправо, шаг влево грозят адмиральскими санкциями и даже, не побоюсь этого слова, репрессиями.
Вообще-то слово "отчаливаем" я уверенно употребляю только теперь, по прошествии времени, а тогда все выглядело иначе: Павел на берегу отвязал веревку, мы дружно оттолкнулись и... Последующая четверть часа запомнилась весьма смутно, потому что наш плот волокло, вертело и швыряло во всех направлениях, причем даже рядом сидящие гребли, как правило, в разные стороны. Сашины команды не воспринимались - можно было подумать, что никто толком не знает, где право, а где лево. Команды "к берегу" и "от берега" мало что изменили, так как у реки, к сожалению, два берега. Времени на то, чтобы осмысливать, а тем паче что-либо предпринимать ни у кого в этой суматохе просто не хватало. Нет, одна мысль все-таки несколько раз мелькнула в моей голове - о том, что только стопроцентная надежность и непотопляемость плота не позволяет свести счеты с жизнью этому скопищу бездарей. И еще: "Ничего себе, шивера средней сложности! А что будет, когда начнется сложной сложности?!"
В какое-то мгновение умудряюсь оглянуться назад и вижу несущийся задом наперед катамаран. Значит, и у них дела обстоят не лучше нашего!
Позднее, в самый последний день сплава Командор признается "Смотрел я на вас и думал - эту команду научить невозможно! И все же себя успокаивал: предыдущие были немногим лучше, но потом ведь ничего -выправлялись..."
Километра через два, а может три-четыре - кто их считал в этой сумасшедшей круговерти? - причаливаем к берегу. Самое время разжать обхватившие весло мертвой хваткой пальцы, расслабить занемевшие от титанической работы мышцы и оценить, наконец-то, происходящее. Суетной толпой подхватываем и вытаскиваем на галечник не совсем удачно пытающийся последовать нашему примеру катамаран.
Пока в скорбном молчании выслушиваем оценку наших физических и умственных способностей, одно из весел вдруг медленно, как бы нехотя, соскальзывает в воду - и вот уже надетый на его ручку пенопластовый поплавок все дальше и дальше мельтешит среди бурунов и пенных шапок. Раньше всех соображает Павел, - что значит выучка! - бросается вдоль берега, а потом в стремительно несущуюся, бурлящую воду. Весло спасено, но сильно расстроенный нашей бесперспективностью шеф, даже не пытаясь выявить виновного, констатирует:
- Кое-кому пришлось бы дальше ладонями грести.
Я мысленно представляю картину дальнейшего безвесельного сплава - и прихожу в уныние. Но тотчас вспоминаю о как будто бы лишнем пятом весле... Нет, первый проступок еще не грозил нам катастрофой - Командор такой вариант предусмотрел!
И снова камни слева, камни справа, камни снизу - а пенные струи со всех сторон. Недаром прижим носит название "Геологический". Вот резиновое днище под ногами упруго подается вверх, парусиновая защита со скрипом наползает на что-то твердое, и подошвы сапог несколько мгновений ощущают эту самую, округло-большую, неподатливую твердь, а потом передняя часть плота ныряет вниз - и он переламывается так, что мы, задние, оказываемся над головами впередисидящих. Потом кратковременное ощущение космической невесомости - стремительное падение. И последний этап, когда на какие-то мгновения плот замирает среди пенного неистовства... Это был проход так называемой "бочки". Сейчас уже не помню, испытывал ли испуг, зато в памяти навечно запечатлелось ощущение невероятного восторга оттого, что и на этот раз все обошлось.
И опять с все возрастающей скоростью устремляемся дальше. О взаимопонимании экипажа пока говорить преждевременно, потому, как нас продолжает крутить, швырять, перебрасывать через камни - так что удерживаться в плоту удается лишь с помощью заклиненных между бортом и днищем ног. Поза не сказать чтобы удобная, но больше страховаться нечем - руки заняты веслом. Исключение составляет небрежно сидящая на корме "женщина с веслом" - именно с тем пятым, запасным. Хотя это первый ее сплав, Татьяна - дипломированный инструктор по спорту - чувствует себя уверенно и даже вольготно. Еще две женщины - Тамара и Лидия - смирно сидят на бортах и выполняют функцию балласта. Остальные члены экипажа, а именно четверо вооружившихся веслами мужчин, гребут почти беспрерывно - то выравнивают плот по течению, то пытаются обогнуть очередной выступающий из воды камень. И ведь не просто пытаемся - а обходим! Какой прогресс!!
В одном из предыдущих сплавов Командор записал в путевой дневник: "С каждой новой командой первые километры на плоту - сущая мука. Несмотря на всю проведенную накануне теоретическую подготовку, эти кажутся безнадежными, и научить их ничему невозможно. Но вот проходим пять, десять километров - народ успокаивается, появляется уверенность, слаженность. А к двадцатому километру и вовсе все замечательно. Кое-кто порой даже чересчур большие вольности себе позволяет, но это проходит после первого "выпадения" - и уж тогда группа превращается в настоящую команду: дисциплинированную и аккуратную. Хорошо, что первые 20-30 километров относительно спокойны и служат как бы обкаточным полигоном - всегда можно что-то поменять, подшлифовать. Для меня же этот участок реки от Самбыла до Кара-Хема - самый тягостный".
Пороги - это участки реки с явно выраженным падением уровня воды. Кстати, впереди тот самый, "относительно несложный" Карахемский порог. Входим в прямую, без поворотов и без надводных камней двухсотметровую трубу... И никаких особых эмоций! Вот только  волны, какие волны! Они раскачивают нас, баюкают, выгибают пластичный плот, гладят его резиновые борта. Несколько минут - как в колыбели, а потом Саша поздравляет нас и предлагает оглянуться назад, ибо только снизу наклонная стена воды производит нужное впечатление!
В устье Кара-Хема причаливаем к острову с экзотическим названием то ли "Занзибар", то ли "Мадагаскар" - тут даже Командор допускает разночтение. Надо бы ставить палатки, разводить костер, но все, или практически все, хватаются за удочки. И с полчаса многометровые, многоколенные, оснащенные по последней рыбацкой моде удилища впустую хлещут воздух над довольно протяженной "ямой". Постепенно менее азартные сдаются, и лишь наши командиры - то ли из-за чрезмерного азарта, то ли из боязни подорвать свой авторитет - продолжают испытывать судьбу. И вот первый черноспинный красавец-хариус, второй... Значит, быть ухе! Да здравствует неизменно и свято почитаемое блюдо всех водных путешественников!

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ, ПОЛНЫЙ ВОСТОРГОВ.

По календарю сегодня воскресенье, но день не только не выходной, но - еще и моя очередь варить утреннюю кашу. Кто-то - по всей вероятности оказавшийся в такой же ситуации – пошутил, что есть несколько способов сварить кашу, причем лучший из них – доверить это дело повару. Но, за неимением…
Часы в суматохе сборов я забыл дома, поэтому поднимаюсь чуть свет – должно быть будильником послужило так и не засыпавшее чувство ответственности. Во всяком случае, за завтраком шутили, что стук топора донесся из кромешной тьмы. Получился непривычно ранний завтрак, что и к лучшему, так как вечерний дождь основательно вымочил все наши пожитки. А напяливать сырую одежду возле реки, отдающей, мягко говоря, бодрящей прохладой - занятие далеко не из приятных. Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем установилась прекрасная погода, а тот обильный дождь был последним на нашем маршруте.
Прежде я неоднократно слышал восторженные рассказы причастившихся, а теперь и сам готов им вторить: спортивный сплав - занятие увлекательнейшее. На время показалось даже, что Кантегир вытеснил во мне яхтсмена! А ведь до этого ходили мы с художником Генрихом Батцем чуть ли не каждое лето под парусом по Саянскому водохранилищу: то до подпора Кантегира, то до ягодного Казырсука, а то и до далекого города Шагонара, что на севере Тувы, в самом выклинивании водохранилища. В отличие от малоподвижного и созерцательного путешествия на яхте, здесь приходится подавляющую часть времени работать веслом, не жалея ни себя, ни рук - подтверждением чему служит явственная водяная мозоль на левой руке и потенциальная, но достаточно болезненная - на правой. Что ж, это еще раз подтверждает, что гребля - спорт настоящих мужчин! А здоровый человек не тот, у которого ничего не болит, а тот, у которого каждый раз болит в другом месте…
Сегодня группа уже вполне походит на сплоченную команду, во всяком случае, на Сашины приказы отзывается почти безошибочно. И взгляд сурового шефа несколько теплеет. Особенно слаженно проходим прижимы, в которых главное - не позволить мощному течению стащить плот к прибрежным скалам. Ведь в таких местах  подстерегают коварные "расчески" - висящие низко над водой длинные суковатые деревья. Не успеешь пригнуться - так "причешет", что запомнишь надолго.
Именно такое дерево, в соответствии с предназначением, сбрасывает замешкавшегося Павла с настила катамарана. В воде мог оказаться и виновник - Сергей, но до того вершина просто не достает. Ничего страшного, правда, не случилось: невредимый, хотя и вымокший до нитки капитан вскарабкивается на свое место, но Саша хмурится - по его мнению, на катамаране все плохо.
Пока он думает свои капитанские думы, мы кайфуем. Недостаточно знакомые с этим молодежным сленгом выражают свои чувства несколько в иной форме, вроде: "Я не знаю, что такое кайф - я просто балдю!" Действительно, сложно описать эмоции, когда стрелой летишь по перекату, а потом долго раскачиваешься на огромных волнах, словно обретя незримые крылья? Вве-ерх - вни-из, вве-е-ерх, вни-и-из... Плавно взлетают и опускаются впередисидящие, все это с некоторой задержкой повторяется задними, периодически плавность и ритмичность нарушается неожиданной струей - и тогда движение плота со стороны напоминает, должно быть, бег взбесившейся гусеницы. И еще хочется заулюлюкать, крикнуть по ковбойски, запеть во все горло, ибо сейчас ты всадник: мышцы напряжены, ноги, как в стременах, обжаты между бортом и днищем...
"Женщина с веслом" сидит в обычной легкомысленно-вольной позе, на что капитан делает очередное, не помню уж какое по счету, замечание: "Застрахуйся, а то будто за столиком в ресторане сидишь - только сигареты и фужера в руках не хватает". Та собирается что-то ответить, но тут мы цепляем "бочку": передняя часть плота резко проваливается вниз, а следом и мой край... На сей раз Татьяна летит не к центру плота, а на меня. От двойной тяжести край проваливается все глубже, и я чувствую, что погружаюсь: ноги еще там, в складке, но все остальное уже под водой. Инстинктивно и, надо отметить, удачно хватаюсь за обвязку, а о том, что мертвой хваткой - можно не добавлять. Плот, резко выровнявшись, отбрасывает Татьяну назад, и лишь я остаюсь все в той же перевернутой позе за бортом. Водный поток заталкивает под днище, не дает вырваться из цепких объятий Кантегира. Ситуацию исправляет сидящая рядом Лидия - откуда только  взялась в этой маленькой женщине такая сила? – которая рывком возвращает меня на спасительный плот.
Лидия по возрасту старше всех нас - ей сорок девять. Все видели, как тяжело ей было подниматься с рюкзаком на перевал, как мужчины отбирали у нее то весла, то спасательные жилеты, которые Лида каждый раз пыталась привязать довеском к своей поклаже. В жизни так бывает очень часто: у одних сила, зато у других - характер. В свое время жила она с мужем в Абазе и не отставала ни в тайге, ни на рыбалке, потом же, когда для того бутылка стала дороже семьи, переехала с дочерью в Абакан. Однако продолжает тянуться, как и прежде, к лесу, к реке - вот и очутилась в нашей компании.
Для первого раза я отделался легко - частичным купанием. И даже весло не упустил. Хотя, какое уж там "частичным", если даже в сапогах полно воды? При всем при том коварный прижим носит совсем не эффектное,  скорее уж обыденное название - "Длинный".
А на катамаране очередное ЧП: один из мешков с грузом сполз под днище, и если бы не веревка... В общем, что-то они сделали не так при увязке багажа. И Командор не выдерживает - делает замену в экипажах: к Павлу пересаживает Бориса. От перестановки слагаемых катамаран, к вящей радости всей команды, почти сразу становится "ручным". Кто-то даже пошутил, что в конце сплава Борис получит две водно-водительские категории: грузовую "С" и легковую "В".
Достаточное количество прижимов, перекатов, "бочек" и "расчесок" уже позади - и с пришедшей уверенностью в нас вселяется пьянящее ощущение восторга. На каждом очередном препятствии это не проходящее чувство не только не притупляется, а как бы получает некую подпитку, прорисовку в деталях: отрыв от берега, бешеный спурт, сход со струи, краткая передышка... Каждый раз все происходит несколько по-иному, поэтому хочется повторять процесс еще и еще. Так художник долго не может закончить любимую картину, дополняя ее все новыми мазками.
Освоившийся на плоту экипаж порой неудержимо влечет к неразумной грани, за которой риск: хочется оседлать волну, перескочить через одетый в пенную шапку камень... Но начальство непреклонно и, взвесив степень не до конца понимаемой нами опасности, не так уж часто идет навстречу и дает «добро».
Проносимся через прижимы "Крутой", "Угрюмый" - и я вдруг ловлю себя на мысли, что повторяю, как заклинание: "Вода-водяница, ты точишь каменья и кременья, питаешь корни и растения - омой мою душу и тело, наполни живой водой жизни и радости..." Откуда такие слова в моей памяти? Может, из детства, от ярославской бабушки Евгении, что шептала старинные заговоры вперемежку с молитвами? Или еще глубже - от далекого предка, верившего, что семейство живущих по соседству лесных богов должно помогать людям добрым и наказывать злых? И как бы не вытравливали из нас все это город и цивилизация, только глубже прячется оно в тайниках души... Никогда не забуду, как шел однажды берегом речки в древнем Суздале: в теплый майский полдень босиком по молодой траве - и вдруг замер, услышав плывущий в небе колокольный звон. И поразился своей поднявшейся ко лбу руке, ибо было это началом крестного знамения, незнакомого мне, воспитанному атеистом, но вырвавшемуся внезапно из глубин подсознания...
Причаливаем ниже рыбной ямы, и снова все хватаются за удочки, выстраиваются частоколом вдоль воды. На этот раз надолго - до густых сумерек, ибо клев отличный. И опять общим голосованием на ужин избрана уха – не потому ли многоопытное руководство продуктов рекомендовало брать на сплав по минимуму?
И как все недостаточно трагическое по прошествии времени представляется комическим, так и мое недавнее купание стало объектом шуток, вроде такой: "Ну и мужики пошли! Только женщина захотела что-то интимное на ушко сказать, так он сразу, даже не раздеваясь – с ней за борт!"
- А вот я испугалась. Больше Володи, наверное, - говорит Лида. - Там ведь камни, а голова ничем не защищена.
Приходится отшучиваться:
- Тем более что голова - самое слабое мое место.
Лишь Татьяне не до смеха – она зашивает порванную резиновую защиту.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ, АЗАРТНЫЙ.

С рассветом, даже не позавтракав, самые заядлые рыбаки уже высыпали на берег. Взмах длинного удилища, белый пенопластовый поплавок летит по дуге, шлепается в быструю струю - а дальше рыболов уже не отрывает взгляда от танцующего в темной воде кусочка пенопласта, пока тот не удалится на всю многометровую длину лески. Еще заброс, еще - и вот поплавок, дернувшись, скрывается под водой. Подсечка!.. И на одну приманку, а то еще и груз в придачу, стало меньше, потому что это был зацеп. Но вот наступает звездный миг - и подсеченная крупная рыба беснуется вдали от берега. Вот она, вяло сопротивляясь, усмиренная и почти покорная, вяло сопротивляясь, шевелит плавниками возле самых ног. Еще миг... И сход - потому, что обломился крючок или оборвался поводок, или случилось что-то еще. Такая вот непрекращающаяся борьба человека и рыбы: поединок характеров, силовое противоборство и, не побоюсь этого выражения, схватка интеллектов. Но, в конечном итоге, какое чувствуешь удовлетворение, какой - позвольте такое сравнение - телячий восторг, когда выходишь победителем!
Мы привыкли повторять "охота пуще неволи", подразумевая скорее чудачество, и не задумываясь о корнях, питающих охотничью страсть. А кто-то еще и прибавит: "Фи, это же элементарное убийство на потребу собственного желудка". И будет не прав, потому что рыбалка, охота - это, прежде всего, самоутверждение. Вообще-то любое доведенное до конца дело - своего рода самоутверждение, но здесь еще и борьба, и хитрость, и везение, и... какой азарт! Поэтому, увидев фигуру рыболова, замершего в ледяной воде чуть ли не на средине Енисея, не усмехайтесь ехидно и не думайте, что все его помыслы о свежезажаренной рыбе, наоборот - позавидуйте этому рыболову, потому что он человек азартный, а, значит, и счастливый.
После завтрака капитаны обучают изготовлению мушек-приманок, потому как общими усилиями запас их практически исчерпан. Сам процесс изготовления не требует какого-то особенного таланта, а нужна всего лишь фантазия и убийственное терпение, которое у большинства истощается после первой же поделки. Сами посудите: берешь крючок с утяжеляющей напайкой - это как бы скелет, и на него очень аккуратно - виток к витку, виток к витку - наматываешь в несколько слоев нитку, потом дополняешь полосками из золотистого люрекса, вместо крылышек и лапок приматываешь кусочек пера, а все завершает головка - утолщение из той же нитки. Настолько просто, что любой читатель способен изготовить прямо сейчас, и настолько кропотливо, что моей выдержки хватило всего на две «мушки».
Привязав их к поводкам, спешу к воде, подгоняемый любопытством: похожи или не похожи мои «шедевры» на настоящих насекомых? Заброс, сразу зацеп - и одна обманка осталась покоится на дне среди камней. Следующий заброс, и на вторую - нет, теперь уже не обманку, а на вышедшее из-под моих рук произведение прикладного искусства - попадается красавец-хариус. Следом второй! Нет, бывает, бывает, когда удается абсолютно все – но, к счастью, это быстро проходит…
Сегодняшний день посвящен рыбалке, и мы облавливаем все встречные ямы. Сценарий один и тот же: один-два крупных хариуса, потом пять-шесть штук мелочи и все - как отрезало. По сравнению с рыбалкой в районе Саяногорска, итог просто замечательный, но капитанство, как бы извиняясь, говорит о высокой воде, об изобилии корма, об упитанности рыбы. Из чего можно сделать заключение, что клев, по здешним меркам, просто слабый. Ну и пусть слабый, пусть даже неважный - мы ведь и таким не избалованы!
Народ, как говорится, совсем потерял страх, бессовестно расслабился и абсолютно распоясался. И тут Командор с хитрым видом заговорщика заявляет: "Дальше предстоит небольшой пеший переходик..." Оставив оба плавсредства под надзором Павла, полуорганизованной толпой углубляемся в тайгу. Вокруг густой кедрач, под ногами пружинящая подушка мха со спеющей брусникой и желтыми шляпками грибов. Прямо-таки сказочный, волшебный лес, в котором даже неожиданное появление избушки на курьих ножках вряд ли кого особенно удивило бы. Вот застыла на сучке удивленно взирающая на нас белка, потом возмущенно зацокала, высказывая субъективное мнение о праздношатающихся. И снова стал нарастать голос Кантегира... Как оказалось, срезав поворот реки, мы вышли ниже пенящегося, беснующегося порога.
- Порог сей называется "Наука", - объясняет Саша, - и название говорит само за себя. В прошлый раз не выгребли - плот сложило так, что задний ласточкой взлетел. Паренек был вовсе не хлипкого телосложения, скорее даже наоборот, так вот - я его уже над собой за куртку поймал. Не успели этого на плот втащить, как следом другой "выпорхнул". Поэтому самое ценное - женщины и вся фотоаппаратура - пусть лучше дожидаются нас здесь.
После такой устрашающей и, одновременно, мобилизующей истории устанавливаем экспозицию и передаем все фотоаппараты женщинам, чтобы запечатлели либо наш триумф, либо эффектное купание.
На плоту идем вчетвером: впереди Саша с Сергеем, позади я и временно возвращенный в команду Борис. На своем катамаране он уже отвык от специфики команд нашего судна, поэтому при входе в порог начинает яростно грести... навстречу остальным. Нас тут же разворачивает, и только Сашин окрик да титанические усилия экипажа исправляют положение. Честно признаюсь, ни поволноваться, ни повосторгаться я просто не успел: во-первых, из-за бешеной гребли, во-вторых, потому, что, несясь между камнями и над  камнями со скоростью экспресса, мы умудрились даже не замочиться. А нет обильно душа - вроде как не было и риска. Недаром, когда выскочили на завершающий, относительно спокойный участок, капитан показал большой палец - классно прошли!
Сегодня все получается - и столь же успешно Саша и Павел проводят катамаран. Зато на цветной пленке в моем фотоаппарате, после первого и самого эффектного кадра, запечатлелся классический сюрреализм: из воды то ли русалкой, то ли хозяйкой Кантегира поднимается призрачная женская фигура, а мимо нее "летучим голландцем" проносится призрак катамарана  с двумя эфирными фигурами. Позднее Командор будет утверждать, что здесь отнюдь не техническая накладка - просто бесстрастный "Зенит" запечатлел сопровождающие нас бессмертные души. По версии же субъективных материалистов - это Татьяна от волнения не до конца протягивала пленку в фотоаппарате.
Хотя я в начале повествования и назвал Командора суровым, на самом деле – это человек неунывающий и очень улыбчивый. Можно было бы сказать "юморной", если бы не часто повторяемая им фраза "За державу обидно!", подразумевающая серьезность характера. Чего, как раз, нет в Борисе, который шутит по любому поводу и, зачастую, невзирая на лица. Конечно, у него ведь не гудят руки от гребли, и не возникает после этого главенствующего желания – блаженно передохнуть. Там, где нам приходится "упираться", экипажу легкого катамарана достаточно всего двух-трех гребков.         
Под Борисовы шутки и прибаутки проходим прижимы "Аркаша", "Узкий первый", "Перпендикуляр", "Узкий второй", "Райские ворота", "Неожиданный"... Когда же сзади доносится откровенный хохот, кто-то из наших не выдерживает:
- Хоть бы с нами поделились! Может, тоже посмеемся?..
- Просто ваша посудина, как наша великая страна, - поясняет Борис. - Старший скомандует - и все гребут, как угорелые. Только успокоились - снова команда, и в том же темпе, но уже в другую сторону. Плот практически непотопляем, поэтому со стороны смотришь - и непонятно: куда, зачем? Но зато всеобщая занятость, и какая самоотверженность!
Такие вот аллегории и ассоциации. Поневоле согласишься с капитаном: за державу обидно! А Саша вдруг спохватывается - только что пересекли границу между Тувой и Россией. Символическую, ибо нет на ней ни нейтральной полосы с колючей проволокой, ни пограничников с автоматами, нет, слава Богу, и табличек "Не причаливать. Частная собственность".
Ниже прижима "Киселиха" - впервые от Самбыла - воочию встречаемся с цивилизацией: из леса выступают свежерубленый нарядный домик и баня с крылечком. За эти дни мы привыкли считать реку дикой, необжитой, но, вообще-то, по логам - подальше от глаз туристов - должны стоять охотничьи зимовья. Что-что, а охота здесь богатейшая! Но и эти охотничьи жилища – тоже не единственные следы человеческой деятельности в здешних местах. Кто-то из охотников рассказывал, что Кантегир в верховьях пересекает то ли древняя дорога, то ли скотоперегонная тропа, ведущая в Монголию. И на этой дороге, которой уже не одна сотня лет, даже русла ручьев для защиты от размыва облицованы каменными плитами. Древнейшая магистраль, связывавшая горную Туву со степной Монголией! Правда, найти этот уже почти естественный элемент дикой природы непросто.
Тут же выясняется, что базу строил все тот же вездесущий Саша  "со товарищи". Раз за разом убеждаешься, насколько тесно его жизнь и деятельность связаны с Кантегиром. Не для себя строил, но на совесть, да еще и украсил "для души" - от масок и деревянных скульптур не сразу глаза оторвешь.
На наше счастье база пуста, поэтому можем пользоваться с полным правом, в том числе и баней. Русская баня! Сколько дифирамбов спето пишущей братией, сколько рассказов посвящено, сколько картин написано - с примесью, как водится, дозволенной цензурой и воспитанием эротики. И не удивительно, ведь для русской души праздник складывается из трех составляющих: попариться березовым веничком, потом выпить стопку-другую в компании друзей, ну а после этого поговорить всласть, а то и попеть, поплясать. Когда-то, побывав в гостях у известных всей стране - благодаря писателю Пескову - Карпа и Агафьи Лыковых, я больше всего был поражен отсутствием парной бани. Как можно было обходиться без нее в лютые бесконечные зимы, когда отсчет времени ведется от субботы до субботы, словно от праздника до праздника, чем лечить простуду, а также периодически наваливающееся гнетущее настроение - душевное недомогание?
Пар в здешней уютной баньке хорош! Нахлестали себя веником вдосталь - и в ледяной Кантегир. Да по новой, чтобы сравнить, разобраться - что же сильней обжигает тело: горячий пар или холодная вода? И опять веничком по мышечной, по душевной усталости!
Не скажу точно, чистота окружающей природы так на меня действует или пьянит телесная чистота, но снова зазвучал из глубины сознания, может старинный, а может тут же родившийся, заговор: "Всесильные боги огня, камня, воды и березы, растопите и растворите все болезни, все грехи, вольные и невольные, а также зависть, гордыню, злобу и лень, очистите березовым соком тело, смойте водой болезни, оставьте в душе только доброе, а злое пусть улетучится вместе с горячим паром..."

ДЕНЬ ШЕСТОЙ, ГОСТЕВОЙ.

Среди изыскателей и охотников, сезонами живущих в тайге, бытует такая шутка: "Приятно после парной бани, особенно первые полгода, а потом снова о ней подумываешь". Как известно, в каждой шутке – только доля шутки… Но самочувствие, на самом деле, с утра такое, как будто заново родился: от копившейся день за днем усталости не осталось даже следа. Хочется двигаться, работать, действовать. Так, перво-наперво, матрацы надо свернуть и убрать под нары, рамы выставить - и на чердак. Это от медведей, на которых, как утверждает Командор, стекол не напасешься – любопытные мишки выбивают их частенько. Пусть уж гуляют по дому, ничего не ломая!
Завтрак сегодня готовили молодые: Павел и Саша-маленький. "Маленький" - это чтобы отличить от Командора, а так парню уже шестнадцать лет, и он довольно крупного телосложения, да и будущая профессия достаточно престижна – учится на автослесаря. Конечно, поначалу "Маленький" чувствовал себя несколько скованно среди людей, вдвое, а то и втрое старших по возрасту, ведь приходилось все время самоутверждаться: первый переход с неподъемным рюкзаком, первая установка палатки, первый гребной урок, первый пойманный хариус, а теперь вот первый самостоятельно приготовленный завтрак на десять персон. Во время сплава многое не только происходит впервые, но и воспринимается как бы впервые, ибо старые привычки для тайги непригодны, и ты заново приспосабливаешься к окружающему миру - крохотное и довольно слабое существо, противостоящее незнакомой природе. Школа сплава - это, в какой-то мере, школа выживания, и идущие во второй раз уже считаются опытными. На них капитаны полагаются в первую очередь, особенно в нестандартных ситуациях.
С вечера заранее шутили по поводу утренней трапезы, но рисовая каша с тушенкой, вопреки ожиданиям, получилась превосходной. И то - привыкло старшее поколение молодежь недооценивать да ругать!
Сегодня, по уверению опытных, предстоит испытание похлеще спуска через "Науку" - впереди порог "Карбай". В самодеятельной капитанской лоции записано: "Крутой и узкий сильный слив с двумя "бочками" посредине, на которые тянет струя. Прижиматься лучше влево, либо вправо - и длинной частью плота войти в "бочку", при этом всем следует крепко держаться. Чисто пройти маловероятно".
Но сегодня, как никак, уже шестой день путешествия, и подобные страсти даже радуют. А, может быть, не всех? Интересно, как остальные?
Здесь приведу запись из дневника сплава, сделанную вечером Борисом - так сказать, образец "народного творчества": "Наш Командор, против обычного, довольно хмур - должно быть обдумывает предстоящий проход через "Карбай". Выдержит ли народ? - наверняка размышляет он, а может быть, и шире: - За державу обидно! Скажу за себя и, может быть, еще за Павла и Тамару - то есть за экипаж катамарана. Во-первых, посудина – зверь, только зверь послушный, добрый и ласковый! Это, если ты к нему всей душой... А какая природа вокруг! И Кантегир изумителен, и настроение прекрасное. Какой там порог, какие такие "бочки" - обо всем забываешь, когда, подобно птице, летишь между землей и небом! И все, должно быть, чувствуют то же  самое, ведь собрались родственные души... Вот так - душа в душу - и подошли незаметно к порогу, который возник как-то уж очень неожиданно. Просто катамаран вдруг бросило левым бортом вниз, отчего правый, естественно, с такой же силой рванулся вверх - и ноги мои в тот же миг оказались вровень с головой. Лечу этакой птицей, но весло мертвой хваткой зажато в руке, и даже пытаюсь им нащупать какую-нибудь опору в воздухе. Другая рука намертво вцепилась, и словно срослась с  капроновой веревкой, впервые с начала сплава кажущейся слишком тонкой и непрочной. Пора бы пугаться, но уже плюхаюсь назад на свое положенное место и с сожалением осознаю, что самый сложный порог позади. О мгновенье, не уходи - ты прекрасно!"
Вот так воспринимал происходящее "народ", и моя корректура сей изобличающей записи совсем незначительна – в основном по поводу излишних восклицательных знаков.
А мы на своем ПСН прошли настолько чисто, что даже и вспомнить нечего. Хотя нет - запомнилась лучезарная улыбка на лице бесконечно довольного Саши.
Однако для тех, кто расслабился, ниже по течению припасен Кантегиром прижим "Зевака", и немалому числу сплавщиков довелось именно на нем пережить неприятные минуты. Но руководство начеку, мы - послушная, слаженная команда, а река, как я уже упоминал, всего-навсего четвертой категории сложности.
И вдруг, справа в распадке, в устье реки Большой Карбай возникает видение - белый деревянный терем. Неужто мираж?!
- Заимка Ивана Ярыгина, - поясняет Саша.
Ну, об олимпийском чемпионе, борце Ярыгине знают все, или почти все, поскольку его родители живут рядом с Саяногорском - в деревне Сизая, а вот на описании его охотничьего домика, вернее, охотничьего дворца остановиться стоит. Тем более, что Командор предлагает заглянуть в гости к его старым знакомым.
Первой встречает нас красивая – черно-белая, со звездочками над глазами - сибирская лайка. Следом появляются Владимир Яковлевич Иконников и Саша - по его собственному признанию, "племянник Малышкова, того самого, что заместителем мэра Москвы".
- Ну, вы молодцы, что причалили! - говорят они в один голос, а Саша-племянник жизнерадостно добавляет: - Тут сегодня какие-то до вас тоже на плоту шли, так проскочили мимо. Я услышал, как собака залаяла, думал медведь, - выскочил с ружьем, а они к другому берегу - и ходу!   
Учитывая Сашин разухабистый вид, да еще и ружье в руках, я тех туристов – скорее всего это были новосибирцы - понимаю. Зато нас берут в крепкие дружеские объятия и ведут в дом, а потом на летнюю кухню, где организуется небольшое застолье.
Возможно, я приоткрываю завесу тайны, доселе окружавшей сию таежную обитель, но, как нельзя выбросить слово из песни, так невозможно обойтись в данной хронике путешествия без описания достоинств ярыгинской охотничьей заимки. И вовсе не из-за обилия охотничьих трофеев, даже не из-за шкуры невиданного нами доселе полярного волка, а потому, что все здесь: и мебель, и спускающаяся к воде витая лестница с перилами, и сами постройки - все выполнено с величайшим мастерством и тщательностью. А уж какие шедевры можно изготовить из сибирского кедра, лиственницы, даже сосны - я думаю, объяснять не нужно. Так что мастерам - Владимиру Яковлевичу и Саше-племяннику - действительно, есть чем похвалиться. Такой изящный, хотя и непривычной, многометровой длины стол, такие высокохудожественные, совершенные по форме стулья даже жалко использовать по прямому назначению. Подобных не увидишь, вероятно, и в фирменных мебельных магазинах Европы, а можно встретить только... в глухой саянской тайге!
Мастера благосклонно слушали женские "ахи", а моя душа отчаянно боролась со смятением, в которое была повергнута не деревянными тротуарами, не бордюром из огромных валунов по краю террасы, не двухкамерным холодильником и наисовременнейшей электропечью, и даже не прекрасным музыкальным центром, запитанным от неслышной, спрятанной в подвале бензиновой электростанции - я был сражен электрическим агрегатом для стрижки газонов с этикеткой "Сделано в Америке". Это было примерно то же, как встретить в деревенской хибаре золотой унитаз. Но, с другой стороны, - красиво жить не запретишь!
От полноты чувств и избытка дружеского расположения хозяева решили "уважить" гостей. Хотя, у меня возникло ощущение, что их на время ослепили белокурые волосы Ольги Чупровой. Прикажи она им, по-королевски, забраться на самую высокую скалу и прыгнуть оттуда в Кантегир, и оба вынырнули бы с подарком - живым хариусом в зубах. Для начала достали из тайника две бутылки полусладкого шампанского "Надежда". Одно из двух: либо они только при нашем появлении вспомнили об их существовании, либо в подвале дома действовал разливочный цех завода алкогольных напитков. Иначе я не нахожу объяснения столь долгому существованию в компании двух одичалых мужиков этого божественного напитка, и, тем более, водки "Золотое кольцо", появившейся следом. А для "куражу" была распечатана пара металлических банок с этикетками "Хариус кантегирский в масле. Отловил И.С. Ярыгин. Поселок Сизая Шушенского района". Вот вам и таежная глухомань!
Разве возможно тут не нарушить график сплава и не посидеть с радушными хозяевами? Учтите, что все это происходит на фоне практически нетронутой тайги, в окружении живописных гор, обступивших широкий распадок, и под аккомпанемент бурлящих струй… Куда там прилизанной Швейцарии, либо эрзатц-природным паркам Европы! Скашиваю глаза на этикетку стоящей на подоконнике консервной банки - и снова впадаю в продолжительный шок: "Гуляш олений. Добыл И.С. Ярыгин..." Думаю, что еще много лет, вспоминая увиденное, буду ощущать отголоски этого потрясения…
Дальше мне предложено спускаться на катамаране, да еще в качестве пассажира. Дело в том, что нужно реализовать неиспользованный запас фотопленок, ведь, когда гребешь - для фотографирования практически нет времени. Зато сейчас снимаю, как заведенный, порой забывая прикрывать объектив от водяных брызг. Еще бы: на таком коротком участке и столько интереснейших кадров, столько изумительных пейзажей! В который раз думаю: "Вот бы сюда видеокамеру!" Как заверяет Командор, до сих пор никто еще из видеооператоров не рискнул своей дорогостоящей аппаратурой.
Адмиралтейство заранее предупредило, что напротив ручья Приискового расположена метеостанция. Мы ее так и не заметили бы - просто последовала команда причалить, и Саша с Борисом куда-то исчезли. Уже потом выяснилось, что они наносили визит вежливости семье метеорологов. Вообще-то у меня сложилось твердое впечатление, что Командор в дружеских отношениях даже с местными медведями.   
Разбиваем лагерь, а Саша с Борисом исчезают снова - чтобы помочь хозяевам сметать стог сена. Возвращаются уже в сумерках, изрядно покусанные комарами, но крайне довольные, и приглашают всех в баню.
В русских народных сказках даже гостеприимство загадочной Бабы Яги начиналось непременно с приглашения в баню, на что никто из царевичей и дураков не мог ответить отказом. Поэтому забираем с собой только что сваренный ужин, и к нему - сохраненную специально для такого случая бутылку коньяка.
Баня уже ждет, а заодно и агрессивный рой комаров, раззадоренных, видимо, кровью Бориса и Командора - ибо в нашем лагере на берегу их атаки отмечались в несоизмеримо меньшем количестве. К слову сказать, до сих пор комары нам не только не докучали, но, практически, и не встречались.  И если бы не эта озверевшая свора, то сидение возле дома в ожидании очереди попариться и неторопливая беседа с хозяевами могли бы восприниматься не просто как приятные, а как исключительно приятные.
Николай Иванович и Клавдия Васильевна Потылицыны - пенсионеры из Абакана. У меня поначалу вызвало удивление: вместо заслуженного отдыха в квартире со всеми возможными удобствами они выбрали, по существу, борьбу за выживание в таежной глухомани. Что здесь, обида на весь род людской или, может быть, на собственных детей? Прямо так, в лоб спрашивать было неудобно, но метеоролог, словно предчувствуя мой вопрос, разъяснил ситуацию:
- Во-первых, жена в городе часто болела - а здесь вылечилась и прекрасно себя чувствует. Посмотрите хотя бы на меня - ведь мои сверстники уже поголовно с палочками ходят. А, во-вторых, и это самое главное - я здесь человеком, хозяином себя ощущаю вдали от всех неурядиц и перестроек пустопорожних. Потому, что дело делаю!
Теперь, вроде бы, все понятно - жизнь себе удлиняет Николай Иванович! Так большинство его сверстников скажут, а на самом-то деле - проснулся в нем, пусть не в молодости, а в пенсионном возрасте, глубоко запрятанный романтик-первопроходец. Тот самый, который присутствует и в наших "сплавных" душах, не давая им покоя.
После бани непривычно большой для этого дома компанией рассаживаемся за столом, что сколочен под навесом. Николай Иванович запускает убийственно громко тарахтящую в таежной тиши электростанцию, но надобность в ней скоро отпадает, так как из-за деревьев выплывает огромная луна и заливает все вокруг ровным молочным светом. А самое главное - наконец исчезают гудящие и зудящие, кусающие и сосущие, докучающие и изматывающие нервы вампиры.
Угощают здесь без претензий: копчеными хариусами, солеными грибами и вареньем к чаю. Угощают не напоказ, а по-семейному, от всей души. Поэтому, даже отбиваясь от комаров, чувствуешь себя уютнее, чем в городском ресторане. И здесь тоже все сделано своими руками, только без городских бытовых излишеств и, конечно же, без мощной финансовой поддержки. Главное, что хозяева не жалуются на отсутствие "плодов" цивилизации - они считают, что имеют все необходимое. Конечно же, есть вещи поважнее бытовых удобств - общение, например. Но у них часто бывают гости, да и сплавщики появляются уже не первый раз в этом году. Нехватку информации восполняет радио и, конечно же, книги.
- Я здесь столько читаю, - говорит хозяйка, - за всю жизнь, даже включая учебу в институте, столько не читала.
В гостях так хорошо, что спать расходимся только перед рассветом. Похоже, и мы уже стали скучать по внешнему общению?..

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ, ЧУТОЧКУ ГРУСТНЫЙ.

Утром выспавшихся будит привычный Сашин клич, а недоспавших - пронзительная трель свистка. Некоторые шутят, что такая побудка стала укоренившейся привычкой, и дома невозможно будет привыкнуть к обыкновенному будильнику.
Проводить нас пришли Николай Иванович и Клавдия Васильевна - от этого все сплавщики растрогались настолько, что клянутся заглянуть в гости еще раз, пусть не в этом, так в следующем году непременно. Тепло прощаемся, долго и дружно, пока не скрываемся за поворотом, машем руками. Почему-то верится, что еще свидимся!
Саша как-то говорил, что прежде сплав занимал десять дней, но такой срок оказался для большинства несколько утомительным. Действительно, сегодня только седьмой день, но плывем как-то уж очень спокойно: ни прежних волнений, ни особых восторгов. Хотя, настроение приподнятое, как всегда. Вот только жара! К тому же, который день подряд! Вся наша одежда давно состоит из плавок либо купальников - в зависимости от пола - и из демократичных кепок либо экзотических шляп – в зависимости от привязанностей. Спасательные жилеты к одежде не причисляются, ибо являются элементами снаряжения и предохранения, как и резиновые сапоги. Сапоги предохраняют от простуды. Правда, вода систематически и самоотверженно отчерпывается из плота, но она вскоре возвращается назад в свежеохлажденном виде: с весел, с пенных шапок, периодически вскипающих под бортом и со встречных-поперечных волн, на перекатах беспрепятственно гуляющих поверх защиты и резиновых мешков. С другой стороны, именно этот непрекращающийся душ и спасает в полуденном пекле наши обнаженные до крайней позволительности, прокаленные солнцем тела от теплового удара.
При выходе на берег жилеты с сапогами тут же сбрасываются, и демонстрируемый загар, по цвету - и  по общему мнению - не уступает черноморскому, а то и экваториально-тропическому. Почему бы и нет? Песок такой же, а темно-зеленые верхушки кедров отдаленно напоминают пышные кроны пальм! И чувствуешь себя не менее счастливым и обустроенным, чем на самом первоклассном курорте. Правда, ладони за эту неделю огрубели от весел, но душа - по закону сохранения энергии и всего остального, что должно сохраняться - отмякла от многослойных огрубелостей прежней жизни. А про экономию наших достаточно скромных финансов я уж и не говорю…
Слева промелькнула закрепленная на скале металлическая плита - свидетельство давнишней трагедии. Нет, не связанной со сплавом! Много лет тому назад двое - муж и жена, работавшие где-то здесь - переходили с берега на берег, связавшись веревкой, и кто-то из них, не устояв на ногах, увлек другого с собой на дно. И умерли они оба в один день. Нет, в данном случае становится страшно от фразы, которой заканчиваются сказки… Вот об этом и предупреждает нас неустанно и Саша: красивая, щедрая река Кантегир, но не допускает небрежности по отношению к себе.
Проходим "Семишиверку" - несколько следующих одну за другой шивер с высокими танцующими волнами. Именно танцующими, поэтому эмоции, в последнее время несколько приглушенные, снова рвутся наружу. Хотя и не поддаются изящному литературному отображению. Иссяк словарный запас, затерлись эпитеты, но в закромах памяти шиверы останутся надолго - это точно!
Рыбалка больше не радует, ибо клев несравним с тем, что был в верховьях – хариусы-белячки взамен килограммовых гигантов... Поэтому, не обольщаясь завтрашней завершающей добычей, вечером подводим итог. Главным добытчиком – его улов не поддается несомненному подсчету - признан Павел. А среди женщин отличилась Тамара, поймавшая восемь хариусов, причем не какую-то мелкоту, в верховьях практически не встречающуюся, а восемь желанных рыбацкому сердцу черноспинных красавцев.
Вечером у костра явственно ощущается горьковатый привкус разлуки, ведь завтра окончание маршрута – до водохранилища осталось всего 15 километров. И смеха не слышно, и Борис не так активно "юморит", вот только подшучивает над неудачливым Сергеем...  Может быть, Сергеева стихия - вода, но уж ни в коем случае не огонь: каждый раз он что-нибудь подпаливал либо сжигал, и сегодня столь же "традиционно" подсушил кроссовки. Попытка затушить их чаем вызвала некоторое оживление, но, честно говоря, неоднократное знакомство обуви с огнем, жалеть уже не о чем.
Завтра в полдень нас будет встречать катер, поэтому предстоит ранний подъем. Расходимся вскоре после ужина, не дождавшись даже восхода луны.
Оглядываюсь на тлеющий во тьме костер и то ли мысленно, то ли вслух - шепотом, обращаюсь к нему:
- Огонь-хранитель, вдали от дома, вдалеке от людей оберегай до светлой утренней зари тех, кого я успел полюбить за эти дни, отведи от этих добрых и искренних сердец худые сны и тяжелые думы...

ДЕНЬ ВОСЬМОЙ, ПРОЩАЛЬНЫЙ.

В последний раз разносится утреннее "Здравствуй, батюшка Кантеги-ир!" Сегодня все в последний раз. Для путешествия, к сожалению, неминуем либо старательно оттягиваемый, либо долгожданный – в зависимости от внешних обстоятельств и состояния души – финал. В конце концов, человеческая жизнь – это, возможно, тоже всего лишь путешествие на Землю. 
Во время завтрака преподносится обещанный накануне сюрприз - Командор угощает фирменным тортом "Сплав". Традиция возникла здесь, на Кантегире, и всего лишь год тому назад - после того, как Саша выведал у одной из сплавщиц рецепт, основанный на минимуме дефицитных продуктов и максимуме фантазии. В этот торт можно класть все, что угодно, за исключением селедки и соленых огурцов. Но обязательно присутствие сгущенки и печенья. Что-что, а с фантазией у адмирала в порядке - поэтому торт получился с достаточно своеобразным вкусом.
Я как-то поинтересовался у Саши, зачем ему все это нужно? Я имею в виду сплавы. Заработка, даже маломальского, здесь не предвидится, ведь плата за путевку по нынешним временам смехотворная. А из нее нужно оплатить и машину, и снаряжение, и катер, который должен встретить в подпоре водохранилища. А как оценить потраченное время, ответственность и нервы, наконец?
- Дело не в какой-то там прибыли, - пояснил Саша, - хотя и без финансовой основы сейчас тоже ничего не сделаешь... Да что я объясняю - ты сам посмотри, какая красота вокруг! А кто из саяногорцев ее видел? Ну, десяток-полтора человек в год, да и то, я думаю, одни и те же. В прежние времена в Саянах всего две или три группы существовало, которые периодически сплавлялись по Кантегиру, но ведь это были закрытые кланы. В них люди уже притерлись, с полуслова понимали друг друга, им чужаки не нужны - попробуй, попади! Нас в девяносто втором просто в машину взяли, чтобы до места довезти - а дальше как получится! Покувыркались мы на своей байдарке, до конца своим ходом не дошли, зато посмотрели - что к чему.
- А наш сплав какой по счету?
- Сейчас посчитаю. Первый и второй в девяносто третьем, потом в девяносто четвертом три и в этом... Итого: по Кантегиру седьмой.
- Что, были и другие маршруты?
- Ну, скорее, фрагменты. По притокам и довольно короткие.
- Саша, а побольше народу собрать не хотелось? Веселей, наверное?
- Да плавсредств хватает и на две группы, то есть человек на двадцать, но слишком уж беспокойная и шумная компания соберется - не уследишь. Если только на две группы разбиваться?
- А что, были за это время серьезные ЧП?
-Смотря что считать?.. Я, в общем-то, все предусмотрел. Ну, непредвиденные купания, в худшем случае - синяк или шишка.   
- Я заметил, что у тебя особенная любовь к Кантегиру? Ведь в водохранилище немало рек впадает, и все они по-своему красивы.
- Кантегир - это река золотой середины: было бы чуть меньше препятствий - и было бы легко, неинтересно, а чуть сложнее - опасно для новичков. А так: и по силам, и постоянно присутствует элемент риска.               
- Саша, а почему ты свою фирму назвал "Природа"?
- Так ведь за державу обидно - тут такая природа...
Беседа эта, конечно, состоялась не сразу, а по частям: то у вечернего костра, то за обедом, а то просто в свободную минутку -  это не было запланированным интервью, и вопросы возникали бессистемно. За неделю мы переговорили о многом: и о красоте нетронутой природы, что раскинулась пока еще без конца и края, какой редкая страна может похвалиться, о замечательных людях, добрых и отзывчивых на прекрасное, всегда спешащих на выручку - о сибиряках, и о том, что американцы, например, ежедневно, ежеминутно гордятся своей страной, а нам все чаще "за державу обидно". Конечно же, строили планы на будущее. И я подумал, что не потому к концу сплава эмоций стало поменьше, что приелось путешествие, а потому, что впечатления непривычно переполнили нас. Уже после сплава я понял, что эти впечатления откладывались в подсознании, чтобы проявятся потом…
Кантегир в нижнем течении стал широким и полноводным - впору серьезной реке. Вот уже и приток Инсук, на котором я азартно рыбачил несколько лет тому назад, не помышляя о сегодняшнем дне. Вот замелькали в потемневшей глубине камни - угловатые и огромные, размером с грузовик "чемоданы". Когда-то мощный оползень создал труднопроходимый Инсукский порог, теперь водохранилище "исправило" для многих неудобное, а для нас желанное произведение стихии. А вот и поджидающий катер, с палубы которого нас дружно приветствуют новосибирцы. Так-таки мы их и не догнали, не проплыли рядышком – борт в борт, не сравнили устойчивость и быстроходность плотов. А жаль!
До свидания, батюшка Кантегир! Даже если некоторые и не соберутся вскорости повторить это путешествие, еще раз ощутить дружеское покачивание твоих струй, все равно - не поворачивается у нас язык сказать "Прощай".
Далее скучно плывем по "рукотворному морю" - водохранилищу Саяно-Шушенской ГЭС. На катере – после тесноватого плота – испытываешь почти комфорт: твердая сухая палуба, солнце, встречный ветерок и абсолютное ничегонеделание. В общем, рай для большинства отпускников, но по лицам вижу, что нашу команду этот рай не больно-то радует. Уже заскучали по Кантегиру.
Ниже притока Орасуг еще одна граница, проходящая по бывшему фарватеру Кантегира, а ныне по дну водохранилища: слева - Хакасия, справа - Красноярский край. Ширина водохранилища составляет, в среднем, всего-то два километра, и внешне оно напоминает просто полноводную, спокойную реку. За эти годы пообвыклись, конечно, но зрелище – по сравнению с нетронутой, первозданной тайгой – достаточно неприглядное: береговая полоса еще не до конца сформировалась, и на оголившихся склонах белеет щетина древесного сухостоя, встречаются островки из плавающих стволов… Конечно, со временем акватория водохранилища очистится, природа заживит рану. Но как скоро это будет?…
А вот уже показалась плотина Саяно-Шушенской ГЭС. Со стороны водохранилища она выглядит непривычно – узкая серая полоска бетона, выступающая над пронзительно-голубой неподвижной водой, просто изящная по сравнению с массивными окружающими горами. Трудно представить, что с противоположной стороны - это более чем двухсотметровая отвесная стена. И гигантская масса водохранилища, давящая на эту стену… Следом приходят мысли о многократном запасе прочности, о  самой дешевой в стране электроэнергии, об экономическом благосостоянии региона… А если не рассуждать о хозяйственной нужности гидростанции, о техническом прогрессе, то вместо красоты геометрической формы видится, в первую очередь, еще плавающий кое-где лес... И те самые шестьдесят километров затопленного Кантегира - безвозвратно утраченной таежной красоты. Красоты вечной, не поддающейся моде и бездушному рационализму. Конечно, когда-нибудь полностью очистятся берега, обильно расплодится другая, озерная рыба, но навсегда водохранилище останется просто залеченной раной на прекрасном лице природы. И никакая косметика не поможет. Технический прогресс диктует свои законы, но сколько же таких заживающих и незаживающих ран оставил человек? И теперь, глядя в сотворенное им кривое зеркало, видит свое отражение с каждым веком, каждым годом, каждым днем все более уродливым - и сам становится таковым. Не потому ли после общения  с нетронутой природой становимся мы чище, добрее и красивее?
Вот тут-то и отозвалась болью, резанула меня по сердцу неожиданная мысль: "Нужно, чтобы все те, кто пойдет за нами следом, помнили, что они не последние на этом маршруте. Оставьте после себя Кантегир таким же прекрасным, оставьте для детей и внуков - не обделите их, не украдите у них то, что посчастливилось увидеть вам!"
                ***
Мы - команда седьмого сплава - встречаемся до сих пор. И не только для того, чтобы пересмотреть слайды и перелистать альбомы с фотографиями, нет - мы до сих пор одна команда. В молодости я не раз задумывался, для чего встречаются ветераны строек, войн, бывшие одноклассники, одноклубники, но старательно избегают встреч бывшие враги, бывшие супруги? Ведь не только из-за пережитых трудностей, иначе, в чем последние уступают первым? Нет, только духовное родство, вспыхнувшее однажды, как маленький теплый огонек свечи и не задутое тут же сквозняком корысти, высокомерия, жестокости - только духовное родство притягивает людей друг к другу и через год, и через десять лет. Притягивает до тех пор, пока этот огонек вспыхивает между ними и греет долго-долго - до следующей встречи.
               
Часть 7.Соратницы.

И вот Вы прочитали этого маститого автора, у которого нам почему-то ужасно нравится фраза: "В каждой корявости можно найти изящество…". Наверное, удивились, какие тонкие и душевные бывают люди. Как излишне могут волноваться и восторгаться от этого водного путешествия. И не нам судить их такие нежные внутренние душевные движения. Поскольку от своей постоянной туристской деятельности мы  слегка загрубели. Во всяком случае, после этого рассказа, вы еще раз убедились в каком-то особенном персональном влиянии этой извилистой зоны труда и отдыха на человеческие ряды.
И после такого утонченного чтения хочется поговорить о каких-нибудь возвышенных предметах. Помимо самого непрерывного сплава, свободной рыбалки и здешней диковатой природы, рядом с нами здесь всесторонне присутствуют наши российские женщины. Или, иначе говоря, местные курортницы. В таких же, как у нас, резиновых сапогах. Как-то они здесь давно уже с нами сосуществуют без отрыва от нашего сплавного производства. И по такому поводу можно провести небольшое принципиальное полуисторическое исследование.
До нашей безостановочной работы на этой Реке их сюда практически не  брали. Вероятно, по причине негуманности и косности своих характеров. Нет, разные там советские прибалты и прочие москвичи с ленинградцами допускали в свои мужские ряды некоторых женских прытких особ. В силу своей повышенной культурности. А вот у сибиряков это не почиталось. Они здесь предпочитали отдыхать и бороться без их тонких голосов. Легче было не следить за своим внешним видом. За грубой речью. И как бы сооружать легенды о своем чрезмерном героизме по поводу покорения Кантегира. Который якобы по творческим силам только им – атлетичным и грубоватым талантам. А не разным там вежливым и культурным джентльменам и их дамам.
А ныне мы слегка развеяли этот грустный миф. И скоро развеем его окончательно. У нас готовится к экспедиции по Кантегиру необычный такой женский плот. Работа по подготовке кандидаток в него уже близка к завершению. Мы, как-то несвойственно для себя, этим кропотливо занимались несколько последних лет. Отбирали среди наших ударных спутниц самых годных к нашей нестандартной профессии. Чтобы у них была хорошая реакция, а также упругая мышечная масса. Мы закаляли их женский ум и нежное, извините, тело. Учили их динамике кантегирских вод. Сгоряча бранили иногда за замедленные какие-то рефлексы. Намекали на частично слабую греблю. И что-то такое еще в этом роде. Так мы их учили.
И вот первые наши современницы уже получили офицерские звания. Они провели плоты под своим необычно чутким руководством по всему Кантегиру. Командуя разными там мужчинами и даже иностранцами. Об этом вы тоже прочтете в этом нашем повествовании. Но попозже.
Добавим только, что предчувствия такого мероприятия появились у нас не сразу. Сначала мы вообще осторожничали в  женском вопросе. И еще не думали сначала даже брать этих особ вообще с собой на  великолепный Кантегир. Боялись за них.
Но они нас в очередной раз в нашей жизни незаметно обворожили. Убедили в своей необходимости на этом дерби. Сначала мы осторожно затащили туда двух опытных бесстрашных спортсменок. А потом они у нас как-то легкомысленно пошли вообще без всякого разбору. Со всеми своими домашними прихотями и слабостями, которые там внезапно исчезали.
Мы едва успевали ограничивать их общую численность. А потом в этом деле у нас появилась даже некоторая кадровая система.
И вот наши самодеятельные женщины много чего дают нашим мужчинам в здешних местах. Эти самые милочки с удочками и веслами. В таежных своих нарядах и спасательных жилетах.
Мы при них находимся какие-то слегка элегантные, слегка побритые. В чистых, знаете ли, одеждах. Моем руки с мылом, следим за мягкостью наших выражений. И много еще чего.
И большое им спасибо за нас таких. Потому что на этой праздничной Реке мы, благодаря этим разнообразным созданиям, имеем такой совершенный праздничный вид. А как  было бы без них – это нам известно. Пробовали мы пару раз обходиться без их присутствия. Но то были крупнейшие ошибки нашей жизни, которые могли сделать из нас обычных жестоких рыболовов. Озабоченных одним только бесконечным выловом местных рыбьих экземпляров. Заляпанных  бесцветной рыбной чешуей. С немытыми рожами и красными глазами. С соответствующей игрой словарного запаса. И так далее.
Мы вовремя снова одумались. И авторитетно стали брать  женское окружение с собой. По всем правилам спортивного искусства стали вводить его в водные экипажи.
И опять новыми чистыми глазами увидели  Кантегир. Наши эстетические наклонности получили новое всестороннее развитие. Мы снова стали развиваться в смысле кулинарии и трезвости. Даже порой ведем с нашими попутчицами какие-то бессмысленные разговоры о смысле жизни.
А другие наши горожане – сплавщики, плавающие здесь параллельно с нами, перестали ядовито смеяться над нами. Они увидели у нас как бы некоторый пример. Уже у них имеются единичные случаи женского окружения на ихних громоздких судах.
А у нас за  десять лет побывало немыслимое число попутных разновозрастных девиц. О которых нам вполне нравится слегка заботиться. И они великолепно удовлетворяются взаимной заботой о нас. Так вот дружески мы плывем и живем на здешней местности. На радость и удовольствие друг другу.
Можно сказать, что наши смелые феминистские эксперименты имеют здесь несомненный успех. Который, вероятно, вполне оценят потомки.
Вот так мы вам сатирически описали эту деликатную тему. И давайте прекратим дурацкие беспринципные споры на этот самый вопрос. Который любят задавать нам наши жены и прочие несознательные граждане.
Лучше будем считать, что в этом деле мы ликвидировали свое отставание от Европы.
Давайте лучше поплывем дальше в ногу с новой профессией. И, между делом, расскажем вам о некоторых еще недотепистых речных путешествиях, допущенных другими любителями и романтиками. Причем частично это были люди, которые стали потом большими людьми. Не нам чета. Но кое-чего они здесь, в смысле опрометчивости, напортачили. Что-то не продумали, на что-то легкомысленно понадеялись. Где-то непозволительно по-русски расслабились.
И вот предлагаем почитать короткие поучительные новеллы из несколько прошлой жизни Кантегира. Мы не будем называть имен этих будущих крупных деятелей. Тем более, что обещали выступать здесь, как добродушные защитники человечества. Тем более что их развеселые происшествия созвучны нашему первому появлению здесь. Когда нам пришлось прервать свое первое водное путешествие по причине, если помните, непонятной болезни нашего одного сотрудника.

Часть 8.Рассказ об одиноком сплавщике.

Один человек, в лучших своих чувствах, что-то там услыхал о Кантегире. Он был тогда, между прочим, жителем Красноярска. Или кто ему чего об этой Реке порассказал своим живым голосом. Или он о нем прочитал из газет и журналов. Или просто увидел телепередачу. Но ему внезапно и сильно захотелось прикоснуться к этим идеалам природы и отсутствия людей. И вот этот Б., назовем Его так, опять же, в лучших своих чувствах, решил деятельно побывать на этой Реке. Стал решительно и быстро готовить туда свою небольшую экспедицию. Вдвоем со своим каким-то другом. Тоже из Красноярска. Вот они скоренько так все собрали. Чего им там подсказывала  городская фантазия. И в том числе, как и мы когда-то, байдарку. Больше они ничего такого не нашли в своем миллионном городе. С трудом они купили железнодорожные билеты в далеком августе 1982 года. Им уже виделись всяческие разнообразные картины их предстоящего романтического увлечения…
И вот друг внезапно не смог поехать. Или он заболел. Или законная супруга его остановила. Или он скоропостижно перестал быть романтиком. Мы этого ни- чего не знаем.
Наш Б., несмотря на его современный обычный вид, тогда был молодым и решительным себе товарищем. Решил, что он вполне утвердится там один. И пройдет  легендарный Кантегир.
Потом он берет два громадных тюка из байдарки, вещей и продуктов. Выезжает в дорогу поездом до Абакана. Затем другим поездом до Абазы. Благодаря  работе по переноске этих самых тюков, он совершенно улучшает свою физическую подготовку. Попутно улаживает конфликт с местными  хулиганами, которым он не понравился, будучи в Абазе. И тюки его целы.
Вот он уже едет на автобусе в лесной поселок Большой Он. Узнает, что там недавно произошел местный природный скандал. По лесовозной дороге, что ведет к Кантегиру, водным паводком смыло все мосты. Там у них нынешним очередным летом почему-то подолгу шли  сплошные обложные дожди. Поэтому река Малый Он разбушевалась и смыла к чертовой бабушке совершенно ненужные ей деревянные сооружения. И теперь никакие лесовозы и прочая техника туда не ходят. А неугомонные сплавщики со всего Советского Союза ничего об этом не знают. Продолжают сюда массово прибывать. И здесь, на месте, получают полное разочарование. Некоторые едут обратно. Упрямые продолжают  путь к неблизкой мечте пешком. Шестьдесят километров. Со своей поклажей, которую за один раз не унесешь. Только за два. Вот и считайте.
Конечно же наш герой тоже ощутил некоторый приступ внутреннего разочарования. И его относительно хорошее настроение окончательно рассеялось, как дым.
Но его мужское сердце потребовало не отступать. Потребовало идти вперед. Позвало его на эту разрушенную дорогу.
И сколько-то он прошел своей энергичной еще походкой. Причем увидел первый унесенный мост. Надо было перейти довольно бурную переправу. Чтобы форсировать водную преграду, пришлось собрать байдарку. Потом нести ее в таком великолепном собранном виде. Поскольку надо было одолевать все новые пересечения мутной воды. Одному переносить это длинное сооружение несколько неудобно. Приходилось некоторым образом по особенному горбиться. Вероятно, со стороны это была длительная занимательная картинка. Жаль, что ее никто не мог видеть и оценить.
Однажды, перенеся эту самую неудобную байдарку вперед, наш Б. возвращался за остальной ношей. Причем увидел на дороге следы медведицы с медвежатами. Когда он десять минут проходил здесь первый раз, их не было. И вот они скоропалительно появились. Значит хозяева грозных следов где-то поблизости. В  их таежной родине. Сцена получалась какая-то препротивная. Бормоча сам себе некоторые утешительные слова, Б. на цыпочках дважды прошмыгнул мимо такого опасного соседства. Поспешил ускорить, как мог, свой ход от  смутного места с его медведями.
И какой-то дополнительный тихий страх поселился в душе нашего горожанина. Сплошные силуэты зверей глядели на него со всех лесных сторон. А среди всех их надо было одиноко проводить дни и ночи пути.
Погода тоже предлагала серость, хмурость и наличие осадков. К тому же он не знал географически – куда ему идти. Дороги разбегались у него из под ног в противоположные стороны.
Вот так он шел уже два дня, испытывая всевозможные противоречивые чувства. Даже, может, повернул бы назад, не будь там у дороги того самого  медвежьего семейства.
Но в этот период сомнений его обогнала группа тоже пока пеших сплавщиков. Их было несколько таких веселых человек спортивного вида. Они его как-то бессмысленно подбодрили своим эмоциональным видом. Рассказали дальнейшую дорогу, которой он прошел уже половину.
Затем, оставив его наедине со своими посвежевшими мыслями, а также вещами, довольно беспечно ушли дальше. А водные преграды уже стали потише. Их можно было неспешно перебродить. Байдарку же упаковать в виде   тяжелого свертка.
Итак,  к концу третьего дня наш носильщик тяжестей добрел до подножия перевала. И увидел здесь  небольшую  человеческую избушку, в которую поселился на ночь. Замотав дверь разной, обнаруженной здесь, проволокой. С целью отоспаться от своих психологических стрессов, связанных с местными хищниками.
Вскоре, через полтора дня, Б. уже был на Кантегире. А за пять дней пешего пути его городская мускулатура укрепилась до неузнаваемости. Весь он стал ну прямо каким-то бронзовым. И в таком виде он полез на своей байдарке в известную уже вам «Москвичку». Слегка перевернувшись и искупавшись он вылез на берег. Быстро поняв, что основная и лучшая часть его приключений еще впереди.
К счастью, тут опять появились опытные параллельные неизвестные сплавщики. Они предостерегли его от этого неспокойного порога. И наш  бронзовый горожанин снова поочередно понес на своих мужественных плечах свое имущество. Потом, имея весьма смутное представление о Реке, поплыл по ней от устья того же самого Самбыла. Стараясь частично, как бы случайно прибиваться к разным кочующим здесь водным командам.
Мы догадываемся, что ему было не до разных там сентиментальных местных красот. Рядом с его борьбой за личную одинокую жизнь.
Тем более, он не знал – что за очередным поворотом. И это тоже не давало ему веселой беспечности. Попутно он освоил спуск своей байдарки на бечеве. На особо критических для нее препятствиях, которые он, к сожалению, не всегда успевал заранее увидеть. Они почему-то любят возникать совершенно неожиданно. Начинают стремительно и неотвратимо тянуть нашего единственного гребца в  ласковые водные объятья. И в них норовят сломать ему график хода. Путем нанесения разных там купаний, поломок и прочих моральных травм.
Особенно удачен в этом смысле оказался Карбайский порог. В последней  ступени. Нашего путешественника с его судном ну просто свернуло в небольшой такой бараний рог. И через несколько минут Б. очень напоминал небезызвестного миру Робинзона. Его выбросило на берег слегка пониже этого внезапного места. Смущенный Б. вытащил на пустынный берег потрепанные вещи, искореженное плавсредство. И, восхищенный стихией, побежал в горячке фотографировать такое чудо природы. Которое, повторим, скрутило его в бараний рог.
Ну а далее – практический ремонт судна и латание его дыр. И дальнейшее плавание с как бы повышенной нервной чувствительностью.
Вскоре уже начались встречи с людьми, которые проникали сюда  снизу на своих моторках. Конечно же, были их скептические покачивания головой при виде такого потрепанного субъекта. И вот наш Б. слегка умудряется отдохнуть в среднем течении Кантегира. Где ход воды достаточно миролюбив. Да и водное мастерство нашего одиночки, прямо скажем, улучшилось.
Так он на бечеве уже осторожно проходит шумные Семишиверки.
Без помех достигает Инсугского кордона. Здесь его слегка отпаривают в местной баньке. Он коротает вечер в обществе здешних рыбаков и охотников. Они душевно рассказывают ему о ждущем его Инсугском пороге. Самом индивидуально сильном и длинном на Кантегире. Готовят, так сказать, его к новым приключениям. Но наш Б. уже стрелянный воробей.
Он выслушивает этих милых людей. И грамотно ведет  байдарку в легендарном пороге только на бечеве и скоро большая часть  преграды позади. Наш герой уже готов улыбнуться своей такой судьбе.  Но тут эта самая веревка вырвалась из его частично расслабившихся рук.
И все его походное имущество уплыло на самостоятельной байдарке куда-то вперед. А он остался один среди  водного грохота. Среди красивых перпендикулярных скал, сжимавших Кантегир то слева, то справа.
И наш Б. в отчаяньи сел на камень, чтобы осмыслить  новое приключение. Но его сильная грусть была недолгой. Какие-то великолепные рыбаки, бывшие за поворотом, выудили его одиноко путешествующую байдарку. Которая умудрилась не опрокинуться  в местном водном буйстве.
А потом они обнаружили автора этой байдарки.
Скоро они поплыли домой на своей  особо крепкой деревянной лодке. Пристроив на нее и нашего героя с его багажом и с его удивительными рассказами. Над которыми они вдосталь посмеялись. Но, опять же, уважительно отнеслись к нему, как к представителю настоящего мужского населения Сибири.
23 августа, на 18 день  отдыха, наш Б. благополучно прибыл в Черемушки. С теми самыми чудными рыбаками. И записал в своем потрепанном дневнике: «Дальнейший путь домой в Красноярск уже ничто по сравнению с пройденным…»
Добавим только, что в дальнейшем этот крепкий человек приехал жить в наши края. Даже однажды выиграл выборы в мэры Саяногорска. Но, в силу своей повышенной интеллигентности, он там что-то недолго правил. А сейчас работает на Саяно-Шушенской ГЭС с крупными финансовыми цифрами.
И надеется еще раз побывать на Кантегире. Но только в компании с какими-нибудь людьми.
А настоящее его имя – Белозеров Анатолий Осипович.
У-ф-ф! Ну как? Такая вот история. Она на нас самих подействовала как-то взволнованно.  Пожалуй, стоит передохнуть. Собрать свои растревоженные мысли в порядок.
Дадим-ка мы пока слово нашему другому автору. Тому, что с трепетными руками. Тому, что является стройной женщиной и последние годы работает свободным художником в жанре живописи. И наша соратница вас позабавит более легким рассказом. После такого тяжелого и даже гнетущего рассказа.
Нет, в самом деле, какие бывают неосторожные люди. В одиночку. С тяжелым грузом. А рядом медведи. Не зная дороги и Реки. Неизвестные повороты. И так далее.
Просто в нас сидит какой-то неизвестный науке бес. И вот он нас толкает время от времени на такие решительные поступки. В надежде найти какие-то новые краски в монотонной жизни.
Однако, в итоге, это хорошо.
Итак, читаем новый дневник путешествия.

Часть 9.Тринадцатый сплав.

Нередко человеку кажется, что сверкающая, яркая жизнь идет где-то рядом, параллельнo с нами. И вроде нет возможности свернуть на этот путь, пройти хотя бы отрезок этого радостного бытия. А мешает этому зачастую неверие в свои силы и наш истинно российский комплекс собственной неполноценности...
29 июля - кошмарный день заброски. Утро начинается с состояния дикой паники. И все-таки в 9.00 вся группа в сборе в нашем маленьком провинциальном аэропорту. Вертолет разводит пары и я заползаю вовнутрь. Люк задраен и вертолет начинает кататься взад и вперед по полосе и наконец взлетает. Пролетаем над Саяногорском - зрелище нереальное, из другой жизни. Я не могу усидеть на месте и перехожу с борта на борт. Смотрю на горы и пытаюсь сообразить - где и когда я была. Пролетаем очень близко от вершинки, где мы воровали елки  для Нового года. Вертолет иногда болтает и я хватаюсь за сердце и закатываю глаза. Ф. потихоньку злорадно cooбщает мне, что этот сплав - 13-тый по счету и он специально перед отлетом не сказал об этом... Летим почти уже час. Мелькнул Кантегир, вертолет резко накренился и летит над ним. Ф. в кабине пилотов тычет пальцем - "садимся здесь".
Приземлились и повыкидали вещи из вертолета; он благополучно улетел. Успокоились, пересчитались - 20 человек ровно, никого не забыли. Командор теперь уже открыто и радостно приветствует всех на борту 13 сплава. Народ в ужасе...
В течение часа рядом в лесочке вырос палаточный городок из 6 палаток. Причем Командop бросил нам с Ладой палатку и коротко сказал: "Ставьте!". Мы в недоумении полчаса бродили вокруг нее, а затем робко спросили: "А как?". Он в ответ посмотрел на нас взглядом - "Вы что, первый раз замужем?" Мы, устыдившись, вспомнили свои прошлогодние навыки и начали ее водружать. Получилось...
Потом, под руководством опытной сплавщицы Люси, начался разбор продуктов. Народ испугался голодной смерти и взял вдвое больше съестного, чем предписывал жесткий предстартовый список. Зная черту Ф. все лишнее оставлять под елками, мы - пока он не видит - все быстренько рассортировали. Новоявленный капитан Володя Кузьмич, получивший десять лет назад небольшую премию за патриотическое воспитание в школе, прихватил и на Кантегир флаг нашей многострадальной Родины. И потребовал на полном серьезе открытия лагеря и подъема знамени. Плюнув под ноги и про себя выругавшись, Командор махнул рукой - делайте что хотите, устраивайте здесь маскарады и балаганы...
Далее, в течении дня, народишко знакомился друг с другом и привыкал к мысли о том, что теперь отсюда надо как-то самостоятельно выбираться. Потихоньку  готовили к будущим аттракционам свое боевое оружие -плоты, весла и удочки.
Вечер запомнился небольшим дождиком и поголовным объеданием рыбой... Ночью в палатке было жарко и не спалось. Из соседней желтой несся величественный хрaп еще одного капитана - Вити. Он человек хороший, его много и он очень монументален. А главная его черта - это мощная доброта.
Утром мужчины сварили свою полузамечательную кашу. Кузьмич в очередной раз рассказал фирменную историю о своем трудном детстве. Затем мы долго и больно упаковывались - так всегда бывает в первые два-три дня. В глазах у всех слабая надежда -"ведь другие чайники благополучно доходили, и мы уж как-нибудь выберемся..." Благо воды в Кантегире мало, что придает ему местами черты относительно равнинной реки.
 Ф. собрал нас, как обычно, на предстартовый инструктаж, где обрисовал историческую картину развития сплавного спорта в стране и посетовал на плохую отзывчивость нашей отечественной промышленности в деле выпуска инвентаря для плавания по сибирским рекам. Как бы в подтверждение его слов тут же сдулся 2-ой плот .Большинство публики подумало про цифру 13...
С христианским милосердием оставляем экипаж №2 чиниться и отчаливаем: они нас догонят. Используя педагогический принцип - "лучший солдат готовится в бою" - мы короткими перебежками - от одной рыболовной ямы до другой, доводим слаженность экипажей и мощность гребли до достаточного пока уровня. Проходим веселый и легкий Карахемский порог и чуть ниже останавливаемся на ночевку. Чиним Витин плот. Так как у нас в группе есть директор музыкальной школы Тамара, то для поиска дырок в плоту отныне начинает нещадно эксплуатироваться ее тонкий музыкальный слух. Мужская половина, в большинстве своем, на ухо туговата.
Заодно, указом Командора, медтехник Володя, как человек, имеющий какое-то отношение к медицине, назначается главврачом экспедиции. Вообще, должности раздаются с необыкновенной легкостью и вскоре аппарат группы разбухает неимоверно. Каждый капитан получает по ординарцу, а каждая женщина - по ножу для чистки рыбы.
Вечером народ устроил небольшую спевку, где выделялся громоподобный Юра и утонченная Люся. Прочие были в массовке. Вокруг костра в живописном беспорядке валялись свертки фольги с запеченной рыбой. Видимо, это должно говорить о рыбном изобилии и о том, что голодная смерть нам вряд ли грозит...
Следующим утром дежурил Витя. Какая это все-таки хорошая традиция здесь, что по утрам дежурят мужчины! Сегодня собрались уже быстрее вчерашнего, отчаливаем. Перед прижимом "Длинный", оператора и нескольких дам с фотоаппаратами отправили вперед на скалу для съемок. Пытаюсь ныть, чтобы меня не отправляли, но натыкаюсь на железный взгляд Командора...
Итак, мы на скале, под нами несутся плоты. Картина просто потрясающая...Вдруг, после нырка в «бочку», с плота № 3 падает Сергей-старший, и плывет, держась за него. Наше адмиралтейство позднее расскажет, что у опытных сплавщиков при заходе на опасные участки моментально выделяется клей, который намертво  держит их па плоту. Не оторвать. Но, поскольку многие здесь - молодые сплавщики - то проблемы сцепления с судном остаются. Как бы то ни было, Сepeгa преспокойно спасся.
На следующем прижиме - "Крутом" - более серьезное ЧП. 3-ий плот, не вписавшись в вираж Кантегира, напарывается на дерево и оно прошивает его передний борт насквозь. Легкая паника и вот уже на 3 секциях экипаж судорожно снимается с преграды и далее с достоинством аутсайдеров плывет к месту, где его ласково ждет основная команда. Провинившиеся резво суетятся вокруг раненого плота, штопая и заклеивая его. Вскоре они прощены и им возвращено кантегирское гражданство. Лечение моральных травм отложено до вечера.
Пока же экипажу предписано двигаться строго в фарватере первого плота. Шаг вправо, шаг влево – расстрел собственноручно Командором.
 Так и добрались до места ночевки. После профилактики плотов и засолки рыбы занялись врачеванием душевных ран аварийщиков. Кузьмич обещал подтянуть свою теоретическую подготовку по гидродинамике кантегирских вод. Но у меня закралось подозрение, что он специально был взят в 13-ый сплав на роль оптимистического бедоносца. В конце концов все утешились, а завуч Таня даже заявила, что она сюда за этим и приехала. Далее Наташа с плота № 1 вообще выступила так, что наш плот идет слишком чисто и ей мало острых ощущений. Так очередное поражение было превращено в большую победу. У меня же есть мечта - подняться утром на рыбалку пораньше, но я с трудом верю в ее осуществление...   
Проснулась утром поздно от крика Сережи-среднего: "Ой, какая у меня каша вкусная получилась!" Однако Ф., отведав кашки, посоветовал есть ее как можно скорее. Объяснил так - "гидротехнический бетон быстро схватывается". Сережа -средний сидит у нас на корме вместе с Юрой. Они называют себя "дамскими угодниками" и изо всех сил стараются нам понравиться, что иногда ведет в ущерб их основной деятельности - работе веслами. На следующем обеде Кузьмич завистливо вздохнул: "Вот на первом плоту мужики - все умеют - и массаж, и парикмахеры; а из-за таких и мы не в почете". И в очередной раз представил девушек со своего плота: Люду, Таню, Ладу.
Кстати, нынче у нас в группе две Лады - редкое имя. Так вот, ихняя Лада - из Дивногорска, спокойная и степенная, как и все на плоту № 3, за исключением, пожалуй, Сережи-старшего. Вторая Лада - с нашего плота и здесь она уже второй раз. Маленькая, но очень упругая и сильная. Доверив ей передний борт, Командор сам гребет вполсилы, нещадно эксплуатируя ее большое рвение навечно завоевать место в основном составе. Так как в будущем планируется покорение Кантегира чисто женским экипажем, то Лада-вторая - один из претендентов, на место в заветной четверке. Как, кстати и Люся - наш правый кормчий со второго плота, уже ветеран кантегирских круизов. Иногда Командор одобрительно смотрит и на мою греблю, так что и у меня, возможно, есть шанс, попасть в эту супергруппу.
Тем временем продолжается Кантегирский каньон. Красотища! Сиреневые отвесные скалы до потолка, живописно утыканные примостившимися на них деревьями.
Дошли до прижима " Перпендикуляр", где по проекту известнейшего черемушкинского архитектора А.А.Фунтикова возводится "пирамида сплавщиков". После ужина очередной кубометр  валунов нашел свое место в этом конгломерате. Утром же все мы запечатлелись в этом красивейшем месте Кантегира... Завтрак же - макароны по-флотски, готовил Кузьмич. По общему мнению - приготовлено без души...
Намечается небольшой праздничный день - вечером должна быть баня. Поэтому на стоянках по пути готовятся веники. В обед, распутывая "супербороду", которую сделала Люда -юрист, девушка, как вы догадываетесь, с третьего плота, Ф. произнес очень ценное изречение: "Женщина на рыбалке, да и на сплаве вообще должна быть очень цепкой". Люду таковой назвать пока нельзя, поэтому и рыбалка у нее как-то не заладилась, да и весло ей совсем нe дают. И это несмотря на то, что мужчины на сплаве практически безотказны. Командор обещает включить эту фразу и комментарий к ней  в следующий предстартовый инструктаж...
Вечером действительно была баня. Вообще, прибывая на каждое знакомое по прошлогоднему сплаву место, я здороваюсь с ним, как с родным братом. Большой и добрый Витя устроил банный конвейер: прогнал всех желающих через смородиновый, пихтовый, кедровый, еловый, березовый веники - так что мужчины второго плота тоже в почете!...Пора бы уже блеснуть и третьему плоту. И на ужине Кузьмич презентовал нам еще один свой флаг - нательный: новую футболку с эмблемой каких-то там рукопожатий.
В понедельник 3 августа покидаем базу "Киселиха". Командор знакомит нас со своей классификацией кантегирских порогов. Это пороги: мачеха*Москвичка*, матушка *Наука*, братцы *Райские ворота*, батюшка *Карбай*, тетушка *Семишиверка*, дедушка *Инсуг*. Сегодня, стало быть, будем в гостях у батюшки *Карбая*. В итоге все прошло почти что гладко, пришлось только перед последней ступенью высадить балласт из-за малой воды...Да каскадеры с третьего плота опять проигнорировали указание адмиралтейства о сильной кормовой гребле в горловине порога .В результате они чуть не повторили нашу прошлогоднюю конфузию с переворотом катамарана. На остальные плоты смотреть противно - идут слишком правильно.
Далее идем с рыбалкой на ходу, так как река стала спокойной. Перегнали группу сплавщиков из Саянoгopcкa: причалили поздороваться и получили в подарок 2 литра сибирского виски (т.е. самогона). У них оказался перебор этого продукта, а так хочется побыть здоровыми, упругими среди этой природной чистоты.  Затем нас застал короткий сильный ливень. Оператор Саша был в восторге. За день прошли около 40 км и меня укачало. Правда, вечером нарисовала портрет Командора. Народ сказал, что похож. У костра до поздней ночи сидели наши романтики: Сережа-младший и Саша-оператор. Первый из них - ярко-рыжий Сережа имеет все данные, чтобы стать классным сплавщиком: длинные руки, легкий скелет и спокойный уравновешенный нрав вместе со здоровой любознательностью. Главная черта оператора Саши - неугомонность. Он способен всех заставить плясать под свою дудку, хороший постановщик массовых сцен. Любое происшествие - для него смак...
Следующий день до обеда идем порознь. Даже внучата-кузьмичата иногда остаются наедине с рекой. Хотя и боялись, что где-то нашкодят. К обеду 3 плота встретились в устье реки Ататах. Обед и штурм *Семишиверок*. Такая жара, что брызги с высоких волн только радуют. Хитрый Юpa на корме чаще подставляет под удары мой правый борт и вот уже я опять с подмоченной репутацией, а скоро мне и вовсе становится все равно.
Прощальный ужин на реке стал очередным праздником и живота и души. Мы уже достаточно утомлены солнцем и рекой, чтобы считать себя хорошо отдохнувшими. Особенно утомлены наши юниоры: Оля - дочка капитана Вити, такая же непробиваемая и уверенная в себе, как и папа: студенты Женя и Тима. Да и в город не терпится. Затем, чтобы быстрее поведать дворовой тусовке о своих кантегирских приключениях. К тому же на дачах поспели яблоки и сливы - ведь молодым организмам на одной рыбной диете тяжеловато...
Утро 5 августа, последние часы сплава. Сегодня мне удалось завладеть веслом, меня берут в Инсугский порог. Пристаем перед его первой ступенью, весь балласт и капитаны уходят смотреть трассу. Мы, гребцы, сидим поем песни, поднимающие энтузиазм. У порога открыты 3 ступени, в ближайшей ревет и грохочет мощная бочка. Витя предлагает бросить в нее Люсю в жилете, чтобы посмотреть, каким местом она оттуда выплывет. Люся поспешно отказывается. Юра шутит, что Кузьмич передал своему экипажу, что будет ждать, их за поворотом ниже порога.
 Капитаны возвращаются, и мы выруливаем на порог. Неописуемый восторг на грани фола. Зрители по берегам бросают чепчики в воздух. Вторая ступень, третья. Конец реке, здравствуй море. Шум порога утих; плывем в жуткой тишине, от которой за все эти дни отвыкли. Распаковываемся, вот и катер. Забирает нас и дальнейший путь сложностей не представляет. Я сижу на носу катера и пытаюсь навечно загнать в память все, что видела и чувствовала...
Все мы, такие разные, раздвинули здесь свой мир, круг товарищей. И наши будущие городские встречи станут мгновениями, возвращающими нас на эту родимую уже реку Кантегир. Каждый из нас прошел здесь свой маленький путь и к себе, к своей душе, оставив навсегда кусочек радости этого лета, этого тринадцатого сплава.

Часть 10.Дискуссии о стилях.

Наверное ваши мысли бросает то в жар, то в холод от наших изменчивых рассказов. Но это хорошо. Надо закаляться в  новое переменчивое время. Менять свой старорежимный характер.
Человек должен что-то искать в смысле смены видов деятельности. Мы как-то с жалостью относимся к людям, посвятившим себя этакому кропотливому длительному труду на этой земле в одном месте. Медленно сгорающим на своем трудовом посту. В расчете на то, что им потом поставят определенный памятник.
Мы вообще определенно считаем, что жизнь важнее работы. И даже один крамольный шутник заявил, что работа – последнее прибежище посредственностей.
Нет, мы не против труда на общее людское благо. Все это к тому клоним, что нам симпатичны люди, которые могут все внезапно бросить. И куда-то там уехать, уплыть, улететь. Зачастую без объяснения причин. Как наш красноярец Б.. Вот он для нас безусловный авторитет.
Но вот люди убежали из дома. И вот как они иногда распоряжаются своим драгоценным душевным порывом. Предлагаем вам две такие небольшие новеллы, которые должны вас еще больше развеселить.
Первая трогательная история произошла в наши последние годы сплавной деятельности. В прошлом году.
У нас тут, как уже сообщалось, живут еще коллективы сплавщиков, которые  даже будут значительнее нас в смысле их трудового стажа на Кантегире. Они туда гораздо раньше нас попали. И вот мотаются в эту местность безо всяких ненужных перерывов. Из года в год. И они ужасно все ловкие рыболовы. Просто как бы  безостановочно торчат на берегах со своими удочками. И, скажем прямо, в таком своем безостановочном мастерстве нас преимущественно превосходят. Умудряются провозить домочадцам некоторые сверхнормативные запасы этих рыбных деликатесов. Мимо всех этих грозных кордонов и постов. На которых несут службу люди, у которых болит душа о сохранении местной рыбы.
Также эти наши параллельные сплавщики почему-то не дураки выпить. Именно на кантегирских берегах. Они этим делом там чрезмерно порой увлекаются. Несмотря на то, что в обычной жизни они хорошие специалисты разных там специальностей. Опять же прилично ведут себя в быту и прочей общественной жизни.
А тут на них ну просто что-то находит. И вот они то хлещут удочками воздух, то выпивают и закусывают у своего костра. А сам поэтический процесс плавания по упругим волнам уже давно стал для них малоинтересным делом. В отличие от нас они и на вертолете норовят высадиться где пониже, чтобы меньше времени тратить на всякие там верхние пороги. Может быть у них кровь как-то не так играет от вида порогов. Мы не знаем.
Однажды мы с ними в один самый день залетели на вертолете. В очередной свой путь по Кантегиру. Они сели где-то значительно ниже по течению. А наше соединение значительно повыше.
И вот мы плывем уже четвертый день по течению этой Реки. Не сопротивляясь природе. Испытываем свои нежные переживания по поводу водного пути и окружающей дикой природы. Глядим на мир своими разноцветными глазами. Развиваясь в смысле эстетики. Обсуждая попутно явление круговорота воды в природе. Проходим в этот день в очередной раз Карбайский порог. Без особых жутких подробностей. Вскоре оставляем одну нашу команду на стоянку. Поскольку мы все слегка намокли. И им надо было быстрее обсушиться. А наша вторая, более возрастная команда, готова еще слегка потерпеть и доплыть до следующего великолепного места. Вот мы уже к нему подходим. Несколько мечтая о большом теплом костре и всем таком прочем.
Непринужденно причаливаем. Но тут видим скромненькую в лесочке палатку. Разноцветное белье. Полусобранный плот. Вообще видим, что это чудное место занято. Какими-то, видимо, людьми. Которые среди этого хмурого дня валяются в разных нелепых позах по всему привольному берегу. Прямо на траве, песке и камнях. Они дышат. Спят. Наверное, у них такой тихий час. Несмотря на неудобные позы.
Это те самые наши параллельные партнеры. Что были здесь высажены несколько дней назад. И вот они здесь отдыхают. В своих неудобных положения.
И мы некоторых их будим. Они нас узнают и смущенно улыбаются. Вежливо здороваются. Сразу почему-то торопятся спросить:
 – Какой сегодня день недели?
 Мы им говорим:
 – Среда.
Они вполне искренне радуются этому простому факту. Поскольку они недавно дискутировали по этому календарному поводу. Решили голосованием, что сегодня четверг. А в пятницу их ждет катер. А если четверг, то им невозможно на него успеть. От такого безрадостного вывода они еще больше расстроились и решили залить это горе. Потому что все равно не успеть. Вот сейчас и отдыхают после своего банкета.
А раз сегодня среда, то они вполне еще туда успевают. И мы для них как бы хорошие вестники. По этому торжественному поводу они нас всех приглашают к своему невзрачному столу. Но нам тяжко смотреть на таких обшарпанных субъектов. Нам на них глядеть мало интереса по нашим идеологическим мотивам. На их красноватые глаза и припухшую наружность. Опять же на всклоченные волосы. На их немытую посуду. Слушать их трескучие голоса.
Мы срочно делаем вид, что очень торопимся плыть, чтобы быстрее заняться своей бытовой и личной жизнью на другом месте. Чтобы не видеть подобных  тяжелых сцен на любимой Реке.
И еще они сообщают нам, что часть их команды где-то все-таки плывет на другом плоту. Другая, не выносливая в питейном плане половина, отчалила от них. Не вынесла такого горького марафона. Бросила их тут одних со всеми высокоградусными  запасами. Естественно, они эти запасы не хотят везти домой. И не могут просто так выбросить. Спешно несут нам некоторые емкости. Заберите, мол, ради Бога. Мы непринужденно выручаем этих бедолаг. Делая попутно замечания о здоровом образе жизни. В ихней мужской компании. Они оправдываются тем, что нет у них под рукой таких вот прекрасных и смелых мамзелей, что плывут с нами. А то бы они тоже ходили с чистыми рожами. Частично трезвые. И так далее.
Наша академия дружески советует им переменить  кадровую политику: 
- Проведите переподготовку ваших сил. В частности, имейте здесь под боком  красивых и гордых дам. Поменьше крепких напитков. Больше пейте кантегирской воды …
На этом мы расстаемся и отчаливаем, совершенно потрясенные увиденным печальным фактом. Весело его обсуждаем. Но подобные небольшие неприятные чувства скоро проходят. И мы продолжаем увлекаться Кантегиром. Скоро пристаем на чистом песчаном бережке. Занимаемся простыми земными делами. Начинает греть жаркое солнце.
Наши дамы уходят позагорать на соседний пустынный участок. Со своими божественными фигурами они любят наводить себе загар безо всяких там посторонних одежд. И вот там лежат в таком отвлеченном виде. Закрыв глаза, о чем-то мечтают. Или лениво разговаривают. На самой кромке берега.
Только вдруг они слышат чьи-то восторженные малознакомые голоса. Это мимо них проходят наши сегодняшние собеседники. Спешат к  катеру. И со своего нетрезвого плота не могут понять этого великолепного миража. В таежной глуши. Какие-то, пардон, голые бабы.
Быстрое течение Реки уносит их за поворот. И они едва успевают выразить  восторг по поводу такой нудистской живописной картины.
Вскоре наши купальщицы вернулись в лагерь и со смехом рассказали нам о таком произошедшем невинном свидании.
Мы все весело смеялись над этими отсталыми элементами, которые способны так перепутать дни недели.
А вот, позвольте, еще случай. Однотипный, так сказать, рассказ на ту же самую тему. По которой мы отчасти полемизируем с нашими параллельными коллегами.
То были уже совсем другие люди. Другая команда, проще говоря. И вот такая веселая ватага заезжает на Кантегир. Так совпало, они все неважно ориентируются на местности. Несмотря на свой немалый сплавной и жизненный стаж. До сих могут перепутать некоторые повороты. Забыть, иначе говоря, карту местности. Как-то так голова у них устроена. По какой-то другой там части.
Итак, в который уже раз они едут к перевалу. И, в духе  своего сегодняшнего безмятежного существования, как водится, слегка начинают выпивать. А может не слегка. Об этом они вряд ли правдоподобно расскажут. А за рулем у них такой малознакомый с этой лесной дорогой шофер.
Кажется на какой-то необходимый поворот они все дружно не обратили внимания. Вероятно, из-за своей чрезмерной веселости. Вот мол, мы какие молодцы – вырвались из дома и едем на сплав. И великолепно отдохнем ближайшую неделю  мужским крепким коллективом.
Таким вот образом они этот стратегический поворот пропускают. Доезжают до конца немыслимой как бы дороги. Отпускают водителя с его машиной. А оставшиеся несколько друзей совершенно не заметили, что горы вокруг расположены не как обычно. Просто не придали этому расположению гор должного значения. Да и другие приметы не соответствуют привычным. Скорее всего, здесь совпало, что они плохо ориентируются вне населенных пунктов. И то, что все они, как говорится, много приняли на грудь.
Самое интересное - у них даже следующим утром нет никаких признаков  неудачи. Нет даже никаких мыслей о своем состоявшемся головотяпстве. Они по имеющейся тут таежной тропе стараются скоренько поднять груз на имеющийся под рукой перевал. Опять же не замечают  изменившегося ландшафта. Затем эти крупные люди тоже идут вниз, по какой-то имеющейся здесь тропе. Далее ночуют. Они весь день понемногу выпивали. Ихние организмы после городской малоподвижной жизни, видимо, требовали такой повышенной жестокости. Нести груз и выпивать.
Следующим утром наши бродяги проходят еще некоторое время и выходят к воде. Самый догадливый из них говорит упавшим тоном:
- Послушайте, братцы, у данной реки мы определенно вышли на ее правый берег. А на Кантегир мы всегда безусловно выходили на левый. Как же  так?
И это было неглупо сказано.
Здесь начинаются строиться разные фантастические объяснения. Ведется совместный поиск истины. Такими вот отчаянными ориентировщиками. Они остроумно догадываются, что вышли на другую водную магистраль. Скорее всего это приток Кантегира, поскольку он географически течет на восток. Скорее всего, это всем знакомый Самбыл.
Они решают идти рядом с ним. И загадочный водный поток приведет их к Кантегиру. Так они с грузом влачат свое жалкое существование еще день. Хотя это ихнее имущество по срокам должно уже мирно плыть на плоту, без всякого неприятного осадка для плеч наших героев. В случае правильного выбора позавчерашнего жизненного пути.
Понемногу эта затянувшаяся переноска тяжестей им, наконец, надоедает. Тем более, что они сами по себе  тяжеловесные ходоки. Физкультурой в свободное от работы время вообще не любят заниматься. И у них имеются средней величины пивные животики. Решено сделать плот и на нем спускать все продуктовые и вещевые запасы. Тем более, что Самбыл в этом определенном месте показался им как бы полноводным.
Вскорости, на следующий день, их полудеревянный старомодный плот собран, загружен всеми досадными вещами. Которых, заметим, они любят брать немалое количество. Начинают   багаж благополучно спускать по воде, навстречу  настоящей мечте. Несколько преждевременно радуясь своему кратковременному успеху.
Потому что скоро загадочный Самбыл становится вдруг недостаточно годным для судоходства. Разбегается на мелкие проточки. То обрастает множеством торчащих из него камней. И тому подобное.
Надо снова разгружать судно. Переносить груз и вдобавок еще волочить плот по здешней неподобающей воде. И на все такое уходит еще один грустный день. Постепенно блекнут краски отдыха.
Наконец-то наши неважные ориентировщики выходят к Кантегиру. Невесело ночуют и пьют  горячительные напитки. Ведь через два дня их будет встречать катер в конце этой Реки. А быстротекущее время отдыха уже потрачено на бесполезные прогулки в пешем виде с грузом на плечах.
И теперь придется ударно и  безостановочно плыть по 12 часов в день. Некогда даже будет достать свои любимые удочки. Побродить с ними по берегам. Насладится искрометным успехом от  рыбацких побед.
Вообще ожидает какая-то скоротечная стремительная сплавная жизнь с короткими остановками на сон. Даже обедать и  беседовать о красоте тайги и смысле жизни придется прямо на ходу…
Через два дня  эти недовольные отпускники закончили свой рекордный марафон. Вот так они поплатились за бездушный подход к заброске.
Подобная  ошибка нас просто умиляет. Как могли такие крупные руководители местной промышленности так ошибиться среди родных просторов? Потерпеть подобную веселую неудачу? И как это у людей любовь к Кантегиру может приобретать этакие причудливые формы?
Ну, довольно. Не будем вас больше перегружать отсталыми рассказами. Таких вот историй мы знаем превеликое множество. И сами пару раз попадали в подобные сложившиеся команды. С ихними чересчур русскими традициями.
Потом решили, что лучше иметь под рукой совсем сырые, не сложившиеся еще коллективы. И, путем проведения с ними правильной педагогической политики, совершенствовать с ними другой стиль. Так вот с годами нам удалось построить здесь свою Кантегирскую Академию. О которой попутно рассказано в этом нашем любительском произведении.
И вот еще что мы хотим заметить в некотором психологическом плане. Порассуждать об одной принципиальной особенности здешнего труда и отдыха.
Она как-то важна для некоторой прослойки людей, которые как бы устают от вида денег. От современной жизни среди товарно-денежных отношений, немыслимо расплодившихся в последнее время. Многие люди старорежимного воспитания второй половины двадцатого века от всего такого сильно утомляются. Устают. Все время возникают головные боли по части возникающих финансовых дыр. И все это надоедает. Утомляет. Мы к новой жизни плохо еще привыкли. И вот хотим небрежно отдохнуть.
Едем куда-нибудь. К Черному морю. Или в зарубежную страну. К родственникам. Опять же в санаторий в надежде сменить обстановку. Расслабить психику от новой мелкобуржуазной жизни.
Но приезжаем к тем же товарно-денежным отношениям. Во всем их блеске. Витрины с разными там красивыми упаковками. Забегаловки. Платный пляж. Почему-то очень дорогой ужин с шампанским. И прочее.
Притом мы начинаем скоро уже считать свою тающую наличность. И она нас слегка расстраивает. Слишком быстро тает. Мы мужественно начинаем заниматься экономией. От таких мелких действий чувствуем себя частично ущербными. Это притупляет наш отдых.. И снова устаем. Вот такие уставшие возвращаемся домой. Еще вдобавок повращавшись на этих гулких вокзалах.
Смеем предположить, чтобы таким европейским образом отдыхать, надо иметь сверхпрочные личные финансовые бастионы. Чего у нас в ближайшие годы не предвидится. И большинству из нас непривычно без этой самой экономии.
Здесь же протекает какая-то отдаленная первобытная жизнь. Без надоевших современных отношений. И совершенно без денег.
Такое приходит на ум словосочетание – натуральное хозяйство. Оно-то и дает здешнюю особенную терапию нашему замутненному городскому сознанию. Не надо ничего себе считать. Шарить по карманам. И от этого расстраиваться. Не надо вести понравившуюся даму в ресторан. Его здесь нет. Вернее, он есть, мы везем этот рыбный ресторан с собой. Но за него уже заплачено за всю неделю вперед. Веди в него хоть двух понравившихся дам.
Словом, можно забыть даже нежный запах  самих денег. Частично побыть детьми и джентльменами. Или простыми девицами.
А еще здесь нет других атрибутов нашей современности, которые мы, конечно, ценим. Но от которых необходимо персонально отдыхать. Хотя бы раз в год.
Одно плохо. По возвращении домой над нами смеются ближние. Мы почти попадаем под проезжающие автомобили. Забыли все  правила дорожного движения. Тем более нас временно нельзя сажать за руль. Вздрагиваем при телефонных звонках… Долго вспоминаем нашу городскую профессию… Кому что должен…
После таежной жизни мы плохо адаптируемся к современной жизни. После того, так сказать, труда и отдыха.
И это только говорит о том, что мы серьезно переключились и отдохнули. В таком, знаете ли, спартанском стиле. Который считаем одним из лучших.

Часть 11.Конфликт цивилизаций на Кантегире.
.
Поскольку мы сейчас проплываем мимо великолепной Карбайской заимки,тут нам в голову пришла одна любопытная местная быль. Из прошлой жизни Кантегира.
Как здесь однажды столкнулись две ну очень крупные, назовем их так, фамилии.
Представьте себе тихий летний вечерок рядом быстрым течением этой водной дороги. Слегка плещется рыба…Летают разные там насекомые…Веселые птицы…Солнце садится за причудливый горный горизонт…
Окончен рабочий день. У двух здешних рыболовов, что посланы сюда выполнять свой бесконечный рыбный план. Они живут в скромной такой избушке, стоящей на этой отдаленной набережной. Конечно, их одинокий рыбацкий труд им уже основательно приелся. Хочется повращаться, грубо говоря, в каком-либо блестящем человеческом обществе. Блеснуть своими талантами и получить восторженные отклики и оценки от разнообразных собратьев. И вообще отдохнуть от надоевших стремительных рыб.
Теперь мы коротко представим обоих героев.
Один из них, под именем А. – брат одного знаменитого чемпиона. Их семья проживала здесь недалече, в небольшой деревеньке слегка на отшибе, за сельским кладбищем. И все их многочисленные братья и сестры отличались каким-то невероятным здоровьем, а также силой и выносливостью. Поэтому они многие достигали в спорте почти международных результатов. А один из них вообще сильно пошел в гору на поприще единоборств. Даже стал, говоря совершенно серьезно, кумиром некоторых поколений двадцатого века. Поскольку длительное время играл в мире спорта несомненную первую скрипку. Кстати, сделав потом на почве своих успехов много полезного и на горячо любимом им Кантегире. Куда он любил вырываться после своих всемирных побед. Но об этом мы расскажем чуть позже. Пока же вернемся к А.с его косой саженью в плечах.
Он у нас, в упоминавшейся деревеньке, слыл за самого первейшего бузотера. Загибал салазки кому ни попадя. И если в нашем небольшом населенном пункте происходил очередной праздник, то он заканчивался обычно тем, что многочисленные зрители наблюдали живописную картину его усмирения. Или его практически связывали веревками с использованием мышечной силы нескольких единиц мужского пола. Или родственники его удачно агитировали не тратить свою силушку понапрасну
Сейчас он, конечно, уже давно переродился. Ни капли хмельного в рот. Избегает крепких выражений. Построил белокаменную церковь, а также кирпичную школу. Всячески благоустраивает родную деревеньку. Многим  односельчанам, говоря современным языком, обеспечивает рабочие места.
А тогда, двадцать тому примерно лет назад, он не всегда держал себя в руках. И имело смысл его слегка опасаться. Когда он после приема хмельного ходил себе туча тучей.
Второй наш рыбак, пусть будет Б., был совсем иного рода человек. Если и выпьет, то головы не терял. Только становился еще веселее, чем обычно. Хотя он и в трезвом виде являлся балагуром и народным самородком. Что не скажет, то все в веселую строку. Он и сейчас не изменился. Острит налево и направо. Являясь попутно неисправимым браконьером.
И вот два таких разных труженика тянут свою лямку в достаточном отдалении от цивилизации. Чтобы скрасить таежное однообразие, придумывают себе некоторые нехитрые забавы. Например, время от времени варят  брагу. Это, кто не знает, такой слабоалкогольный напиток. Что-то навроде современного коктейля. И длинными летними вечерами развлекаются и разговаривают, пропустив по паре стаканчиков этой жидкости.
Для полноты картины добавим такой занимательный эпизод. Когда они собирались в  нынешнюю командировку, то к Б. пришли родственники А. и провели с ним милый инструктаж – как вести себя в некоторых критических ситуациях относительно подвыпившего коллеги. Вот они что ему примерно горячо сказали:
     - Доставаться тебе будет, независимо от того, прав ты или виноват. Но ты, главное, не сопротивляйся. Если А. в ударе, то, скорее всего он тебя будет хватать и держать за горло. Такой у него у выпившего коронный прием. Не вздумай в этот момент брыкаться и искать справедливость. Постарайся перед тем набрать в себя побольше воздуха. Повиси в его руках навроде пустого мешка и он тебя довольно скоро отпустит. А будешь колготиться – пеняй на себя!
Нетрудно представить, с каким легким сердцем собирался Б. в эту экспедицию. Наверняка серьезно попрощался с женой и малыми детьми…Будь мы на его месте…Навряд ли вообще поехали.
Эту веселую инструкцию умный Б. выполнял неукоснительно. И держал ухо востро. Благодаря чему из его уст мы и услышали несколько лет назад описываемую нами полуфронтовую историю.
Итак, летний вечерок. Наши два героя, отведав своей сермяжной браги, мило отдыхают. Не знаем, были ли у них уже горячие горловые эксперименты. Или они только намечались.
Только вдруг сверху вниз мимо их бедной заимки проплывает чудесный плот с тремя его жителями. Поскольку наши рыбаки находятся в стадии подпития, то роскоши человеческого общения им хочется нестерпимо сильно. Они приветливо машут шапками и руками. Просят посетить их одинокий причал. По всем законам гостеприимства готовы принять этих свежих людей с большой земли. Узнать мировые новости, обсудить новые имеющиеся факты из жизни родной страны…
Увы, судно с его стеснительными пассажирами проносится мимо…
Одинокие, брошенные всеми, до чертиков надоевшие друг другу, рыболовы продолжают коротать  вечер. Говорят о черствости человечества и прочих  пороках. Сетуют на его невоспитанность. Постепенно они приходят к мысли, что стоит догнать этих проходимцев и установить справедливость и истину. Тем более, что моторная лодка под рукой. Они скоропалительно грузят в нее остатки своего пиршества и отплывают. Надеясь на продолжение  фуршета в более широком кругу.
Мы не знаем, кто был инициатором такого решительного поступка. Знаем только, что было дальше.
Быстро летит моторка вперед, мчит двоих искателей приключений. Куда, а главное, зачем несутся наши непоседы? Куда ведет их путеводная нить? Решить какие-то важные вопросы? Подлить масла в огонь своего веселья? Одному Богу известно, куда несет подвыпившего русского человека. Нет бы не трогаться ему никуда. Просто завалиться бы спать…Увидеть во сне родимый дом…Босоногое детство…
Теперь мы попробуем представить вам других участников грядущей вечеринки. Тех, что нахально проплыли мимо Карбайского пункта .Как уже говорилось, их было трое. Самый главный из них – назовем его согласно алфавита В. –крупный и достаточно грозный хозяин одного громоздкого местного сооружения. Стоящего поперек реки под названием Енисей. Он там всех держал в своих ежовых рукавицах. А некоторых вообще разделывал под орех. Чтобы крепить производственную и прочую дисциплину. Это мы все, конечно, понимаем…И вот сейчас этот несомненный гигант попадет в совершенно простонародный переплет…
Два других его попутчика были мужем и женой самого интеллигентного вида. Назовем их согласно нашего порядка Г.и Г. Они на том же  сооружении работали. Чем-то, опять же, руководили. Но только своими излюбленными интеллигентными методами. За это мы ручаемся.
Какими бы разными они не были, своей компанией они дружно покоряли Кантегир. Попутно отдыхая от  производственной деятельности. И вот ими уже поставлен очередной лагерь в очередном сказочном месте. Варится уха и все такое прочее.
Только тут прибывают наши рыбаки. Вроде как с самыми добрыми намерениями. Несколько прямолинейно здороваются:
-Ну, здравствуйте. Не вы к нам, так мы сами пожаловали. Кто такие будете?
-Здравствуйте и вы. Мы вот сплавляемся. Я лично буду В.Со мной мой товарищи Г. и Г.  К вам не причалили  -  торопимся домой, а также руководить производством.
Тут А., услышав, что перед ним собственной персоной возвышается В., довольно развязно и бесцеремонно восклицает:
-Ах, вот ты какой В.! Что-то про тебя мужики говорили, что ты…
Разговор сразу принял какое-то неправильное и дурацкое направление. И это панибратское обращение на «ты»,к которому воспитанные люди сразу не прибегают. И чуть ли не фамильярное похлопывание по плечу. Какие-то нелицеприятные и нецензурные эпитеты. Нет, каково это все было слышать кантегирским гостям? Рыбак Б. как мог, пытался сгладить возникшее противоречие сторон. Но был грубо оборван своим сослуживцем и присмирел. Разговор плавно перетекал в процесс переговоров. Стороны были напряжены.
Внезапно А. вспомнил, что прибыл сюда повеселиться. От всей  широкой души предложил  свой божественный искрометный  самодельный напиток. Осушить, так сказать, по кубку дружбы. Но кантегирские гости наотрез отказались. То ли они вообще подобный вид хмельного презирали. То ли не хотели выпить по имеющимся психологическим мотивам.
Тогда А. кладет правую тяжелую руку на свои ножны. И говорит таким ласковым контральтовым голосом:
- А вот если вы сейчас, такие вы и сякие, не выпьете, то я ваш плот весь попротыкаю. И пойдете вы отсюда дальше пешком…
И столько в его голосе было уверенности, что он не приминет обещанное сделать – только и осталось противоположной стороне попробовать этот народный напиток. Испить, образно говоря, сию горькую чашу. Потом еще…Но веселье как-то не разгоралось. Не вязался душевный разговор. Тем более не пелось песен.  Б.начал было осторожно сворачивать незадавшийся праздник. Но опять получил со стороны своего партнера грубое пожелание пойти куда подальше.
Смеркалось. Пора было покинуть этих закрывшихся в себе личностей.
Б. демонстративно уселся за мотор. Приглашая А. к отплытию. Однако тот не терял надежды растопить лед недоверия с пришельцами. И решительно оттолкнул лодку от берега, в жесткой форме пожелав рулевому плыть в одно отдаленное место. Транспортное средство укатило за ближайший поворот.  Б. решил, что вернется за своим упорным компаньоном попозже. Когда тот слегка поостынет. И, вроде как мотор у него потом не завелся. Как  все было на самом деле, теперь уже установить невозможно.
Тем временем А. продолжал сковывать отдых в лагере. Бродил по его территории. Слегка выпивал. Требовал внимания к своей персоне. Между тем наступала ночь. Вдруг нашему бродяге пришла в голову сильная мысль:
-Нет, тут с вами не отдохнешь! Скучные вы! Собирайте-ка  плот, поплыли до Заставы, до мужиков. Там меня высадите, а сами …дальше!
До Заставы было километров поболее десяти. Да по ночной Реке? Да как будет вести себя на плоту новоиспеченный пассажир? Несмотря на соблазн избавиться от непрошенного гостя, троица руководителей не рискнула осуществлять предложенный смелый проект. Принялась горячо убеждать его от  опрометчивого шага. И, что очень удивительно, убедила. Такое относительно подвыпившего А. бывает крайне редко.
Наш герой недолго унывал. Спустя некоторое время он радостно воскликнул:
-Действительно, тут с вами со скуки сдохнешь. Живо давайте мне вашу запасную камеру от плота! Поплыву я все-таки на Заставу!
Надо ли говорить, что такую круглую автомобильную черную камеру он тут же получил. Накачал ее имеющимся насосом.
Холодно попрощались. Наш бузотер лег животом на эту реквизированную запчасть. И, делая широкие загребающие движения двумя огромными ладонями, поплыл навстречу своей сегодняшней вечерней мечте. Куда-то в темноту…Скажем сразу – он благополучно достиг через пару часов нужного ему причала. Где, видимо, и продолжил начатое веселье. Уже в кругу более близких ему по духу людей. Предварительно сильно удивив их внезапным появлением на столь хрупком речном судне.
Надо ли говорить, какой вздох облегчения вырвался у оставшихся в одиночестве наших сплавщиков. Несмотря на легкую тревогу по поводу успешности ночной одиссеи на таком малотоннажном средстве плавания. О чем думали они, стоя на своем успокоившемся берегу? Из уважения к ним не будем острить и ерничать по поводу их растрепанных мыслей…
Такое вот произошло столкновение гигантов на здешних просторах. С тех пор, естественно, как черная кошка пробежала между двумя этими великими и полезными фамилиями.
Прошло время. Переменился, как уже было сказано, главный персонаж нашей замысловатой вечеринки. Его могучий клан построил на Кантегире две чудных заимки. Причем одну из них – ту, что на Киселихе – практически безвоздмездно отдал проплывающим по Реке сплавщикам. За что и передаем им от всех нас огромное спасибо. Теперь мы здесь имеем возможность цивилизованно перевести свой дух. Также отмыть и отпарить в бане как мужские, так и женские мужественные тела. Посидеть за артельным столом. Заночевать под настоящими крышами.
Фамилия же В., наоборот, с тех пор решительно избегала Кантегира. Наверное, это очень печально…
Ну а рассказали мы эту историю потому, что она просто была. Поскольку взялись писать о нашей любимой Реке как можно больше. И надеемся, что из таких вот пестрых рассказов и легких рассуждений сложится картина Кантегира и людей на нем.
  Казалось, что подобные  противоречивые истории не могут иметь места в столь великолепном месте нашей планеты. Однако прошло двадцать лет и вот у нашего маршрута нежданно-негаданно появился опасный новосел, назовем его пока так.               
Сейчас вы  прочтете новую быль об одном нашем предпоследнем путешествии, которое не назовешь самым легким. Уже знакомая вам наша шестикратная попутчица расскажет этот серьезный рассказ.
Проникнутый болью. По поводу возникших инцидентов с новым заповедником. И вытекающих из этого дополнительных ненужных автодорожных приключений. Которых нам хватило, чтобы в следующие разы нахально залетать туда на вертолете. И совершенно свежими полулегально мчаться по  Реке.
А пока - рассказ в защиту нашего удовольствия. От разных там современных веяний по захвату этих неплодородных земель.

Часть 12.Женщина-капитан.

Воскресенье, 3 августа.
Ощущение перед выездом - как на войну отправляемся. Да, поотвыкли мы от авантюрных автомобильных забросок на Кантегир. Почитай, последние 4 года все вертолет да вертолет. Взлетел — и через час ты уже на этой земле обетованной. Но вот земля эта с прошлого года стала не только обетованной, но и заповедной. И то - такие лакомые кусочки Отечества должны непременно попадать в чьи-то руки, согласно законам нашего времени. Соответственно,  все посадки вертолетов там отныне запрещены, чтобы бесконтрольные туристы не избегали уплаты разных податей...
В Саяногорск со своим инвентарем Командор подкатил вдвоем с единственной клиенткой из Черемушек, блондинкой Наташей, сильно напоминавшей молодую Татьяну Доронину из фильма «Три тополя на Плющихе». В городе сбор народа происходил по ходу движения. Сначала забрали меня в предместьях. Затем Ладу в первом микрорайоне, которую провожал супруг Коля, тоже сплавщик. Он был и хмур и весел одновременно.
Как водится, кто-то потерялся. На сей раз это была красноярская диаспора: Сергей-цеховик (у него в Красноярске был цех по копчению рыбы, которую он совсем не ел), Сергей-кофеман (это слово припечаталось к нему позже и говорит о его большой любви к кофе ). С ними были — племянница ( настоящая ) первого Сереги "девушка кровь с молоком" Женя и женщина в возрасте «ягодка опять» Таня — жена второго Сергея. Тут же на почте подобрали маленькую легонькую Лену.  Затем на «Багульнике» - Ксению  и на «Радуге» - истомившихся   Наташу , юношей: Антона , Колю , Костю , Женю . На выезде из города в автобус загрузили Сашу, и его подопечных немцев Оливера и Штефана , путешествующих по Сибири. Ну вот, теперь все!
Далее состоялось некое подобие официального открытия нашего путешествия. Командор всех приветствовал, присвоив группе порядковый номер 26 ("13 + 13", — подумала я ) и попросил перетерпеть все невзгоды автомобильной заброски. Обрисовал сложившуюся вокруг Кантегира ситуацию. Тамошний заповедник, молодой и голодный, жаждущий первых человеческих жертв, уже показал свою сущность - имеются случаи экстрадиции несанкционированных групп. А, самое главное, эта контора монополизировала все проезды к реке. Теперь там может ездить только спецавтотранспорт заповедника. И пока никаких вертолетов... Народ слушал эту животрепещущую для бывалых информацию почти что равнодушно. Подумаешь, прогулка на вездеходе.
Затем началась неофициальная часть  заседания на колесах. Знакомились, и для закрепления сплоченности команды никак не обошлось без водки, хотя и в небольших дозах.
Приехали в Абазу, нашли явочную квартиру. Там нам сказали, чтобы мы ехали дальше, за пост ГАИ и там ждали «спецавтотранспорт», а то сегодня дежурят незнакомые милиционеры и могут группу на их полугрузовике не пропустить...
За постом ГАИ мы ждали недолго - всего час. Дело уже к обеду. Наконец подъехал ГАЗ-66 с железной будкой без окон. Правда, в ней было подобие вентиляции и электрический свет. Загрузились, втиснулись и поехали. Командор сокрушался, какой он мягкотелый человек. Ведь в группе должно было быть 15 человек, а стало 18. На него в последние дни сильно давили друзья, подруги, прочие сильные мира сего - просили взять «еще человечка». Поэтому вот теперь сидим слишком дружно. Мы, однако, его утешили. Где усядутся 15 туристов, там ведь и 18 втиснутся. Кстати, одной из «оказавших давление» была я и благодаря мне в группу была включена моя подруга Наташа. Она малогабаритная и неприхотливая, места ей надо самую малость - как воробью на жердочке.
Проехали несколько минут. Сначала перегрелся бензонасос, затем с грохотом лопнуло колесо. Оставшуюся часть пути до Кунжульского перевала (первого после Абазы) мы прошли пешком. На его гребне полюбовались великолепием далеких горных хребтов. Где-то там за ними - Кантегир. Затем легкомысленно пошагали дальше. Было жарко, хотелось пить, но мы были еще бодры. Только спустившись в долину Карасибо, начали беспокоиться. Связь с поломанной машиной поддерживали с помощью снующих туда-сюда легковушек. Не прошло и трех часов, как наша машина нас догнала и принялась наверстывать упущенные часы и километры. По равнине мы мчались довольно резво. Как оказалось, все это были только цветочки.
Дело к вечеру. Съезжаем с асфальта и вброд успешно переезжаем реку Большой Он. Теперь вверх по другой речке - Малому Ону, к перевалу в долину Кантегира.. До начала сплава осталось километров 60, и одолевать мы их будем до завтрашнего вечера. Но обо всем по порядку.
Запертые в железном «суперсалоне», мы мужественно тряслись - дорога практически отсутствовала. От качки на нас периодически падали рюкзаки и сумки из нашей «поленницы вещей». Вещи укладывались назад. Чтобы упасть снова. Иногда нам приходилось выходить, чтобы машине было легче одолеть труднопроходимое препятствие. После таких моментов бесконтрольный скарб равномерно устилал дно и лавки салона. Командор терпеливо укладывал его согласно описи имущества. По моим подсчетам, ему пришлось проделывать эту процедуру за оставшиеся сутки пути раз 30-40. Завидная тренировка мышц плечевого пояса!
Не прошло и получаса  дерби, как мы намертво застряли в какой-то болотине. Передняя часть вездехода по самый бампер печально сидела в грязи. Пришлось Сереге-цеховику тянуть трос от лебедки(  такую штуку, что может вытягивать машину из подобных ситуаций) на другую сторону реки, чтобы зацепить крюк за толстое дерево. Однако и это не помогло. Тогда мы, бросив Сергею пластиковую бутылку с водкой, чтобы он не мерз и меньше чувствовал укусы комаров (он был в шортах), принялись за дело серьезно. Устроили раскоп, соорудили систему рычагов - слышались только непонятные для большинства женщин термины «ваги, лаги» - и, используя наши личные физические усилия, подняли кабину из  трясины. Хорошо, что нас 18 человек! Потом шофер Саша потихоньку лебедкой вытягивает автомобиль вперед, мы тоже толкаем его сзади, и вот уже наш железный конь горделиво стоит на речной косе. Весь он, и многие из нас в ошметках грязи. Мы готовы молиться на него, чтобы у него ничего не надломилось в его железном организме.
Еще парочка проблемных мест и на сегодня хватит! Пора вставать на ночевку, уже вечереет. Командор ходит мрачный, его терзают смутные сомнения. Дорога за годы, что мы здесь не были, стала еще хуже. Сесть здесь с такой армадой, сломаться? Не лучше ли повернуть назад, пока до асфальта еще недалеко? Водитель Саша горячо клянется, что доедем «стопроцентно». Решение вопроса отложено до утра, всем надо отдохнуть, Серега-цеховик, меж тем, веселит народ. Наверное, подобные ситуации в бизнесе - для него привычная штука. Стокилограммовый цветущий заводила ходит по лагерю с пятилитровой канистрочкой водки и ищет сотрапезников. Да, в таких ситуациях, в группе такие весельчаки ой как нужны! Народ соорудил лагерь на песчаной косе уже в сумерках. Побросал в палатки вещи и устремился в машину на ужин. Начинался легкий дождик. Все уже перезнакомились и вечеря прошла весьма весело и непринужденно. Саша - водитель снова клянется, что доедем «стопроцентно». Скоро дождик перестал и на небе показались звезды. Миролюбиво журчал Малый Он. Словно ракеты смотрели в небо высоченные ели и кедры. В какую же сторону мы завтра поедем? Но ночью случилось событие, решившее  вопрос.
В 3 часа раздался шум мотора. Где-то ехала автомашина, и это был не сон. Скоро показались лучи от фар. Это был такой же вездеход заповедника и возвращался он с Кантегира, благополучно забросив туда предыдущую группу. За рулем был здешний бригадир заповедника Саша Хлебников. Такая наглая уверенность - ночная езда по тайге, где и днем-то ехать экстремально — убедили Командора ехать только вперед. Возможно мы имеем дело с выпускниками каких-то суперраллийных шоферских полукосмических курсов. Итак, три Александра Великих (наш Командор и два Водителя) скоренько провели планерку в штабном салоне, произвели все финансовые расчеты.
Оформили путевку на нашу группу. Затем ночной призрак исчез, торопясь попасть в мягкую утреннюю постель. Мы были ошеломлены. У каждого свой способ самоутверждения. Один плывет по горным рекам, второй может годами не слезать с дивана, третий вот «стопроцентно» водит автомобиль по руслу реки глубокой ночью. Мы засыпаем в восхищении.

Понедельник. 4 августа.
Сегодня, настроившись на изнурительную борьбу с бездорожьем, отъезжаем. У всех серьезные закаменевшие лица. Сначала долго едем по реке, снимая этот заплыв на видеокамеры. Немцы в восторге от нашей техники, от русских водителей. А у нас, глядя на их восторги, появляется чувство гордости за державу. Едем час, два. Командор начинает ухмыляться - что-то мы долго не буксовали. На него машут руками.
Еще пара часов - и мы под перевалом. Да, сегодня нам везет, нигде не засели. Хотя местах в 2-3 могли встать намертво. В частности, на узких старых мостках. Водитель нас здесь благоразумно высаживал, а сам вел машину, подобно цирковому эквилибристу по редким уцелевшим бревнышкам. Сантиметр вправо, сантиметр влево - и у нас будут большие проблемы. Вообще-то подобные мостки, полагаю, легко поправить, наложив сверху поперек новый слой бревнышек. Нужны только бензопила, кувалда и скобы. Мы попытались выяснить этот вопрос у Саши- водителя, но внятного ответа не получили. И то верно - а как же тогда наш русский «авось»?
Итак, выгружаемся на месте, откуда раньше начинались наши пешие грузовые челноки .До перевала 2 км. Весело прыгаем по тропе, а машина идет рядом по немыслимому остатку тракторной дороги с глубокими промоинами. Так не хочется, чтобы вездеход угодил туда! Тем временем вещи летают по салону, не повредились бы плоты и косметика. Чем выше, тем лучше «дорога». Командор веселеет на глазах. Отсюда до реки рукой подать - какой-то десяток километров. Даже что случись, дотащимся сами по себе за пару ходок. Машина перегревается за 200 м до перевала, оставляем ее и, в нетерпении шагаем дальше. Здравствуй, перевал! Здесь граница Хакасии и Тувы, здесь - начало заповедника. На кедре прибиты строгие надписи типа: «Стой, стрелять буду!» Рядом карта-схема заповедных земель. Наконец-то можно оценить масштабы изъятых у российских сплавщиков угодий, а то ведь это все так засекречено.
Между тем, на перевале традиционно пошел дождик. Окропить священной водой проходящих здесь туристов - неизбывная примета здешнего места. Дальше машина идет по великолепным альпийским лугам, прокладывая новую колею, так как несколько старых слишком глубоки. Ущербом заповедной природе это не считается. Частенько нам приходится подталкивать железного друга. Мы делаем это почти что с чувством любви к нему за то, что он везет наши расхристанные вещи. Да, когда-то хаживали мы здесь на своих двоих под резиновой тяжестью сплавной поклажи....
Километр за километром мы все ближе и ближе к устью Самбыла, где будет  таежная верфь. Все больше и больше хочется жить. Жить ярко, горделиво мчась на  упругих резиновых плотах. Группа идет за вездеходом, который подобно таракану переползает через бревна и неслабые камни встречающихся курумников. По обочинам «автострады» плантации черники и голубики. Скоро у всей команды черно-синими красками раскрашены губы и руки. Вот мы уже у цели - перед нами обширнейшая Самбыльская Поляна. 19-30 час. Доехали! Егерь Нестерыч, несущий службу на этом форпосту, с удивлением рассматривает наш пестрый коллектив. А форпост представляет из себя некое подобие стола и десяток чурбанов вокруг в качестве стульев.
Разгружаем усталую машину. Командор торопится накачать плоты: надо проверить, не повредились ли они от постоянной дорожной болтанки. К счастью, они целы, и можно расслабиться. Проблемы, связанные со сплавом, начнем решать завтра. А пока Командор объявляет, что Капитанами на втором и третьем плотах будут Лада  и Ира  (это я, здрастье!) - самые опытные, не по разу работавшие в одном экипаже с ним и знающие стиль командования, прочие порядки, прижившиеся в наших флотских соединениях. Впервые в десятилетней истории фирмы Офицерских Званий удостаиваются женщины.
После установки лагеря был небольшой торжественный ужин по поводу прибытия на Кантегир. Почетное место в президиуме у водителя Саши Трофимова, 27 лет от роду, проживающего в Абазе. Мы его всячески восхваляем. Даже скупой на похвалу Командор разошелся, выпив с Сашей несколько чарок и наговорив ему кучу комплиментов. В итоге сравнил его с Шумахером из «Формулы-1», сказал, что он больший ас, чем все его знакомые космонавты, просил извинений за свои сомнения по поводу успешности заезда. В итоге вручил смущенному герою вечера крупную шелестящую купюру в виде премии. Женская часть тоже не отставала: столько женских рук за один вечер его вряд ли обнимало когда-либо. Ударить кружка о кружку подходили немцы, оба Сергея... Да, таланты должны восхваляться, в том числе и шоферские. Лада часть пути проделала в кабине и рассказала, что Саша нисколько не напрягается на такой дороге: непринужденно рулит, разговаривает, смеется, курит, словом, как будто катается на легковушке по асфальтовому проселку.
После ужина расселись вокруг большого яркого костра. Рядом шумел Кантегир. Есть у автомобильных забросок один большой плюс – они быстрее знакомят и сплачивают  группу. Так сплачивает людей воинская служба в «горячих точках». А с завтрашнего дня, я знаю, наши ряды начнут приобретать стройность и упорядоченность. Все самое страшное, скорее всего, уже позади…

Вторник, 5 августа.
Утром долгие, тягомотные сборы - признак первого сплавного дня. Сыро, временами дождик. Обычный инструктаж и все такое.
Когда я вспоминаю, что буду «капитанить», то мне становится немного не по себе. Спасает то, что я уже опытная, закаленная жизнью, сплавами, турпоходами суперженщина. В целом хорошо подкована и теоретически. Вот только командный голос - есть ли он у меня?
Отплываем. Флагманский плот, затем Ладин и вот мы. На каждом плоту ; по 2 «бывалых»: мне в помощь за задний борт дан Антон, Ладе - Сергей-цеховик. Сам шеф собрал на свой первый плот всю 16-18-летнюю золотую молодежь. Через 500 метров после отчаливания - мель через все русло Кантегира. Командор заранее сказал, что все там застрянем. Однако, флагманское судно, видимо, с помощью какого-то локатора нашло там узенький проход, по которому и проскочило. А вот наши два плота там немного «отдохнули». Километра через три все плоты причалили. Адмиралтейство довольно, плоты сбалансированы, явных аутсайдеров нет, просьба - совершенствовать держание осевой линии плотов. Что это такое - долго объяснять. До обеда длинных перегонов не было: 3-4 км, остановка на рыбалку и небольшая порция наставлений.
Во время обеда полил хороший затяжной дождь. Решено идти без остановки до стоянки примерно 1 час. Я заметила, что в дождь гребцы работают лучше. Гребут сильнее, стараясь согреться. Вода больше средней и на всех этих беспрерывных шиверах нас хорошо и динамично покачало. Зато не скребли дно плотами. Хорош был и несложный Карахемский порог с его высокими валами - не то, что в малую воду.
После его окончания пристаем к стоянке «На яру». Высокий берег, чистый сухой хвойный лес, а тут еще и погодка разгулялась. Обсушились, переоделись. Никаких ни комаров, ни мошки. Воздух настоян на горнотаежной растительности. Всем составом искали дырку в первом плоту - сегодня он здорово спускал. Оказалось, что просто не до конца была закручена одна из пробок. Мелочь, конечно, но женскому сердцу приятно, что и на старуху (Командора) бывает проруха
Рыбалка пока не очень, не до нее. Но с полведра хариуса поймали. Увы, сегодня будем без ухи. Красноярцы взяли сюда ящик тушенки - это то, с чем борется наш стиль сплавов. Решено варить ее в больших количествах.
Народ потихоньку разбивается на группки по интересам. Ксения, врач по специальности и массовик - затейник по призванию, организовала небольшой женский хор. Для этого у нее взят в дорогу толстый песенник. Серега-цеховик учит немцев русским выражениям. Мы с Наташей и Женей распутываем «бороду» на катушке. Сергей-кофеман аппетитно, душевно курит, глядя в костер, видимо вспоминая стройотрядовскую юность. Я тоже вспоминаю, как пять лет назад, на этом вот самом месте мы разговаривали с Командором и Капитаном Кузьмичем о смысле жизни. Черемушкинская блондинка Наташа рассказывает о великолепном отдыхе на Джойской Сосновке и какие там бывают интересные приключения среди пьяных катеристов. Оливер учит нас новой игре у костра с какими-то притопами и прихлопами.
Итак, жизнь потихоньку настраивается. Завтра экипажи будут совершеннее, быт окончательно утрясется. А я пока еще временами забываю, что я дослужилась до Капитана.
Вечером Командор поставил себе маленькую затрапезную палаточку образца 50х годов прошлого века, назвал ее офисом и, назначив приемные часы, улегся отсыпаться. Молодежь и немцы с Сашей спят в своих палатках, красноярский легион - в своей. Таким образом, у нас осталось две палатки, в которых коротают ночи оставшиеся 6 женщин. Эти две обители назвали Женскими Монастырями. Вероятно, 26 сплав войдет в нашу историю как самый пуританский в плане расселения. Соответственно, Лада назначена настоятельницей первого монастыря, а я - второго. Первый монастырь тщетно пытался уговорить мужчин жить в их обители - они сказали только, что «разбомбят» их женское общежитие к концу сплава.

Среда, 6 августа.
Утром традиционное меню: каша, чай, сгущенка, бутерброды. И дождик. Отчаливаем. Указания такие - идем друг за другом на дистанции 50 м, проходим 2 неслабых прижима, а там можно будет и немного разбрестись по рыбалкам. Здесь начинается Основной Кантегирский Каньон. Долина у реки становится узкой, река постоянно петляет.
Прижимы прошли хорошо. Я уже командую увереннее, но все равно как-то не по настоящему. Рыбачить хотелось не очень. Лучше бы сильно и подольше грести. А еще бы хорошо солнышка. Волнами набегали осадки в виде полуливней.
После устья Чинчилика увидели на берегу группу Анциферова. Их-то и забрасывал на Кантегир за сутки до нас ас-водитель Хлебников. Команда из 6 человек упаковывала вещи на  2 толстых катамарана.
Тут же на повороте я немного потеряла бдительность и мы ухнули в хорошую «бочку». Чуть ниже был порог «Наука» и все плоты пристали для рекогносцировки препятствия. Видевший наш «нырок» Командор устроил нам настоящую трепку - в «бочки» не лазить, плот лопнет, клеить его в такую погоду невозможно и тд и тп. Понятно, что все произошедшее, и критика в том числе, неизбежные спутники карьерного роста. Затем Командор повел народ через лесок к центру порога, чтобы устрашить гребцов и призвать их к ответственности. Бросая камушки в воду, он показывал, где какое место проходить. Запуганная ревом порога мобилизованная эскадра возвращается назад. Вероятно, такой метод психологической и тактической подготовки себя оправдывает -«Науку» одолели как бы отлично. Адмиралтейство опять довольно: на сегодня главная преграда позади.
Я делаю рокировку на своем плоту. Саша  уходит с переднего борта на задний к Оливеру, а рядом со мной располагается Антон. Теперь у нас на каждом борту по одному ловкому. Я на переднем и Саша на заднем. Он быстро наводит на корме порядок, парень он хваткий и понятливый, физически безукоризнен. Несмотря на то, что он первый раз на сплаве - становится уже вторым человеком на плоту. Антон же в дождливую погоду слишком задумчив. Ничего, теперь он рядом со мной и будет легче его ругать, развивать его реакцию. Потом молодому человеку в жизни это пригодится. После пересадок мы поняли, что сможем теперь пройти Кантегир без больших потрясений (а без маленьких скучно).
Второму плоту изначально было легче. С Ладой на переднем борту сидит умудренный жизнью Сергей-кофеман. У него длинные руки, он потенциально сильный гребец. На заднем борту орудует другой красноярец Серега, он второй раз на сплаве и бывший моряк. Чувство воды у него должно быть отменное, а Штефан, его партнер по корме, быстрее Оливера реагирует на русские команды.
Словом теперь, завидя в городе мужчин с длинными руками, я буду, в первую очередь видеть в них хороших гребцов, а все остальное - в другую очередь.
Между тем, продолжается русско-немецкий обмен культурами. Учим Оливера русским песням. На это у нас есть пассажирка Ксения. С ее концертмейстерскими способностями ей и карты в руки. Но больше всего ему нравится выражение «твою мать!». Кстати, Командор советует избегать нам вульгарных выражений, так как батюшка-Кантегир за них насылает дожди. При этом он многозначительно смотрит на Сергея-цеховика.Тот иногда втихую такой речью пользуется. Это у него получается как-то безобидно и к месту, как у настоящего русского самородка. Но вот из-за такого «таланта» нас, скорее всего, и мочит. Так же изрядно мочило и группу в прошлом году. В ней тоже тогда был Сергей. Сопоставив эти два факта, Командор обещает дать виновнику желтую карточку - как в футболе. Бедные мужики - скоро им придется учить французский язык, т.к., вроде бы, в нем нет ругательств. Вообще, надо как-то заняться исследованиями причин плохой погоды.
В планах у нас сегодня было дойти до стоянки «Бруклинская набережная». Лагерь там ставится рядом с островком, и через небольшую протоку мы каждый раз сооружаем из камней «Бруклинский мост». Вокруг - отвесные скалы в форме небоскребов, естественно «бруклинских». Но берег сегодня подтоплен и места для причаливания нет, потому идем дальше. Будем ночевать на «Пирамиде». Правда, это на левом, заповедном берегу Кантегира. Стоянки там запрещены. Решаем на сегодня стать народными мстителями, открыто заявить в здешней глухомани о своей оппозиции в вопросе «заповедизации» сибирских земель.
От «Бруклина» до «Пирамиды» около часа хода. Пока шли - погода разведрилась. Наше архитектурное произведение - Пирамида Из Валунов - цела. Смотрится величаво. Ей 6 лет, где-то там внутри лежат камушки, которые я положила туда в далековатом уже 97 году, будучи первый раз на сплаве. Сооружение было тогда полуметровым карликом, а ныне это двухметровый скорее конус, чем пирамида.
Место здесь для лагеря - лучше не придумаешь. Есть даже пляж, а рядом -глубокая речная яма, хорошее место для купания. Поставили палатки, разбросали вещи сушиться. Командор погнал всех дееспособных на рыбалку, так как пора уже устраивать рыбно-деликатесный ужин. Праздношатающимся же велел заняться заготовкой дров. Таковыми оказались Штефан с Оливером. Натаскав стволов, они взяли нашу маленькую складную пилу и распилили их на точно калиброванные поленья. С немецкой аккуратностью сложили все это в поленницу - залюбуешься! Живут же люди!
Да, чуть ранее к нам причалили катамараны Анциферова. Адмиралы отдали друг другу честь, с флотской краткостью о чем-то поговорили, сверили графики движения и помывки в бане на Киселихе ( чтобы не создавать там лишней толкучки). Пожали друг другу руки и оба катамарана гостей понеслись в утробу ревущего пониже «Пирамиды» прижима «Узкий-2».
Анциферов Сергей - единственный из отпочковавшихся учеников нашей Кантегирской Академии. Сообразительные и хваткие ребята, сходив с Командором два-три раза, могут заводить свои команды, приобретать  инвентарь, начинать сплавляться самостоятельно. Подобное только приветствуется. Легче вскладчину улететь на вертолете, можно выручить друг друга катером. Да и вообще, популяризация Кантегира как объекта поклонения подразумевает разнообразие форм увеличения его паствы. Однако хлопотное это дело. Один перечень всяких крупных и мелких вещей, возимых на сплав, чего стоит. А нервы? Нет, рядовым быть как-то беззаботнее. Это говорю вам я, уже шагнувшая по служебной кантегирской лестнице вверх.
К вечеру в лагерь возвратился наш рыбацкий люд с трофеями. И мы, наконец-то, устроили фирменный ужин с рыбным меню. Покуда готовились блюда, наша молодежь упражнялась в разговорном английском с Оливером. Понимали друг друга неважно.
Как уже говорилось, наши молодые живут своей маленькой колонией. Активного участия в нашей вечерней жизни не принимают . Слова из них надо тянуть клещами. Водки Командор им наливает только по первой порции. Это примерно 35 граммов.
Взрослые повторяют эту нужную и полезную процедуру еще дважды. Итого за вечер - 105 граммов  оздоровительного продукта. Так наше Адмиралтейство борется и против простудных заболеваний и против злоупотребления алкоголем на реке. Вероятно, это правильно. Кстати, о статистике заболеваний на сплавах. Командор просит всех не портить его группам общую медицинскую картину. Не болеть, а для этого вовремя сушиться, спать, тесно прижавшись друг к другу и т.д.и т.п. За время предыдущих 25 сплавных групп в них не было ни одного заболевшего! Ну там бывало,что шмыгали носами, изредка маялись животами - но ни одного человека с температурой.Все это, я думаю, заслуги стиля его турклуба, а так же возможности самомобилизации наших организмов в достаточно сложных таежных условиях. И, конечно, целительная сила Кантегира.
Ужинали долго, с небольшими перерывами. Сегодня никто не пел, не танцевал. Мы уже созрели для того, чтобы хорошо поразговаривать, послушать и услышать другого. Вперемежку с этим и пошутить и посмеяться.
Пытаем немцев об их жизни. Оба друга работают в школе учителями. Им где-то за 30 лет. Они путешествуют по миру раз в три года и вот нынче их занесло в Сибирь. Штефан - биолог и физик. Оливер - физрук и историк. Тут они с шефом, чья основная профессия тренер, стали искать общие спортивные пристрастия и нашли. Лыжные гонки. Поговорили, кто на каких лыжах и каким стилем бегает. Оливер был сражен результатом Командора. Тот нынче пробежал лыжный марафон 50 км за 2 часа 40 минут. Как ни странно, оба наших немецких клиента вообще не интересуются футболом и даже не знают, что чемпионат мира- 2006 пройдет в Германии.
Потом Оливер признался, что немного побаивается меня на плоту в роли капитана, что я такая властная и мужественная и уверяет, что в Германии все женщины гораздо мягче. Мне приятно, говорю, что такая я только на плоту, а вообще я белая и пушистая. А мягких женщин и у нас много. Например, вот Лена.  Сидит как игрушечка пассажиром на первом плоту и пока еще ведет себя очень тихонько - но это должно пройти к концу маршрута. А там, глядишь, через годик-другой и отвоюет себе право на весло и право совещательного голоса. Ведь и я была когда-то такой же. Боже, что с нами делает Кантегир! Вот уже дослужилась до Капитана! Так что у Лены, скромной лаборантки, все еще впереди. Если конечно прикипит к этой реке. Мне очень понятна и нравится фраза: «еще один заболел Кантегиром».

Четверг, 7 августа.
День начался неудачно. Мы, экипаж третьего плота, перекачали отсек днища передней части, и он лопнул по шву. Надувного дна у нас теперь наполовину нет. Командор назвал это моим личным разгильдяйством и махнул рукой - плывите так, вечером зашьем и заклеим. А вообще, без ошибок не бывает хороших Капитанов. Ловлю себя на мысли, что мне нравится быть как бы в «плохишах» и все делать немножко не так. Кузьмич, Капитан с 13-го сплава, слышишь ли ты меня? Ты бы меня понял. Командор еще как-то говорил, что настоящим лоцманом или проводником на Кантегире может быть только тот, кто побывал в определенном количестве переделок. Тогда человек как бы начинает слегка побаиваться реки, уважать ее, а это рождает внимательность. Сам он, бывавший в таких переделках, особенно в первые странствия, умеет, когда надо, нагнать страха на толпу, мобилизовать ее. Как вчера на «Науке». Или еще расскажет байку типа: «ну вот у нас здесь в таком-то году было такое-то.. .Так что давайте аккуратнее, гребите сильнее, приклейтесь к плоту и т.д...». Здесь важно не переусердствовать, а то избыток адреналина скует мышцы, лишит зрения и слуха.
Перед отплытием - традиционный Субботник по строительству Пирамиды Сплавщиков. Кто-то шутит: зачем ее достраивать? Ее теперь надо отсюда перевозить за тувинскую территорию, раз вход сюда нам заказан. А что, стоит перевезти? До границы километров около двадцати. Лет за сорок попутно переплавим. Так родится еще одна легенда почти библейского уровня об исходе людей с их святыней с узурпированных земель.
А пока мы продолжаем стройку. Норма: 20-30 камней на человека. Размеры - в соответствии с физической силой индивидуума. Не прочувствовавшие значимость возводимого шедевра, скоренько накидали свои камушки и ушли собираться в дорогу. Прочие же носили валуны потяжельше с чувством причастности к великому делу пирамидостроителей. К сожалению, чем пирамида больше, тем меньше заметен ее сегодняшний прирост; 18 человек умножить на 20 камней=360, а всего-навсего увеличили западную стенку на полметра. Потом  -традиционное фото на фоне этого Собрания Валунов.
Сегодня все основные препятствия у нас на первых 10 км, а потом сплошной отдых. Проходим прижим «Узкий-2», порог «Игрушечный» и без остановок входим в двухступенчатый порог «Райские Ворота». Инструкции получены заранее. Мы немного промахиваемся мимо ворот и валимся в «бочку», но она здесь не страшная. Командор зорко смотрит, как идут второй и третий плоты, а тем временем его судно натыкается на камень, его разворачивает. Они тоже падают в нестрашную «бочку», да еще боком - это серьезнейшее нарушение Правил Плавания. Ага, на старуху еще одна проруха! Нечего надзирать за нами. А самую нижнюю страшную «бочку» шириной во всю почти реку проходим правым берегом впритирку к большой сухой глыбе, что стоит на краю берега. Через 3 км ; шикарнейшая рыболовная яма. Странно, но у нее еще нет названия. Мы в своих походах заполняем  здешние географические ниши, как можем. Есть у нас такая карта, называется «лоция», где указаны основные речные препятствия. Так вот часть  преград  названа давно. Некоторые препятствия и прочие приметные места были безымянными и мы даем им разные (не наши) имена и названия. Это прижимы «Перпендикуляр», «Зеваки», порог «Райские Ворота», стоянки «Бабские Ямы», «На яру», уже упоминавшаяся «Бруклинская набережная» и многое другое. Заполняем белые пятна на нашей планете, нашей реке. Тем более что мы здесь самые регулярные путешественники, вроде как старожилы уже. Имеем право.
Итак, мы останавливаемся на рыбалку и скоренько ловим ведро рыбы. Затем наша кавалькада пролетает два последних на сегодня прижима. У них тоже пока нет названий. Командор дает всем плотам «вольную». Встречаемся на базе «Киселиха» через 3-4 часа, до нее 20 км. Есть время и место порыбачить.
А вот и граница Тувы. Бывшая в прежние годы границей ничего не значившей, она с прошлого года обрела вес, став рубежом заповедника, задуманного и осуществленного тувинскими гринписовцами. Все это вырастает в еще одно неслабое препятствие по организации кантегирских маршрутов. Их и так немало: финансовые, т.к. стабильно растет цена на вертолет, катер, инвентарь; возрастные - Командор говорит, что постарел и скоро бросит к черту всю осточертевшую сплавную канитель. Ну и разные там налоговые, лицензионные барьеры. Ну да ладно, не будем о грустном, тем более что сегодня нас ожидает баня.
На одной из остановок идем с Наташей  вязать веники. Оливер, увидев наши веники, закатил глаза и сказал: «о, русский банья, садо-мазо!». Я подумала, что неплохо было бы приучить Оливера к русской бане, чтоб он смог прочувствовать русский характер. У них в Германиях есть только сауны, а бани нет. Связали мы с Наталией 4 симпатичных веника, может, хватит на такую ораву. Наталья на сплаве первый раз, а ее сестра-близняшка Ольга была со мной на самом первом моем сплаве. С тех пор мы резко заболели туризмом и не только сплавным. Ходим даже в стокилометровые горнотаежные маршруты, где приходилось встречаться и с медведями. Наташа и Оля из местных, хакасочки, обе работают энергетиками. Вообще, эта группа у нас интернациональна. Во мне наполовину татарская кровь, у Лады польская. Не забудем о немцах. Имеются в наличии и хохляцкие и белорусские фамилии.
Таможню здесь пока построить не успели. Почему вместе с борьбой с браконьерами борются и с нами - хорошими, даже прекрасными людьми?
Итак, участок впереди несложный. Суда разбрелись. Свобода! По крайней мере, мой плот пользовался  даром независимости дольше других - на базу мы пришли позже остальных. Потому нас отселили жить в маленький домик.  Одна из задач пребывания в этом микрорайоне из 2 домов и бани - просушиться капитально. Мы быстренько натопили печку и в живописном беспорядке развесили свои туалеты на гвозди, в большом количестве набитые в стены.
Потом, пока топилась баня, мы с Оливером пошли ремонтировать плот. Командор нам принципиально не помогал, хотя такую работу он всегда делает сам. Воспитывал нас за разгильдяйство. Сказал, что мы, Капитаны, тут не мед пьем, делал нам другие язвительные замечания. Я считаю, что он человек не злой, просто ему приходится быть жестким. Жизнь у него тяжелая, а тут мы еще.
Мы самостоятельно нашли разошедшийся шов, заклеили его на клей «Момент». Затем я взяла иглу и встала с одной стороны плота, поставленного на ребро, а Оливер - с другой. Так протыкая иглу друг другу, мы зашили шов. Потом с обеих сторон приклеили по заплате. Работа окончена. Мой немецкий партнер сказал, что не понимает такого ремонта, что это чисто по- русски и рассмеялся. Однако плот нас потом не подвел. А помощник из Оливера хороший - все делает с немецкой педантичностью и скрупулезностью. Мы с ним общаемся на невероятной смеси русско-немецко-английского языков. И еще жестами. Оливер лучше Штефана читает по-русски, зато Штефан лучше говорит и понимает устную речь, в том числе и наш юмор.
Все ходят по базе ленивые, усталые что ли. Сергей-кофеман вообще напоминает большую утомленную птицу. Он курит свой «Парламент», облокотившись на перила и смотрит вдаль. Делать ему ничего не хочется. И то, поупирайся-ка веслом после авторучки. Он работает в семейном бизнесе, скорее всего в торговом. А основатель их фирмы вроде как его жена Татьяна, смахивающая на работника советской еще торговли. Она у нас в группе самая бойкая. Оба они молодцы - стойко переносят тяготы нашего отдыха. Хотя, вероятно, что они тут после всяких Турций-Греций.
Баня готова. Паримся и купаемся в Кантегире. Осторожно, чтобы не спугнуть, парим Оливера и Штефана березовым и пихтовым вениками. Им нравится. Теперь они наверняка станут приверженцами русской бани.
Рядом с нашей баней стоят две метровые деревянные, коряжистые скульптуры. Одна из них - мальчик с несколько выдающимися некоторыми фрагментами тела. Стоит здесь давно. Ему уже исполнилось 9 лет. Его соорудил из замысловатого корневища Командор еще в далеком 1994 году, когда строил эту базу и был в составе бригады рядовым плотником. Знаменитый копенгагенский «Писающий мальчик», судя по иллюстрациям, смотрится гораздо скучнее нашего лихого деревянного сибирячка. Три-четыре года назад к нему приросло имя - Посошок. Родилось оно спонтанно, после какого-то озорного анекдота. Такой вот Посошок Александрович, будьте знакомы. Сын командора Паша, тоже частенько бывающий на сплавах, по прибытии на Киселиху первым делом бежит здороваться с братишкой.
В прошлом году неизвестные хорошие кантегирщики водрузили рядом с нашим героем еще одну фигуру - женского рода. Она повыше ростом, стройна, настоящая модель. Имени у нее пока нет.
Ужин, когда сидишь на лавке, да за столом, после спартанских посиделок на бревнышках, проходит как-то по дворянски. Меню обильно-рыбное: уха, рыба в фольге, рыба малосольная. Объелись, наговорились и разбрелись по апартаментам. Наша команда - в отдельную жарко натопленную избу, большая часть - в большой дом, а Командор своеобычно пошел укладываться на полок в баню, спасая от непременного чьего-нибудь храпа свой чуткий сон. Опять зашуршал дождик.

Пятница, 8 августа.
Вставали тяжело. С вечера выпили много воды. К утру все встали припухшие. Я долго не могла найти в зеркале  глаза. Пришлось их нарисовать.
Сегодня нам предстоит пройти 30 км и, наверное, опять под дождем. Как-то очень быстро пакуем вещи, увязываем их и отчаливаем. Хорошо, что впереди длинный полупорог «Питон». Согреемся, так как грести надо много, по-слаломному огибая полузатопленные каменные глыбы. Через полтора часа напротив устья реки Малый Карбай, останавливаемся. Традиционная подкачка плотов - начинается четырехступенчатый Карбайский порог.
Я вся какая-то страшно собранная. Есть какой-то восторг от того, что я веду плот и, в то же время, это какой-то стресс. Меня тошнит от ответственности, у меня даже временно пропадает аппетит - может похудею.
 За 10 минут пролетаем Зкм порога и  останавливаемся перед последней, самой серьезной ступенью. Командор снова ведет народ вперед - «бояться». Вода достаточно большая и наши любимые «бочки» ревут, заглушая все вокруг. Зато русло реки в этой горловине на метр шире, чем при малой воде. Хорошо - есть где проскользнуть. Главное здесь - сильная кормовая гребля при подходе к «бочке». Я это знаю еще с прошлых лет.
Первый экипаж уходит вверх к плоту. Мы стоим, смотрим на их проход. Чисто. Второй - нормально. Наконец, мы. Почему-то цепляем безобидный камушек при заходе на спуск. До «бочки» 40 метров, нас развернуло поперек и бешено несет в пасть порога. Я еще не успела ничего скомандовать, как Саша с Оливером успели-таки поставить плот в нужное положение, но времени на уход от «бочки» у нас уже не было и чуть ли не по центру врезаемся в нее. Совершенно правильно - как утюг - носом вперед. Картина просто ошеломительная. Встречный вал наносит нам  жесткий удар, резко тормозя судно. Оливер выпадает из плота. Саша хватает его за шиворот и пытается водрузить обратно на плот. Сегодня Оливер герой экрана, а мы как минимум, суперзвезды с небольшой манией величия. Хорошо, что вторая нижняя бочка опасна здесь только в очень большую воду, а сейчас играет декоративную роль. Мы с Антоном усиленно гребем к берегу и шикарно пришвартовываемся. Зрители встречают нас бурной овацией, а мы готовимся к обороне. Но Командор не стал на нас ругаться и даже сказал спасибо за шоу. Его сразило то, как мы правильно и быстро выровняли плот, когда нас развернуло в начале порога. А Оливер сказал, что жилет - это хорошо, он не дал ему провалиться дальше в воду.
После Карбая положено бессовестно расслабиться. Что мы и делаем, несмотря на обрушившийся на нас дождь. Я пытаюсь объяснить Антону технику гребли на английском языке. Что это? Крези? До стоянки «Длинное Плесо» добираемся благополучно. Погода внезапно стала солнечной.
На берегу занялись кто чем. После разбивки лагеря, естественно. Кто-то кому-то массировал усталые плечи.Кто-то завалился спать. Иные пошли рыбачить. Командор одиноко маячил на дальнем повороте со своей длинной удочкой.
Вечер в этом месте был упоительно хорош. Здесь закончился Основной Кантегирский Каньон. 50-60 предыдущих километров от стоянки «На яру» мы двигались среди отвесных гор, скал, неба над нами было очень мало. И вот теперь, насколько я помню, ближайшие 30 км мы пойдем по широкой долине. Река будет практически равнинной, хотя и быстрой.
Действительно, неба вокруг стало много больше. Остатки туч освещены выглянувшим на западе солнцем. Как-то остро чувствуется трехмерность пространства.
Я бродила по просторному чистому берегу. Дошла до рыбачившего шефа. Рыбу у  берега он выловил. Остальная была на противоположном берегу реки, сбившись там за большим камнем. Командор тщательно прицеливался и швырял туда снасть изо всех сил, только бешено крутилась катушка. Попадал туда через раз, зато это была верная поклевка. Затем надо было вывести трофей к себе через стремнину. Непростая задача и половина рыбы срывалась. Рыбак сердился понарошку, обзывал хариусов «уродами и подлецами» за то, что живут не на нужном берегу. Себя, в случае неудачных попыток, называл ласково «шляпой». Выловив нескольких противников, он смотал удочку. Пониже, в следующей ямке промышляла Наташа. Мы подошли к ней с проверкой. У нее ловились какие-то дети по 10 см в длину и она их отпускала за родителями. С самой верхней ямы пришел Сергей-цеховик со своим напарником Женей. Они горделиво несли кукан с десятком крупных речных красавцев. Народ подтягивался к костру, чтобы лицезреть, как наваривается уха, чтобы разбудить в себе гурманов. Это здорово, когда ты устал, голоден и тебя ждет свежий ужин на речной косе.
После ужина закапал дождик и большинство нашей экспедиции побрело спать после неслабого сплавного дня.

Суббота, 9 августа.
Сегодня День Физкультурника, между прочим. Наш как бы праздник. По сему случаю впервые за время  похода с утра ясное небо. И еще каша, приготовленная Командором по принципу «ассорти». От костра неслись приглашения к завтраку и мольбы о более быстром подъеме. Народ не верил уверениям, что на дворе ясная погода и грелся в своих спальниках. Но потихоньку большинство сбилось у котла. Сергей-цеховик стал громогласно-подхалимски нахваливать Командорскую Кашу. И, в ответ на это, указом адмирала был тут же произведен в Капитаны второго плота. Воцарилось бурное веселье, тем более что Лада, ничего не подозревая, усердно начищала зубы в стороне от лагеря. Стали соображать - как бы подипломатичнее сообщить ей об отставке. Розыгрыш продолжался. Командор предложил и кому-нибудь с третьего плота выразить восторг по поводу его кулинарного таланта. Я свирепо на всех посмотрела и сказала: «Только попробуйте! Моськи-то всем начищу!» Адмиралтейство было несказанно ошеломлено такой резкостью по отстаиванию прав вожаком и только покачало головой: «Вот надо же, какой стала, как до власти дорвалась. Вкусила!» Сам-то он конечно, за 10 лет своих сплавных одиссей так накомандовался, что мечтает об одном - сплавиться по Кантегиру в одиночку на каком-нибудь каячке. А Серега, несколько поиздевавшись над Ладой, великодушно отказался от капитанства.
А обед был на острове. Шведский стол. Как чайки расхватываем сало, хлеб, сгущенку. В этих вот обедах есть что-то из детства, когда мы выбегали из дома «скорее играть» с кусками хлеба с маслом. Закипел котелок для чая. Серега-кофеман долго и больно искал свое кофе. Но оно никак не находилось в хаосе вещей. Немного подождав, торопливый народ уже засыпал в кипяток заварку. Сергей обреченно вздохнул ; пропащий день и с горечью закурил. Чай он не употребляет. Стало так жалко его. После чаепития стали убирать посуду, и тут откуда-то выпала его банка кофе. Но кипятка для него уже не было, а кипятить снова? График хода требовал отплытия. Отряд, как говорится, не заметил потери бойца. Кофеман печально взял весло в свои длинные руки.
Ниже притока с названием Ататах начинается порог - каскад «Семишиверка». Действительно семь ступеней, но из них боевыми будут только 1, 6, 7 части. А общая протяженность порога - километра четыре, которые пролетаются за 15 минут. Горы снова сомкнулись, на них много выгоревшего когда-то леса.
Выстраиваемся в боевой порядок через 50 м друг от друга. Первая ступень самая бешеная - ее еще отдельно называют порогом «Дурным». Идти надо по границе правой трети реки - вам это о чем-нибудь говорит? А нам, Капитанам, эта терминология понятна. Наготове должны быть и орудия для отчерпывания воды. 500 м настоящего слалома среди высоких упругих волн, множества «бочек», от которых надо уворачиваться. Самое трудное - их надо увидеть среди пляшущей круговерти. Но все плоты идут отлично. Мы практически сухие.
В затишье после порога слышим рев бензопилы в прибрежном лесу. Виден сруб строящегося дома. Тут строится, на нашу печаль, еще один кордон. Шушенские градоначальники, чья земля вокруг Кантегира, решили не отставать от тувинских коллег и тоже соображают здесь еще одну заповедную зону. Кантегир, ты слишком лакомый кусочек, каждому охота устроить здесь личную вотчину. Командор с иронией поглядывает новоявленные терема. Дело в том, что несколько лет назад он прочитал роман Войновича «Москва - 2042» и сейчас видит отечественную жизнь в свете этого шедевра. Есть там такие понятия, как Сыновнее Кольцо Враждебности, Братское Кольцо Враждебности, Вражеское Кольцо Враждебности. Все развивается по сценарию этой книги. Да и с образом молодого Гениалиссимуса там, пожалуй, угадано точно.
Поупиравшись на двух последних крутых, с поворотами, ступенях, мы сбрасываем с себя серьезность. Оливер на заднем борту дерзит: «Учительница сказала налево, ха-ха». Сейчас он получит веслом. Я не посмотрю на российско - немецкую дружбу. А вообще-то шутки в адрес Молодых Капитанов среди нашей матросни весьма не редки. Скорее бы стать Старым Капитаном, что ли.
Вот и стоянка. Отмахали сегодня 40 верст без малого и сухие. Весь день без дождя, к тому же. Лагерь ставится за короткие 5-7 минут. Это тоже итог тренировок в  Кантегирской Академии. Стоянка называется «Пропажа». В сорока метрах от палаток стоит старый деревянный крест. Здесь погибла в 30-е годы прошлого столетия целая семья. Вроде как уходили в глубь тайги от красного террора. Где-то здесь и пропали. Надпись на кресте еле читается.
Командор рассказывает, что вот так же спасал свою семью и его дед Фотей. Узнав о грозящем аресте, он собрал плот, усадил туда молодую жену с маленьким сыном (отцом Командора) и сплавился от Усинска до деревни Сизой -сначала по реке Ус, затем по Енисею. Здесь и отсиделся в лихолетье до войны, пока не стал нужен стране в качестве солдата. Вот откуда у Командора генетическая тяга к плотам.
Предстоит финальный ужин. Этакий колхозный праздник по поводу окончания уборки урожая, несмотря на непогоду и не идеальность производительных сил. Если селян спасает извечная тяга к земле, то что помогло нам? Конечно же, наш золотой ресурс - это мы - Капитаны. За нас пьют почти что стоя. Ведь доставили публику к финишу невредимыми. Нас слегка распирает от гордости - и вправду доставили. Правда, завтра будут остатки Инсугского порога, полузатопленного водохранилищем. Но это будет завтра.
Подшучиваем над красноярской девушкой Женей, у нее и Саши  (моего первого помощника на плоту) намечается какое-то высокое сплавное чувство. Желаем другим нашим юношам - Антону, Жене, Коле и Косте найти таких же боевых подруг на следующих сплавах.
Командор подводит итоги пути и делает официальное заявление, что группа №26 по сложности (заброска, погода, языковые барьеры и т.д.) входит в тройку-пятерку самых экстремальных за десятилетие работы  фирмы. Обещает присвоить всем какие-то там звания, ежели они будут учреждены в его Конторе. Пока он это говорил, у костра прогорели его походные штаны.
Затем была, как водится, культмассовая часть. Всему этому вечеру не хватало только оркестра и фейерверка. Однако к полуночи засверкали очередные молнии, загремел гром. Дождь и сегодня решил не оставлять нас без своего присутствия. Мы назначили Командора дежурным на утро, так как он лучше других умеет разводить костер в мокрую погоду и отправили его спать. Сами же еще долго веселились, потому что дождь все никак не мог разродиться.

Воскресенье, 10 августа.
Очередное хмурое ненастное утро началось в 8.00 после истошного свистка шефа, готовившего завтрак под неслабым дождем. У меня мелькнула мысль, что он специально встал пораньше, чтобы как можно дольше насладиться окончанием одного из самых «жестких» сплавов.
Реакции на свисток не последовало. Народ вообще плохо реагирует на утренние призывы. Только дисциплинированные немцы, похоже, топтались у своей палатки. Раздался второй долгий свисток и вопрос: «Ну вы что, домой не хотите?». Штефан оценил шутку и рассмеялся. Следующая фраза: «Отплытие через 45 минут» - окончательно взбодрила любителей понежиться.
Наша Наташа еще с вечера как следует завязала всем в узлы шнурки и одежду, в том числе и мне.
Оставить о себе плохое впечатление в плане сборов в последний день не захотел никто. Мы наспех мылись, брились, бросали вещи в прорезиненные мешки. Скоро самые собранные уже сидели на плотах, а самые несобранные давились чаем.
Только оттолкнулись от берега, как дождь перестал. Остались последние 2 часа плавания на плотах. Вдыхаем густой влажный воздух. Вокруг туманы, живописно украшающие узкую здесь долину Кантегира.
Велено идти без остановок. Перед порогом собраться на последний бой. Повторять все маневры первого плота. А пока последние ностальгические километры по реке. Есть что вспомнить и осмыслить. Думаю что теперь, после того, как я побыла Капитаном, смогу руководить хоть чем: банком, воинским подразделением, женским монастырем... Эх, кто бы великодушно дал порулить! А Лада напрасно ушла из школы — теперь бы она показала всем шалопаям кузькину мать. И давно планируемое покорение Кантегира чисто женским экипажем стало после нашего Капитанства вполне реальным делом. Это давняя мечта Командора. Он хочет сгрузить весь этот неудачный женский род на плот и бросить в воду - авось выплывут. А уж какой шикарно-шкодный фильм можно будет сделать о том будущем феминистском прорыве на плотах! Как, вы еще не видели наших предыдущих киношедевров?
Вот уже виден «язык» большой каменной сели, сошедшей когда-то в реку и образовавшей первую ступень Инсугского порога. Сплавщики, в отличие от людей, плавающих на моторках, считают ступени сверху вниз, а те - наоборот. Русло тут у Кантегира узкое. Огромные валы завернут ласты кому угодно. Проходим по краешку этой жути. Всего десяток - другой секунд, и начинаем яростно грести вправо - на другой берег. На второй ступени прыгаем по какой-то немыслимой круговерти водных бугров и ям. Этот слив тоже короткий, те же двадцать секунд восторга. Струей нас тащит к левому берегу - как раз туда, откуда заход на третью длинную и еще более могучую ступень. Но вместо белесой горбатой бушующей гребенки мы видим славное Саянское водохранилище. Раньше обычного наполненное, оно лишило нас сладкого на сегодня.
На нас набрасывается последний дождь. Мы все промокшие, но промытые и чистые возвращаемся в цивилизацию. Катер уже ждет.

 Эпилог

Ну и вот, как там в конце прозвучало: «промытые и чистые возвращаемся в цивилизацию». И это великолепно сказано.
Что ж, вот так втроем, своей малоизвестной литературной компанией мы вам порассказали об этом самом Кантегире. Взаимно дополняя друг друга. В порядке живой очереди.
И сами своими чувствительными сердцами еще раз прикоснулись к нашей свежей изумрудной Реке. Путем своего художественного воображения.
Думаем, что и вы частично почувствовали, как струится здесь вода и время. Каким культурным может быть взаимное удовольствие. И какими созвучными здесь становятся разные человеческие субъекты. Которых располагает к тому какая-то труднообъяснимая местная независимая красота. А так же весь интенсивный сплавной труд и отдых.
В процессе которых многие нашли новые краски в своей утекающей жизни. Неоднократно испытали и проявили свою имеющуюся человеческую сущность. Также примерили на себя образы настоящих путешественников…
Преодолели десяток-другой личных маленьких страхов…
Реализовали, так сказать, проживающий внутри нас романтический потенциал.
Некоторые встретили здесь  давно разыскиваемую любовь…
Попутно мы совершили небольшое собственное географическое открытие мира.
Также размышляли на этих берегах о поисках стиля своей индивидуальной судьбы…
Продолжали обретать совершенно новых отечественных и зарубежных единомышленников…
Несомненно, что стремительно укрепили свой настоящий авторитет. В плане того, что еще на кое-что способны…
Развили  возможности слышать и даже понимать других соседних граждан, даже представителей иностранных государств…
Приобрели какую-никакую физическую форму для наших малозагруженных городских тел.
 Многие утолили на этих водах труднообъяснимый рыбацкий азарт…
Как уже говорилось, серьезно отвлеклись от благ мировой цивилизации…
Посредством  дел и разговоров вполне естественно раскрылись в кругу всевозможных очередных попутчиков…
Эта водная система, догадываемся мы, создана не только для рыб. А еще и для таких вот нас. В расчете на то, что мы, побывав здесь, станем более правильными людьми. Лучше узнаем свое место в этой личной и общественной жизни. Присмотримся к родному краю и стране. И чуточку меньше будем делать глупых и резких действий, от которых кто-то может пострадать.
Вот так эта Река призвана ставить всех на их человеческое место…
Такое всплывает в памяти слово – ШАМБАЛА…
Это мы так все видим. Другие там видят другую свою жизнь, а также смысл.
И мы не имеем права производить разные там жесты по такому поводу. Здесь нами изложена только наша теория и практика пребывания на этой Земле и Воде. Без всяких громких выводов и рекомендаций. И не будем вас больше перегружать своими мелкофилософскими выводами. Это дело не наше. Так что мы уберем в сторону наше неопытное перо.
Мы лучше сейчас пойдем втроем к нашему небольшому столу. На троих грациозно накроем его белой скатертью. Поставим на нее имеющуюся домашнюю закуску. Нальем эти свои смехотворные порции по тридцать пять граммов. И с небольшими перерывами выпьем их трижды. За батюшку Кантегир.
А уж потом добавим по более настоящей порции.

Боже мой, все наши увлеченья так стары
Плот несется по теченью, как с горы…
Я, утратив ощущенье суши, рухнул в ров,
Где висит, закладывая уши, ровный рев
А вода, одну себя лишь слыша –
Прет густа, наравне с бортами,
Даже выше, чем борта.
И среди сумятицы и пляски, как во сне –
Берегов размазанные краски в стороне.   

N.N.

2003-2004 г.г.        Кантегир-Саяногорск-Майна-Черемушки