Жизнь в рассрочку 5

                V
    Сергей Ломакин, не успев ещё позвонить в кнопку звонка, дверь открылась, и на пороге стоял сам Стапин, в домашнем трико, в распахнутой клетчатой рубашке обнажающей волосатую грудь и в тапочках на босу ногу.
    - Гомар джоба генацвале. – сказал Стапин. – проходи Серж, – и уступил Сергею дорогу в дом.
    - Я по делу… – начал, было, Сергей, но осёкся.
    - Потом, потом о делах. Проходи гостем будешь, – весело сказал Стапин.
    В самом деле, расположение духа его было весёлым, он улыбался, показывал не только своей улыбкой весёлость и тоном, но и глаза смеялись, собирая сеточку морщин у краёв глаз.
    Они прошли в комнату, Сергей сел на диван, а Стапин подошёл к шкафчику, одному из многих составляющих целую стенку, достал две бутылочки минеральной воды, одну протянул Сергею, а другую стал открывать сам.
    - Ну что нового? – спросил Стапин и, не дождавшись ответа, снова спросил, – чем мир дышит? Рассказывай, что у тебя там произошло с этим лохом Шерстяным. Что совсем скурвился?
    Сергей, не спеша двумя пальцами открыл бутылку, смакуя каждый сделанный глоток отпил, чуть ли не половину бутылки и, отрыгнув воздух с наслаждением, повёл рассказ:
    - Ты же знаешь Григорич! Я не в понятках за ваши дела. Ты сам Григорич попросил встряхнуть Шеста за старый должок. Всё шло на мази… Шест даже из кабинета повёл в комнату отдыха, думаю, щас отоварит, сам выскользнул, слинял, а меня точно отоварили… – и Сергей в мельчайших подробностях рассказал Стапину и про драку, и как он удирал... – Конечно не моё это дело, но точно Шест скурвился и переметнулся. Но куда! Говорит "крышу поменял", столичная братва заерепенилась.
    Стапин пока молчал, вникая в ситуацию и что-то соображая. Ему сейчас был не резон вступать в открытую войну, с кем бы то ни было, его бизнес только начинал разворачиваться.
    Он по примеру Чарли, Болта открыл на законных основаниях лавчонку-предприятие, чтобы не зависеть от сборов в общак и попробовать обеспечить себе независимую старость и мало-мальски обеспечить свою семью будущими доходами. Тем более он уже чувствовал, ему подсказывало внутреннее чутьё, что его уже пасут менты и что не сегодня-завтра он может загреметь на нары, а зацепок тьма...
    Жил-то он когда-то по воровским понятиям и кормился от воров. Стапин был подручным у Чарли, а в прошлом и подельником. Кто кому подчинялся раньше – неизвестно, а теперь Чарли повезло чуть больше. Но они всегда оставались верными друзьями. И теперь Борис Григорьевич занимался многими воровскими делами, какими раньше, до избрания смотрящим, занимался Чарли.
    Городок небольшой, но среди блатных поделён на районы. Так уж повелось неизвестно с каких времён. А сейчас сам Бог велел. Когда в стране всеобщий бардак: никто не за что не отвечает. Народ друг у друга тащит из под носа не только то, что плохо лежит, но и то, что охраняется. Люди уже не гнушаются болтами-гайками с завода, прут вагонами – чем больше украл, тем лучше живёшь. Раньше были какие-то идеалы, хоть и призрачные, но люди верили. А теперь всему голова – только деньги. Не у всех конечно, но у большей части.
    Борис Григорьевич собирал и контролировал доходы, поступавшие в казну общака своего района. Он распределял средства на нужды блатных авторитетов, крышующих в его районе рынки, предприятия и лавчонки. Конечно, он не ходил самолично по рядам и не собирал дань, не махал перед носом пистолетом и не обкрадывал лотки. Для этого были специальные бойцы-быки. У Бориса Григорьевича была другая задача. И без его ведома никто из воров не мог утаить от общака причитающуюся долю. Все обязанности были распределены по справедливости. И несомненная заслуга в такой постановке дела и организации принадлежала Чарли. Но столичные авторитеты решили подмять под себя работающую безотказно машину, и присвоить большую часть общака. Хотя на средства общака грелись зоны не только по России, но по всему бывшему Союзу и даже за его пределами.
    - Ладно, – сказал Борис Григорьевич, – надо отзвониться Болту.
    Он подошёл к телефонному аппарату стоявшему на журнальном столике и набрал номер. Стапин дождавшись, когда ему ответят, с нервозностью в голосе, бросил в трубку:
    - Алло, Болт? Это я. Узнал? Что же в наших рядах творится? Беспредел какой-то. Моих ребят, причём не быков, а настоящих бойцов. На территории тебе подведомственной тромбят, невесть какие барыги.
    Стапин не давал передыху своему собеседнику не единого шанса, чтобы ответить или оправдаться, он так и сыпал словами как камнепадом с гор, и казалось его невозможно остановить как обвал.
    - Мы молчим, сопя в две дырки, как во сне, а тут такая катавасия получилась с Ломом. Насилу отбился и слинял от Шестовских быков. Жаль что это не телефонный разговор, а впрочем...
    Тут возникла неожиданная пауза, и собеседнику всё же удалось вставить несколько слов в тираду Стапина.
    - Ты покороче объясни. Я что-то не пойму...
    - Коротко навряд ли получиться, а тем более я не адвокат, чтобы речи молвить.
    - Так я ещё не в курсе.
    - Ну, правильно, откуда тебе знать. Прошло-то с полчаса.
    - А что за погром у Шеста?
    - Он решил крышу поменять, ну… ну его бойцы и попытались прищучить Лома, а он по моей наколке там был. За старый долг. А Шесту денег видно жалко.
    - Так это точно беспредел. Я порешаю эти заморочки-загвоздки.
    - Конечно беспредел. Только какие там загвоздки, тут гвоздь в жопе торчит. Лом башню одному свернул, навряд ли очухается. Ты же знаешь как он могёт.
    - Базара нет. Моих там точно не было. Мои раз в неделю туда наведываются, пайду снимают и всё. И то последнее время были какие-то эксцессы. Может это Московские? – предположил собеседник, – они и у меня на днях были. Кричат: зачем под Чарли ходишь? Он уже старый и больной. Пора менять…
    - Надо всё Чарли донесть. Пущай едет в столицу и решает эту проблему, а то нас здесь всех как подлых прусаков перещёлкают. Позвони ему, а то мне не в жилу, мои только недавно у него были. Тут кента моего школьного обнесли, вот мы и рулим.
    - А может это чеченская мафия??? Как говорят: Чеченский след.
    - Всё могёт. Лом сказал, что все чёрные были. Хорошо хоть Шест свалил, почём не зря, а то пришлось семье сладкие пирожки печь.
    - Это уж точно. Ну ладно! Время не ждёт. Созвонимся.
    - Ладно! Пока! Может ещё сегодня свидимся, я отключаюсь. Всё.
    Стапин положил трубку и вернулся на диван. Открылась дверь и в комнату влетела как ураган, девочка лет пяти-шести. Она ворвалась, сметая как цунами всё на своём пути, и запрыгнула к Стапину на колени, обняла его и чуть картавя, не выговаривая некоторые буквы, пролепетала:
    - Дед, а дед! А мы сеёдня пъёгуиваться подём? Или будем игать в жеезную доёгу?
    - Не знаю, как дела покажут. Иди, иди кнопка. Пока поиграй одна, – ответил ей Стапин и, спустив её с колен, легонько хлопнул по заду, – иди, иди бестия.
    - Внучка моя первая, – как бы оправдываясь перед Сергеем и обращаясь к нему, сказал, улыбаясь Стапин. – ну никак без меня играть, не хочет.
    Девочка, рассмеявшись весёлым детским смехом, заливисто и громко прокричала на ходу:
    - Баба, баба, мы на уицу подём с дедом.
    - Выдумщица, какая, – оправдывая внезапное появление девочки, сказал Борис Григорьевич и встал с дивана, закрывая за девочкой дверь.
    Сергей видел девочку в первый раз, не часто ему приходилось бывать у Стапина. "Совсем не похожа на деда" – подумал Сергей.
    И в правду никакой схожести между ними не было: в отличие от Стапина девочка была светловолосой, с бледненькой кожей на пухленьком, круглом личике. Носик был вздёрнут, не по-детски, как у взрослой девушки, будто накрашенные ресницы, глазки-бусинки, сверкающие неподдельным детским счастьем, обвислые от хорошего питания, разрумянившиеся как с мороза щёчки, вздутые как от обиды губки – всё было прямая противоположность волевому, со строгим взглядом лицу Стапина.
    Сергей для подержания разговора, и будто принимая оправдания, с улыбкой сказал:
    - Шустрая пацанка, далеко пойдёт.
    А сам подумал: "Когда у меня будут такие?"
    Борис Григорьевич для своей семьи был идеальным семьянином, заботливым отцом и мужем, весёлым и готовым играть даже в песочнице, дедом. Никто из семьи Стапина, даже в мыслях не предполагал чем он занимается. Все считали, что он занимается бизнесом и все непомерные доходы только от туда. Бизнес был только прикрытие для семьи, и служил оправданием для авторитетов: мол, для отвода глаз. Хотя Стапин только на него и надеялся в последнее время. Супруга Бориса Григорьевича, конечно, знала о нескольких ходках мужа в места не столь отдалённые, но не хотела вспоминать и напоминать о прошлом супругу, думая: "С этим всё покончено", тем более он с таким азартом и рвением занимался своим детищем.
    Борис Григорьевич и Сергей сидели, облокотив руки на колени, сцепив пальцы, молчали и думали каждый о чём-то своём. На лицах блуждала неясная улыбка, взгляды были потуплены и направлены в пол. Разговор уже не клеился, поэтому не возобновлялся. Каждый занят своими мыслями. Стапин как бы очнувшись из забытья и подытоживая свои тяжкие, внезапно навалившиеся думы вслух произнёс:
    - На будущий год в школу будем собирать, – и как бы предчувствуя в своей жизни что-то недоброе и зловещее, печально добавил, – дожить бы.
    Они всё ещё молчали, погруженные в свои думы, а может воспоминания. Может они думали о будущем, а может, вспоминали прошлое: как и зачем жили? Как свела их судьба? Как познакомились?
    А познакомились они случайно, при невероятных казалось обстоятельствах. И может этому случаю каждый из них особенно благодарен: Стапин потому что случай свёл его с Ломакиным, узнав которого он полюбил ещё больше, как сына. И где-то в глубине души в тайне от всех мечтал видеть своим зятем не то, что бывший муж дочери; Сергей благодарен Стапину за поддержку в трудную минуту в любое время дня и ночи.
    После очередной своей отсидки, набирая обороты, в новом деле провернув удачную операцию, Стапин от греха подальше и чтобы развязать себе на время руки, под предлогом заботы о здоровье жены, дочери и внучки – уговорил их отправиться на юг. Стапин проводив их на вокзал, возвращался домой один. Решив прогуляться от станции пешком – подышать свежим воздухом после удушливой электрички развеять грусть расставания и собраться мыслями. В одном из дворов, безликих, похожих как близнецы, многоэтажек соседнего микрорайона ему навстречу попалась праздношатающаяся ватага молодёжи человек из десяти. На Стапине был одет чёрный кожаный говоривший о зажиточности добротный плащ не менее шикарная фетровая шляпа. Чем-то Стапин приглянулся молодым. Может ребята, выражаясь молодёжным сленгом, хотели приколоться. А может просто потрясти карманы запоздалого пешехода (время было уже позднее), может они хотели и вовсе раздеть, поживившись одеждой. Кто знает? Ребята собрались в кружок, Стапин оказался в центре круга. Он сохранял спокойствие, но в случае непредвиденной потасовки не рассчитывал выбраться невредимым. Тем более один из парней возможно предводитель компании вытащил нож и, щёлкнув блестящим в темноте лезвием, стал размахивать перед лицом Стапина, приговаривая:
    - Что? Облажался старый пердун?
    Стапин попытался небрежным тоном, переводя выходку молодых в шутку не выказывая нервозности охватившей его с весёлостью в голосе провести переговоры и разойтись:
    - Вы что хлопцы? Пошутили и будет. Или бабок захотелось на пиво? Оставьте это занятие, сейчас не время и не место.
    - Ты чё пахан, крутой что ли? – спросил другой подвыпивший, а круг всё более сужался…
    Тем временем, той же дорогой возвращался со свидания со своей новой подругой Ломакин, ещё недавно демобилизовавшийся из армии и жаждущий приключений. Сергей увидел как какого-то пожилого шикарно одетого мужчину, окружила подвыпившая ватага, желающих поглумится. У одного из них Сергей заметил сверкающий нож. Не долго думая он сразу принял решение: ему сам чёрт был не страшен, не то, что какая-то толпа парней.
    Сергей внезапно подскочил к не заметившей его толпе. И с молниеносной быстротой ударил нескольких, пробив брешь в смыкавшимся круге. И сразу переключился на ещё ничего не понявшего типа с ножом.
    - Ну, иди-иди сюда, милай. – говорил Сергей, отвлекая и отводя от Стапина парня.
    А тот, размахивая перед Сергеем ножом отступая и крича:
    - Что обурел? Чмо. Козёл.
    Парень кричал ещё что-то, но Сергея это уже не интересовало, да и он не слушал. Сергей уже был охвачен азартом охоты.
    Грубиян попытался ткнуть Сергея ножом, но Сергей обученным и натренированным сноровистым движением перехватил руку молодчика, выворачивая непроизвольно, а может специально провёл его же рукой с ножом по уху. Ухо отвалилось. Нападавший уронил нож и, испытывая сильную боль, схватился рукой за то место, где ещё недавно было ухо. Он истошно кричал, ругался благим матом, а из-под руки хлестала кровь, озаряя алым ноги парню и асфальт.
    Сергей ногой пнул нож подальше, взяв рукой, отрезанное ухо бросил парню со словами:
    - На… может пригодиться, пришьёшь, – и, обращаясь к толпе, добавил, – кто следующий? Могу помочь.
    Толпа, оцепенев, стояла в изумлении, а после слов Сергея, с ужасом бросилась в рассыпную, оставляя на поле брани своих товарищей: с отрезанным ухом сидевшего на асфальте, вопившего не своим голосом и двоих лежавших рядом.
    - Спасибо братан. – Стапин подошёл к Сергею и огромной мощной и жилистой рукой в наколках и с перстнями пожал объёмную руку Сергея, – сваливать надо, а то заметут.
    Они бежали дворами, углами и закоулками. Пока достаточно, по их мнению, не удалились на почтительное расстояние от места столкновения. Перешли на шаг, тяжело дыша, переводя дух.
    - А вот и мой дом, – обрадовано, но, ещё не отдышавшись от бега, отплевываясь, сказал Стапин. – зайдём?
    - Да ну, неудобно как-то.
    - Да ладно кочевряжится, семьи нет, сегодня проводил на юг.
    Сергей поколебался и согласился. Стапин оказался радушным хозяином, быстро организовал стол и выпивку. Ночевал Сергей у Стапина, вернее не ночевал, а они сидели всю ночь за столом, выпивали, разговаривали за жизнь, а о чём конкретно, сейчас, наверное, из них никто не помнит.
    Вот так состоялось их первое знакомство, и Сергей первый раз побывал у Стапина. С тех пор минуло много дней и лет…
    - Да-а! – выходя из транса и подводя итог своим воспоминаниям, вспомнив, зачем пришёл Сергей, сказал, тяжело вздыхая Стапин.
    - Да уж, – подтвердил Сергей, возвращаясь к разговору.
    - Болт сказал, что на него тоже был наезд братвы столичной, беспредельщики… мать иху. – сокрушено вздыхая, сказал Стапин и, не дожидаясь мнения Сергея, продолжил свою мысль, – идёт переделка сфер влияния, вот добрались и до нас... Московская блатата пытается подмять под себя весь пригород и городишки области... А у Шеста – лакомый кусок и он не блатной ... с него и начали... Живёт по понятиям...
    - А почему же тогда на Болта наехали, он же в законе, – спросил Сергей.
    - Да в законе.… Но по воровским традициям: законник не имеет право барыжничать. А у Болта свой кабак! Использует его только для прикрытия, как и я, и в качестве офиса для приёма гостей и блатных сходок.… Вот и, получается, живём не по понятиям.… Ведь львиную долю доходов он кладёт в свой карман, лишь маленькую толику отстёгивает в общак... А посмотри на Чарли.… У того вообще куча магазинов, да к тому же нелегальный игорный дом... Хотя он в этом бизнесе не участвует, не принимает прямого участия – всё оформлено на подставных. Но доходы же он тоже кладёт в свой карман... Да к тому же кормит государство – платя налоги.
    - Выходит и Чарли живёт не по понятиям?
    - Ну, конечно же! Какие тут понятия! Чарли стал последнее время как барыга. Хорошо хоть общаковая касса не в одних его руках, а то... мы бы сидели на паперти... или шныряли по карманам.
    - Ну, вот и поговорили, – сказал Сергей, собираясь уходить.
    - Ладно! Не переживай, утрясётся.
    - Ну, а мне теперь что делать?
    - Ты сейчас куда собрался?
    - Ну, ясно дело! К Светке!
    - Вот и поезжай! Всё перетрём. Повидаюсь с Чарли. Будет всё путём!
    Они вышли в прихожую и чуть не столкнулись с Верой Петровной, женой Стапина, суетившейся и бегающей из комнаты в комнату, занимаясь домашними делами по хозяйству. Она воспринимала Сергея как компаньона или подручного по бизнесу мужа, считая его своим в своём доме. И так же где-то в глубине души мечтая, заполучить в зятья, тем более, что после развода дочь Людмила замкнулась и не могло быть речи о семейной жизни, в дальнейшем не говоря уж о свиданиях.
    - А что Серёженька, уже уходишь? – спросила Вера Петровна, с сожалением, – чайку бы с нами попил, скоро ужин, да и Людмила скоро должна придти с работы.
    - Нет! Что вы, что вы, не беспокойтесь, дела... – сказал в ответ на намёк на ужин Сергей.
    - Ну, так... – пожимая плечиками, промолвила Вера Петровна.
    Вера Петровна, на вид была молода, по крайней мере, выглядела моложе мужа и годилась ему в дочки. Хотя разница в возрасте была невелика, она была моложе мужа только на два года. Единственное что придавало ей солидности – это причёска: сплетенные в косу рыжеватые волосы и уложенные на макушке в кружок, только кокошника не хватает. Не очень широкий лоб, блестящие светло-зелёненькие глазки, сверкающие девическим задором. Маленький прямой чуть вздёрнутый носик тонкие губки плотно сжатые вытянутые в улыбку. И ласковый журчащий голосок – трудно устоять от предложения на ужин, но Сергей был неумолим.
    Борис Григорьевич проводил Сергея до калитки, на прощанье, бросив:
    - Забегай... – развернулся и пошёл к дому.