Бесплатный роман Графо Мания

                ОСЕНЬ     АВАНТЮРИСТОВ,
   
                Или Синий  август, золотой сентябрь

                (Любовно-детективный роман)



        Вечер был, тих и прекрасен, как мечта о потерянном Рае.
        Солнце уже клонилось к закату, когда он подъехал лесному озеру. Голубые, алые, лиловые перины облаков манили усталое светило в свои объятья.
        Водяные лилии с белыми, прозрачными, как перламутр, лепестками – неженки, почувствовав приближение ночи, закрылись и на его глазах ушли под воду.
        Вечер, которого он ждал долгие, наполненные ненавистью, четыре месяца, наступил, и был так невыразимо чудесен, что сердце мужчины сжалось от тоски. 
        - Ни что не остановит меня! – сказал он себе твердо. – Ты не посмеешь повернуть!
        Именно сегодня он свершит свое черное дело и право возмездия.
        Он вернулся к машине где, повизгивая от нетерпения, сидела на заднем сиденье рыжая дворняга Санта.
        - Санта, значит – святая, - сказал он ей, протягивая животному ванильное печение, которое она с недавних пор страстно полюбила. Собака проглотила его одним незаметным движением и посмотрела на него умными янтарными глазами.
        - Здесь так красиво, - поведал человек зверю, - и не пустынно. Весь этот лесной и озерный мир населен разнообразными существами – животными, птицами, насекомыми, ящерицами и подземными жителями – червями. А так же – незримыми сущностями – русалками, нимфами, водяными, гномами и крошечными эльфами. И не смейся надо мной – я в душе, наверное, поэт. Поэтому и говорю красиво. – Мужчина отвинтил крышку плоской фляжки и сделал солидный глоток коньяка. –  А там, наверху, над озером стоит дом, очень красивый дом… Это я его украшал. А живет там родной брат Сатаны.
        Еще один глоток из фляжки.
        - Думаешь, мы с тобой в средневековой, переполненной ведьмами и чертями Германии?
        Дворняга вильнула хвостом.
        - Ошибаешься, псина.  Мы в Подмосковье, неподалеку от древнего русского города Сергиев Посад.
        Хозяин этого дворца умен, чрезвычайно хитер, коварен. Одно в нем плохо, у него нет души. И он знает что хочет, и знает, как это получить. Уже то, что он живет один над озером, любуясь этими далями из окна своего замка, а не скучился с прочими на модной Рублевке, в этих, с позволения сказать, особняках, а на самом деле в краснокирпичных бараках на одного. Нет, он откусил себе лакомый кусочек – вот это «лебединое» озеро, эти чистые, девственные леса, 
Этот прозрачный звенящий воздух.
        Дьявол – это падший ангел, святая Санта, он был в Раю, он знает как там хорошо, но его это почему-то не устроило. Вот и он хотел бы вернуться в рай, но нет сил – силы есть только творить зло. И в его резиденции, куда не допускается никто, стерильный порядок, холодная красота… 
        Я решил заглянуть в его цитадель. Он делает зло везде, где может делать. Есть одно место в доме – его личные апартаменты, туда не входит даже прислуга, он эти комнаты убирает сам, там обитель зла. Там его гнездо. И я там никогда не был.  Там он отдыхает.
        Но туда мы сегодня и наведаемся.
        Да, я не пояснил тебе свою мысль. Вокруг его логова всегда кипят страсти. А он смотрит с усмешкой на пороки людей. Он воспитывает и поощряет в людях их пороки. Но в его личных комнатах всегда тишина.
        Спросишь, как он добился и славы и денег? Ведь родился он в нищей семье. Дар красноречия – дар соблазна, как у Ленина (Ульянова) – мимикрия, вот ответ. Он умеет казаться своим, рубахой-парнем, одним из толпы маргиналов. Эта толпа подняла его на руки, одарила славой, а значит, принесла и деньги и власть. И толпа эта не замечает, что он всегда действует против этой толпы. Но что делать, один такой, в 17 году одним своим словом разрушил десятивековую державу, сильнее и богаче которой не было никого в мире.
        Но, я отвлекся. У него самого есть полный набор пороков – все известные нам. И, возможно, намного больше. А это значит – он человек. Он уязвим. И еще хуже – он самозабвенно любит своего сына. Вот в этом и спрятана смерть Кощея Бессмертного.
        Соблазнив миллионы, он получил помимо славы народного заступника, депутатскую неприкосновенность. Знаешь, что  э т о такое? Полная безнаказность. Он недоступен правосудию, если ты в это веришь. Он сам пишет законы. Под себя.
       Но это так, отмазка от правоохранительных органов, от человека, который  решил ему отомстить, честно пресечь его деяния, его ****ская депутатская, «неприкосновенность» не поможет.
        - Я главнее Бога, потому что я сегодня зажигаю огонь мести. – Сказал обиженный человек. Бог только усмехнулся. – Я верну то что мое. И верну то, что он украл у нищей старухи – я верну это церкви.
       Прервав свой монолог, мужчина  допил последний коньяк из фляги и включил радио. Голос молодой девушки – чистый, высокий голос пел о несбыточной любви. О той, которой на земле, неверное, и не бывает вовсе…
       Этот голос затронул какие-то струны в душе мужчины, и он сказал:
        - Кому печаль мою повем?  Тебе – святая Санта?
       Услышав свое имя, собака, лежащая на заднем сиденье, вскочила и лизнула мужчину в щеку. В благодарность за искреннюю ласку животного он протянул ей очередную порцию печенья.
        - Мне тридцать лет, я – молод, здоров, не беден и … несчастен. Я почти уже не могу обходится без алкоголя. - Он снова приложил флягу к губам, и продолжил свою исповедь. -  Много лет назад одна женщина, которую я полюбил со всем откровением молодости, использовала меня и высосала по пиявочьи. Впрочем, что это я обрушился на пиявок – это милейшие и полезнейшие существа. Та женщина просто женщина – немного хитренькая, немного развратненькая, и  сверх меры подлая.
        Узнав о её похабных похождениях, я выбросил её из моей жизни. Но на прощание она сделала свой последний подарок – её яд растлил мою душу. Все женщины кажутся мне с тех пор безнравственными похотливыми самками.
        Все эти годы я много работал. А в свободное время кутил  -кабаки, ночные клубы, казино. Крутилась и сверкала разноцветная карусель… И вечно оказываешься в чужой кровати.
        Знаешь, Санта, как пуста и холодна постель нелюбимой после секса? Откуда тебе знать это, псина? Ты – совершенство. Ты всегда будешь совершенством, тебя либо любят, либо нет.  А я устал. По законам нашей стаи надо выглядеть мачо. Этаким сильным ненасытным самцом.
        Всё это мне обрыдло. Я хочу любить, хочу разделить весь этот мир с умным, красивым, а главное, добрым существом. И такие мне встречались. Нет, не высекается искра. Наверное, есть что-то порочное в моей душе. Моя жизнь, такая внешне веселая превратилась в заплыв по океану грязи. Так жить нельзя! Но я жил. А сейчас, решившись прищемить хвост очень могущественному человеку, окончательно её испорчу. Но закон справедливости, закон воздаяния взывает во мне.
        Сумерки сгустились до чернильной синевы, и то тут, то там засветились созвездья, как светится в ночной темноте таинственный цвет жасмина. И казалось, что звезды пахнут этим жасмином.
        - Пора! – мужчина натянул черный свитер и сказал собаке. – Но каждый имеет то, что заслуживает. Такова высшая справедливость наших судеб.      
        Ночь плотно сомкнулась вокруг его автомобиля.
        - Пошли, - сказал мужчина, - и забудь обо всем, что я наговорил тебе в минуту душевной смуты. Ты, ведь, не предашь меня? Никому не разболтаешь о моей тайне? О моей мертвой, никого не любящей душе?
        Он открыл дверцу и собака, выпрыгнув из машины, бросилась к озеру и стала жадно лакать воду.
        Мужчина свистом подозвал собаку и, накинув на спину рюкзак с инструментами, стал подниматься по тропинке.

        Дом, стоящий на пригорке над озером, не освещался снаружи и не светился изнутри – результат мелочной скупости хозяина. Только из домика охраны летели пьяные голоса да звуки крутящегося по видаку фильма о бесславной войне в Афганистане, где охрана, набранная из недовоевщих там солдат, продолжала в своих мечтах летать над Кандагаром и бомбить, бомбить, бомбить… Итак, хозяин в отъезде, охрана гуляет, а благородное дело несения караула поручено двум неподкупным стражам – жуткой свирепости ротвейлерам. Но и они в этот чудный вечер были заняты куда более интересным занятием, чем охрана пустого дома. Едва почувствовав неземные флюиды суки, они бросились за ней по зову плоти.
        Мужчина беспрепятственно проник в знакомый до последнего закоулка дом.
        Дом, где убили девочку.


                ПРОШЛО ДВА ДНЯ


                Глава 1               
   
                Старый  дом
   
                «…Духи Ада любят слушать эти царственные звуки,
                Бродят бешеные волки по дорогам скрипачей».
                Н. Гумилев


        Алексей был сильным, очень сильным и ловким человеком. Мог без особого труда переносить самые тяжелые перегрузки, но изнуряющая духота, значительная потеря крови и воспалившаяся рана убьют его. Но сначала его убьет жажда. Такую доводящую до безумия, изматывающую до черного помешательства, жажду он испытывал лишь раз в жизни, запертый в раскаленных горах Таджикистана.
        Он стиснул зубы. Шли уже вторые сутки охоты, и дичь изнемогала. Чтобы не думать о бесполезно где-то льющейся холодной и прозрачной воде, он принуждал себя читать вслух стихи любимых поэтов Серебряного века. В дни ранней юности он регулярно тренировал свой мозг – дисциплинируя и улучшая память, запоминал целые страницы великих стихов.  И сейчас эти знания пригодились.
        Алексей бормотал эти строчки в полузабытьи, и жажда отступала.  Скоро наступит вечер, и он найдет выход, он утолит свою жажду!      
        - Что там дальше у Гумилева? – подумал Алексей и вновь почувствовав, что теряет сознание, неимоверным усилием воли вернулся на землю. И почти в бреду прошептал:
        «…На, владей волшебной скрипкой, загляни в глаза чудовищ
        И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!»

        Всюду я вижу смерть: вон, смотрит она из темных закоулков заброшенного дома, слышна в писке и возне крыс – подлинных хозяек этого места.
        - Я сам загнал себя в ловушку, - отрешенно подумал Алексей, - воистину мудры были древние, когда говорили – «Хочешь отомстить, рой сразу две могилы», а я отомстил и вырыл могилу лишь себе! Ненавидимый мной человек загнал меня в угол, вот в это крысиное царство. – Чудовищным усилием воли он тут же прервал свои мысли. - Не думать об этом!!! Есть выход, и ты его найдешь, потому что ты – прав!
        Жажда снова скрутил а желудок.
        Он стал стучать кулаком по полу, чтобы боль заглушила жажду.
        - Так на чем я остановился?  … Страшной смертью скрипача… Это стихотворение о сути творчества.  Гениальность убивает! И, однако, «лишь в творчестве абсолютная свобода», так говорил Заратустра. Ну, это кто как посмеет… - мысли спутались, и он провалился в темноту.
 
        Заброшенный старый дом, где он прятался, до революции служил жильем для прислуги чайного короля, и одной стеной лепился к его особняку. Новые непреклонные власти в кожанках и с маузерами на боку вымели из дворца к чертовой бабушке законных владельцев – «князей-буржуинов» и  романтическом революционном порыве переселили в роскошные интерьеры бывшую обслугу дворца.  Которая его быстренько обчистила и разграбила, но лучше и богаче жить не стала, ибо все-все награбленное тут же разбазарила и пропила. А работать не стала. Зачем? Если еще есть что грабить, воплотить в жизнь, так сказать, заветы великого вождя – «Грабь награбленное»!
        Власти довольно быстро опомнились, и окончательно обнаглевшая пьяная челядь с диким визгом  вылетела из дворца на место постоянной своей дислокации. А красавец-дворец отдали детям под творческие кружки и студии – хоровые, танцевальные и художественные.   
        Алексей и сам, будучи примерным чистеньким мальчиком из хорошей семьи, радостно бежал через парк на занятия в изостудию. А в этом доме жила его первая любовь и мечта – двенадцатилетняя Зина, дочь дворника. Рыжая и хитрющая, как лисичка. Здесь же, во дворе, произошла самая грандиозная драка в его юной жизни. С братом этой самой Зинки. По-взрослому страшная и жестокая.
        Сенька был парень кряжистый, на коротких и толстых ногах, на пару-тройку лет старше мальчика и невероятно подлее в драке.
        Когда влюбленный мальчик приходил к подъезду, Сенька высовывался в окно первого этажа и принимался его дразнить. Больше всего Семена почему-то раздражала папочка для рисования. Она его просто бесила! И он надирался на драку. И первым же в ней пал. Прилично воспитанный, немного неуклюжий от детской перекормленности, не умевший драться мальчик неожиданно почувствовал в себе силу и из всей этой богатырской силушки ткнул кулаком в ненавистную харю, и сломал Сеньке нос. Сенька отчаянно взвыл, схватил увесистый булыжник, запустил им в мальчика. И тоже не промазал. Рассек бровь почти до кости.
        Дворовые мальчишки подняли ужасный шум и взрослые мужики, забивавшие «козла» под старинным, невесть как сохранившемся в центре Москвы дубом в четыре обхвата, разняли их, накостыляв обоим вдогонку.
        Давно это было. Давно и неправда.

        В новейшие времена дом окончательно освободили от потомков барской челяди, простукали стены в поисках припрятанных сокровищ, обшмонали подвал и чердак, но ничего не нашли, так как все украденное кухарками да истопниками было прогуляно еще в двадцатые годы, плюнув с досады заколотили окна и подъезды  досками. И совершенно забыли о доме.

        Несколько лет он простоял пустой и заброшенный, бесполезно занимая дефицитную площадь в самом лакомом месте Москвы и мозоля своей никчемностью рачительный взгляд новых хозяев жизни.  Какие-то дурацкие законы не позволяли сносить такой старый хлам, даже крупные взятки не помогали.
        Решено было дом попросту сжечь. Но под дряхлой штукатуркой домик оказался кирпичным и гореть синим пламенем решительно отказался. Подгорела только крыша, но наши доблестные пожарные, к неописуемой злости поджигателей,  оперативно ликвидировали возгорание, да и о доме позаботились – обтянули зеленой сеточкой фасад и оставили умирать в полном забвении. Старик стоял больной, несчастный, всеми покинутый и тяжко скрипел ночами: - «Пора на слом, на покой, на погост…»

        От голода и потери крови кружилась голова, жажда одолела настолько, что он, обычно брезгливый, готов был напиться из самой грязной лужи. Время еще больше замедлило свой бег и, казалось, вечер не наступит никогда. Но он наступил – чудный вечер в конце душного дня и в конце на диво жаркого лета.
        Оставаться здесь больше нельзя. Как только менты обнаружат его машину, брошенную в проходном дворе Большого Козловского переулка, увидят запачканный кровью салон, моментально сообразят, что он ранен и прячется в этом районе – в районе своего детства.  Здесь знакома ему каждая подворотня, любой подвал и лаз на крыши. Начнут прочесывать дом за домом, хорошо известные им притоны, малины и этот домишко вниманием не обойдут. И тогда крысоловка захлопнется. Уже выдана моим бывшим хозяином лицензия на отстрел. Как на волка! «Но не волк я по крови свой! И меня только равный  убьет!» Мандельштам. Опять цитаты лезут в башку.
        Бандиты достанут меня и в тюрьме. И там быстрее всего – за пачку чая, за кусок колбасы, за блок сигарет – зарежут, как барана. Чем ты и являешься на самом деле. Захотел отомстить? Что говорили древние и мудрые?  «Хочешь отомстить – копай сразу две могилы». Привязались ко мне эти чужие мысли и строчки.
        Своей головой нужно думать! Надо найти путь к спасению. И не быть прирезанным барашком кудрявым. Да, допустить этого он не может! Потому что на его стороне право и справедливость.
        Вчера вечером, выйдя из тупого оцепенения после шока, он горько пожалел, что в панике бросил свой автомобиль с ключом от стратегического сейфика с деньгами и мобильным телефоном. И тем самым загнал себя в угол.
        Возвращаться к машине сейчас было крайне опасно, и он решил забраться в какую-нибудь пустующую квартиру, там была свобода, пока силы не покинули его окончательно. 
        С трудом поднявшись, он вышел из пустой комнаты, где сутки просидел на полу и выглянул в крошечное окошко на лестнице, выходящее в узкое ущелье между этим домиком и желтой девятиэтажкой.  Он еще вчера заприметил в стоящей буквально в трех шагах от домика башне слегка приоткрытую балконную дверь на втором этаже. Свет в квартире не вспыхнул даже самой поздней ночью. Значит, растяпа-хозин был в отъезде.  А там, за этой гостеприимно открытой стеклянной дверью вода! телефон! и, если особенно повезет, сигареты!!!
        - Вот и лез бы туда прошлой ночью, трус и идиот. Что ты выжидал? Манны небесной? Слишком ты осторожничаешь! А, значит, произойдет с тобой непредвиденное. – Алексей тут же прикрикнул на себя. – Не каркай!
        Дождавшись темноты, он проберется туда и позвонит Люшеньке – Людмиле Вениаминовне Громовой, солидной даме под сорок, делающей карьеру в политике. И уже имеющей там всё. Кроме одного. Она не могла дать ему ребенка.  Она любит его, вернее – любила всем своим одиноким женским сердцем. Любила безнадежной мудрой любовью. Ясно понимая, что он не любит и никогда не полюбит. Так, заезжал несколько раз от скуки, а уходя совершенно забывал о её существовании.    
        - Не нужна была! А вот потребовалась. И жила рядом – на улице Машкова. Только бы она была дома – никуда не уехала бы отдыхать. Или не завела бы себе мужа. – Он даже зажмурился от ужаса такой перспективы. – Тогда – кранты. Больше мне никто не поможет. И родители, и друг – все отпадает. У них-то меня и будут в первую очередь искать. А Люшенька? Если свободна и любит – не предаст. Сколько же месяцев или лет я ей не звонил?  Не вспомнить.
        Он увидел, как у подъезда девятиэтажки остановилось такси, и из него выпорхнула высокая девушка с пестрым букетом в руках. Вошла в подъезд.
        - Неужели хозяйка пустой квартиры вернулась? Как же мне не повезет тогда. – Сказал себе Леха. - Господи, только не это! Дай мне шанс, Господи. Один-единственный малюсенький шанс.
        Он выждал еще десять минут, но свет в окнах квартиры не вспыхнул. Путь – свободен!
        Пора! Он выбрался из провонявшего кошками подъезда, пересек узенький проулок и проскользнул в подъезд девятиэтажки. Здесь кошками воняло не меньше. Открыв окошко на лестнице, перебрался на козырек над входом в подъезд, а с него на балкон. Открыл стеклянную дверь и вошел в комнату. Вот как просто! Детская эта операция, тем не менее, обессилила его. Но хорошо хоть, что его никто не видел.
        Зря старался.
        Этот балкон был рассчитан на две квартиры, перегородка между ними давно истлела, и сухопарая старушка с седым кукишем на затылке наблюдала за его манипуляциями сквозь свое окно.
        Она мстительно улыбнулась.
        - Хо-ро-ша девка! – с расстановкой подумала старуха, - к этой надменной сучке уже в окна хахали лезут. Гордячку из себя корчит, едва кивает при встрече, а смотрит мимо. Ей, видите ли, на старуху глядеть противно. Скоро, милая, сама такая будешь. Не избежишь! Это пока молодая кажный  день наряды меняешь да мужики на иномарках возят.
        Мы в их годы такими не были! На заводах-фабриках корячились за копейки. По шестнадцать абортов сделали на живую нитку, хоть это и не из той оперы. Платье единственное крепдешиновое берегли-перешивали. А энти?  Днями принесла мне полторта с розочками, котлеты куриные, нежные, и палку сухой     колбасы. Торт не свежий? Или фигуру бережет?  А какая там фигура? Суповой набор из одних мослов. Сорок лет трудового стажу, а сейчас за какой-то по****ушкой продукты подбираю, - распаляла бабку классовая ненависть, - Нате вашему котику… Котлеты ему, стервецу, куриные, нежные, колбасу дорогую, копченую. Этих продуктов мы и сами не видим. Всё сама и съела. А кот на помойке нажрется, на то он и зверь.
        Старуха так увлеклась обличениями современной молодежи, что едва не пропустила самое интересное.
       
        Мужчина проник в комнату и огляделся. В свете, сочащимся в квартиру с улицы, он увидел белевшую в полумраке большую кровать и понял, что находится в спальне. Он сделал несколько шагов и вдруг замер. На него из темноты надвигался человек. Сердце сделало перебой. Алексей быстро выхватил свой пистолет, смутно видимый человек повторил этот жест. Мужчина нервно хихикнул – у страха глаза велики. Это он сам, собственной персоной надвигался на него из зеркала в полный человеческий рот.
        - Псих! Чуть самого себя не пристрелил.
        Поискав глазами дверь, он направился к ней, держа в руке пистолет. Но дверь сама собой отворилась перед его носом, и вспыхнул свет. На пороге появилась обнаженная девушка с мокрыми волосами. Она испуганно отшатнулась и открыла рот, чтобы завизжать.
        - Завопишь, убью! – тихо, но с веской угрозой в голосе, сказал мужчина и пистолет в его руке был более чем красноречив.
         Девушка сжала губы и кивнула. Её глаза с ужасом смотрели на пистолет.
        - Не бойся, - произнес мужчина, - веди себя тихо и ты не пострадаешь.
        Девушка подняла глаза от пистолета и внимательно посмотрела на мужчину.
        Встретились, схлестнулись два серых взгляда: темно-серый, цвета грозового моря – мужской, и дымчато-сиреневый, прозрачный, как северные сумерки – женский.   
        - Воскресшая Симонетта, - поразился мужчина невероятному сходству это девушки с женщиной умершей пять веков назад. – Но эта более красива, чем та. Эта – ледяная лилия, серебряная хризантема. – Заговорил в нем художник. И оторвав взгляд от её лица, он неожиданно обнаружил, что девушка перед ним стоит совершенно голая. Единственной её одеждой были маленькие тапочки на ногах.
        - Деньги в шкафу под бельем, а серьезных драгоценностей у меня нет, берите и скорее уходите.- Произнесла дрожащим голосом девушка. Казалось, она не замечает собственной наготы, так таким шокирующе-неожиданым было появление в её квартире вора.
        - Как глупо и пошло – чистый Голливуд! Голая девка, бандит с пистолетом… Боевик.
        А фигурка у неё – класс!
        - Оденься, - приказал мужчин, и добавил, – я не грабитель! И мне совершенно не хочется тебе угрожать, но если ты поднимешь шум, я тебя застрелю. Я в опасности, а значит в опасности и ты.
        Он поморщился от боли в боку.
        - Повторюсь, веди себя тихо, и я быстро уйду, не причинив тебе зла. Где кухня? – он внезапно почувствовал, что жажда, если её не утолить сию минуту, лишит его разума.
        Девушка, накинув халат и завязывая поясок, кивнула на дверь.
        - Налево.
        Мужчина указал ей пистолетом, чтобы шла первой, и тихо добавил.
        - Без дурацких выходок, пожалуйста.

        Разговор этот слышала и старуха, которая  дабы лучше понаблюдать за пикантной сценкой переползла на чужую половину балкона. Она смекнула, что девица попала в переплет. Хотела, было, старушка вернуться к себе и звякнуть в милицию, да вспомнила, как там метелили её сына, якобы укравшего видеомагнитофон, принуждали взять кражёнку на себя.
        - «Кражёнку» - передразнила себя бабка. – В те годы видаки реже автомобиля встречались и стоили дороже поношенной машины. Но её Сашка хоть и бедовый был тогда парень, но точно не вор! Чуть почки не отбили, ироды! Пусть сами, козлы ментовские, злодея ловят. А с Юльки она еще и пользу может поиметь, девка, всё ж не жадная.
        Далее действующие лица переместились на кухню,  и вышли из зоны бабкиного прослушивании.   
   
        Юля с удивлением смотрела, как незнакомец жадно и неопрятно пьет воду прямо из-под крана. Лакает как собака. Словно неделю не пил. Повнимательнее рассмотрев мужчину, она отшатнулась. Пиджак и рубашка парня были залиты уже запекшейся кровью.
       - Да, - подтвердил он, оторвавшись от крана и заметив её взгляд, - я – ранен.
        Сказал он это почти равнодушно.  Жажда отпустила его, но заговорил голод. Двое суток без пищи! Он подошел к старенькому холодильнику «Саратов». Присев перед ним на корточки, заглянул в его недра.
        - Пусто, - разочаровался он. И все равно он почувствовал эйфорию, самая страшная пытка для тела закончилась – жажда отступила. Он чувствовал, как каждая клеточка его организма наполняется животворной влагой. Ну а голод он как нибудь перетерпит. И не такое бывало. Оглядевшись, он заметил на кухонном столе букет пестрых цветов и понял, что видел все же  эту девушку. Это она приехала на такси.  Не зажигая света, бросила цветы на стол и сама прошла в ванную. Но это не имеет уже никакого значения.
        - Где телефон?
        - В комнате.
        - А сигареты у тебя есть?
        - Не курю.
        - Я так курить хочу… - с тоской произнес он.
        Девушка вспомнила, что на полке валяется пачка «Кемел», припрятанная на всякий случай, для гостей. Открыв шкафчик, она достала пачку и бросила её на стол.
        - Спасибо! – мужчина с благодарностью взглянул на неё и, вытащив сигарету жадно, с наслаждением сделал первую затяжку. Бросив на девушку испытующий взгляд. Он понял, что она успокоилась и не совершит глупостей. Но на всякий случай сказал:
        - Смотри у меня! – И без перехода поинтересовался. – Телефон где? Плиз.
        - На тумбочке в комнате.
        - Спасибо.         
        Он прошел в спальню.

        - Какие вежливые бандиты пошли. Надо же «Спасибо», «пожалуйста». Мерси боку. – Подумала ему в спину Юлия. Она достала стеклянную вазу и, налив в неё воды, поставила в неё начавший уже вянуть букет. И тут же засмеялась – Бред! По её квартире слоняется мужик с пистолетом, а она о цветочках печется. Определено, бред!

        В комнате мужчина присел на большущую кровать, территорией не уступающей Бельгии и, хмурясь, набрал номер.
        - Ничего хорошего меня там не ждет. – Сказал он с невыносимой мукой в голосе.
        Юля стояла в коридоре и все слышала. Почему-то её тронули эти слова.
        Мужчина снова набрал номер. Абонент не отвечал. Он продолжал крутить диск, но без энтузиазма. Пусто! Но, может быть, это и к лучшему.
        Юля вошла в комнату. Он бросил трубку на рычаг и оценивающе взглянул на девушку. Неожиданно мягко спросил.
        - Как тебя зовут?
        - Юлия.
        - Ты живешь одна?
        Юля понимала, как опасно признаваться, что она действительно одна, хотела солгать, но под этим строгим серым взглядом растерялась и молча кивнула. Её снова стала бить мелкая дрожь – запоздалая реакция на испуг.
        Мужчина заметил это. Ему стало неприятно, что эта милая девушка так его боится.
        - Успокойся, я не причиню тебе зла.
        - А сам пистолетом грозишь?
        Он с удивлением посмотрел на пистолет в своей руке и быстро убрал его в карман.
         - Прости, Юлия, но твое появление было слишком неожиданным. Это не входило в программу. Я забрался сюда лишь напиться воды и позвонить… Я вынужден был это сделать. А за помощь я заплачу!
       Я уже два дня без воды…. Ранен… Если попадусь бандитам или ментам, тут мне и крантец. – Заговорил парень как в бреду. Вторая выкуренная сигарета была лишней – его лицо залила стеаринная бледность, он на глазах Юлии стал падать, как тряпичная кукла в замедленном кино, навзничь на кровать.
        - Что с вами? – Юля стала трясти парня. – Очнитесь!
        Но он провалился в глубокий обморок.
        Юля замерла. Вот сейчас в её квартире, на её кровати умрет человек. Она в панике бросилась к телефону и тут же замерла.
        - Что он говорил? Что ему нельзя к ментам? А, ведь, скорая  о пациенте с огнестрельным ранением обязана сообщить именно им. Такой порядок, кажется…  Что делать-то? Что же делать?  И не может он умереть!
        Юля наклонилась над парнем и поняла, что он вышел из обморока, но взгляд его был какой-то бессмысленно-покорный. Словно он был полностью в её руках, так как силы совсем покинули его, и он словно вручал ей свою жизнь. Юля отшатнулась. Не может он умереть!
        Внимательно осмотрев его, чем-то он все же неуловимо похож на великолепного Юла Бриннера времен  «Короля Сиама», девушка решилась, подошла к телефону и набрала номер Кости – Константина Андреевича Сергиевского, молодого врача-хирурга, спасшего ей когда-то жизнь. И ставшего потом другом.
        Он пообещал приехать минут через сорок.
        Юля наклонилась над мужчиной и прислушалась. Он тихо дышал и, казалось, уснул.

        Вернувшись на землю из черной бездны забытья, мужчина сквозь ресницы наблюдал за действиями девушки.  Она натянула свитер и джинсы прямо на голое тело и исчезла из комнаты.   
        - Всё… конец… – подумал Алексей, но подумал как-то вяло, невероятная слабость сломала его обычно сильную волю. Он равнодушно, не цепляясь более за жизнь, улетел в черную дыру.

        Девушка вышла из подъезда. Полная Луна, как золотой бубен шамана, дрожала в глубокой синеве ночного неба. Августовские звезды  сплошным потоком лились на землю – знай, загадывай желания. Звездопад Августа – земля проходила через хвост кометы.
        - Но любоваться красотами природы, однако, некогда. – Сказала себе Юля. - Нужно слетать в ночной магазин. Холодильник пуст, как барабан. А «кусать» очень хочется. Ночка предстоит неспокойная. И Костю нужно будет угостить.
        В ярко освещенном ночном магазине она прошлась вдоль полок. Наступили времена изобилия – сотни нарезок в пестрых упаковках радовали взгляд – мясные, рыбные, сыры на любой вкус, масло, корейские салаты, фрукты, пирожные, «Мартини», водка «Абсолют».
       В кассе она слегка поморщилась – на всё это роскошество ухнула три своих суточных бюджета. Но положение обязывает. Юля расплатилась и пошла через парк к своему дому. Мимо посольства Швейцарии и бывшего Дворца пионеров. Свернув проулок, она остановилась с тревожно сжавшимся сердцем. Возле  её подъезда стояла милицейская «канарейка».
        - Кто-то донес? Но – кто? – Лихорадочно думала Юля. – Кто? Кто?  Соседка, наверное. Лолита Гавриловна, драгоценнейшая. Всё вынюхивает, подслушивает, подсматривает… Ну и стерва! Больного, беспомощного человека заложила! Гадина! И поделом ей, что живет в беспробудной нищете. Привыкли сталинские сучки стучать.
         И меня теперь начнут таскать. Но почему? Меня не было дома. Он сам залез. Поверят они, как же. Все нервы измотают!  Костю надо предупредить. Не хватает только его втянуть в наши игры.
        Дверь подъезда распахнулась, и милиционеры под ручки вывели Пашку, по кличке «Буча» - буйного домового алкаша. Один молодой парнишка, загнав пинком под зад  злостного бытового хулигана в кузов автомобиля, обернулся и подмигнул Юлии.
        Девушка облегченно вздохнула. Зря она обрушилась на Лолиту Гавриловну, драгоценную. У той окна темны.  Спит старушка и видит во сне большую, скворчащую от лопающегося жира котлету по-киевски, с косточкой, одетой в бумажные кружева.   
          Юля прошла в сад, окружавший «сталинский» дом, стоящий в глубине двора. В зеленом оазисе, под сенью каштанов, с глухим стуком роняющих свои плоды на землю, и начавшими первыми желтеть, почувствовавших приближение осени, лип, она присела на скамейку, держа в поле зрения свой подъезд.
        Нужно собраться с мыслями и всесторонне обдумать создавшееся положение. Ясно, что в милицию она не обратится. Вон, как испугалась её визита в свой дом. Но, собственно говоря, почему? Парень, наверняка, совершил что-то ужасное. Нет, это невозможно! Что – невозможно? Что он  что-то противоправное натворил? Очень даже возможно! – Она вздохнула. – А я, почему не могу сдать его куда надо? Зачем мне этот геморрой?  Почему? Почему?   - И сама себе ответила. – Потому что я человек не подлый!
        - А дальше что с ним делать? – спросил строгий внутренний голос.
        - Звонил же он куда-то. Значит, ждет помощи. Пусть уходит…
На том и порешим. – Она поднялась со скамейки и грустно подумала, - но какой он все-таки красивый…         
        Из-за поворота к дому подкатил на несвежем «мерине» Костя.
        - Ну что, мать, какие трудности? – поинтересовался он, выходя из машины.
        - Костя, я попала в невероятную историю. Короче, влипла.
        - На это ты – мастер. – Бесстрастно произнес Костя.
        Юля рассказала ему всё. 
        - Ты, конечно, можешь отказаться помочь, я не обижусь. Вызову официальную медицину и пусть сами разбираются. Но он говорил, что для него это – гибель.
        Костя долго извилины не напрягал.
        - Ладненько, раз я уже здесь, пойдем посмотрим. Там и решим. – Он взял из машины свой саквояж и из рук Юли пакет. Они поднялись на второй этаж.
        - Здесь убираются? Запах просто невыносимый. – Он втянул пропахший кошачьей мочой дух подъезда и сплюнул. – Как ты можешь здесь жить?
        - Могу, - кротко ответила Юля.
        - И в истории ты попадать мастер. Именно к тебе он залез, а не кому нибудь другому. Балкон забыла закрыть? – Он  ворчал, чтобы не думать о том, что вот рядом с ним девушка недосягаемая. Которую он любит уже десять лет и которая никогда не ответит на его чувства. Позвони она ему из Преисподни, и он прилетит по перовому её же зову. Но все бесполезно, она к нему, как к мужчине, каменно-равнодушна, как кукла Барби к своему пластмассовому бой-френду Кену. 
        Лолита приоткрыла свою дверь и вытаращила на ночного Юлиного визитера любопытный глаз. Костя повернулся в её сторону и, сложив пальцы пистолетиком, сказал:
        - Пиф-паф!
        Юля сердито посмотрела на резво захлопнувшуюся дверь и с остервенением прошипела:
        - Живу, как в аквариуме, под постоянным присмотром старухи. Нет, наверное, ни одного моего шага, чтобы она не полюбопытствовала, что это я делаю?  Честное слово, прысну ей из баллончика перчиком в глазик.
        - Хулюганка, - пискнуло из-за двери.
      
        Они зашли в квартиру.
        - Он там, - кинула Юля на спальню. А сама пошла на кухню, выложила  содержимое пакета на стол и стала раскладывать нарезки по тарелкам.
        Спустя пару минут появился Костя. Он оглядел девушку задумчивым взглядом и задал странный вопрос.
        - Юль, ты телевизор совсем что ли не смотришь?
        - Смотрю иногда. Но мне некогда его рассматривать, я, как ты знаешь, вкалываю.  Последние два дня не смотрела вовсе, я на даче была. А в чем дело?
        - Разыскивают его. На сегодня главный фигурант в криминальной хронике. И в фас демонстрируют и в профиль.
        - Ну и что?
        - Убил он кого-то, Юля. Очень опасный тип…
        Девушка замерла, уставившись на свое отражение в темном оконном стекле. Что-то в облике мужчины не вязалось с такой безжалостной характеристикой. Совершенно не боялась его Юлия. Первый испуг прошел. И интуиция подсказывала, что дело не чисто. Не может он быть хладнокровным убийцей!

        …И красивый такой!

        - А что у него с раной?
        - Ну, с ней-то я справлюсь. Заживет как на Бобике.
        - Помоги ему. – Решилась Юля. – Я слишком далеко зашла, чтобы сейчас отступится.

        …«И красивый такой!»
 
        Костя закурил.
        - Ты – легкомысленная женщина! Но не тупая же? Ты осознаешь, что этот тип объявлен во всероссийский розыск? Убийца он.
       - Никто не может быть объявлен преступником! Только по решению суда.  Делай операцию, Костя, - сквозь зубы распорядилась Юля. – Завтра он оклемается и уберется отсюда. Будем надеяться.
        - До чего же ты упрямая, - сказал Костя, сдаваясь, - но ночевать поедешь к нам. Ольга обрадуется.

        Костя вновь ушел в спальню. Она накрывала на стол и слышала доносившиеся из комнаты звуки: стон, резкий вскрик. И все затихло.
        Заметив брошенный на стул пиджак раненого, она осмотрела его карманы и вынула бумажник: кредитка Первого-банка, водительские права, паспорт на имя Орлова Алексея Григорьевича. В паспорте фотография.
        - Какая хорошая улыбка! – сказала Юля. – Разве может быть человек с такой улыбкой убийцей?  А что у нас в кошельке?  Ничего себе – три тысячи баксов, фанеры нашей пятьдесят штук! Мелочишко на молочишко!
        Юля положила на холодильник стодолларовую купюру и убрала бумажник и кошелек в карман пиджака раненого.
       Приготовив стол, она открыла бутылку и, бросив быстрый взгляд на дверь, воровато выпила рюмку.
        Заворачивая извлеченную пулю в бумажную салфетку, вышел на кухню Костя.
        - Сам её выброшу, мало ли что. И от пистолета нужно избавиться. – Он вздохнул. – Извини, но я его не могу взять. Я и так участвую в преступлении. Загремлю под фанфары. А у меня Юленька маленькая… Четыре всего годика.
        - Садись, поужинаем. И не надо высокопарных слов. – Юля  наложила ему в тарелку кучу деликатесов. Налила бокал «Мартини» ему, а себе рюмку водки.  – Как он?
        - Жить будет, - усмехнулся Костя. – Но, боюсь, не долго. С таким-то поведением. Юль, почему ты полюбила его, а не  меня?
        Юлия протянула ему купюру.
        - Как тебе не стыдно, - начал было Костя.
        Но девушка его перебила. 
         - Бери, бери. Деньги не мои, а твоего пациента. Он бы больше тебе заплатил. И это только справедливо. Давай выпьем.
        Костя оглядел столик – осетрина горячего копчения, икра, салями, салатики, алые помидоры. Вино, водка, сок в хрустальном графине. И накрыто было красиво – льняная голубая скатерть, салфетки, фарфор, тончайшее богемское стекло, сверкающий мельхиор.
        - Быстро справилась, словно поджидала гостей заранее, - подумал Костя и, с раздражением вспомнил о своей жене, - а моя кадушка крутилась бы весь день и толку никакого. Неумеха.
        Он вымыл руки в ванной и присел за столик.
        Так уютно – ужин любящих супругов. Давно, миллион лет до нашей эры,  Костя, молодой, веселый, рыжий, веснушчатый выпускник медицинского института был влюблен в неё. В эти пепельно-белокурые прядки, тогда волосы её струились ниже лопаток,  в эти переменчиво-серые глаза.  Прозрачную кожу. Длинные ноги. Маленькую девичью грудь с розовыми холмиками сосков. Но вовремя понял, что девушка неземная не для него. И еще сейчас он вспомнил, как привезли её к нему ночью в Склиф, в первое же его самостоятельное дежурство, жестоко избитую, истекающую кровью.  Почти безумную от страданий. И невыносимо юную.
      - Фиалка моя, - с грустью и нежностью подумал Костя. Он посмотрел на свои огромные, веснушчатые, покрытые рыжей шерстью ручищи, спасшие этой девушке жизнь. Он со страданием поднял на неё глаза.
        - Так и живешь одна?
        Юля пила водку – одну рюмку за другой. Почти не закусывая. Словно пыталась заглушить пожар, разгоравшийся у неё внутри. Только водкой пожара не потушить!
        Костя проводил взглядом очередную, четвертую по счету! Рюмку и быстро сказал: - Одну я тебя с ним не оставлю!
        Девушка расслабленно улыбнулась.
        - Спасибо тебе, Костя. Ты мой самый лучший и единственный друг. Но я к тебе не поеду. Не будет Ольга мне рада, она всегда ревновала тебя.
        Девушка поднялась, но пьяно покачнулась и снова плюхнулась на стул.
        - Ноги не держат! – Пожаловалась она. – Третий час ночи. Пора спать. Возьми вот эти цветы жене. – Она вынула букет из вазы. – Здесь розы, ромашки, лилии. Они из моего сада, за ними третий год никто не ухаживает, а они сами цветут. Бабушка умерла, сад одичал. И дом стареет, крыша потекла…
        - Ну почему ты такая упрямая?  Как я могу тебя оставить с ним? - Костя кивнул на спальню, но вздохнув и сдаваясь, сказал. – Я сделал ему укол, проспит до полудня.  А потом пусть вытряхивается… Звони, если будет упираться. – Он оглядел девушку. И еще раз подивился её силе – силе духа. Она как фигура на носу корабля  - первой встречает волну и шторм, но несокрушима. Даже если корабль затонет, фигура останется плавать…
        Костя взял букет и поцеловал девушке руку. Надевая в прихожей куртку, сказал:
        - Ему может быть у тебя еще и понравится; мне бы понравилось; но помни – он опасен, как гремучая змея. От пистолета, главное, избавься. – Он бросил свирепый взгляд в сторону спальни и вышел.
        Девушка, закрыв за ним дверь, убрала со стола остатки трапезы, Костя умял почти все,  выключила везде свет и прошла в спальню. Мужчина бледный и красивый, как молодой Юл Бриннер, лежал навзничь на кровати и тихо спал. Не снимая халата, Юля прилегла на краешек ложа, прислушалась тревожно к дыханию мужчины, и неожиданно быстро уснула.   
        И никакие видения этой ночью не тревожили её душу.

        Духи Ада держали его крепко, нестерпимо громко били барабаны, и нарастал мучительный жар. Сделав неимоверное усилие, он  вырвался из цепких когтей кошмара. И полетел из бездны, легкий, к свету. ДАГАЗ. Выплыв из глубины сновидений, очнувшись, он огляделся и обнаружил себя лежащим на большой кровати. Среди темно-лиловых, почти черных простыней. Он  щекой почувствовал прохладную гладкость белья и понял, что простыни эти сделаны из натурального шелка. Ничего себе! Как он оказался здесь? Не вспомнить.
        Но это бывало с ним и раньше. Многодневный загул, неожиданное пробуждение в незнакомой комнате и спящая рядом женщина. Рестораны. Пьянки. Оргии. Какие-то бабы. Муть какая-то.
        Обычно он, пробуждаясь и чувствуя потребность в чистоте и созидательном труде, резко завязывал с загулом, одевшись, бросал на кровать несколько купюр. Вежливо, но холодно отклонял попытки удержать его, снимал кольцо их рук со своей шеи и уходил.  Отблагодарив их денежками за ласки. Большая часть этих женщин не были проститутками, но деньги брали все, не хватало гордости бросить их в мою наглую рожу.
        После греховно проведенной ночи, сотен таких ночей, он садился за руль и на предельной скорости мчался по утренним шоссе за город. В любое время года – заснеженной сверкающей трассе. По засыпанным листопадом или умытыми ночными летними ливнями дорогам. В этих блужданиях он незаметно для себя полюбил особую музыку – избранную классику. Слушая ноктюрны  Шопена, прозрачного и веселящего как шампанское Моцарта, чистые голоса Монтсеррат Кабалье и Фреди Меркюри  -  «Роза в декабре», «Квин», и многое, многое другое, что раньше казалось ему невыносимо скучным, он ощущал чистую радость. Словно скорость и эти звуки смывали с его души мутные наслоения напрасно прожигаемой жизни.
        Иногда он слушал и попсу. Особенно умиляли ежедневно, как мошки, плодящиеся певички – выйдет, покривляется, промяукает ставшую чудом популярной песенку и вот она – Звезда. Звездуля. Да за такой, простите за выражение, «голос» в одесской пивнушке по морде дают. Или по харе. Но народу нравится. Народ-то он, вообще, не избалован. К Бахам и фугам не приучен.
        В этих скитаниях он понял еще одну истину – годы одиночества опустошили его. Зачем ему одному вся красота этого мира? Эти залитые солнцем или обвитые голубым туманом дороги, эти искрящиеся чистым снегом  зимние леса, зеленые июньские поля, озера, горы, моря… Все это хочется разделить с любимой женщиной, но как её найдешь?  Где?
        Скорость и ветер, врывающийся в окно машины, развеяли  воспоминания о грязной ночи, о сотнях таких ночей.
        Женщины, разные женщины – нежные и грубые, изысканные и вульгарные, красивые и совершенно бесцветные, симпатичные, а их было большинство – цветы одной ночи или ночные бабочки, не тронули его сердца и исчезли навсегда.               
         
        С усилием сев на кровати, он вспомнил всё. Как Шварценеггер! Киллера, поджидавшего его в подъезде, сопливый парень из обслуги нашего знаменитого народного избранника, которого Алексей подергал за вымечко. С пареньком этим он иногда выпивал, в бытность своей работы на его хозяина, и слегка даже корешился. И вот этот парень пришел его убить. Нечестный поединок! Потому что у того была возможность притаиться и напасть внезапно, не оставив жертве ни единого шанса. Что он и сделал. Допустил только одну, но роковую для себя промашку – промедлил одно-единственное мгновение.
        Я оказался ловчее. Потому что я служил в спецназе и хорошо запомнил науку своего командира – безжалостной машины убийства. – «Стреляй первым, потом разберешься». И это спасло мне жизнь, а пареньку не повезло. Вспомнилось, как тот упал на кафельный пол с вдребезги разбитым лицом. Мальчишка! За какие-то жалкие бумажки пошел убивать. Или, кажется, он наркоман. Дозы отрабатывал. Но меня все же зацепил. Несколько сантиметров выше и  вечная мне память.
        Однако, не уважает меня скупердяй этот. Пожадничал нормального киллера нанять. Послал сопляка этого. Думает что я кролик – белый и пушистый. И из меня легко сделать кроличье рагу. Счаз! Счаззз!  Но в его промашке моя удача! Найми он профессионала – пылать бы мне сейчас в крематории.
        А я – жив! Жив!! Живой!!!

     За шторами разгорался яркий летний день. Алексей с удивлением оглядел комнату. И ему показалось, что он вновь впал в состояние полубреда – какие-то засаленные совковые обои,  вытоптанные ковровые дорожки – в каком, интересно, ЦК КПСС их свистнули?  Пыльная люстра в пять пластмассовых рожков эпохи Брежнева и… настоящая итальянская спальня. Японский телевизор, видеомагнитофон.
     Вся торцевая стена заставлена полками с книгами. Неправильная квартира. Непонятная.
     На самом краешке кровати, свернувшись креветкой, спала девушка. Он не видел её лица, только русый завиток на тонкой шее и изгиб узкой талии. Да, эту девушку он вспомнил.
     Вчера, замученный жаждой, он забрался в квартиру, не подававшую признаков жизни. Но столкнулся тут с совершенно обнаженной девушкой.
     - Надо же, не предала, - удивился он, - а почему? Я ворвался к ней в квартиру, угрожал убить. Загадка!
     Легкий, почти неуловимый запах её духов. Запах женщины и воспоминание о её наготе взволновали его, и он потянулся к ней. Но резкая боль в боку остановила. Морщась, он потрогал марлевую повязку, смутно припомнил, что какой-то рыжий гигант делал ему операцию.
        Алексей с благодарностью взглянул на спящую.
        Потрясающая  девушка! Не предала, не сдала в милицию, сумела оказать реальную помощь. Наверное, не знает еще о моих похождениях. 
        Как мне её отблагодарить?


        Услышав позади себя шорох, он нервно оглянулся и замер от неожиданности. Из-за портьеры с хозяйским видом вышел крупный сиамский кот. Он с укоризной посмотрел на мужчину своими раскосыми сапфировыми глазами и прыгнул на кровать рядом с девушкой. Еще в полусне она потрепала его по коричневой бархатной башке, и вдруг, словно что-то вспомнив, резко села.
        Испуганно оглянувшись, встретила спокойный взгляд мужчины, и смутилась.
        - Симпатичный котик, - мягко заговорил Алексей, - ваш?
        - Нет, соседки, - пояснила, улыбнувшись, девушка, - но я его кормлю. Котяру этого зовут – Бахтияр. Он, вообще, очень отважный и неприхотливый, как настоящий мужчина. Видите, уши у него висят лапшой? Эти украшения он в заработал в уличных боях с котами. Но зато теперь все местные кошки - его гарем. И по окрестным помойкам толпами бродят полусиамские котята. Он улучшил уличную породу, и старушки-кошатницы почти всех пристраивают в хорошие руки. – Она снова потрепала кота по бархатной голове и добавила. – Я сама, лично, влюблена в этого котика…
        «Бред! О чем мы говорим?», – Подумал Алексей, но её слова почему-то наполнили его светлым счастьем.
        Алексей приподнялся, но девушка испуганно отпрянула.
        - Умоляю, не бойтесь меня.
        - Никто вас здесь не боится! – резко сказала девушка. Ей было немного стыдно, что она так восхваляла перед чужим человеком кота. Она открыла было рот, чтобы попросить мужчину решить свои проблемы и покинуть, наконец, её дом. Но тут прозвучал звонок в дверь.
        - Кто это может быть в такую рань? – Девушка резво соскочила с ложа и пошла в прихожую. До Алексея долетели женские голоса.
        - Сейчас я вам его принесу, Лолита Гавриловна. Наверное, у вас дверь была закрыта.
         - Да бес с ним, пусть гуляет, - сказала старуха и, потупив глазки, постным голоском попросила. – Ты, дочка, дай мне денежек. – Старуха многозначительно стрельнула в сторону спальни глазками, - все ж таки я не выдала твоего дружка…
         Юля сжала губы. Подслушивала, мерзкая! Но этого и следовало ожидать. Она всегда подслушивает. Нужно не лениться и перегородку на балконе восстановить. Или еще лучше  застеклить его. И тут же подумалось – «А оно мне надо»?
        - Совести не имеете, Лолита Гавриловна. Вы деньги уже два раза занимали и прошлых еще долгов не отдали.
        - Что поделаешь, дочка, пенсии у нас скудные. – Бабка натужно вздохнула и лукаво улыбнувшись, добавила. – А может твой хахаль старухе поможет? Все ж таки я его не выдала.
        Юля напряглась. С какой это стати старуха заговорила об Алексее? Что она может знать? Ах, опять этот балкон.  Видно, подглядывала, когда Костя делал  ему операцию. Прищемить бы этот длинный любопытный нос!
        Юля вынула из кошелька несколько купюр и протянула Лолите.
        - Мало, Юль. Лекарство от ног стоит 300 рублей, а здесь всего двести пятьдесят. На свою пенсию мне такого лекарства ни в жисть не купить.
        - У вас, кажется, есть сын. Вот пусть он вас и обеспечивает лекарствами. – Юлия присоединила еще одну купюру и, не дожидаясь благодарности старухи, захлопнула перед её носом дверь.

        Вернувшись в спальню, она суровым тоном сказала.
        - Благодаря вам, меня уже соседка шантажирует. Видела она вас, и разговор наш слышала.
        - Подумаешь, проблема, - безмятежно отозвался Алексей, - ей деньги нужны? Их у меня много…
        - Видела я ваши деньги, их совсем не много.
        - По карманам моим изволили лазить? Какая невоспитанность. – Незлобно сказал он.
        - Представьте себе. И, между прочим, Костя в два часа ночи не обязан гонять свою машину из Медведково сюда и обратно. И не обязан оперировать бандита.
        - Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен за помощь.  Ты просто спасла мне жизнь. – Он сел на кровати. - И те деньги, что при мне, это – мелочь!
        - Вы не поняли, - нажимая на отчужденное «Вы», произнесла Юлия. – Меня ваши финансы не интересуют. Вам пора идти. Вы больше не можете здесь оставаться.
        - Я могу! – На голубом глазу заявил Алексей. – Мне здесь очень даже ничего.
        - Не можете! – Отрезала девушка.
        Мужчина, потемнев лицом, поднялся и слегка пошатываясь, пошел в ванную. Она услышала, как он открыл кран, и полилась вода.
        Юля быстро заправила кровать, сердито бормоча себе под нос.
        - Пусть выметается! А то, ишь, едва его подвинули, взглянул на меня так, словно я его, как беспомощного щенка выкинула на мороз. Большой уже дяденька, сам создал проблему, сам её и решай. Сколько я буду страдать из-за собственной доброты? – задала она себе риторический вопрос.