Первая попытка

ПЕРВАЯ ПОПЫТКА

«Зло, как известно,
имеет тенденцию
возвращаться к тому,
кто его причинил.»

Я очень хотела завести чау-чау. Это были 80-90 годы 20 века, времена без Интернета и мобильных телефонов!
Чау-чау были редкими, дорогими и я знала только пару городов, где их разводили. По слухам и редким журналам нашла питомник в Питере, куда завезли  производителей аж из самой Германии! Это было круто!
Стала созваниваться с этой известной заводчицей. Оказалось, что обойдется мне эта мечта дорого, долго и не просто «позвонил, приехал, купил» (как сейчас), а надо ждать по очереди. Надо так надо. Я начала откладывать деньги, ждать, когда появится красная девочка- хотела именно такую. Позванивала раз в месяц в Питер, напоминала о себе. Где-то через полгода услышала долгожданное - «Ну, родилась  такая!» Это был алиментный щенок от привозного из Германии красного Чемпиона. Радости моей не было конца! Я сразу же согласилась на указанную сумму, добавив на радостях, что дам даже немного больше и подарочки вкусные привезу, главное, чтобы дали хорошего щенка.
Надо напомнить, что это были годы развала СССР. Наша Беларусь стала самостоятельной страной, оставшись на то время «заповедником социализма». А в России уже бушевала перестройка с падением в экономике, с безработицей, с продовольственным кризисом и появлением долларов. Из Белоруссии в Москву и Питер потянулись «хлебные», «молочные», «трикотажные» поезда - народ выживал, как - мог.
И вот в такой время я собираюсь ехать за  дорогим щенком редкой породы.
Подготовилась основательно: в сумку на колесиках загрузила сало (разных видов), «палки» колбасы, «головки» сыра, пачки масла- все для «голодающего Питера» в подарок.
Вечером, накануне долгожданного отъезда, звоню «знаменитой заводчице» и радостно рапортую, что везу сумму немного больше запрашиваемой и тяжелую сумку с провиантом и отпечатанные большие календари с фото папы-чау и рекламой их питомника. И спрашиваю, «а не могут ли меня встретить с такой поклажей, тем более я не знаю как добраться до их дома». Выслушав мое радостное щебетание «знаменитая заводчица» сухо и холодно отрубила – «Это твои проблемы…а если не появишься к 11 часам утра, щенок уедет в другое место…».
Так же холодно и сыро встретил меня Питер. Я катила тяжеленную сумку  в метро, в автобусах, по улицам, добираясь до нужного адреса, боясь опоздать. Но возле нужного подъезда я оказалась в 9 утра. Лифт, к счастью, работал и я выгрузилась с поклажей возле заветной двери. От волнения тряслись руки, шумело в голове: « Вот! Наконец-то! У меня будет – чау!»
В темном тамбуре долго ищу звонок. Нажимаю. Жду. Тишина. Звоню опять и опять – в ответ - тишина. Холодею от мысли, что не тот адрес. Ищу в записной, сверяю - вроде верный. Звоню и уже стучу в толстую деревянную дверь. Ни звука. Зато открывается соседняя дверь. Спрашиваю, а живут ли здесь чау? Отвечают- живут.
Опять стучу и прислушиваюсь. За дверью слышится хриплый сдавленный лай. О, вот он, знаменитый лай чау! Я повеселела. Может, хозяйка куда-нибудь вышла? Села на тележку, решила перекусить – раз приходится ждать.
Ждала я под дверью минут 30, и чау за дверью периодически подходил и лаял. Это видимо и возымело действие: совершенно неожиданно изнутри щелкнул замок, слетела цепочка и дверь распахнулась. Я вскочила с тележки и остолбенела.
В проеме распахнутых дверей стояла полная, пожилая женщина в халате и курила.  Злобно смотрела, молчала  и  курила. Выпустив очередной клуб дыма мне в лицо, она хрипло сказала: « Приперлась?»
У меня в голове звенело, мысли мешались как на карусели, я ничего не понимала. И сказать я нечего не могла.
Это «противостояние» в дверном проеме мне казалось продолжается вечность..
Но спасение пришло в виде сказочного чау. Из глубины коридора выбежал пушистый,толстомордый, красивущий чау-кобель. Залаял-захрюкал на меня и попытался протиснуться между нами на улицу. Это подействовало на хозяйку. Она, пыхнув на меня дымом, сказала: «Ну раз приперлась - проходи!» Взяла чау за гриву , закрыла за мной дверь и ушла с чау по длинному коридору на кухню. Я стояла столбом у входной двери.
В голове крутилась только одна мысль; «За что? За что? Что Это такое? Где я?» Сколько я так простояла – не помню, кажется долго.
Это был ШОК. Говорить я не могла, не могла даже рта открыть, не могла сделать шаг.
Опять выручил чау. Кобель вернулся из кухни и стал меня обнюхивать, фыркая. Я медленно, сползая вдоль стены,  опустилась на корточки. Чау отскочил, потом опять приблизился  в плотную. Я протянула руку и осторожно провела по гриве. Почувствовала жесткую, проволочную, густую шерсть. Мысли сразу же переключились на это Чудо. И мне полегчало, туман в голове рассеялся, и закружилась мысль: «Главное - я их увидела в живую, я их гладила.»
Поднялась на ноги и вспомнила, что сумки с продуктами и деньгами остались за дверью. Открыла дверь, втянула тележку в прихожую. На этот звук появилась хозяйка. Увидев, что чау добродушно хрюкает возле меня и нюхает тележку, сказала: «Может тебе чаю дать?» Я осмелела: «Если можно – кофе - у меня давление упало..»
«Ну, ладно, можно и кофе».
На «ватных» ногах я дошла до кухни и села на табуретку у кухонного стола. Выпив большую кружку кофе с молоком, почувствовала прилив сил и смогла уже соображать и говорить.
Решив, что может эта старая тетка страдает провалами памяти, начала рассказывать, кто я такая и от куда и зачем. «Известная заводчица» все это время стояла ко мне спиной, смотрела в окно и молчала.
Потом спросила; «Ты долларами привезла?» Я изумилась – «Откуда в Беларуси доллары, я их еще и не видела?». После этого «известная заводчица» оживилась, что-то для себя определила и выпалила: «Я только за доллары сейчас продаю! Щенка этого вчера вечером уже купили».
Это был нокаут. Мне стало совсем плохо. Из этого дома надо было уходить и уходить без щенка – это стала ясно.
Я понимала, что в таком состоянии я не смогу тянуть тележку обратно. Пробормотав, что это «вам гостинцы из Белоруссии», стала выкладывать провизию на стол. Хозяйка, увидев хорошие белорусские  продукты, сунула мне какую-то купюру в руки, сказав «Вроде хватит», и настойчиво потеснила меня к двери.
Как я доехала до вокзала - не помню. Как я села в поезд,который шел не в Минск,а в Витебск - не помню. Помню только, что беспрерывно плакала, точнее –слезы просто текли из глаз. В голове стучала одна мысль: «За что? За что? За что так со мной обошлись? Что я сделала не так?»
Постепенно жизнь  затянула эту рану, я нашла телефоны заводчиков чау в Москве, съездила туда 2 раза и у меня появились две чудесные чаушки-девочки: черная Чивка и рыжая Инка. Особенно хороша была Инка. Золотисто-рыжая, толстолапая, широкогрудая, широкомордая, крупная. Все, кто ее видел- ахали и охали и улыбались.

Слухи о появлении в Минске хорошей чаушки быстро разнеслись среди собачников, и мне как-то позвонила женщина-активистка и пригласила на встречу чаушистов, которая пройдет у нее дома. Я с радостью согласилась и в нужное время подходила к нужному дому.
Был солнечный весенний день, кажется апрель. У меня  впереди  на поводке важно вышагивала ярко-рыжая толстушка-красотушка Инка. Встречные люди на улице оборачивались и улыбались. Я была счастлива.
Вот вижу, мне навстречу идет женщина и машет рукой, от нее отделяется и бежит нам на встречу собачка: темно-красная, легонькая, остроухая, с длинной мордочкой. В голове мелькает мысль: «Лайка? Карело-финская лайка? Откуда?  Должна быть чау?»
Чем ближе мы с Инкой подходили к встречавшей женщине, тем мрачнее становилось у нее лицо.
Затем была «тусовочка» 5-6 чаушистов  и их чау на квартире у этой активистки. Инка, конечно же, была звездой первой величины на этой встрече.
Как только активистка выпила первый бокал шампанского «За знакомство», то сразу же запричитала, обращаясь ко мне: «Ой, прости меня. Виноватая я перед тобой! Очень!»
Я с изумлением смотрела на эту незнакомую женщину. Она была сильно взволнована, и это был явно искренний порыв. Она почти в истерика причитала, показывая на свою неказистую чау-лаечку: «Это же, та красная девочка, которую тебе не отдали в Питере!. Ты выехала  поездом за ней, а я в тот вечер позвонила и, узнав, что за щенком едешь ты  из Минска, отговорила  тебе отдавать, всяко- разно про тебя несла! Пообещала большие деньги, чтобы мне отдали! Ох, прости меня!»
Я облегченно вздохнула и обняв ее, ответила: «Огромное тебе спасибо, что ты так сделала.. Ты себя больше наказала!
А простить - «Прощаю» и даже «Спасибо» говорю! Может и  Бог – тебя простит!»


Эпилог.
Через полгода после этого события позвонила мне, чудом  разыскав ,«известная питерская заводчица». Как-то невнятно пробормотав извинения, стала жаловать на минскую активистку, которая оказывается, не рассчиталась за ту красную девочку.  Требовала помочь наказать «эту афиристку» и еще чего- то много кричала в трубку. Из этого крика я только запомнила, что в тот момент, когда я сидела на кухне, щенок находился рядом, за стенкой, а «известная заводчица»  вычисляла и взвешивала отдать его мне или другой. СЛАВА БОГУ, этот расчет оказался не в мою пользу!
Я не стала ничего отвечать, просто положила трубку, подумав про себя: «Да вы просто два сапога- пара! Грызитесь сами!». И поблагодарила Бога еще раз, что все закончилось именно так.
Так что ЗЛО, выпущенное в меня минской активисткой, вернулось к ней же.
Та красная чаушка, кажется, никогда не родила щеночков, сколько ее не вязала «активистка», которая  и брала  ее только для этого.  Да и на выставках и на улице ее с трудом воспринимали за породистую чау-чау.

Вот такая история.             М.Г. Минск