Рассказ последняя капля

      ПОСЛЕДНЯЯ   КАПЛЯ
            
            Когда человек просыпается с одной единственной мыслью,  зачем он проснулся, имея в виду, что лучше было бы ему умереть во сне, это может говорить лишь о двух вещах. Либо человек как следует не выспался, поздно лег или плохо спал, вследствие чего чудит, либо в его жизни произошла какая то страшная трагедия, лишившая его жизнь смысла.
    Что касается первого,- сна, он тут был не при чем. Cпать Ильин лег, как обычно, в одиннадцать. Проспал положенные человеку восемь часов. Спал крепко, не пробуждаясь. Не был мучим ночными кошмарами и чудить, следовательно, не мог. А вот, что касается второго, душевной драмы, то именно она и послужила причиной его столь мрачного пробуждения.
    Открыв глаза, Ильин выбрался из-под одеяла, сел на край кровати, свесив с нее свои коротенькие, не достающие до пола, ножки, и, тяжело вздохнув, обвел комнату взглядом, который, если бы его можно было переложить в слова, звучал бы так: «зачем мне все это надо». Однако мысленного оформления взгляд не получил. Думать Ильину не хотелось. Да что там думать, ему было лень даже пальцем пошевелить, не говоря уже о том, чтобы напрягать мозги. Так он и сидел, тупо уставившись в стену, и, не зазвони в это время будильник, он мог бы так просидеть и час и два. Однако время было уже восемь утра. Пора было вставать и собираться на работу.
    Работал Олег Николаевич, так звали Ильина, в одной крупной риэлтерской фирме с броским названием «дом плюс». Название это ему сильно не нравилось. Уж больно оно ему казалось вычурным, аж до смешного, над чем он частенько посмеивался, сравнивая его с чернильной кляксой на белоснежном листе бумаги. Однако справедливости ради, отдавал должное человеку его придумавшему. Название оказалось удачным. Удачным не только с рекламной точки, воздействия на психику потребителя, привлекая его внимание, но и с практической. Оно полностью соответствовало профилю деятельности фирмы, охватывая почти все операции с недвижимостью, от простой аренды, до расселения крупногабаритных коммунальных квартир в престижных районах города, включая загородную недвижимость и земельные участки.
    А попал в фирму Олег Николаевич благодаря своему знакомству с одним из ее учредителей, своим давним университетским приятелем, Насиковским Игорем Александровичем, с которым учился на одном факультете. Последний и пригласил его в фирму на должность начальника юридического отдела.
    Случилось это чуть больше четырех лет назад в канун нового года. До праздника оставалось два дня. Олег Николаевич мотался по магазинам, закупая все необходимое к празднику.
    Новый год он решил встретить дома, в кругу своих близких. А поскольку он жил один, с десятилетней дочерью Анютой, жена от него сбежала лет пять назад с каким то заезжим морячком, весь груз приготовления к празднику ложился на его плечи. А дело это оказалось хлопотным и отняло у него уйму времени.
     Все утро Олег Николаевич пробегал по магазинам и освободился лишь к полудню. Придя домой, он облегченно вздохнул и перевел дыхание. Первая часть приготовлений была выполнена. Все необходимые к празднику продукты были куплены. Теперь он мог позволить себе немного расслабиться и передохнуть, выкурить сигарету и выпить чашечку горячего кофе.
    С первой частью предпраздничной лихорадки было покончено. Оставалось украсить комнату и купить гостям подарки. Первое он возложил на дочь, второе взял на себя. Но, если с покупкой продуктов дело обстояло просто, то с подбором подарков все было гораздо сложнее.
    Знакомых у Олега Николаевича было много, по дому, по прежней работе, по университету, причем, не только разных возрастов и пола, но и профессий, от слесаря водопроводчика, до мужей с учеными степенями, кандидатов и докторов наук. И нужно было учесть интересы каждого. И каждому угодить. А если еще взять в расчет, что до праздника оставалось не полных два дня, то поневоле можно было схватиться за голову.
    Однако Ильин не отчаивался. Выйти из положения ему помогла смекалка. Посидев и немного подумав, он мысленно набросал список одариваемых. Затем распределил их по очередности, руководствуясь принципом приближенности, кто был ближе и роднее, занял верхнюю строчку, так что первой в этом ряду оказалась его дочь Анюта. С нее он и решил начать.
    Зная дочь как облупленную, все ее наклонности и пристрастия, все ее сокровенные желания и мечты, которыми она с ним делилась, трудностей с выбором подарка у него не возникло. Поскольку дочь училась в музыкальной школе, грезила музыкой и давно мечтала иметь свой инструмент, чтобы можно было заниматься  любимым делом и дома, он решил по случаю праздника сделать ей сюрприз, и подарить синтезатор. Он считал, что это будет одновременно и полезный, и главное, приятный подарок, который обязательно ей понравится.
    Пока дочь находилась на занятиях, он решил произвести покупку. До ее возвращения из школы оставалось больше двух часов. Этого времени, по его мнению, вполне хватало. Да и откладывать на завтра это дело он не желал. Мало ли что могло случиться. Как ни как, праздник. Поэтому он спешно оделся и вышел на улицу.
    Ближайший магазин музыкальных инструментов находился в двух троллейбусных остановках. Дожидаться троллейбуса Ильин не стал и пошел пешком.
    У входа в магазин, чуть ли не в самых дверях, его вдруг окликнули, но не по имени и фамилии, а по кличке, которую он приобрел еще в университете за свое внешнее сходство с одним из сказочных персонажей.
    — Колобок!- прогремело у него за спиной давно забытое прозвище.
    Услышав его, Ильин замер и инстинктивно оглянулся, ища глазами среди многочисленных прохожих знакомое лицо, бывшего сокурсника или знакомого студента, знавшего его университетскую кличку. Но, не найдя, усмехнулся, подумав, что ослышался и хотел было уже нырнуть в магазин, но его снова окликнули. Только на сей раз не по кличке, а по имени и фамилии.
    — Олег! Ильин!
    Отступив на шаг от двери, что бы ни загораживать проход входящим, Ильин стал озираться по сторонам, высматривая того, кто его позвал.
    Теперь он уже не сомневался, окликнули именно его. И даже голос как будто показался ему знакомым, вот только чей, из-за царившего на улице шума, он не разобрал.
    — Олег!- повторился окрик.
    На этот раз Ильин четко уловил его направление и машинально повернул голову в сторону края дороги, откуда донесся окрик. Скользнул взглядом по ряду припаркованных там иномарок и в проеме открытой дверцы черного Мерседеса увидел знакомое лицо, расплывшееся довольной улыбкой. Лицом оказался его давний университетский приятель Насиковский Игорь Александрович, с которым он учился на одном факультете. Ильин направился к приятелю. Тот вылез из машины и сделал к нему шаг на встречу. Они крепко обнялись и пожали друг другу руки.
    — Вот уж не ожидал,- теребя приятеля за плечо, заговорил Насиковский.– Воистину тесен мир! Столько лет не виделись и на тебе! Да…- удивлялся он, покачивая головой.– А кстати,- спохватился он, вдруг.– Ты-то как здесь очутился? Если мне не изменяет память, ты ведь на Петроградке обитаешь?- припомнил он прежний адрес приятеля.
    - Обитал,- поправил его Ильин.– А теперь здесь, на Гражденке, в двух остановках отсюда,- сказал он, указывая рукой в сторону своего дома.
    — Да не вертись ты… дай я тебя хоть немного рассмотрю,- отстранился чуть в сторону Насиковский, разглядывая приятеля.- А ты, я гляжу, совсем не изменился,- улыбнулся он, наконец.
    — Зато ты изменился,- произнес Ильин иронично, давая этим понять, что имеет в виду не столько его внешность, сколько социальный статус.
    — А…- махнул рукой Насиковский.– Это так, положено,- сказал он, равнодушно, и, не желая больше об этом говорить, поинтересовался.– Ты то как?
    — Нормально.
    — Как Алена, Анюта,- осведомился он о жене и дочери.
    — Алена,- повторил Ильин.- Не знаю,- сказал он, пожав плечами, смутив эти приятеля.
    — То есть?- удивился Насиковский.
    — Мы разошлись.
    — Да ну!- чуть не воскликнул тот.– А Анюта?
    — Анютка со мной. С ней, слава богу, все в порядке,- сказал Ильин, улыбнувшись.
    — И давно вы,- имея в виду развод, спросил приятель.
    Ильин задумался.
    — Да лет пять, наверное,- сказал он.
    — Ну вы братцы даете,- удивленно покачал головой Насиковский.- А чего так?
    — Как-нибудь потом расскажу,- поморщившись, уклонился Ильин от ответа, и, не желая продолжать этот неприятный разговор, переменил тему.– Ну, а ты то как? Все холостякуешь,- улыбнувшись, поинтересовался он, в свою очередь.
    — Увы, увы,- театрально пропел тот, покачивая головой. Развел в стороны руки, и, придав голосу трагические нотки, добавил,- повязали.
    — А что так грустно,- усмехнулся Ильин.
    — Да есть от чего,- вздохнул тот, мрачнея.– Женушка, милая женушка,- сказал он с ядовитым сарказмом, и тут же добавил.- Веришь, если бы ни дети, давно бы ушел,- признался он искренне.
    — И много?
    — Двое. Сын и дочь,- сказал он, повеселев.– Игорьку три, а Машеньке год и два,- назвал он имена и возраст детей.
    — Так это ж здорово,- желая ободрить приятеля, похвалил его Ильин.
    — Ну да,- согласился тот.– Только вот Вероника,- назвал он имя жены и снова нахмурился, помолчал немного, и, махнув рукой, поставил на этом точку.– Ладно, не будем о грустном,- сказал он, улыбнувшись.
    Ильин догадался, что разговор на семейную тему приятелю не приятен и решил его замять.
    — А ты то чего здесь делаешь,- меняя тему, спросил он.
    — Да то же, наверное, что и ты,- усмехнувшись, ответил Насиковский, и, демонстративно глянув на вывеску магазина, повеселел. В глазах у него блеснул лукавый огонек.
    — А у тебя, я гляжу, предновогодняя ностальгия,- заметил он ехидно, кивнув на вывеску магазин, намекая, тем самым, на студенческое пристрастие Ильина к музыке.
     А тот когда то неплохо играл на гитаре и даже сам сочинял песни, которыми на студенческих вечеринках приводил девчонок в восторг. Поняв, куда тот клонит, Ильин заулыбался и отрицательно покачал головой.
    — Да нет, это уже в прошлом,- сказал он без тени сожаления.– Это дочка. Теперь она у меня играет,- пояснил он.– Вот, хочу ей на новый год синтезатор подарить,- назвал он причину своего визита в магазин, развеселив приятеля этим еще больше.
    — Значит, яблочко от яблоньки не далеко упало,- посмеиваясь, пошутил тот.– А кстати, сколько ей уже?
    — Одиннадцать будет.
    — Да ну!- воскликнул Насиковский и как то приуныл.- Да, бежит времечко,- произнес он, задумчиво.– Последний раз мы виделись, ей было три. Это значит…- стал он мысленно подсчитывать количество лет, которые они не виделись, но был отвлечен.
    — Игорь Александрович,- послышался со стороны дороги чей то голос, позвавший его по имени отчеству.
    Приятели повернулись на голос.
    — Вероника Александровна спрашивает, когда вы будете дома,- обратился к Насиковскому молодой мужчина, спортивного вида.
    — Скажи, минут через тридцать сорок,- ответил тот.
    — А кто это,- спросил Ильин, кивнув в сторону незнакомца.
    — Водитель,- ответил тот, и, изменив интонацию голоса с дружеского на деловой, спросил вдруг.- Кстати, как у тебя с работой?
    — Пока ни как,- улыбнулся Ильин, из чего было ясно, что в настоящее время он безработный.
    — Значит, не работаешь?
    Ильин кивнул.
    — Отлично,- сказал Насиковский, достал из внутреннего кармана пальто визитку и со словами,- возьми,- протянул ее приятелю.– Там мой рабочий и мобильный,- сказал он, указывая пальцем на визитку и вдруг, огорчился.– Эх, жаль, новый год вместе не встретим,- сказал он с досадой и тут же добавил,- впрочем, теперь не потеряемся.
    Пока он это говорил, Ильин краем глаза успел прочесть визитку, где говорилось, что ее обладатель является генеральным директором агентства недвижимости «дом плюс».
    — Давай договоримся так,- продолжал Насиковский.– После праздника, ну… скажем, числа четвертого пятого, ты мне позвонишь по одному из этих телефонов, и мы договоримся о встрече. У меня для тебя есть работа. Ты ведь в группе был лучшим. А мне, как раз, нужен начальник юридического отдела. Встретимся и все обсудим. А сейчас, извини, время,- сказал он, пожав плечами.– Сам видишь, надо бежать. Еще куча дел, а вечером в Москву, к ее родителям. А после праздника обязательно встретимся, хорошо?
    Ильин кивнул.
    — Точно позвонишь,- пытливо вглядываясь в глаза приятеля, спросил Насиковский.
    — Позвоню,- заверил его Ильин.
    — Не сердись,- как бы оправдываясь, извинился Насиковский. – Рад был тебя видеть,- сказал он, улыбнувшись, подтянул к себе приятеля и обнял его еще раз. Поздравил с наступающим новым годом, еще раз попрощался, сел в машину и уехал.
    Проводив его взглядом, Ильин какое то время еще постоял там, переваривая случившееся, после чего, вспомнив о своей цели, глянул на часы. Спрятал визитку в карман и отправился в магазин выбирать дочери подарок.
    После нового года, как и было заранее оговорено, Ильин позвонил приятелю и договорился с ним о встрече. За ужином, помимо дружеской беседы и воспоминаний о прошлом, Насиковский еще раз предложил ему работу, должность начальника юридического отдела и Ильин согласился. Так он стал сотрудником агентства недвижимости «дом плюс».
    С этого дня его жизнь изменилась. Не прошло и года, как он поменял свою старую квартиру на новую, купив себе трехкомнатную в престижном центральном районе. Обставил ее шикарной итальянской мебелью. Обзавелся новой иномаркой. Устроил дочь в престижный музыкальный колледж с хорошими преподавателями, и  все, казалось бы, шло хорошо, пока один роковой случай не перевернул всю его жизнь.
    Два года назад произошла трагедия. Его единственная дочь Анюта, возвращаясь из колледжа, попала под машину и погибла.
    Когда Ильину сообщили о случившемся, он сперва не поверил, сочтя это нелепой ошибкой, что девочка, о которой идет речь, ни его дочь, а однофамилица. Такое страшное известие не укладывалось у него в уме. Он только качал головой и растерянно твердил, «этого не может быть. Это какая то ошибка. Моя дочь жива и вот-вот вернется домой из школы». Но шло время, а она все не возвращалась. И лишь после того, как он съездил на опознание в морг, это ужасное известие приняло реальные очертания, в виде бездыханного тела его дочери. И тогда Ильин понял, что ее больше нет. Его малютка ушла. Ушла навсегда, безвозвратно и он уже ни когда ее не увидит. Ни когда не услышит ее ангельский голосок, ее звонкого смеха. Не услышит тех чарующих звуков, которые извлекали ее пальцы из инструмента. Ни чего этого больше не будет. Ее нет. Она ушла, но ушла не одна. Она забрала с собой его сердце, которое с этого дня стало холодным и пустым.
     С ее смертью жизнь для Ильина потеряла смысл. Рухнуло все, ради чего он жил. И хотя внешне он продолжал делать все то же самое, по-прежнему ходил на работу, исправно исполнял свои обязанности, но это уже был не тот, прежний Ильин, душа компании, весельчак и балагур, каким его знали. Теперь это был совершенно другой человек. Его как будто подменили. Все, кто знал его прежде, отмечали эту перемену, говоря, что эта история с дочерью его сильно подточила. И они были правы. Прежний Ильин,- умер.
     Теперь, почти каждое утро Ильин просыпался с одной единственной мыслью, зачем он проснулся, имея ввиду, что лучше было бы ему не просыпаться вовсе. С этой мыслью он проснулся и в то утро.
     Посидел немного на кровати, свесив с нее свои коротенькие ножки, встал и пошел умываться. Затем позавтракал, и, как обычно, отправился на работу. Только сегодня своим ходом. Ему было лень идти на стоянку и забирать машину. Поэтому он поехал на работу на троллейбусе.
     Через двадцать минут он уже поднимался по офисной лестнице. Между вторым и третьим этажом, на лестничной площадке, оборудованной под курилку, стояли сотрудники, два молодых парня, агенты по недвижимости и девушка, диспетчер. Все трое курили и оживленно о чем то беседовали.
     Завидев поднимающегося по лестнице Ильина, все смолкли. Когда тот поравнялся с ними, все трое поздоровались с ним, но Ильин им не ответил. Прошел мимо и скрылся в коридоре.
     — Что это с ним,- не то с возмущением, не то с удивлением, спросила девушка. Она была новым сотрудником и многого еще не знала, поэтому поведение Ильина показалось ей странным.
     Воспитанная в традиционных рамках приличия, здороваться при встрече, подобное вызывающее поведение произвело на нее двоякое чувство, удивление и неприязнь. Она сочла это как знак неуважения, продиктованный высокомерием начальника, что вызвало в ней ответную реакцию, чувство неприязни. Хотя, на деле, ни какого высокомерия со стороны Ильина тут не было. Просто он не заметил их. Он находился в том состоянии глубокой рассеянности, при которой человек не видит с открытыми глазами. Поэтому прошел мимо, не видя их.
     — Не обращай внимания,- посоветовал один из парней.– С ним иногда такое бывает. Как сомнамбул, идет, ни чего не видя,- усмехнулся он.
     Однако ответ девушку не удовлетворил. Разжег лишь любопытство, которое читалось в ее глазах.
     — Просто у него несколько лет назад дочь погибла, вот он немного и тронулся,- пояснил парень.
     — А чего же его тогда держат на такой ответственной должности,- поинтересовалась девушка.
     — А у него генеральный корефан,- улыбнулся парень.
     — А…- протянула, понимающе, девушка и вернулась к прерванной Ильиным беседе.
     Между тем, поднявшись на второй этаж, Ильин проследовал по коридору к своему кабинету и заперся там на ключ. Больше всего ему сейчас хотелось побыть одному, наедине с самим собой. Не для того, чтобы, что то обдумать, а просто так. Просто ни кого не хотелось видеть. Иногда с ним такое случалось. Он словно на какое то время выпадал из реальности, оказываясь в вакууме. Ни мыслей, ни чувств в эти минуты он не ощущал, ни чего, кроме пустоты, которая обступала его со всех сторон, снаружи и изнутри. Он мог находиться в ней часами, просто сидеть и ни о чем не думая, пялиться в одну точку.
     Телефонный звонок вернул его к реальности. Ильин вздрогнул и очнулся. С удивлением покосился на телефон. Затем встал, и, не отвечая на звонок, вышел из кабинета в коридор и направился в приемную Насиковского.
     Он вдруг ощутил острую потребность с кем-нибудь поговорить. Найти того, кто мог бы ему посочувствовать и поддержать, и лучшей кандидатуры для этого, чем Игорь Александрович, не было.    С Насиковским они были давними друзьями. Их многое связывало из прошлого. Они доверяли друг другу и по-приятельски делились своими сокровенными мыслями и чувствами.
     Войдя в приемную, Ильин в знак приветствия кивнул секретарше головой, и, не дожидаясь ответа, осведомился.
     — У себя?
     — Да,- ответила та.
     — Один?
     — Один.
     — Хорошо,- сказал он и направился к двери, ведущей в кабинет Насиковского. Открыл ее и вошел внутрь.
     Тот разговаривал с кем то по телефону. Увидев вошедшего приятеля, Насиковский пригласил его жестом руки присесть и продолжил разговор. Ильин сел.
     Какое то время он слушал молча. Скоро он догадался, что приятель флиртует с какой то дамой, осыпая ее всевозможными комплиментами, «солнышко, лапочка, милочка, зайка» и тому подобными медовиками.
     — Конечно, конечно, солнышко,- говорил он в трубку ласковым, шелковым голоском, сопровождая каждый отпущенный комплимент улыбкой.– Как скажешь. Хорошо! Нет, только давай чуть позднее. Ну, скажем, часика через три. Мне еще чуть-чуть надо поработать,- лоснящимся голоском, выпрашивал он отсрочку. — Да,- с чувством, произнес он.– Я за тобой заеду. Куда? Да куда скажешь,- и, должно быть, получив от собеседницы место и время их встречи, согласился с ней.– Хорошо. Как скажешь, солнышко. В двенадцать. Точно!- заверил он ее.
     Минут пять Ильин молча выслушивал все эти дифирамбы, отпускаемые его приятелем очередной приглянувшейся ему красотке. Потом, поняв, что это может продолжаться долго, постарался привлечь к себе его внимание.
     — Игорь! Игорь, отвлекись на минуту,- произнес он, полушёпотом.– Мне надо с тобой поговорить.
     При этих словах с лица приятеля сошла улыбка, и оно приняло серьезное выражение. Он прикрыл ладонью трубку, что бы на том конце не услышали, и полушепотом спросил:
     — Что то случилось?
     — Нет. Но мне надо с тобой поговорить,- извинительно произнес Ильин.
     — Давай потом,- поморщившись, ответил приятель, отнял от микрофона трубки ладонь и продолжил свое любовное щебетание.
     Так прошло еще минуты три четыре. Ильин сидел молча и не перебивал его, но уже не вслушивался. Он знал заранее все, что тот скажет. Сценарий обольщения ему был хорошо известен. Он не раз оказывался свидетелем подобных сцен. Поэтому вслушиваться и вникать в его болтовню, у него не было ни малейшего желания. Да и если честно, ему было не до этого.
     Его душевное состояние оставляло желать лучшего. Если в момент пробуждения он чувствовал безразличие и апатию, будучи ко всему безучастен, то теперь на сердце у него лежало тяжелое тревожное чувство. Какая то мятежная тоска засела в нем и свербела, не давая покоя. Ильин вдруг со всей очевидностью увидел себя лишним человеком. Чувство одиночества и собственной ненужности сосали под ложечкой. На душе было муторно и тоскливо. И он хотел от этого неприятного чувства избавиться. Хотел только одного, поговорить. Почувствовать к себе внимание и участие. Больше ему ни чего было не надо. Просто поговорить и все. За этим он, собственно говоря, и пришел. Но, видно, не вовремя. Приятелю было, явно, не до него. Насиковский продолжал ворковать по телефону, не обращая на него ни какого внимания. И отвлечь его от этого телефонного флирта было не просто, Ильин это знал.
     Игорь Александрович был одним их тех людей, о которых презрительно говорят,- бабник. И это была истинная правда. Больше всего на свете Насиковский любил женщин. Природа наделила его недюжинным темпераментом, фонтанирующим сексуальной энергией, справится с которой и уж тем более обуздать, было выше его сил. Поэтому он не пропускал ни одной юбки. И уж если втемяшивал себе в голову охмурить какую-то красотку, то не останавливался ни перед чем, пока не добивался своего. Тем более что для этого у него имелись все средства, деньги, время и импозантная внешность, которые вкупе помогали ему добиваться желаемого.
     И Ильину все это было хорошо известно. Поэтому вырвать приятеля из женских рук можно было только одним способом, сообщив ему о надвигающейся катастрофе. Но, увы, ни каких катаклизмов на горизонте не наблюдалось и не предвиделось. И Ильину ни чего не оставалось делать, как по-дружески идти напролом.
     — Игорь, всего пять минут,- возвысив голос, произнес он.     - Мне надо с тобой поговорить.
     При этих словах с лица приятеля слетела лирическая улыбка, и оно приняло удрученное выражение. Должно быть, последние слова Ильина были услышаны на том конце провода и вызвали у собеседницы приятеля законное негодование, что при их интимном разговоре присутствует посторонний. И та поспешила предъявить ему свои претензии.
     — Да нет, лапочка, мы одни, честное слово. Это сотрудник, он только что вошел. Нет, это не то, это чисто по работе. Только, только, честно,- оправдывался он, недовольно косясь на Ильина.
     — Игорь, всего пять минут,- растопырив для наглядности пятерню, сказал Ильин.– Пять!
     — Олежек,- произнес полушепотом приятель, плотно прикрывая  ладонью трубку,- давай потом, а? Ты же видишь,- акцентируя внимание на трубке, сказал он.– Я сейчас не могу. Я занят. Тебе, что, совсем невтерпеж, подождать не можешь,- произнес он укоризненно, напустив на себя страдальческую гримасу.– Я уже обещал. Давай потом,- кивнул он.- Я сейчас отъеду, а вернусь, потом и поговорим. Хорошо? – глядя на приятеля, произнес он голосом, по интонациям которого Ильин догадался, что в настоящую минуту приятелю не до него.
     И, что бы ни докучать ему, Ильин встал и молча вышел из кабинета. Остановился на этаже в коридоре и несколько секунд так стоял, раздумывая, что делать дальше. У него было два решения, вернутся к себе в кабинет и заняться работой, чего ему меньше всего хотелось, или отправится бродить по городу. Иногда такое блуждание по улицам успокаивало его.
     Ильин был большой любитель архитектуры и даже одно время помышлял поступать в архитектурный. Неплохо разбирался в стилях и ценил работы старых мастеров. Вид старинных зданий действовал на него умиротворяющие. Поэтому он любил прогуливаться по центру города, от Лиговского до Адмиралтейства, от Адмиралтейства до Лиговского, туда и обратно, вычерчивая геометрические фигуры. Мог подолгу любоваться старинными зданиями, их причудливой формой, изысканностью линий, отделкой фасадов, смелыми решениями архитектора. Это его вдохновляло. Поэтому выбор остался за вторым. Не заходя к себе в кабинет, Ильин спустился по лестнице вниз и вышел на улицу.
     К этому часу солнце поднялось уже высоко и нещадно палило. Ильин тут же перешел на другую сторону улицы, где лежала спасительная тень, и побрел вдоль домов в сторону Невы. Офис находился неподалеку от реки.
     Навстречу ему шли редкие прохожие, которых он не замечал. Лишь однажды он обратил внимание на влюбленную парочку. Его привлек их смех. Он остановился, пропустил их мимо и долго смотрел им в след, припоминая те короткие счастливые дни, когда его жизнь была озарена любовью. И сердце его защемило, наполнившись невыразимой тоской, а на глаза навернулись слезы, которые он тут же смахнул платком, подавив этот порыв слабости.
     Дойдя до набережной, он перешел на другую сторону и пошел под палящими лучами вдоль парапета. Он шел своим привычным маршрутом, по которому ходил уже не раз. Его окружали привычные декорации. Слева, отливая нефтяными пятнами, поблескивала на солнце река. Оставляя за кормой белые буруны, пронесся катер водной милиции. Навстречу ему, рассекая золото волн, неспешно плыл речной трамвайчик, с которого доносилась музыка. Справа, подпирая крышами небесный свод, громоздились привычные здания. Только сегодня они выглядели иначе. Сегодня он уже не находил в них той привлекательности, которая раньше его так очаровывала. Это уже не были шедевры архитектуры, венец зодчества и человеческого духа. Это были обыкновенные дома, серые и тусклые, с отбитой, местами, лепниной, обшарпанными фасадами и облупившейся на солнцепеке краской. Дома, в которых жили такие же люди, как и он. Невзрачные и ни чем не примечательные. Они потеряли в его глазах всю свою изысканность. Он вдруг понял всю нелепицу своей прежней восторженности и на секунду удивился тому, как можно было серьезно всем этим восторгаться. Ведь это всего лишь камни и не более, бездушные и безучастные ко всему, частицы косной материи. Но и эта мысль, обесценившая в его глазах некогда значимую величину, волновала его мало. Она скользнула в его уме и исчезла, уступив место другим воспоминаниям.
     Ему припомнился недавний разговор с приятелем. Тот холод и равнодушие, с какими он его встретил. Как он предпочел ему, другу, очередную красотку. И вместо того, чтобы уделить ему пять минут и выслушать, деликатно его выставил. А ведь ему от него было ни чего не надо. Просто поговорить.
     Ильин почувствовал разочарование и досаду, вот только к кому, к себе или приятелю, понять не успел. В глазах у него всплыло лицо его дочурки Анюты. Потом пропало, и серая реальность обрушилась на него тенями нависших над ним зданий.
     Так, незаметно для себя, за этими мыслями, он дошел до Литейного моста. Вытер набежавший на лоб пот и в нерешительности замер, соображая, «куда идти дальше». И ноги сами шагнули с набережной на мост.
     Дойдя до середины моста, до самой его высшей точки, он, вдруг, остановился, прижался грудью к горячим перилам ограждения и стал безотчетно вглядываться в воду. Река искрилась, посыпанная золотой пудрой. На небе не было ни облачка. Жара к этому часу превратилась в настоящий зной. Огненное светило нещадно било ему в затылок. Ильин чувствовал легкое отупение. В висках пульсировала кровь, а в уме звучала одна единственная мысль, «зачем я здесь». Мысль, ответа на которую он не находил. Иногда эта мысль пропадала, и ее место занимала другая, созвучная ей,- «лишний». Ильин вздрагивал и без всякой надобности озирался по сторонам. Смахивал со лба набежавший пот и снова впивался в искрящуюся золотом воду. Затем он закурил.
     Спустя минуту, как подбитый самолет, дымящийся окурок спикировал вниз, увлекая за собой его взгляд. Падение окурка родило в мозгу Ильина  мысль о свободном парении, вызвав в нем неодолимое желание испытать это чувство. Ему нестерпимо захотелось претворить эту идею в реальность. Последствия его не страшили.
     Смерть показалась ему, вдруг, такой сладкой и желанной, такой манящей и чарующей, что он невольно улыбнулся. Она сулила ему долгожданное освобождение и покой. Он не чувствовал ни страха, ни боли. Наоборот, мысль о небытии привела его в равновесие. Ушли разом все обиды и разочарования. У него словно глаза открылись. Он почувствовал такую кристальную ясность, как будто, наконец, с его глаз слетела пелена и он прозрел. Прозрел и сегодня за многие годы впервые увидел себя, и мир такими, каковы они есть, без прикрас, во всей своей наготе и истине.
      Обманывать себя было незачем. Он был лишним. У него не осталось больше ни чего, ни жены, ни дочери, ни друга. Он вдруг со всей очевидностью это увидел и улыбнулся. С этой жизнью его больше ни чего не связывало. Ни кто и ни что. Ни люди, ни работа, ни эта, открывшаяся в истинном свете, призрачная архитектура, которой он наивно восторгался. Жизнь пуста и бессмысленна, и главное, жить больше незачем. Да и не хочется. На это у нет больше не желания, ни сил, ни смысла.
      И руки сами собой ухватились за перила ограждения, а ноги, сначала левая, непроизвольно встала на нижний горизонтальный ярус решетки, а затем и правая, одним махом, как теннисная ракетка, перелетела через перила ограждения и повисла по ту сторону в воздухе. Легким рывком он приподнялся на руках и перенес вторую ногу через ограждение. Подтянулся сам и оказался по ту сторону парапета. Мгновение, и руки разжались, и, ни чем не удерживаемое тело, оторвавшись от парапета, полетело вниз, где спустя секунду, исчезло в мутной питерской воде, посыпанной золотой пудрой.

 Другие по адресу: http://literary-page.ru