9. От сессии до сессии живут студенты весело!

Европейские студенты копят на обучение. Наши - на сессию.
КОРОТКИЙ АНЕКДОТ.

      "В первые минуты
      Бог создал институты.
      И Адам студентом
      первым был.
Он ходил на небо
И гулял там с Евой.
Бог его стипендии лишил.

      От Евы и Адама
      Пошел народ упрямый,
      Пошел 
      неунывающий народ.
Живут студенты весело
От сессии до сессии,
А сессии всего два раза в год".
      Как  сказано на одном из сайтов в Интернете, именно такие слова были в популярной студенческой песенке в 50-е годы. Какие слова были в той песне, что пели на практике или в колхозе мы, я уже не помню, но припев – о том, что студенты живут весело от сессии до сессии, который обычно пелся хором и очень громко, трудно забыть, и он у меня, конечно, накрепко засел в памяти.
      А как жили мы, наша группа почвоведов биолого-почвенного факультета РГУ, набора 1967 года?
      В основном, конечно, тоже весело. Правда, как обычно и бывает, ребята и девчата в группе, сначала, вроде бы, бывшей однородной, быстренько как-то поделились на группки и компании по интересам. Те из иногородних, кому дали места в общежитии, сбились в свою кучку (хотя и в ней тоже были свои отдельные «компашки»), местные из Ростова держались особняком, а кое-кто вообще заносчиво, кто-то вообще ни с кем из однокашников почти не общался, кроме как по делу.
      У меня, помимо контактирования в группе, завязались некоторые отношения с ребятами со старших курсов, а также с иностранцами (в первую очередь, с девушками из Польши и ГДР). Мои знакомые ребята с геолого-географического факультета играли в ВИА «Эдельвейс», и я с ними тоже, бывало, сидел на репетициях, ходил в те места, куда эдельвейсовцев приглашали, даже иногда подменял на концертах или танцах ударника, стучал несложные ритмы на барабане или (что совсем уж просто) треугольнике. Пару раз даже были случаи, когда меня выпускали в самом конце выступления (когда танцующим уже всё было «по барабану» в силу понятных причин) спеть песенку.  Помнится, это были «Льет ли теплый дождь» или «На тебе сошелся клином белый свет» в мужском варианте.
      Довольно близкие отношения у нашей группы завязались с «почвоведами» группы 1966 года. Настолько близкие, что даже образовалось несколько пар влюбленных, у которых дело дошло до свадеб. Вот как раз на этой фотографии, которая размещена здесь на странице, все девушки – из таких «семейных пар». Люся Герасьянова (её звали по еще школьной кличке, перешедшей и в университет, - Гера), она из нашей группы, встречалась с Саней Фиськовым из группы 66-го года. Нона Резван, которая, наоборот, из старшей группы, «прилепилась» к нашему Сане Степаненко. А Люся Грачева, из нашей группы, ответила на интенсивные ухаживания Володи Степового, из старшей группы.
      Эти ребята создали впоследствии (уже после моего ухода из РГУ) крепкие семьи, которые, как говорится, стоят до сих пор. К сожалению, время идет и берет свое: наша Люся Грачева (Степовая), девушка, которая была мне очень симпатична, не так давно стала уже вдовой, из-за чего мне очень её жаль… Умер и еще один наш товарищ по студенческим годам, сокурсник Вовы Степового Ваня Редько…
      Назову еще одного друга-почвоведа из выпускников 1971 года – Саню Блакитнова.  Недавно, когда  я стал разыскивать своих бывших приятелей по РГУ в сетях Интернета, Блок, то есть Саня Блакитнов, обнаружился на Одноклассниках, и мы с ним установили связь, пока только интерактивную… Точно так же я вновь «подружился» и с Ноной с её мужем, и еще с одной однокурсницей, Олей Качановой.
      Об Оле – разговор особый. Собственно говоря, если бы не Оля, я, может быть, никого бы и не нашел, да и не искал бы. Потому что сначала «отыскалась» как раз именно Оля. И оказалось, что она работает – в нашем Ростовском университете, который теперь называется Южным федеральным. Так вот, когда я на сайте ЮФУ искал списки и адреса выпускников-почвоведов, я на странице кафедры почвоведения среди фотографий преподавателей увидел одно лицо, которое чем-то очень мне напоминало улыбчивое и добродушное личико нашей Оли.  А под фото было написано: «Профессор Ольга Степановна Безуглова». Тут уж моё «узнавание» превратилось в полную уверенность – это она, Оля Качанова!
      Я отправил Оле и-мейл на адрес кафедры, она ответила, причем так по-дружески, что я с радостью тут же написал ей еще одно сообщение, и между нами завязалась интенсивная переписка. Так мы и стали интернетовскими друзьями…
      …Но всё же вернемся назад, к концу шестидесятых годов прошлого века, когда я и мои, так сказать, согруппники, начали свою студенческую жизнь. Что мне вспоминается? А то, что не всё коту масленица, бывает и Великий пост. Наступает для студентов-бездельников «ужос-ужос-ужос!» - экзаменационная сессия.
      Слава природе, от предков и родителей мне достались хоть какие-то мозги, и сессию я «сваливал» довольно легко. Вполне стихийно у меня определилась и своя «метода»: всю ночь перед экзаменом или серьезным зачетом я не спал и читал, не останавливаясь и ничего не заучивая, учебник, глотая стакан за стаканом горячий кофе. К утру в животе у меня булькало, наверное, с ведро бурды под названием «кофе», глаза горели как у собаки Баскервилей, а в мозгу гудел какой-то космический ветер. Я обязательно шел тянуть билет первым, отвечал на него сразу же, без подготовки, и так получалось, что почти всегда ответы на вопросы билета у меня находились, всплывая откуда-то из глубин памяти. А если ответов не находилось, выручала моя природная крестьянская сметка – я не молчал, тупо глядя на преподавателя, а старался завести с ним какой-то разговор, вовлечь в диалог, устанавливал живой контакт. И мне ни разу не поставили «неуд», ни разу не было переэкзаменовки.
      Вообще, мне в учебе и в том, что с ней было связано, везло. Помню, на каком-то из практических занятий по химии я быстренько выполнил то, что полагалось по заданию (что-то по качественному анализу), и приступил к разным экспериментам. Любознательность привела меня к тому, что я решил получить из подручных реактивов уж не помню точно что, но накую-то хитрую «загогулину», а параллельно – из банки с каким-то наглядным пособием, биологическим экспонатом, стащенным одним из моих дружков с соседней кафедры, выпарить то, в чем плавал экспонат, – С2Н5ОН, «спиритус вини».
      Ну и вот, пока я сооружал из лабораторного стекла систему из колбы, испарителя и холодильника, пока регулировал их взаимодействие, атмосфера в лаборатории как-то изменилась, и некоторые из студентов начали чихать, и у них полились из глаз слезы, а из носа – ну, сами понимаете (но не кровь)… Тут и я уловил специфический запах и кинулся к вытяжному шкафу, где на электроплитке с открытой спиралью стояла колба с моим «экспериментом с загогулиной». Оказалось, смесь в колбе нагрелась до кипения, там поднялась густая пена и пролилась на спираль плитки. Пена вступила с нихромом спирали в реакцию, вернее, раскаленная спираль сыграла роль катализатора, и из пены стал выделяться газ. Да не какой-то там сероводород, а – настоящий фосген, боевое отравляющее вещество. Хорошо, что вытяжка всё-таки работала, да и окна в лаборатории по случаю жары были раскрыты.
      О фосгене это я потом узнал, вычислил его, когда с учебником химии в руках и ручкой в зубах расписал все промежуточные реакции проведенного мною процесса. Сказал об этом только другу своему – Славику Маркину. Хорошо, что всё тогда обошлось, никто не пострадал, и никто ни о чем не догадался…
      Вообще, естественные науки мне «грызть» нравилось. А вот всякие «партийные» и общественные – ненавидел! Но что делать: для того, чтобы получать стипендию, главный тогда мой источник пропитания, нужно было иметь положительные отметки по всем изучаемым предметам…
      «Свалив» сессию, студенты обычно её хорошо «обмывали». Мы ходили в только что открывшийся в те годы пивной бар в здании театра на Театральной площади, потом продолжали у кого-нибудь в комнате в общежитии.  Иногда посещали тоже только открывшийся тогда коктейль-бар на улице Энгельса. Что в одном, что в другом баре посетителей всегда было – не протолкнуться, приходилось выстаивать большие очереди, поэтому посещали мы эти злачные места не очень часто. Проще было зайти в обычное кафе на Ворошиловском или в Газетном, или в забегаловку в сквере на Кировском. Ходили и на набережную Дона. В общем, гулякам было где время провести…
      Так пролетел первый год учебы, потом, после короткого первого студенческого лета, – второй. После второго курса нас повезли на замечательную практику. О ней – отдельный рассказ…
----------------
      На снимке: гуляем. Весна 1968 г. Лес на берегу Дона ниже ст. Гниловской. Слева направо: Люся Герасьянова, по мужу Фиськова (выпуск 1972 г.), Нона Резван, она же Степаненко (на курс старше), Люся Грачева, она же Степовая (выпуск 1972 г.) и я, Толик Петин.
Фото из моего архива.