Академические фрагменты

КОНТУРЫ АКАДЕМИЗМА

   Интересно смысловое изменение слова «академия». Во времена Платона академики с помощью искусства диалектики изучали жизнь объективных идей. Дух абсолютного раскрепощения мысли, поиск вечной запредельной истины витал в стенах платоновской академии. Впоследствии волей императора Юстиниана она была запрещена как рассадник независимости и дерзновенного вольнодумства.
   После Средневековья наступило Возрождение. Возникли первые университеты и снова были созданы академии. Однако той свободы отвлеченной мысли, которая была характерна для платоновской академии, в новых академиях уже не было. Академическое знание стало ассоциироваться с книжной ученостью, начетничеством, а сами академики – опочившими на лаврах своего ученого знания хранителями традиций. Неудивительно, что при бесспорной положительной роли этих академий, с течением времени они становились всё более консервативными, инертными. Отсюда внутренние раздоры в академической среде в XIX-XX веках, академические реформы и выработка академической идеологии, отвечающей стремительно изменяющейся жизни.
   Падение тоталитарных режимов, сопровождаемое ростом социальной активности, демократизацией, ознаменовалось новым тяготением к академичности как к чему-то проверенному веками, отмеченному печатью посвящения в высшее знание, признанному прерогативой избранных – умудрённых опытом жизни и своей учености. В конце XX и уже в XXI веке университетов и академий появилось больше, чем за все предшествующие века. В этой связи отнюдь непраздным оказывается вопрос об академическом знании, академической науке, вообще об идеологии академизма. Ясно, что здесь под идеологией понимается совокупность объективных идей, выражающих суть академизма.
   Специфика учебных академий обусловлена их особенностями как учреждений образования. Академии как государственные структуры, служащие оплотом выкристаллизованного веками знания, ставшего каноническим и образцовым, как вершина признания выдающихся заслуг перед искусством или наукой имеют иной статус и уровень иерархии. Организующая, координирующая и направляющая роль академий заключается в аккумулировании научных и художественных знаний, а также в их распространении в обществе.
   Быть причастным к академической жизни – значит, сознавать свою ответственность в приумножении знаний, их распространении, а также миссионерский характер академической деятельности вообще. При этом главным и определяющим остается понимание академии в платоновском смысле. Иначе говоря, жизнь, становление объективных бесконечных идей в произведениях искусства, в открытиях науки. Соответственно всестороннее обоснование такого становления объективного посредством субъективно выраженного и будет академизмом в изначальном платоновском смысле.
   Темпы жизни возросли, время стремительно летит. Сгущение смысла, интенсивность мысли таковы, что сегодня наиболее приемлемой формой словесного выражения будет отличающийся своей парадоксальностью афоризм. Дедуктивное построение теорий, в том числе эстетики, философии, как и любой другой, в XXI веке надо признать анахронизмом.
   Эпоха противостояния классики и авангарда завершилась. Академизм берет в свой арсенал самые передовые тенденции авангарда, и в этом не только нет противоречия, но сам дух платоновской Академии именно таков.
   Академизм стал универсальным. Он объемлет в себе всю сокровищницу мирового искусства, все достижения отвлеченной мысли. Все многообразие национального – это только частные случаи проявления универсального искусства как объективной вечной идеи.


ПРАКТИКА, ТЕОРИЯ, ИСТОРИЯ ИСКУССТВА

  Примем как абсолютную истину, что человеку свойственно творить так же, как и дышать. Подражание видимой природе – суть только начальная ступень творчества. Ощущение материально-вещественной реальности как неизъяснимого чуда, которое в полной мере не выразимо в принципе – есть необходимое условие осознания творчества как монолога художника (ученого тоже) перед вечным, бесконечным и непостижимым.
   Так понимаемая практика искусства и науки одновременно является познанием, предсказанием путей дальнейшего становления идей и, наконец, предвидением будущего – человека, общества, Мира. Задача искусствоведа и, соответственно, теории искусства заключается в том, чтобы делать обобщающие выводы, открывать горизонты, обозначать перспективы полета воображения. Не идти только по следу художника, толкуя на разные лады созданное им, но, прежде всего, обобщать, находя всеобщность законов творческого выражения.
   История, ввиду ее органической связи с логикой, ибо логическое тоже подвержено становлению, имеет своей целью не столько описание, изучение становления частностей, сколько логическое обоснование самой способности восприятия, не остающегося неизменным с течением времени. Так и само время, и восприятие его, и логическая интерпретация их оказываются объектами исторического изучения.
   Взгляд с этих позиций на эпохи в искусстве, на многообразие школ и направлений приводит к пониманию того, что однажды возникшее и становящееся семантически никогда не исчезает, пребывая в латентном или явном становлении. Особенность логического осознания исторического такова, что в разные эпохи по-разному обнаруживают себя логические акценты становления.
   Мысль и чувство имеют тенденцию сближаться. Образ осмысливается, мысль образно переживается. Ввиду этого важнейшим моментом творчества будет проблема выражения, в большей мере отвечающая единению чувственного и рационального. Психология убеждает в том, что экспрессивный способ выражения, спонтанность, импровизация – наиболее адекватны. Таков логический акцент в становлении исторического, переживаемый ныне.
   Основная проблема – экспрессия слова. Потому что любое слово, воспринимаемое как единичное в данный момент, то есть как ставшее, имеет вполне определенный смысл. Рассматриваемое как становление, слово тотчас наполняется контекстуальной бесконечностью смысла. Как в одном слове соединить его конечность и бесконечность? Неудивительно, что словесное творчество самое трудное!
   

ЗНАНИЕ И ФИЛОСОФИЯ

   Знание как результат и процесс исторического становления практики, научного и художественного творчества. Философия как любовь к мудрости, её жажда и утоление, и одновременно поиск и формулировка самых общих положений о чем бы то ни было. Знание всегда сопряжено с умением его практического применения. Философия же остаётся для большинства вещью в себе. Рассудочная философия стала достоянием прошлого, хотя и продолжает оставаться актуальной, но в историческом ключе.
   Накопившуюся мудрость тысячелетий ничем рассудочным уже не превзойти. Необходим прорыв в философии, понимание и осуществление её как искусства спонтанного полёта мысли, материализуемой в слове. Иначе говоря, философия становится откровением свыше.
   Как понимать в этом смысле философию искусства, философию науки, философию знания? Только в спонтанном становлении в соответствующих видах творчества. Важно отдавать себе отчет, что раскрепощенная экспрессия, импровизация возможна только на волне экстатического воодушевления. В противном случае творческий процесс будет сопряжен с большими муками. Значит, освобождение слова из логических оков – насущнейшая задача.
   Таким образом, философия в большей мере становление, а знание – ставшее. Разумеется, как уже достигнутый результат, философия суть ставшее, а знание, как возможность дальнейшего движения смысла, есть в то же время становление.
   Простое накопление знания без философского его осмысления чревато кризисами, катастрофами как в обыденной жизни, так и в интеллектуальной сфере. Сегодня ясно, что доктрина научно-технического прогресса завела человечество в тупик, поставив его перед угрозой самоистребления. Значит, необходима смена научно-технической парадигмы, уже сыгравшей свою роль, на другую – научно-художественную. Новая парадигма – образец, способ мировосприятия и осмысления – предполагает диалектическое единство чувственного и рационального, а значит, эстетическую ценность науки и фундаментальный характер логически выраженных истин искусства.
   Этика не есть регламентируемая государством мораль. Нравственные качества естественным образом произрастают из эстетического осознания всего многообразия явлений жизни. Сострадание,  милосердие, заботливое отношение к природе в принципе невозможны без эстетического развития. Не оплодотворённая эстетическим отношением наука, как и знание вообще, гибельны для человека.


ЭСТЕТИКА НАУКИ

   Предполагая красоту аксиоматически данной, понимая, что значит красота применительно к искусству, естественно задаться вопросом о том, что такое красота науки и что значит воспринимать науку эстетически? Свойство красоты – воодушевлять, изумлять, повергать в восторженное состояние. Значит, принципиально возможно испытывать все это при восприятии отвлеченных идей, из которых и образуется здание науки.
   От красоты формул, законов, логических доказательств эстетика науки движется дальше – к красоте бесконечного и вечного. Именно в этом высшая жизнеутверждающая сила науки, а не в её победе над природой.
   

ИСКУССТВО, НАУКА, ФИЛОСОФИЯ В СВЕТЕ ЗАПРЕДЕЛЬНОГО

   Запредельное как непроявленное, превосходящее какие бы то ни было ограничения, как метафора незримого, неизъяснимого и как реальность в свете бесконечных возможностей восприятия, называемых перцептивной бесконечностью.
   С позиций запредельного между искусством, наукой и философией нет принципиальных различий, потому что мысль и чувство здесь сливаются в нерасторжимое единство. В этом тождестве искусства, науки и философии заключается универсализм новой эпохи, отмеченной отказом от парадигмы научно-технического прогресса в старом его понимании как неизбежного овладения природой. Природа мыслится и чувствуется одухотворённой, исполненной чудесного. Само познание всё в большей мере приобретает характер откровения. Без прозрений свыше оно обречено оставаться лишенным высшего восторга начетничеством.
   Знание о науке и об искусстве является одновременно наукой, искусством и философией, проникнутыми восторженным благоговеньем пред Жизнью, Вселенной во всей совокупности форм объективно существующих материи и сознания.