В далёкой жаркой Африке

В далёкой жаркой Африке…

     В деревне все удобства известно где. Уборная во дворе, дрова – в поленнице, баня – в огороде, вода – в колодце, а колодец – в улице.  Горожане, имеющие всё необходимое в квартире, могут неделями не выходить из дома, пока не съедят все съестные припасы.  А в деревне так нельзя, там всё надо с улицы занести в дом, а потом почти столько же вынести. Зато припасы съестные все в кладовке, в подполе, да в погребе. Можно неделю в магазин не ходить, с голоду не помрешь.  И, по большому счету, никакая, даже супер-супер, ванная не заменит хорошую русскую баньку.
     Испокон века, вечно занятые деревенские жители не особо оберегали своих детей от  сельского труда, даже от тяжелого. Здесь всегда было в порядке вещей, что дети и воды наносят, и огород польют, и грядки вскопают-прополют, и дров для печки наколют, и скотину загонят – выгонят.  Всю эту работу я умела делать с детства. Была я худенькая, мама всё говорила: «Ровно тебя не кормят!», но  от дел не отлынивала. 
     По субботам топили баню.  Наша баня была на три семьи. Соседи слева и справа мылись в нашей бане на паях. В то время такой порядок никого не удивлял, не у всех же была возможность построить свою баню.  Соседи не жадничали, не брезговали, а просто звали неИмущих помыться в своей бане. Так постепенно и сложились эти банные сообщества. Топили баню по очереди. Чья была очередь, тот и воды натаскивал, и дровишки свои приносил. При бане был небольшой прудик. В нем скапливалась талая и дождевая вода. Вода была чистая, прозрачная и немного зеленоватая от мелкой травы, которая умудрялась расти даже под водой.  Эту воду использовали для бани. Жаль только прудик очень быстро вычерпывали. Когда вода в нем заканчивалась, приходилось носить воду из дальнего, деревенского пруда или из уличного колодца.  Колодезную воду особо не жаловали, жестковатая она была. Мыло в ней не мылилось, шампуней в то время не существовало, поэтому такой водой волосы не промывали,  и они до следующей бани торчали жесткой соломой.
       Когда наступала наша очередь топить баню, моей обязанностью было наносить воды на 3 котла, а это значит 24 полных ведра, потому что в один котел уливалось 8 ведер.  Конечно, в бане был всего один котел. Просто, когда топили печь, вода закипала, и  кипяток отливали в пустые кадки и баки, а котел опять наполняли холодной водой. Второй котел также отливали, а вот третий котел оставался наполненный. Котел был чугунный, большой,  круглый, вмазанный в банную печь. Когда открывали крышку, чтобы отлить кипяток, горячий обжигающий пар заполнял всю баню. А зимой от морозов баня промерзала, и пар стоял такой, что ничего не было видно. 
      До деревенского пруда было далековато.  Метров сто.  Но все равно мне больше нравилось носить воду из пруда, чем из колодца, хоть и дальше.  Пруд был за околицей. Идешь тропкой между картофельных участков, мило лужайки, где дед подкашивал корове траву, мимо совхозного трактора, который тракторист ставил на задах своего огорода. Трактор был желтый, с ковшом впереди.  Погрузчик, наверное, но разве я тогда в этом разбиралась? Мне просто было интересно ходить мимо и разглядывать его.  Деревянный мосточек пруда прогревался солнцем, и босыми ногами было так приятно ступать на него. Берег весь порос осокой и незабудками. Как они пахли на солнце!  По глади пруда бегали водомерки, над осокой и незабудками летала стая стрекоз. Какое же было удовольствие наблюдать за ними.  На дальнем берегу, в зарослях верб сновали какие-то птички. Из деревни доносились звуки жизни, то петухи заголосят по очереди, но мотоцикл протарахтит, где-то мукнет корова,  у дальнего дома надрывно мекает коза, наверное, хочет пить.  Но они, эти звуки, не портят тишину и покой деревенской околицы.  Дохнёт посильней ветерок, качнет незабудки, зашелестит осока, поднимется ввысь аромат теплой воды и незабудок, перемешанный с острым запахом прудовой осоки! Ни один парфюмер мира не может воссоздать этот аромат.
        С двумя ведрами мне приходилось делать двенадцать походов по этой тропке. А порой – и больше. Последние ведра полными не удавалось донести, тяжело всё-таки девчонке-подростку. Приходилось носить неполные ведра и делать большее количество ходок.  Сказать, что мне это дело нравилось, кто бы поверил?  Нет, конечно, особой радости не было, но дело есть дело. И чтобы не было скучно, я придумывала такую романтическую цель, что я ношу воду не в баню, а чтобы напоить страдающих, нет – изнывающих, от жажды людей или животных, или диких зверей.  Хожу по тропке туда – сюда и придумываю всякую белиберду.
                В далёкой жаркой Африке
                Так солнышко печёт!
                От засухи страдают там
                И слон и бегемот!
        Интересно, а сколько воды может выпить слон?  А поскольку счет у меня идет на вёдра, то подразумеваю, что ведер 10 он выпьет. Пять рейсов я ношу воду этому страждущему слону и припеваю: «В далёкой жаркой Африке…».  Наконец-то, слона напоила! Теперь будем поить бегемота.  Для него и 8 вёдер хватит. Четыре рейса – для бегемота.
                Я наношу водички
                Из нашего пруда.
                Попейте обезьянки,
                Слоненок и удав…
      Каждому из этих персонажей достается по нескольку вёдер. Больше, конечно, слоненку.  Ему еще и спинку надо из хобота полить.  Ну,  вот и напоила всех, а заодно и в баню воды наносила.
      В другой раз буду спасать от засухи финики и бананы. В то время о бананах я знала только чисто теоретически.  Даже не знала, как они выглядят и на каком таком африканском дереве они растут. Финики в магазинах продавали, иногда покупали их, сладкие и пресноватые. Не скажу, чтобы они мне очень нравились, но ведь жалко, если они погибнут от жары. 
               В далёкой жаркой Африке,
               Где финики растут,
               Там нет ни капельки воды,
               Они её так ждут.
   Под каждое дерево по 4-5 вёдер воды.  Маловато, но на большее не хватает сил. Заканчивала я носить воду с чувством выполненного долга и удовлетворения от полезности своего труда.
   Давно уже  не ношу я воду в баню, да и баню променяла на душевую кабинку, где вода сама бежит из крана и горячая, и холодная.  Но когда  предстоит мне какая-нибудь тяжелая работа, напеваю про себя: « В далёкой жаркой Африке…»


            Март 2012.