Мой Дагестан

«В полдневный жар в долине Дагестана»
Чабан, не ожидая урагана,
Читал две первых суры из Корана
Спокойно пас себе своих баранов
И напевал тихонько Бисултана:
«Я тебе повторять не устану:
Никогда не дерези Бисултану!
Никогда не перечь Аллаху!
Никогда не снимай папаху!»
Но налетел вдруг ураган.
Угнал овечек стадо.
Стоит и плачет наш чабан.
Не плачь, чабан. Так надо.


Махачкала и золотые космические штаны.

- Пастматри, что они делают! Уйййяяяя! Они через сигарету цылуюца!
– кричал маленький весёлый Биссерхан, наливая нам домашнее вино.
Cмуглая  девушка прикуривала от сигареты парня.
Сигарету от сигареты.
Вокруг царило веселье - девушки, вино, сыр, сушеная баранина.
Это моё первое махачкалинское впечатление.
Я родился и вырос во Львове. Приехал в Махачкалу из Уркараха, где прожил полгода в гостях у друга Шамиля Гасанова. Удивительный человек – врач, историк, философ, поэт.
Я возвращался во Львов и был в Махачкале проездом 1 день. Один в совершенно незнакомом городе. И вдруг, глядя на море, я вдруг что-то такое почувствовал, и решил остаться на пару месяцев. Пара месяцев растянется на три года. Я встречу тут свою жену художницу Таню Мун. Тут родится наша дочь, которую мы назовем Алиса, подразумевая, что мир полон чудес и кроликов. Но это все будет потом.
У меня был адрес, Шамиль дал и сказал: если чо, там нормальные пацаны живут, можно пару дней переночевать.  Это был маленький дворик в частном секторе сразу за Русским театром. Прекрасный самобытный райончик маленького приморского города. Просто неземная красота. Хотелось плакать и снимать кино. Умывальник и туалет во дворе. Небольшая комната и 5 кроватей. Тумбочка и стол. Там жили молодые ребята. Вечером к ним пришли девушки и было веселье, как в фильмах  Кустурицы.
Утром я пошел в гостиницу Ленинград выпить кофе. В баре я оказался один. И кофе оказался кофе только по названию. Вот – сказала официантка-барменша  Маша ( она же Марзият) – вот смотрите –это кофе , а это кофейный напиток  Я увидел большущую кастрюлю в которой варились кофейные зерна, оттуда же огромной поварешкой жидкость разливалась по чашкам. Я начал истерически смеяться и мы с Машей подружились. Я сказал, что ищу работу с пропиской. Я был молод, неотразим и Маша взяла надо мной шефство. Ты почему с бородой? – спросила Маша, - Умер кто? У нас так ходят когда соболезнование.
Работники общепита это отдельный клан – там все друг друга знают. Маша посоветовала контору ТоргМорТранс – там директриса еврейка и ты еврей , красиво оденься, да, туда иди и садаха ей сделай, а про бороду скажи – дядя умер и теперь вообще никого не осталось..
Мне очень понравилось название ТОРГМОРТРАНС и я пошёл наряжаться. Вещей у меня было немного, но была одна вещь, которую прислал мне брат из Америки. Штаны американского астронавта. Золотые. Простеганные. Как из фильма «Звездные войны». Штаны смертельно прекрасные. Меня предупреждали, что Махачкала консервативный город. Но я решил закалять характер, тем более, что ничего красивее у меня не было и мне казалось, что эти космические штаны очень подходят названию ТоргМорТранс.
Я купил коробку конфет «Птичье молоко» и бутылку шампанского. Зашел в кабинет директрисы – по имени Райхан и сказал, что я дальний родственник и вот родители просили устроить меня на работу с пропиской и общежитием. А что родственников в Махачкале совсем нет? – удивилась Райхан.  Нет – ответил я – в войну всех убили.
На следующий день я уже работал грузчиком и экспедитором в кафе «Причал».  Я жил в общаге на берегу моря, как молодой бог, купаясь в море, масле и сахаре, а молодые поварихи с которыми я флиртовал, стирали мне бельё. Я видел даже самого начальника ТоргМорТранса – пожилого добродушного даргинца похожего на Горбачева, что очень веселило всех в 1985 году. В 1986 он подарил мне на свадьбу барашка.
Чтобы отблагодарить Машу-Марзият я пригласил её в ресторан. Я пришёл в золотых штанах. Я выглядел не тупо. Я выглядел красиво - как космонавт. Но Маша не выдержала и быстро ушла.
А публика в ресторане уже собралась прекрасная. Одна компания праздновала день рождения. Рядом другая - какие-то московские командировочные и с ними яркая молодая блондинка.. И ещё столик для музыкантов.
Играли они хорошо с тем самым лёгким кавказским оттенком, который так украшает весёлый блатной шансон. Я подсел к ним. Рассказал про Львовских лабухов, купил коньяк. Компания была полублатная. Музыканты, воры, деловые. Один очень красивый парень, хорошо одетый был без ноги. С дорогими костылями.
В какой-то момент он заказал песню «Не сыпь мне соль на раны», встал и пригласил блондинку, сидевшую за «московским» столиком. Наступила тишина. Они танцевали в центре пустого зала. Больше не танцевал никто. Мой сосед хлопнул меня по плечу и сказал: «Ай-саул! Гаджишка бросает вызов двуногим!»
С некоторыми интересными людьми из блатного мира мне довелось увидеться у легендарного Унчика, а его фотомастерской возле стадиона Динамо. Унчик сидел лет 18 в общей сложности, потом сделал себе справку умственной инвалидности и выбил право открыть фотосалон. Унчик был поэтом и авантюристом. Я застал его уже пожилым. Говорили, что он фигурирует в одном из рассказов Искандера и рассказывали историю. Мол, влюбился он в циркачку, выступающую с удавом. Как-то так случилось, что ее закрыли то ли в пихушке, то ли еще где. Унчик с пистолетом ворвался в учреждение, арестовал всех врачей, похитил её и жил с ней где-то в горах в далёком селении. Чтобы она не грустила, друзья Унчика в другом цирке украли удава и привезли ей. Представляю себе, как они там жили с удавом в горах.
У Унчика собирались выпить, поговорить, почитать стихи. И все время потоком шли посетители, всем нужно было фотографироваться.. В какой-то момент Унчик от них устал и, выйдя к какому-то противному мужику – сказал: а тебя я не буду фотографировать.
Мужик очень удивился и спросил: почему?
Унчик посмотрел на него мрачно и сказал: потому что у тебя папка красная!
Эх.. Вспоминаю. В 5 утра идёшь мимо гостиницы Каспий, а там на втором этаже свет горит и на веранде чай пьют и о чем-то своём говорят старые воры в законе. И поливальная машина, и запах моря, и свежо. Памятник Ленину белеет  у Горсада и показывает рукой в направлении пляжа - ИДИТЕ КУПАТЬСЯ! Из гостиницы выходит Арсен (или Арслан, не помню точно) Паук. Отсидел лет10, говорят, страшный человек. Он дружит с Юладом Муслимовым и говорит, что ему скучно со стариками пить чай, и он хочет коньяка выпить с Юладом и обсудить одно выгодное дело. Мы идём в очень высокопоставленный дом, рядом с домом Расула Гамзатова. По дороге он срезает с клумбы огромную розу. Мы очень пьяны, он читает  «Тучки небесные вечные странники», так что у меня ком в горле и говорит: 26 лет, мальчик! Как он мог уже все знать? Мы доходим до дома. Я говорю: нас не пустят. Он долго звонит в дверь. Открывает женщина. 5 30 утра. В глазах её гроза. Арсен, еле стоящий на ногах, но чёткий: Мать! Я к вам! Это срочно! Вот моя мама - ваша сестра - тётя Патимат просила передать первую, срезанную сегодня розу из своего сада!
Хозяйка варит кофе. Запах свежих булок. Запах варенья из белой черешни. Запах моря. Запах утренней свежести. Запах молодости и рая.
Мы будим Юлада, идём за его братом Муслимом и снова идём пить в ресторан «Лезгинка». Там встречаем приятеля Юлада.. Он задумчиво смотрит на стол. На столе 5 бутылок коньяка. Увидев нас, он оживает, машет рукой, зовет. Затем хватает тарелку с зеленью и тремя кусками чурека с пустого соседнего стола, ставит на свой. Любуется и, обращаясь ко мне как к новому человеку, говорит – Вот! Не в обиду, чисто дагестанский завтрак!
После завтрака мы идём в чайхану пить чай. Это рядом. Парк, зелень, совсем близко море. Тогда там было модное место, где собирались журналисты и литераторы всякие, что-то обсуждали и спорили бесконечно. Отпоились чаем, пошли гулять и опять пришли к  Ленину. А там какой-то мужик в каске с отбойным молотком долбит землю. Долбит и долбит по нашим мозгам так, что мы умираем. И тут Муслим кричит ему: Эй! Мужик!
Мужик выключает молоток и мрачно смотрит на нас.
- Чо нада?
Муслим говорит: брат, как тебя зовут?
Тот отвечает: ну Расул, а чо нада?
Муслим говорит: послушай, Расул, много лет назад был такой же прекрасный и тихий солнечный день и твой отец встретил твою мать, и у них случилась любовь, и в результате этой прекрасной любви родился ты. Так неужели всё это ради того чтоб в воскресение в такой же день ты фигачил отбойным молотком возле памятника Ленину дырку в ад?
Расул напрягся, несколько секунд молчал, а затем хрипло спросил: выпить есть?
Есть! – ответили мы хором. Расул посмотрел на нас, на небо, на море,  отшвырнул отбойный молоток и сказал: пошли!
В 2009-ом я, после долгого перерыва, снова был в Махачкале. Навещал друзей. Возвращался ночью из гостей. Заблудился в Редукторном, бродил по дворам.. С какими-то молодыми познакомился, потом с парочкой. Помог таксисту сменить колесо.  И вдруг понял, что если сейчас не найду нужный дом, то и искать не буду. Пойду на берег, сяду, покурю. Дождусь, когда солнце встанет из-за моря, и снова останусь здесь на несколько лет.

P.S.
Это фрагмент про Махачкалу я отправил Свете Анохиной в Махачкалу.
Она показала его друзьям и его напечатали в махачкалинской газете ГОРОД.
И вот вчера ночью. Внезапно Светка пишет мне в скайпе:
Анохина: Боря, Боря, ты сейчас ахуеешь. Боря!)))
Ты знашь, кто мне только что звонил? Из Ставрополя.
Boris Berger: (с ужасом) Кто?
Анохина: Одноногий Гаджишка, который бросает вызов Двуногим!!
Boris Berger: бляяяя
Анохина: Он кричал в трубку и благодарил тебя! И гооврил что да, было такое и что про него никто никогда ничего не писал! И что он не знал, что такое может быть, чтоб случайный человек тебя увидел раз и запомнил, и через сто лет напсал и тебе!
Boris Berger: У меня мурашки по коже, я в шоке.
Анохина: И попросил разрешение по приезду принести мне цветы, если не сможет связаться с тобой.
Как сказала Таня Мун: это как если бы ты написал сказку КОЛОБОК,
а через две недели звонок: Алё! Салям аллейкум! Это я – Колобок!

Мой первый миллион

У Надыра Хачилаева во дворе была клетка с тигрицей
и кормили её живыми курами.
Говорили, что она так зубы точит.
Надыр Хачилаев в какой-то момент был просто король Дагестана.
Человек он был удивительно сильный и необычный.
Рассказывать о нём нужно много и отдельно.
А в 1992 году он купил у меня с выставки в ЦДХ три картины.
Это была крутая история.
Была большая выставка на третьем этаже в ЦДХ. Она называлась АртМиссия. Сняли весь почти третий этаж, поделили на отсеки и выставились я, Тимур Сулейманов, Юля Иванова-Лихтман-Сулейманова, Жанна Клесникова, Юра Августович, и в отдельном зале повесили много офортов Аксинина. А еще получилось так, что в это же время во второй половине третьего этажа ЦДХ шла выставка Адиля Астемирова «Возможный ответ» и было вообще очень круто все и очень много гостей. В те времена всякие банки и бинкиры активно покупали живопись. И вот на этой выставке ко мне подходит Ибрагим, такой человек деловой и говорит, кароче Надыр хочет купить три твои картины.
Я говорю – какие?
Он говорит – вот эти и показывает на картины, а одну из них уже хочет купить какой-то банк ( друзья спонсора выставки). Спорная картина изображала такую божественную светящуюся колбаску и говна с глазами. Я уже тогда заметил, что в современном искусстве добрая традиция отдавать дань говну, и тоже сделал шедевр на эту священную тему. И конечно же именно картина с говном оказалась всем нужна и стала предметом спора. Мне объяснили, что картины уже отобраны и мне нужно лететь к Надыру в гости поговорить ну и за деньгами и дали билеты.  Ну что делать? Надо лететь.
Я прилетел в Махачкалу внезапно на пару дней. Меня встретили.  Серебистый шестидверный мерседес ручной зборки купленный кажется у короля саудовской аравии.
Мне объяснили, что Надыр сегодня занят и за мной приедут завтра и завезли к Юле с Рамазаном. У Юли собрались друзья, выпили и сказал, мне страшно, потому что из-за торговли с банкирами цена на работу выросла и я приехал к Надыру получать миллион рублей.
Ничего не бойся – сказала бесстрашная Юля – он у меня тоже покупал и сюда приезжал. Он конечно страшный – Шерхан. Купил несколько картин сразу и сказал что завтра пришлет деньги.
И спросил меня – веришь? Или ты думаешь, что я их могу просто все забрать?
А я сказала, что на любую силу найдется другая сила!
А ты философ - он долго смеялся и прислал деньги и цветы.
Он закончил лит институт – сказал я.
–Чо, ты думаешь, он тебе Бодлера будет читать? Зачем ему платить, если он может просто у тебя всё забрать? – сказал Юлад и протянул мне лимонку.
Я волновался и пил коньяк, все курили, смеялись… Махачкала…
На следующий день за мной приехала машина и меня отвезли к Надыру в какой-то из домов, штабов, офисов и тд. Между кафе Космос и телевиденьем какой то большой двор.
Одноэтажные дома буквой п по переметру. Во дворе автоматчики. Все спокойно.
Меня провели по длинному коридору-лабиринту из смежных комнат в которых стояло много чёрной кожаной мебели и завели в большую приёмную со шкурами, коврами и оружием. В центре комнаты стоял огромный термос с кучей краников, он играл какую-то мелодию и наливал чай. Все пили чай. Несколько человек. Одно свободное место – кресло качалка. Я сел. За спиной у меня встал огромный бритый наголо человек с автоматом и начал слегка покачивать мое кресло.
В тишине китайский термос играл полонез Огинского.
Внезапно быстрой походкой вошел Надыр Хачилаев.
Он посмотрел на всех и пригласил меня в ещё одну комнату – кабинет, где на дорогих коврах небрежно валялись пистолет и какая-то очень навороченная дорогая видеокамера, старый шкаф с хорошими старыми книгами. Дорогое старинное оружие на стенах. Каран и карты Дагестана. Жилище одинокого тигра.
– Ибрагим сказал, что с картинами всё нормально – начал разговор Хачалаев.
Что связывает тебя с дагестаном и с дагестанскими художниками?
Спросил Надыр и я ответил, что я сам из Львова, но жил в Махачкале и в горах в Уркарахе. - Из Львова...- задумался Надыр - там братишка мой мой служил,- сказал он с грустью.
А сейчас что рисуешь? Спросил Надыр.
Я сказал, что сейчас читаю книжки по Каббале и делаю серию акварелей с символами. Надыр зудивился и сказал, что есть такое лакское селение Кабала.
В этот момент нас прервали.
К дому подъехали какие то машины.
В комнату вошел лысый с автоматом и кивнул Надыру. Они быстро вышли.
На кого-то из надыровских людей наехали кажется чеченцы и этот человек пообещав им откупиться деньгами, бабами и водкой, со словами поехали ко мне и сейчас вам все будет привез этих бандитов к дому Надыра. Это был какой-то дальний родственник дурачек с несчастливой судьбой.
На день рождения Надыра он подарил Надыру чёрного барашка, а к концу веселья барашек исчез, наверное убежал куда-то, но все говорили , что это очень плохой знак.
И вот этот человек привез на хвосте каких-то бандитов из Каспийска.
Я наблюдал эту сцену из окна.
Надыр и неколько человек быстро приближались к машинам.
Возле машин стояли чеченцы и курили.
У одного в руках была сабля. Она играла на солнце арабской вязью. Он улыбался.
Когда Надыр приблизился, он неожиданно взмахнул саблей и хотел ударить Надыра.
Надыр сделал резкий шаг вперед и выхватил пистолет, и понимая что не успевает выстрелить выбил дулом пистолета этому человеку глаз.
Налетели люди Надыра и всех завалили. Двое чеченцев успели прыгнуть в машину и за ними послали погоню. Остальных участников спектакля увезли в горы и больше их никто не видел.
Надыр зашел в комнату с целлофановым блоком в котором были запаяны деньги. Разорвал его. Выдал мне миллион. Сказал, что ему надо сейчас разобраться с этим делом и он извиняется за прерванный визит. Я молча пожал руку и ушел. Я засунул свой первый в жизни миллион за пазуху и шел пешком по Махачкале от кафе Космос в район Трех Поросят. Я шел через город солнечным утром, и летний ветер шептал мне: нужно выпить. Миллион рублей в то время равнялся 15 000 долларов.
Потом мы встретимся с Надыром еще несколько раз в Москве и на каком-то кремлевском вечере посвященном Дагестану. Надыр познакомит нас с Кабзоном и Светланой Моргуновой и закажет Тимуру картину, про своего отца - старого чабана, который сидит на берегу моря и смотрит на камни-валуны и морские барашки,
 и камни, отражаясь в морской воде, превращаются в барашков настоящих.
Справка: Хачилаев, Надиршах Мугадович — Википедия

P.S.
Этот рассказ переведён на аварский язык и напечатан в аварской газете.
Так я стал ещё ближе к Рассулу Гамзатову.
Интересно, а Шекспира переводили на аварский?


Махачкала, девушки, лЮбля!

Слово «секс» в Махачкале произносят редко.
Наверное потому, что его нет в Каране.
Девушки в Махачкале горды и неприступны.
И даже если девушка влюблена,
она будет держать оборону до конца.
И европейцу никогда не понять:
дала она тебе по любви или ты ее изнасиловал.
В момент моей жизни в Махачкале
мне было 21 и проблему с девушками
надо было как-то решать.
Я приехал из европейского города Львова,
куда уже давно докатилась волна сексуальной революции,
и весь город давно уже спал под одним одеялом.
В Махачкале все было совсем по другому.
Гордые девушки любят дерзких пацанов.
Однажды я подслушал такой разговор:
"Мадина, я не гоню - у Идриса машина, корочи, газ давишь, а предела нету!"
Машины у меня не было и я не знал что делать.
Но однажды я решил соблазнить одну девушку.
Я видел и чувствовал, что я ей нравлюсь
и пригласил ее в ресторан.
Звали ее Зурия, а среди своих Зурка.
Мы поужинали, выпили вина и коньяка
и я начал за ней ухаживать.
Но ухаживать я умел только по львовски...
Когда я рассказал уже все анекдоты и спел все сладкие комплименты
я решил нанести последний смертельный удар Монтеньи.
Я схватил со стола салфетку, попросил у Зурии ручку,
и прямо в ресторане написал на салфетке
стихотворение Николая Гумилева выдав его за своё
и посвятил прекрасной Зурие.
Вот этот стих:

В узких вазах томленье умирающих лилий.
Запад был медно-красный. Вечер был голубой.
О Леконте де Лиле мы с тобой говорили,
О холодном поэте мы грустили с тобой.
Мы не раз открывали шелковистые томы
И читали спокойно и шептали: «Не тот!»
Но тогда нам сверкнули все слова, все истомы,
Как кочевницы-звёзды, что восходят раз в год.
Так певучи и странны, в наших душах воскресли
Рифмы древнего Солнца, мир нежданно большой,
И сквозь сумрак вечерний запрокинутый в кресле
Резкий профиль креола с лебединой душой.

После такого номера, во Львове,
девушки обычно сами хватали меня руками за половой ***,
и сами прыгали в постель.
Но коварная Зурия схватила салфетку и убежала,
Так и не подарив мне своё юное тельце.
И, как настоящая женщина,
пошла по всей Махачкале хвастаться
и показывать салфетку со стихами.
Шла-шла и дошла да Светы Анохиной.
И похваталась Свете стихами и приключением.
Зурия тогда вернулась из Питера и думала,
что я как бы сильно уважал ее за то,
что она читала «Степного волка».
А Свете было обидно, потму что она его тоже читала,
а я, как казалось Свете, её не уважал.
Ну вы понимаете, что я имею ввиду под словом уважение.
Зурия рассказала, как мы  сидели в ресторане Лезгинка, а рядом шевелилось море,
а Бергер писал и посвящал ей стихи. Картина маслом.
Рассказала, как она указала Бергеру на ошибку  "мы не раз открывали шелковистые томы" и я в ответ сказал - да, неудачная рифма. Бывает...
А Света Анохина умная, начитанная, злая и ревнивая
всегда была главным борцом за справедливость.
«Мало "своей правды", хочется "истины для других".
И как отличить здесь гордыню просветительства от желания помочь?»
Света раскрыла обман юного фокусника Зурие
и настучала на меня Оксане Данилюк –
главной светской даме нашей львовской интеллектуальной тусовки.
Оксана всегда была строга донельзя к таким выходкам.
И вообще была и есть женщина серьёзная.
Приехав к нам с Таней в Германию в гости из Иерусалима,
она в числе подарков привезла такую штучку,
которую надевают на тюбик зубной пасты,
чтобы выдавить всю пасту до последней капли.
И такая она во всем, что характерно.
Когда я приехал во Львов, я был подвергнут остракизму.
В нашей тусовке такой ***ни не прощали,
и такие выкрутасы были не в моде.
Однажды поэты Дмитровский и Волошин дрались на шпагах
на дуэли, чтобы в поединке доказать кому принадлежит
1 строчка из стихотворения, которая была у обоих.
Лучшие друзья дрались в 6 утра на мосту до первой крови.
«Ах какие были времена, как люди жили, как тонко чувствовали...»
Просто ****ец. Больно вспминать. Пишу и плачу.
И вот надо мной свершился страшный суд подъёбок и пристыдок.
Я очнь расстроился. Ко мне прибегал Дмитровский и говорил:
«Ты хороший, мы все тебя очень любим, но сейчас ты условно плохой.
Пойми – условно». Но мне было грустно и свой условный срок -
около месяца я отсидел дома, читая книжки и угрызаясь совестью.
Как учил меня потом покойный Муслим, надо было завести Зурку домой
и трахать прямо в коридоре не раздеваясь.
А Муслим знал толк в женщинах и вырос в Махачкале.
Вспоминая все это, в памяти всплывает смешная история.
В Муслима и Юлада в тусовке был такой знакомый веселый красивый полубандит
по кличке Тигра. Он жил где-то в центре в двухкомнатной квартире.
А у Тигры был друг по кличке Цыклоп.
Цыклоп был одноглазым, огромным, страшным как Квазимода
и весь покрытый густыми чёрными волосами.
Весь с головы до ног.
Но ведь он был мужчиной альфа самцом и ему тоже
нужно было как-то решать свои сексуальные проблемы.
И они с Тигрой придумали такой трюк.
Красивый и веселый Тигра приглашал девушку к себе в гости.
Они слегка выпивали, включали музыку и как бы расслаблялись.
И в какой-то момент, внезапно открывалась дверь,
и из другой комнаты с криком: ААААААА-ЫЫЫЫЫЫЫЫ!
Выскакивал совершенно голый Цыклоп, страшно размахивая руками.
Зрелише было настолько фантастически страшным,
что многие девушки падали в обморок и теряли сознание.
Или просто теряли волю к сопротивлению.
Тогда Циклоп хватал девушку и относил в другую комнату,
чтобы совершить там сами знаете что.
Михаил Эпштейн — философ, филолог, культуролог, литературовед, эссеист, заслуженный профессор теории культуры и русской литературы придумал слово «ЛЮБЛЯ».
В русской эротической лексике явно не хватает стилистически нейтральных слов.
Как известно, преобладающая дуальность русской культуры наложила сильный отпечаток и на эту сферу, которая резко делится на высокие, книжные, поэтические — и низовые, просторечные, бранные регистры.
       лЮбля (ударение на первом слоге, ср. «купля», «ловля») — физическая близость, плотская любовь, любовь как игра и наслаждение.
Так вот Цыклоп устраивал там страшную лЮблю.
Так продолжалось до тех пор, пока одна из жертв не пожаловалась своему брату.
Брат пошел пошел к отцу Тигры и рассказал, про бесчинства,
что творятся в этой квартире.
Отец Тигры пошел к сыну в гости на разборки.
Тигра был очень сильно пьян и не узнал отца.
И внезпно заехал ему в челюсь с правой.
Отец ахуел и с криком: «Отца – боксом?!!!»
Бросился на Тигру.
Как поёт Наггано:
«Махачкала... Махачкала...
По улицам гуляют бойцы -
Махачкалинские борцы.
Если что, то впрогиб.
Встретил Ибрагима?
Встретил Ибрагима?
Встретил Ибрагима?
Значит ты погиб!»
Отца Тигры звали Ибрагимом и в юности он был борцом.
Каким-то хитрым приёмом он скрутил пьяного Тигру и начал его убивать.
И убил бы, если бы не выскочил Цыклоп и не разнял их.
После чего извинился и пообещал, что такого больше никогда не будет.
Вот такие дела... Вот такая лЮбля...
Хочу закончить этот текст
стихотворением любимого поэта
Бисултана Биссерханова:
Я вчера писал Адат
На трусах у Вагидат
Только это будет тайной
Для первухинских ребят.
................................................

Москва - Махачкала

В 1996 что ли году в Москве, Сулейманов повел меня в какой-то закрытый клуб с тотализатором смотреть бои без правил. Пошли, потому что хотели посмотреть вживую на это всё. Посмотрели несколько поединков и стало скучно. Почему-то все время побеждали борцы. То есть те бойцы, которые умели бороться – лучше провести захват, завалить и вывести на болевой преём. Этим обычно и заканчивались поединки. Нам стало скучно и тоскливо. Мы были разочарованы. Никакого голливуда. Но. В конце выбрали чемпиона. И чемпион, размахивая золотым поясом,  по традиции клуба вызывал любого желающего из зала сразиться с ним. И тут из толпы выступила группа дагестанцев. Они привели своего бойца. Это был огромный аварец Ибрагим, кажется из Хунзаха. Простой сельский парень богатырь-спортсмен-любитель.
Он вышел на ринг и как-то просто один раз сильно въ*бал чемпиона в голову. Как-то чуть сверху. И Чемпион упал и облился кровью и его унесли на носилках. Бой был закончен. Весь зал был в лёгком шоке, а дагестанцы поили весь зал коньяком и танцевали лезгинку и кричали: «Саул!  Ибрашка!  Красавчик!  Он Майкла Тайсона порвёт!»


Борис Гребенщиков приезжал в Махачкалу несколько раз.

С концертами и в гости к своей подруге режиссеру Ларисе Леляновой.
Приезжал весь Аквариум и отдельно Гребенщиков с басистом Сашей Титовым.
Там мы познакомились.
А с художником Юрой Августовичем оформляли сцену для их концерта.
Лариса Лелянова – режиссер от Бога.
Умерла в прошлом году.
В студенческие годы общаге ЛГИТМИКа
она жила в комнате с Ларисой Гузеевой,
и к ним постоянно приходил в гости БГ.
Конечтно же они его обожали.
Когда Лариса родила сына она назвала его Богданом.
Типа Богом данный.
БГ приехал в Махачкалу крестить мальчика в маленькой православной церкви
В районе первой Махачкалы. Первуха – так называется этот район.
Случилось так, что в это время мы с Таней Мун жили неподалеку от этой церквушки.
И перед крестинами все зашли к нам, чтобы привести себя в порядок после бессоных ночей, концертов и пьянок.
Таня Мун гладила красную рубашку БГ, а он насвистывал какую-то мелодию
на маленькой глинянной болхарской игрушке свистульке.
Потом все пошли в церковь крестить Богданчинка.
Недавно я смотрел в интернете какое то интрвью с БГ,
где он сказал, что ненадо цепляться за прошлое:
За старых друзей и за старые истории.
Нужно жить настоящим и будущим.
Жестковато сказал, но правильно.
Но, что интересно:
Именно так же и теми же словами
сказал тоже самое Сергей Мавроди.
Какие разные люди, а мысль одна.
«Какие странные лица – быть беде!
Я помню было небо, я непомню где.
Мы встретимся снова,
Мы скажем «привет!»
В этом есть что-то не то!
Ведь рок-н-рол мертв, а мы еще нет
Рок-н-рол мертв, а мы еще нет».


Лучинушка. Махачкала

Муслим.

Он был гениальным человеком
архитектором художником свободным джигитом-нигилистом.
Он обладал фантастическим обаянием и острым умом.
Про таких говорят – не в свою эпоху родился.
Слишком много силы и свободы и царской крови – этот коктейль мешал ему
и его брату Юладу вписываться в дибильный советский социум.
Им нужно было родиться викингами или рыцарями и участвовать в сражениях,
 но родились они в Махачкале в 1952 и 1956 годах.
Мама даргинка из княжеского рода – главврач,
а папа аварец министр энергетики.
Нас познакомил его приятель тоже архитектор Миша Краковский.
О себе Муслим говорил: я служил в танковых войсках,
я танкист, я видел мир сквозь щель!
Однажды мы решили разбогатеть.
Возвращались из фотосалона, что рядом со стадионом Динамо,
в котором царил легендарный Унчик.
Унчик сидел лет 18 в общей сложности,
потом сделал себе справку умственной инвалидности и право открыть фотосалон.
Унчик был джигитом-поэтом и вообще романтическим человеком.
Я застал его уже пожилым. Это человек-легенда.
Он даже подрался с Расулом Гамзатовым, обвинив его в плагиате своих стихов.
Подстерег Расула где-то возле союза писателе и сбил с него шапку - папаху.
Стихи его я не помню. Но это было что-то очень трогательное типа того,
что вот он возвращается из дальних северных краёв в родную Махачкалу
и вот уже первуха блеснула первыми огнями и что-то там такое….
Помню такую строчку:
Люблю людей, больших и маленьких
Люблю веселых маленьких ребят.
Они мне все напоминают Аликов.
Таких, каким когда-то в детстве был и я.
Вот.
Звали его Алик. Наверное Алихан.
Говорят он фигурирует в одном из рассказов Искандера или что-то такое,
но история была романтическая.
Унчик влюбился в цирковую актрису выступающую с удавом.
Она оказалась чем-то больна и ёё закрыли в каком-то страшном  диспанцере
тех совковых времен. Унчик с пистолетом ворвался в цирк и украл удава,
а затем ворвался в медицинское учереждение и арестовал всех врачей.
Он захватывал комнату за комнатой,
пока не дошел до главврача и там он запер всех, обрезав телефоны. 
Похитил свою прекрасную актртису,
и долго жил с ней где то в горах в далёком селении. Удав умер.
Чтобы она не грустила друзья Унчика украли удава в другом цирке и привезли ей. Представляю себе как они там жили с удавом в горах.
У Унчика собирались выпить, поговорить, почитать стихи.
Мастерская состояла из двух комнат разделенных занавеской.
Здание было что-то вробе очень большого гаража возле стадиона Динамо.
В одной комнате стоял фотоаппарат на треножнике а в другой за занавеской собиралось общество.
А в это время потоком шли посетители всем нужно было фотографироваться
и в основном на паспорт.
У Унчика были помошники, но они как правило напивались быстрее.
В какой-то момент Унчик устал и выйдя пьяный к какому то очень противному мужику – толи мент, толи чиновник, мелкий и мерзкий,
Унчик сказал: а вот тебя я фотографировать не буду.
Мужик очень удивился и спросил: почему?
Унчик посмотрел на него строго и сказал: потому что у тебя папка красная!

ЛУЧИНУШКА

Увидев что у Унчика портится настроение мы с Мусиком ушли.
На улице  Мусик долго молчал, а потом  сказал:
я придумал как нам разбогатеть!
Мы будем фотографами.
Мы сейчас полетим в Москву и купим там на все деньги 2 самых крутых полароида, огромный пляжный зонтик типа КОКА_КОЛА
и как можно больше одноразовых карточек.
Отличная вещь – фото сразу в рамке.
А главное мгновенно!
Ты знаешь, что Эдвин Лэнд – отец основатель компании Polaroid
родился в 1909 году в Америке,
а его дедушка и бабушка Соломоновичи эмигрировали в США из Украины.
Ха-ха! Ты-то ведь из Львова – западная Украина – тебе это должно быть близко.
В 1948 году фирма Polaroid сделал первые моментальные фотоаппараты,
которые сразу после съёмки выдают готовый снимок.
Мусик иногда поражал меня какими-нибудь энциклопедическими познаниями.
Но главные их фишки -  изобретения рентгеновской пленки,
прибора ночного видения и т. д. - это же «фабрика изобретений»!
Кароче, в Махачкале, походу, полароидов нету, 
а в Москве они есть.
Наши лехи еще на рубят эту фишку.
Мы будем первыми.
Я уже вижу: мы 2 таких благородных дона на пляже,
Огромный зонтик Кока-кола.
Два белоснежных шезлонга.
В ногах ящик холодной кока-колы.
Стенд-плакат в стиле «Арт деко».
Море. Солнце. Волны мягко шелестят.
Большой приёмник с хорошим инструментальным музоном.
Соломенные шляпы кубинские сигары и большие полароиды.
Калифорния. Нах!
Деньги текут рекой.
Бессамемуча!
Фото-салон «Муслимофф унд  ББ» работает на пляже.
Отлично – согласился я. «Остановись мгновенье ты прекрасно» – наш девиз.
Решено – сделано.
Собрали деньги – 6000 рублей. Летим на 3 дня.
Я не беру с собой никаких вещей. В сумке 6000 и 6 бутылок водки.
Всё прекрасно. Сидим в самолёте. Жопой чувствую что-то не так.
И тут ко мне подходят особисты и выводят меня.
Никто мне ничего не объясняет.
Половину денег Мусик пихает мне, ну чтобы  я откупился, если что.
Мне ничего не предъявляют, долго с кем-то созваниваются
и на комитетской машине везут в мое районное отделение милиции.
Там держат полдня и потом как то странно говорят мне,
что у меня поддельные документы.
Что на самом деле, отчасти было правдой.
Дело в том, что когда я женился, то у меня не было никакой прописки
и  у невесты тоже не было прописки.
А все родственники вокруг и все силы мира были против нашего брака,
потому что я из благородного еврейского рода единственный сын,
а она почти тоже самое – любимая дочь корейского клана.
Но любовь побеждает всё. И я похитил невесту.
Помог мне  старший брат Магомеда Адуховича  – Абдул врач-ветеринар.
Он приехал из высокогорного селения, мы выпили, разговорились и я
пожаловался на ситуацию. Он сказал:
«Послушай, брат! Я тебе как врач-ветеринар говорю – ей уже 25 лет – еще год
и рожать будет опасно! Пойми, э!»
Мы выпили еще и поехали похищать невесту.
Похитили, а пожениться не можем – загс без прописки не расписывает.
Тогда мой друг Олег Невелюк нарисовал мне в паспорте штамп прописки
и прописал  меня в квартире Тимура в доме на улице Ленина,
над квартирой Муслима. Это был единственный адрес, который вспомнился ночью, после пары бутылок дагестанского коньяка.
Невелюк сделал это бамбуковой заостренной палочкой
так искусно, как старый китаец, один в один - отличить не возможно,
и только одна маленькая деталь - мелочь – рисунок в полтора раза больше настоящей печати.
С начала я ахуел.
Но это как-то не бросалось в глаза и никто этого не замечал.
На меня тупо настучали – донесли, что-бы получить звездочку на погоны.
Человек я был в городе заметный, потому что работал в то время
художественным руководителем Клуба Рыбников.
И в этом Клубе Рыбников я решил организовать кино-клуб Иллюзион для просмотров шедевров мирового кино. Долго добивался первого фильма Феллини
«Репетиция оркестра» - познал всех чиновников
и странные заведения кинопрокаты, где пишутся заявки,
а через месяц откуда-то присылают похожие на мины железные коробки
с киноплёнкой.  Это всё мир страшной Кафки.
И вот когда весь цвет Махачкалы – человек 200-250 в зале собралось,
директор Заур Казулаев решил отменить кино.
Что-то его пугало и напрягало.
Ну вобщем-то понятно что.
Но просмотр всё же состоялся, хотя успели снять и уничтожить афишу, 
и даже Анна Джетере что-то говорила про городскую культуру.
В общем нестандартная для города тех времен ситуация и КГБ напряглось.
Я даже знаю этого человека, тогда он получил за это звездочку.
Ну да Бог ему судья. Знаю, что он прочтет этот текст.
Я выпил все 6 бутылок водки за неделю
и за эту же неделю разрулил все эти проблемы.
Слава богу есть друзья и они влиятельные люди.
А Муслим без меня загрустил-закутил в Москве и не реализовал эту идею.
Я вспоминаю это потому, что в ту летнюю ночь возле библиотеки Пушкина
мы думали как же назвать наш фотосалон.
Наш рекланый слоган – «Остановись мгновенье – ты прекрасно!»
Ну а название? Мефисто? Камера Обскура? Иллюзия?
И тут я спросил как называется салон Унчика?
Муслим усмехнулся и медленно низким голосом по слогам произнёс:
ЛУ-ЧИ-НУШ-КА! - и мы очень долго истерически смеялись.
ЛУЧИНУШКА…
Гениальное название.

1986 Махачкала

Была у меня приятельница в Махачкале худ-рук филармонии еврейка Зухра. Очень славная. Приглашала меня на аттестацию артистов в худ-совет. Филармония старое здание около моря с колоннами. Сцена бархат тёмный зал. Атеставали всех кто в этот момент приехал и был приписан к филармонии. Первыми выступали лилипуты. Это был цирк. После выступления лилипуты почему-то подумав, что я большой начальник жаловались мне на жизнь.
Они рассказывали, что их возят высоко в горы, а там дети над ними смеются и кидают в них камни и конфеты. А администратор - нормальный мужчина среднего роста - тиран и заставляет их всех жить по 4-8 человек в номере гостинницы. Заставляет спать по 4 человека поперек кровати и ворует командировачные.
И еще этот администратор женился на лилипутке. Я задумался и конечно сразу себе представил всё самое невероятное.
 Потом выступал певец. Он приехал с обезьянкой.
А в конце внезапно приехал Вадим Мулерман.
Оказывается он был приписан к махачкалинской филармонии.
Советский песенный кумир  шестидесятых исполнил 3 песни: ВОСТОЧНАЯ ПЕСНЯ
(Д.Тухманов – О.Гаджикасимов), КОРОЛЬ-ПОБЕДИТЕЛЬ (ХРОМОЙ КОРОЛЬ)
(А.Дулов – М.Карем/М.Кудимов) и   ХМУРИТЬСЯ НЕ НАДО ЛАДА (ЛАДА)
Автор текста (слов): Пляцковский М. Композитор(музыка): Шаинский В.



Махачкалинский Бэтмен

Однажды я возвращался из народного Театра ДОМ
после репетиции в общежитие поздно вечером.
Общежитие находилось на территории порта за железной дорогой
и чтобы туда попасть нужно перейти пешеходный мост через железную дорогу.
На мосту я увидел, как девушка перелезла через перила моста встала, выгнулась и приготовилась прыгать вниз под поезд.
С другой стороны моста шел парень.
Мы увидели ее одновременно и одновременно подбежали.
Нам удалось уговорами и силой снять ее с моста.
Она сказала, что не может идти домой, потому что муж ее  бьёт-бьёт и вот-вот убьёт.   
Девушка и парень перекинулись парой слов на даргинском языке. Парень сказал, что спешит домой и что его ждут, и он не хочет вмешиваться в чужие семейные дела.  Я решил проводить бедную девушку домой. Оказалось что она живет в Альбурикенте и что у нее там есть несколько вагончиков которые здаются. Такие совсем простые маленькие фанерные домики. Альбурикент ночью 1985 года это шок.
Это какие то бесконечные индийские кварталы из лачуг как из фильма Жесть.
Но я решил жить в этом домике. Ночью мы пили коньяк и разговаривали и я почувствовал насколько мы из разных миров. Утром девушка исчезла. Помню только, что у нее были золотые зубы, которые гармонировали с моими золотыми штанами. 
Я перевез свои пожитки в этот домик и вскоре столкнулся с её мужем и его друзьями, которые красиво размахивая ножом посоветовали мне исчезнуть. Но я уже отметил там новоселье и мне уже подарили люстру и сервиз и я все это просто так бросить не мог.
Я пошел в спорт-товары и купил эспандр. Снял с него одну мощную круглую резинку
с металлическими крючками по краям. Если натянуть и резко отпустить – выбивает полкирпича из стенки. Обмотал и застегнул как пояс и пошел в честном бою отвоёвывать свои вещи. Вещи отвоевал в кровавом бою, а жить переехал к Тимуру с Юлей в мастерскую на Чохского.
А случайный даргинский парень с моста оказался чьим то родственником, и девушка тоже оказалась чьей то родственницей и через какое – то время Шамиль мне рассказал,
что в Уркарахе по селу ходит легенда про парня в космических золотых штанах,
который спас девушку прыгающую с моста.
И тогда я понял, что я Бэтмен.

Алиса. Песня Гор

Если у человека есть настоящая родина, то самое лучшее, что можно сделать, — это отказаться от нее, потому что от того настоящего, что в ней есть, отказаться невозможно.
Приблизительно так размышлял о родине Франц Кафка, и эту мысль подтверждали своими жизненными историями многие известные творческие люди.
Но одно дело покинуть родину в поисках новых миров и приключений, а другое дело, когда это все происходит в детстве по воле судьбы или родителей.
И чем тогда становится для нас родина?
Географической точкой на карте?
Просто словом? Или все-таки чем-то еще?
Мне думается, что есть нечто загадочное в том, как, где и когда человек появляется на свет. Мистика календарей и предсказания астрологов?
«Место силы?» — как любил говаривать Карлос Кастанеда.
Не знаю. Не решил.
Об этом и будет моя история.
Юность моя пришлась на удивительное время робкой свободы.
Умер Брежнев.
Терять больше уже было нечего, и я, как настоящий герой ненашего времени, поехал из родного старого волшебного Львова на Кавказ в поисках истины и приключений.
Прожив полгода в горах,
в старом селе Уркарах,
услышал я разговор
про странную  Песню Гор,
что голосом ветра звучит
так, что сердце стучит,
если пешком в ночи
идти по тропе в Кубачи.
Короче, дамы и господа, горы невыносимо величественны и прекрасны!
Кавказ остается в сердце. Как и завещал великий Михаил Юрьевич Лермонтов.
Пришло время, и я спустился к побережью Каспийского моря, в город Махачкала, бывший Порт-Петровск, лежащий неподалеку от того места, где старый восточный джинн, пролетая, высыпал набившийся в остроносую туфлю песок, и возник бархан Сары-Кум, породивший самый великий мираж в истории кино — «Белое солнце пустыни».
В этом городе я женился, и через год у меня родилась дочь.
Про нее и будет мой рассказ. Про дочь Алису и про то, с чего начинается родина.
Я положил жену на сохранение в пятницу, 23 августа 1987 года, и пошел покупать ванночку для купания малютки. После недолгих размышлений я выбрал чугунную ванночку за 8 рублей, а не пластмассовую за 26, что позволило мне сэкономить 18 рублей и купить на них 10 бутылок красного сухого, чтобы обмыть ванночку и снять нервное напряжение перед родами. Ко мне на помощь пришел Максим Гребешков-Гольденберг — музыкант, лидер группы «Поле Чудес», которая в тот момент была в Махачкале.
Чугунная ванночка оказалась очень тяжелой и очень большой, и поэтому было принято решение слить все спиртное в огромную хозяйскую компотницу.
И мы наполнили до краев хрустальную бадью.
Квартиру мы снимали на улице Пугачева, и в этот ответственный момент ко мне в гости зашел Муслим Муслимов — покойный сын покойного директора «Дагэнерго».
Он зашел проверить, как идет подготовка к родам, и был удивлен.
— А как же вы наливаете? — строго спросил Муслим.
В ответ Макс, ухмыльнувшись, зачерпнул из хрустальной бадьи большой фарфоровой чашкой и молча протянул Муслиму. Мусик остался доволен.
И вот, в разгар этого напряженного ожидания рождения на свет нового человека, мы рассуждали.
Я помню, что думал в тот момент, что детей мы рожаем из чистого эгоизма.
Дарим им жизнь.
Выпускаем в этот очень несовершенный, полный страданий мир.
Дарим им жизнь, обрекая на смерть.
Потому что так хотим. Потому что хотим любви.
Хотим любить и хотим, чтобы нас любили.
Бескорыстно и сильно будет любить новое существо своих родителей.
Маленькое зависит от большого.
Так устроен мир, в котором мы хотим продлиться и любить себя в своем продолжении.
Весь этот бред прервал телефонный звонок из больницы в субботу утром.
Началось.
Я побежал в больницу.
Там, в приемном покое, я ожидал, волнуясь, в обществе огромного аварца, который тоже ждал результатов от своей жены.
Моя родила первой.
Точнее, это были не роды, а кесарево.
И каждые 10 минут мне сообщали о происходящем.
Спускалась медсестра и сообщала: «Разрезали». «Извлекают». «Обвитие».
— Кто? — не выдержал я.
— Девочка! Раздышалась! — радостно ответила медсестра.
— Лучше камень, чем девочка, — тихо сказал аварец, у которого уже было три дочери.
И в этот момент в мире стало на одного человека больше.
Я стал отцом. Мир изменился и наполнился необычайным смыслом.
Мы назвали ее Алиса, подразумевая, что страна наша полна чудес и кроликов.
Я помню, как кричал в истерике под роддомом, когда махачкалинская чиновница из загса отказалась дать нашей девочке двойную фамилию, сославшись на то, что для этого нужно, чтобы родители были знаменитыми.
— Мы будем знаменитыми! — кричал я пьяный и счастливый, и жене было за меня неловко.
И началась новая жизнь.
В течение месяца нас приходили поздравить толпы людей.
Это был непрекращающийся праздник.
Кафе «Причал», в котором я когда-то работал грузчиком, прислало продуктовые дары, включая мясо, отрезанное от куска, предназначенного для самого директора ТоргМорТранса. Мы накрыли стол и начали принимать гостей.
Поздравить приходили: Магомед Магомедов и пол его театра, Намруд Басриев и пол его театра, Путерброты, Бройтманы, Бачинские, Чейшвилли, Муслимовы, Гарунов и Магатова, Тимур Сулейманов с Юлей Ивановой, Шамиль Гасанов с друзьями, Стасик Петлинский, Миша Краковский, Мурад Ильясаджиев, друзья из училища имени Джемала и даже Боря Гребенщиков, который со своей командой в это время тусовал в Махачкале и собирался давать тот единственный концерт «Аквариума» - это вспоминают до сих пор.
Режиссер Русского театра Лелянова и ее муж, актер того же театра Данилевич, учили нас купать ребенка. Алёна Иванова - жена Муслима и её дочь Пепа были первыми нянями и сиделками.
И всем им, этим людям, мне хочется крикнуть через годы: «Салам!», потому что в этом мире хаоса самое ценное — это островки сентиментальной привязанности, на которых живут наши близкие и родные.
«Где вы, друзья!
Где вольный ваш припев?
Еще вчера, за столик наш присев,
Беспечные, вы бражничали с нами…
И прилегли, от жизни охмелев!»
Месяц мы отмечали рождение Алисы, и закончилось все грандиозным праздником под нашими окнами — в соседнем дворе Марина Матаева выходила замуж, и «Лезгинка» зажигала!  Был невероятный праздник с танцами и песнями.
А через год приехал в гости мой двоюродный брат Игорь.
Он был уже крутым бизнесменом и, посмотрев на махачкалинскую жизнь образца 1987 года, спросил:
— А сколько вы еще собираетесь тут жить?
— Ну, вот Алиса начнет ходить, — невнятно забормотал я в ответ.
— Ходить? В школу? — с еврейской подъёбочкой, спросил брат.
В этот момент я достиг просветления.
И через два месяца мы уехали во Львов начинать новую активную жизнь.
Во Львов  Алиса попала, когда ей был один годик, и пошла в украинский садик, а потом и в школу, изумляя и радуя старых бендеровцев своим чистым украинским языком, который они никак не ожидали услышать от черноволосой узкоглазой девочки.
И росла Алиса в старинном городе Львове в удивительное время путчей и гкчп в атмосфере любви и свободы, в золотых лучах заката старого мира.
в 1995-м мы уехали к моим родителям в Германию, и Алиса поступила в гимназию.
В результате сегодня родным языком для нее стал немецкий.
По-русски она еще говорит, а вот украинский уже только понимает.
А я…
Какие-то польские ученые в шестидесятые годы вычислили, что по уровню психологического стресса эмиграцию можно приравнять к нескольким годам в концлагере.
Теперь я понимаю, что они правы.
Да — одиночество, да — язык, да — чужой мир, и сетчатка глаза не узнает привычные очертания любимого и начинает бесконечно слезиться, и многое другое, иное, тоскливое и несчастное, неразличимое в сумерках... впрочем, и сумерки тут другие.
И я не выдержал и уехал в Москву.
И работал там. Был художником - делал выставки и перформансы и показы моделей, работал политтехнологом (выигрывал выборы), а потом строил свое издательство «Запасный выход – EMERGENCY EXIT» и издавал хорошие книги внутри Садового кольца.
 Жил я тогда на Ленинградском проспекте в писательском доме, в квартире Андрея Георгиевича Битова, которую он мне любезно сдал во время нашей совместной работы. Большая просторная квартира, этажом выше Фазиль Искандер (до сих пор должен ему ножницы и отвертку), этажом ниже Белла Ахмадулина.
С торца дома была  Клиника головной боли доктора Вейна.
5 пустых белых комнат и роскошное окно во двор, а во дворе как огромная летающая тарелка в снегу купол спорткомплекса Крылья Советов. Квартира огромная и совершенно пустая. Только отличная итальянская кухня.
- Тут жили итальянцы и за последний месяц кухней расплатились, а больше здесь ничего нет – сказал мне Битов и мы пошли по большому белому коридору.
Я смотрю квартиру и вижу, что стены во всех комнатах как-то странно исполосованы и как то странно разорваны. Было в этом, что-то страшное и мистическое.
Непонятное, таинственное, как из фильмов ужаса.
Это мой друг Буся-засранец, держал тут своего кота месяц или два, а сам уехал на моря – пожаловался мне Битов.
Я представил себе, как кот метался тут, ахуевая, в этом белом пустом аду и бросался на стены, достигая фантасической высоты, потому что выглядело это так как будто здесь умирала огромная сумасшедшая женщина и скребла ногтями по стенам аж до потолка.
На ремонт ни сил ни времени нет, а на новый год еще должны приехать жена и дочь.
Я вызвал на помощь Стасика и Анжелику посоветоваться как быстро обустроить жизнь и они долго рассказывали мне сколько фунтов обои стоят за инч в Лондоне. В результате я купил 2 белых дивана, Шума подарил мне столик и стулья на новоселье, Курицын дал стол и кровать. Еще были роскошные белые дизайнерские кресла от Виолетты и Димонжа. Комп, телик, ёлочные гирлянды и много красивых разноцветных напольных бумажных ламп из магазина Икея. Скоро Новый Год. Начинают приходить разные гости и все с тревогой и напряжением и недоумением смотрят на стены и шепчутся, как бы все нормально красиво, но стены… это очень странно и вызывающие… Короче говоря, прекрасные стены, и мне они нравятся, и в них весь кайф, и тут Витя Кузнецов – музыкант-разведчик с хорошим логическим мышлением и видавший виды человек говорит с интонацией интеллигентного Шерлока Холмса: что, есть кошка? А вокруг, какие-то важные люди и я уже выпил хорошо и покурил и я говорю - нет, - это не кошка, бля, - это дизайнерские обои 1550 фунтов за инч, создающие эффект присутствия домашних животных! - сам подбирал на Сотбис.
В этот момент позвонили в дверь.
Открываю – на пороге 2 человека в странной полицейской форме с лицами намазанными гуталином. Одна женщина в фуражке загримирована под мужчину и огромный мужчина тоже в полицейской форме в фуражке. В руках у них красный детский гробик. От сюрреалистичности происходящего я просто впал в ступор и молча стоял в дверях. Шампанское заказывали? – сказала женщина – это костюмы и прикол такой – так веселее. Я вспомнил, что заказывал ящик шампанского с доставкой по телефону, расписался в какой-то ведомости и они быстро занесли гробик на кухню. В гробу оказалось 12 бутылок шампанского. Гробик хорошо поместился на кухонный столик. Он был из плотного красного картона и мы воткнули в него бенгальские огни и естественно гроб загорелся под бой курантов и мы с сатанинскими криками тушили на балконе. Начинался 2003 год.
Алиса приезжала ко мне на каникулы.
Мы много гуляли по Москве, по выставкам, клубам, тусовкам,  по той удивительной Москве на стыке тысячелетий.
Потом дома вместе готовили ужин и смотрели кино и мультики.
Как-то к Алисе пришла ее младшая двоюродная сестра Лена, и они уселись смотреть мультфильм «Покахонтас».
Обе девочки:  и Алиса, и Лена — наполовину кореянки — были удивительно похожи на героиню мультфильма из какого-то племени американских индейцев.
И вот там такой момент: Покахонтас говорит главному герою, красавцу-блондину, приплывшему на корабле из чужой страны: «А можешь ли ты спеть Песню Гор голосами ветра?» И герой растерялся.
И тут Алиса говорит Лене: «А я знаю такую песню, я родилась в горах!»
Лена, конечно, удивилась, но и я тоже. «Откуда ты знаешь?» — спросил я.
«Мама рассказывала, что я родилась в Махачкале, и я очень хочу туда поехать, ведь там моя родина. Есть же такое слово — Родина?»
«Есть такое слово», — ответил я и весь вечер рассказывал ей про Дагестан.
Про Уркарах, в котором жил, про Махачкалу, про то, как вкусно есть зеленые яблоки, сидя в порту на старом деревянном причале и бросая огрызки в воду.
Через неделю я провожал Алису в Германию из Шереметьево-2.
Вместе с Алисой летел мой друг русский писатель Слава Курицын, и я был очень рад, что девочка летит не одна, и в аэропорту мы выпили.
На паспортном контроле выяснилось, что у нее просрочен паспорт.
Это был немецкий путешественный паспорт. Алисе 13 лет.
Все это вызвало подозрение, и таможня решила разобраться, что к чему.
Что это за маленькая узкоглазая девочка с немецким паспортом.
Курицына пропустили, а Алису задержали и устроили допрос.
— Кто ты, девочка? — спрашивает строгая таможенница.
И напряжение ее голоса театрально растет от спокойного до почти истерического крика в конце допроса.
— Я — Алиса Бергер-Мун.
— Кто ты по национальности?
— Вы не смеете задавать ребенку такие пошлые вопросы! — начал акцию защиты и протеста пьяный русский писатель Курицын, и менты увели его в сторону.
— Я наполовину кореянка, наполовину еврейка.
— Где ты живешь?
— В Германии.
— А почему?
— Мы там живем, у меня вид на жительство.
— А тут написано, что ты гражданка Украины...
— Да, я гражданка Украины. Раньше я жила во Львове.
— А почему же тут стоит штамп Махачкалы? — разоблачительно визжит тетенька.
Алиса совершенно спокойно, с европейской улыбкой смотрит тетке в лицо своими восточными глазами.
— Потому что я там родилась - это моя родина.
Знаете такое слово — Родина?
Знаете Песню Гор, которую поют голосами ветра?

Гостеприимство

Это , что есть в Дагестане и это то, чего нет в Москве.
Когда ты идёшь в Москве в гости, необходимо всё заранее обговаривать.
Особенно ночлег, если зачидишься до глубокой ночи.
Метро уже закрылось, а денег на такси нет.
В Дагестане всё иначе, как у индейцев.
У нас есть друг Леон. Сейчас он в живёт в Дрездене.
А вообще-то он индеец.
Настоящий индеец и его бабушка из племени Яки,
Как Дон Хуан из рассказов Кастанеды.
Дада.
И вот он женился на немке Катарине, и пригласил её к себе в гости.
Медовый месяц, и они поехали в Америку, ну там куда - то в глубь.
Приехали к дальним родственникам в индейскую деревню.
Их поздравили, приняли, накормили, поселили.
После чего все родственники и друзья разошлись.
Молодожёны остались одни в этом маленьком домике.
А когда утром вышли на улицу, то увидели,
что все индейцы спят на земле вокргу дома.
Ну  не было у них другого дома, а гостей принять надо.
Это закон предков.

Бисултан Бисерханов. Буратино в горах.

Сказка.

Случилось это в незапамятные времена в нагорном Дагестане.
Однажды старик Абдулгамид принес из леса полено.
И подарил его дяде Гаджи.
Чтобы тот вырезал из полена аварского мальчика с большим носом.
Будет тебе овец пасти – сказал Абдулгамид.
Старик Гаджи вырезал мальчика, помолился Аллаху и назвал его Багаутдино,  и мальчик пошел в горы пасти овец.
А в это время в горы из Махачкалы приехал цирк.
Известный певец с обезьяной и лилипуты.
Очарованный цырком Багаутдино покинул отару и уехал в город к морю с лилипутами и этим бродячим цырком.
Он выступал в цырке и был почти счастлив.
Но у него была мечта, которая не давала ему покоя.
Он хотел просверлить себе грудь и вставить человеческое сердце.
Потому что ему очень нравилась одна раскрепощенная дагестанская журналистка.
Багаутдино теребил свой огромный нос и волновался и думал: где же взять человеческое сердце.
И не придумал. И тогда он решил взять сердце барашка.
Купил на базаре сердце барашка. А потом купил 1,5кг мяса(баранина), 700г бобовой муки, 300г пшеничной муки, 1 большая головка чеснока, соль.
Мясо вычистил, промыл, разрубил на куски, залил холодной водой, поставил на большой огонь, быстро довел до кипения, снял пену и варил на медленном огне.
Пока мясо варилось Багаутдино:
Просеял и смешал бобовую и пшеничную муку, выложил  на стол горкой, добавил соль, горячую воду и замесил тесто.
Тесто раскатал в виде нетолстой колбаски и разрезал на куски так, чтобы каждый кусок теста мог поместиться в кулак.
Готовое мясо вытащил из бульона, а в бульон(кипящий) положил  кусочки теста, зажимая каждый по очереди в кулаке так, чтобы на них оставались следы пальцев, и варил  до готовности на умеренном огне.
Готовый хинкал Багаутдино положил  на блюдо и обложил его кусками отваренного мяса.
Бульон, заправленный толченным с солью чесноком, подал  отдельно в суповых мисках или глубоких тарелках.
Затем он натер свой нос солью с чесноком, надел папаху и пригласил в гости свою возлюбленную.
Они провели прекрасный вечер. Багаутдино рассказывал про горы, про армию, про хинкал, про намус, про барашков и сердце раскрепощенной журналистки не выдержало.
И стали они жить вместе. Журналистка издевалась над деревянным Багаутдино.
Она забивала в него гвозди и тушила об него бычки.
А он просто старался сделать её счастливой  как мог своим крепким носом.
Однажды они напились и заснули.
Дерзкая журналистка заснула с горящей сигаретой.
Уголек упал на деревянного любовника и Багаутдино сгорел.
Но пепел его бьётся в наших сердцах.