Черное

                Я замажу, зарисую звезды краской. Буду макать кисть в банку с черной жижей и капая на подоконник водить по стеклу окна. Сломаю ключ в замке, порежу провод телефонный на куски.

                У меня есть немного пыли ангельской, на самый крайний случай. Когда зубами ковер на полу рвать буду, так было уже раньше. Час терплю, а тело уже дугою выгибает, и до утра еще целая жизнь. И часы стрелками душу в кровь царапают, медленно так, знают толк в пытках, окаянные. Два часа ночи и не понятно, что громче - часы или сердце бьется о ребра в клетке грудной. И дрожь начинается, и кожа огнями горит, плавится. Не могу, больше терпеть, не могу! Кости выламывает из сухожилий, и дугой меня дугой. И на полу уже извиваюсь, а во рту кусок ковра. И бьет меня о пол и стены, и ползу по полу, воя волком. Не помню, как в руках пыль оказалась, ведь прятал ее от себя. Кухня, ложка падает, звон иголками уши колет, руки дрожат, снова роняю. И делаю все на автомате, порошок, вода, огонь. Все составляющие магические этого мира. Бью себя по ноге, а вены спрятались, боятся.

                И тает краска на окне, и звезды в него стучатся костяшками пальцев, стук, стук, а луна песком серебрянным бросается, шшшш, шшшш, по стеклу. Свет из лампы водопадом и по полу плещется, переливается. Куски проводов телефонных червями извиваются, укусить норовят. И все шелестит как целлофан, ковер, скомканный под ногами и маятник на часах. Пустота внутри меня наполняется истомой, впитывается в тело, как в губку, лечит расцарапанную ногтями плоть и вывернутые кости. И сердце засыпает, избитое о ребра, крови отравленной опилось. Пальцы липкие, в черном измазаны, окно открытое, когда успел? Звезды как муравьи копошатся, носятся по небу, сталкивают друг друга на землю, и кто проиграл, искрою вниз летит.

                Воздух густеет, не дышу, а пью. Глоток, за глотком, все труднее и труднее, симптомы знакомые, скоро воздух совсем твердым станет, и тогда задохнусь. Так было пару лет назад, когда с дозой переборщил, еле скорая откачала. Звонить надо... звонить... да провод, не собрать, не склеить, и ключ в двери сломан, не открыть. В глазах темнеет,  грудь застыла, в легких воздух как цемент твердеющий. Еще чуть чуть и все... Подойду к окну, держась за стенку, посмотрю в последний раз, как звезды с неба падают. Как же трудно идти, почти валюсь на подоконник, и задираю голову вверх. А звезд уже нет, черное все, и не только на небе.