Домохозяйка

(Всем домохозяйкам посвящается)


Нет ничего хуже, чем ждать и догонять.
Так говорит русская пословица.
Но эти чувства она испытывала на протяжении многих лет. Рок преследовал её по пятам. Несколько раз устраивалась на работу и, в очередной раз, попадала под сокращение.
- Всё! - решили на домашнем совещании, - хватит мотать себе нервы, успокойся, отдохни и потом уж подыщешь себе работу.
И этот период растянулся на долгие годы, очень долгие, потому что, когда ждёшь, время растягивается до немыслимых размеров, и  застывает в неизменном ритме, повторяя свою цикличность, которая перерастает в обыденность,  в рутинность, в обречённость.

Лапочка-дочка пошла в школу, в первый класс. Горячий завтрак, чистая школьная форма, бутерброд в портфель, сменная обувь в пакете.
Сын-ворчун  школьник.  Одежда отглажена, отутюжена, деньги  на булочку с компотом.      
Муж-добытчик собирается на работу. Приготовлен обед для работы, чай в термос, поцелуй на дорожку.
Все ушли.

Теперь начиналось самое трудное.
Подсчёт финансов. Ревизия продуктовых запасов, просмотр одежды.
Денег мало, сколько дней до зарплаты? Так, не густо. Заготовленные салаты на зиму и картошка выручат. С крупами  напряг. Одежда… Проблематично.
Порой еда не лезла в горло.  Гнездилось в голове:
- Не работаю, не имею права на кусок.
Самое вкусное – мужу, остальное детям, сама уж как-нибудь.

Дочь пришла со школы, покушала, пошла в кружок. Вечером приготовление уроков.
Сын вернулся с занятий, покушал, полистал книжку, пошёл прошвырнуться с друзьями, вечером зубрёжка уроков. До посинения. До хрипоты.
Муж задерживается с работы. Она потихоньку начинает сходить с ума, прислушиваясь  к хлопкам  входной двери подъезда, к звуку шагов по лестнице. Прошли  мимо.

Он пришёл поздно, когда дети уже спали. Шаткой походкой прошёл в большую комнату и рухнул на ковровую дорожку,  в чём был. Немного погодя  она подошла к нему, чтобы раздеть. Положив подушку под голову пьяному супругу, накинув на него тёплый плед, удалилась в детскую комнату, тихонько примостившись рядом с дочкой. Кровать была двухъярусной, наверху спал сын. Ворочаясь, мыслями уходя в прошлое и возвращаясь в реальность, тихо вздыхала. Иногда потихоньку плакала, боясь разбудить детей, погружаясь в забытьё.

Утром всё повторялось. Дети в школу, муж на работу, дежурный поцелуй на  дорожку. Умоляющий взгляд, беззвучный, но многовопрошающий.  Супруг, не глядя  на неё, покидал  пределы своего государства. Он - Царь и Бог. И ему всё позволено.
Каждой клеточкой своей души она чувствовала его пренебрежение. Отчужденность формировалась, нарастая с каждой минуткой,  с каждым днём, с  каждым годом.
Посматривая на своих работающих соседок, с грусть вздыхала. «Счастливые»,- думала она, - « У них есть праздники, выходные, отпуска, больничные. ТАМ, ЕСТЬ ЖИЗНЬ». А в её рутинной обыденности всё текло по намеченному руслу изо дня в день, с небольшими изменениями. Такими незначительными, что практически не запоминались.

На стене в коридоре она прикрепила настенный календарь, в котором отмечала дни.
Кружочек  – супруг был во хмелю, одна чёрточка в кружочке – супруг был пьян, крестик – день, который хотелось вычеркнуть из жизни.
Бывало,  пьяный супруг выделывал  фортеля, и от происходящего у неё просто не хватало сил жить. И она стала таять. Просыпаясь утром, она ощущала своё похудевшее за ночь тело.
Однажды доктор сказал ей, что выживает в этой жизни сильнейший. Естественный отбор, так сказать. На этом лечение закончилось.

Всё изменилось благодаря  мужу. Так бывает. Доктора не помогают, а обстоятельства  даже очень.
Однажды вечером, сидя на кухне,  в пьяном угаре он стукнул по столу и выдал:
-Когда ты сдохнешь?  Похоронить тебя и забыть!
Она выбежала в детскую комнату, её душили слёзы. Было больно!
Проплакав всю  ночь, она приняла решение. Она будет жить  не назло,  жить - вопреки. Её дети никому не нужны, кроме неё.  И она поставила себе цель - просто захотела жить.
Не столь важно, что она для этого предприняла, это же не учебник по выживанию, это обычная история обычной женщины.

В её маленьком замкнутом мирке произошёл переворот. Крохотными шажками она возвращалась к жизни.
Дочь становилась подростком со своими  претензиями к жизни, сын хмурил брови от тягостных дум.  Ему «светила» армия. Защита дипломной работы и проводы в армию сложились в один день. Тревога за окончание колледжа переплелась с тревогой  проводов в армию.  День пролетел в суете и хлопотах незаметно. Стаял. Растворился. Исчез…

Сын зашёл в автобус, двери захлопнулись, и перед ней выросло Ожидание. Оно  поселилось рядом на целых два года. Два изнуряющих, доводящих до истерии, года.
Нет ничего хуже, чем ждать и догонять.
У супруга появилась уважительная причина выпить.

Расхлябанный и грязный  он вваливался в квартиру,  падал на колени, елозил по полу, и начинал причитать, захлёбываясь собственными словами. Он  причитал в голос,  безудержно всхлипывая, до истерики.  И  у неё  начинал ходить ходуном подбородок, челюсти отбивали чечётку,  руки так тряслись,  что она не могла накапать успокоительных капель мужу и себе. Гладя его вздрагивающие плечи, тихо шептала:
- Всё будет хорошо. Не переживай, всё будет хорошо.
Она пускалась  на колени, поднимала его  голову, прижимала к себе и  тихо гладила, успокаивая.
Иногда это помогало. Но было и наоборот. Он отталкивал её, шатался  из комнаты в комнату, причитая:
- Сыночек, родненький, кровиночка моя, где ты?  Сыночек….
И так до бесконечности. Пока не падал замертво, сморенный сном.

А она забиралась с ногами на диван, куталась в тёплый мамин полушалок, доставала образок Чудотворца Николая и начинала читать ему свою молитву, прижимая образок к своему сердцу. Она не знала, как правильно нужно это делать, всё происходило само собой.

Сын сильно простудился в части, запущенная пневмония, госпиталь.   Рванули  к нему в часть. Там она его  вновь благословила. Весь грех  несмирения она взяла на себя, выговаривала фразы, которые исходили откуда-то изнутри, будто они – эти слова, жили там до поры до времени, и теперь вырвались на свободу, получая власть вершить. И она верила этим  словам до фанатизма. Всё будет хорошо!

И снова вернулись в свой лабиринт. Надежда отыскать душу друг друга теплилась… Но съёживалась,  как кусочек  шагреневой кожи…
Дни в настенном календаре замалёвывались оговоренной раскраской. И  она, по-прежнему,  оставаясь домохозяйкой, запертая судьбой в клетке своей маленькой квартирки,  потихоньку начинала сходить с ума.
Пока однажды её неожиданно не навестила подруга.


Вся картина её семейной жизни вдруг оголилась в непотребном виде, поражая постороннего человека своей безысходностью,  смирением перед обстоятельствами, которые, если подумать, породила она сама.
- Ты почему молчишь? – возмутилась подруга.
- Кому нужно чужое горе?

На следующий день, когда они с дочерью возвращались из поликлиники, их ждала записка в двери. Она гласила - «Завтра ты выходишь на работу. Тебя ждут».
Если сказать, что она переживала, то это не сказать ничего. Её посетил такой страх, что
на  следующее утро она боялась выйти из дома. Но подруга поручилась  за неё, и  поэтому она не имела права подводить человека.

Начинать жить заново всегда трудно. Трудно выговаривать слова, которые язык позабыл за ненадобностью, трудно смотреть людям в глаза, боясь прочитать в них усмешку или  ухмылку. Непостижимо трудно  носить  ту одежду, которая давным-давно вышла из моды, а то вообще с чужого плеча, подаренная сердобольными людьми, непонятно из какого века.
Но желание вырваться, на волю из замкнутого пространства была так велика, что на многое она закрыла глаза и запретила себе думать.

Она погрузилась в работу, нашла подработку одну, потом другую. Она взвалила на себя кучу ответственности, и так устала, что  перестала чувствовать течение времени.
Нервы были так оголены, что казалось она жила душой наизнанку. И каждый при желании мог дотронуться до её души рукой. Он мог помять её, как воздушный шарик, пнуть, как футбольный мяч, растянуть, как жевательную резинку, выкинув  в последствие в бак для мусора.

И у неё однажды родилась мысль:
- А когда же жить, если в жизни обычная рутинность, дом - работа, работа-дом. Людям, которые  окружают,   нельзя доверять, потому что изменился мир, изменился менталитет.  Изменились приоритеты. Да и ты изменилась, если позволяешь так с собой обходиться.
Что ты приобрела? Праздники для души? Работу по призванию? Друзей по  душевным качествам?  Желанный отпуск, который рано или поздно кончается и который опять приведёт тебя в эту постылую среду обитания?
Ты больше не клеишь календарей на стенку, чтобы вычёркивать жизнь, ты молчишь, когда тебя обижают словами, ты находишься в общем течении времени.
Но где она  - жизнь?

Возвращаясь с работы, практически без сил,  гуляла с собакой, освобождаясь от тягостных дум.
Потом  хлопотала об ужине, и  пускала в себя ожидание. Ожидание неясного светлого будущего. Она убеждала себя, что хорошее в её жизни обязательно должно случиться, не на миг, а на оставшийся отрезок, крошечный, еле заметный для вечности, но важный именно для неё. Чтобы обрести радость, покой истерзанной душе, гармонию во взаимоотношения между собой и миром.
На неё укоризненно смотрели стёкла шкафов, отражая в себе одиночество жилища, в котором отсутствует жизнь. Когда - то уютная  и гостеприимная квартира, стала временным приёмником людей, которым необходимо где – то переночевать.
Неужели жизнь, наполненная радостью взаимопонимания, сопереживания и сострадания ей не дана?
Где затерялась её счастливая женская доля?

Она осталась в душе домохозяйкой. Ей просто необходимо о ком - то заботиться, кого - то опекать, готовить вкусности, чинить одежду. Просто сидеть рядом, прислонившись к родному плечу.
Ей вдруг захотелось что – то изменить в квартире, сделать перестановку, повесить новый тюль.
И непременно сейчас.
Именно сейчас.

2011г.