ХРОНИКА ОДНОГО СЕКСА
драматическая повесть
вступление
Уже 20 лет я езжу каждое лето в Ивановскую область, в деревню К. За этот срок в памяти накопилось немало впечатлений, некоторыми из которых я хотел бы поделиться с будущим читателем. Мне хочется рассказать ряд историй, которые вместе должны составить нечто вроде романа или, может быть, цикл рассказов. А могут получится путевые записки, как у Лермонтова. Не знаю. Называйте, как хотите, в конце концов. Главное, было бы что… Короче говоря, я решил написать книгу, о которой знаю только то, что в неё войдут истории, в той или иной мере связанные с моим пребыванием в этих местах…
…Так я начал писать предисловие к задуманной книге, которая, увы, остаётся и по сей день только в замысле, а пожалуй что и в замысле её уже нет. Наверно, я не писатель, и даже не графоман. Только я брался за ручку или клавиатуру и пробовал написать два-три предложения, как мне становилось невыносимо скучно. Я перечитывал написанное и от этого ещё больше погружался в хандру. «Если мне самому скучно читать свою писанину, то каково будет читателю постороннему, незаинтересованному, так сказать», - думал я, перечёркивая записи в блокноте или стирая их из ворда. Ни собственного стиля, ни мало-мальски интересного сюжета. Занудство какое-то. Кто пробовал писать, меня поймёт, может быть. Но тётка моя, с которой мы жили в этой злосчастной деревне, невольно подливала масла в огонь моего мелкого тщеславия. Она как-то умела подмечать необычные детали, истории из местной жизни, умела интересно их рассказать, после чего говорила: «Чехова сюда бы, Чехова». – «А чем я хуже Чехова?» - шептал во мне бес самолюбия, и я опять рвался что-то написать, как собака на цепи рвётся достать кость, но всё не хватает длины. Наверно, я не был слишком голодной собакой, иначе порвал бы цепь. Но ведь были же и у меня какие-то впечатления, не зря же я о них писал в предисловии к задуманной книге? Были, да видно, какие-то не такие, из которых рождаются повествования. Например, я рассуждал так. Вот, взять Васю Любимова, какой мужик был оригинальный, написать бы о нём. Тут ещё добавлялась обычная в таких случаях ностальгия: в прошлом году Васи не стало. Жалко человека. Но я о нём напишу, и он будет жить в памяти потомков благодаря мне… Осталось малое – взять и написать. Только что написать-то?! Да, был Вася, жил Вася, занимался браконьерством, стрелял лосей, мы, москвичи, покупали у него мясо…ну, что ещё? Как то раз о нём сказал один знакомый, тоже москвич, что Вася - это личность, и что за это его так не любят местные, хотя сам он местный. Может быть, хорошо. Только в чём эта личность так своеобразно себя проявляла, я так и не мог вспомнить. Видел я его почти всегда пьяным, когда он приезжал на тракторе со своим лосём, страшно матерился, выламывался, какой он крутой, и как всего-то у него полно, и сад и скотина… С ним обычно была его жена, баба Галя, тоже пьяная. Впрочем, кажется вот, вспомнил. Однажды, приехав без жены, он стал ухаживать за моей матерью и – да простит меня читатель за откровенность - обронил что-то вроде того, что кончить, дескать, он может и с женой, а душа другого просит… Один только раз я видел его трезвым, когда допоздна пытался что-то сочинить и не выключал свет, а он заблудился на охоте и выехал на мой свет, как на маяк. Вот и всё о Васе Любимове. Может, из этих «впечатлений» и можно состряпать какой-нибудь рассказ, но я не могу. Чехова надо, в самом деле.
Наверно, можно было бы ещё написать о местном игумене N. и, возможно, что-то не только интересное, но даже поучительное, что встречается редко в современной литературе. Тоже вот умер недавно, Царство ему Небесное. И не просто умер, а, говорят, был убит. Начинал он очень благочестиво, благообразно, а потом спился в этой глуши, окружил себя какими-то бомжами, наркоманами, завёл себе женщину, будучи монахом. Ну и что? Я вижу здесь только одну из банальных историй, ничего особенного. Опять скучно. Из всех его проповедей и застольных бесед (а N. был очень болтлив) мне запомнилась только одно его высказывание: « Им нужно спасение от мук адовых, от геенны огненной… что ж, они его получат… а мне-то другое нужно, мне благодать нужна Духа Святого». Чем-то это высказывание перекликается с Васиным, и я как-то раз попытался развить эту параллель, и даже вышел некоторый текст, но когда я стал его перечитывать, то понял, что получилась в лучшем случае какая-то пародия… даже кощунство какое-то. Но довольно кукситься, не для этого я пишу своё введение, а может и для этого…чёрт его знает. Я же не писатель, а вынужден писать – читатель, пожалей!
Да, да, да. Ты, наверно, уже догадался, что дальше пойдёт текст, сочинённый не мной, а если не догадался, то значит, ты не проницательный читатель. Повесть «Хроника одного секса» не моя, я даже не редактировал её, а только решил подготовить к изданию. Можешь мне не верить, твоё право. Я, со своей стороны, пытался тебя убедить, как мог, в том, что я не писатель. Зачем тогда я ставлю свои инициалы под чужим текстом? Да хочется вот … Если не самому написать, то хотя бы так соприкоснутся… Приятно сознавать свой посильный вклад в настоящую литературу. Люблю я литературу. Но и воровать, как, скорей всего, делал Шолохов, я не хочу. К тому же Сергей был моим приятелем.
Он был москвич, как и я, и также имел дом в Ивановской области, в соседней от меня деревне. Мы с ним чаще виделись именно там, в летнее время. Лет ему было 35, когда он внезапно умер нынешней осенью от разрыва сердца. Жил он с родителями, семьи своей никогда не имел. Я был в Москве на похоронах, и его отец позволил мне взять что-нибудь на память о сыне. В одном из ящиков письменного стола я нашёл рукопись, содержащую повесть и стихи покойного. Её я и взял. Стихи показались мне слабыми, за исключением нескольких, что, должно быть, понимал и сам автор, поскольку не вставил в свою повесть ни одного своего стихотворения, хотя мог бы, наверное. Родители Сергея согласились на издание в таком виде – без указания полных инициалов настоящего автора.
Конечно, не обошлось и без ностальгии, и даже большей, чем обычно: Сергей был мне гораздо ближе того же Васи Любимова или игумена N.
ХРОНИКА ОДНОГО СЕКСА
повесть
часть последняя
УБИЙСТВО
- И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь? Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний? На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе.
Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же…
- Ой, звонит кто-то. Извини, Лид, я сейчас пойду открою, наверно, это Серёжа пришёл.
- Привет, Серёж, проходи пожалуйста.
- Здравствуйте, тётя Наташ.
- Давай раздевайся. Вот тапочки. Проходи на кухню. Сейчас чаю попьём. Будешь чай?
- Да
- А мои все спят ещё. Проходи.
- Какое полотенце можно?
- Синее, Серёж, бери. Можно и белым, как хочешь, просто оно грязное уже. Постирать надо, да всё никак руки не дойдут. Проходи давай, познакомься, это Лида, сестра моя двоюродная.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте.
- А это Серёжа, наш литератор.
- Да ладно, какой там литератор.
- Да ладно, не скромничай. Стихи пишет. А мы с Лидой Евангелие читали, только прочли притчу о милосердном самарянине, и звонок раздался. И Серёжа явился, прямо как милосердный самарянин… врачевать наши души… стихами.
- Может я разбойник. хахаха
- Ага, бабок пришёл… грабить. Да что уж с нас взять то, Сереж? Помилосердствуй, Христа ради. Всё, что есть, всё на столе, бери, пожалуйста, не обессудь, если что не по вкусу придётся. Ладно тебе, Серёж, дай уж бабкам спокойно век дожить.
- Ну а что ещё было в Евангелии?
- А вот мы сейчас дочитаем главу. Давай, Лид, там немного осталось, и Серёжа послушает, небось, давно евангелие не читал?
- Читал.
- Ну, понятно, что читал когда-то. А сегодня не читал, небось?
- Нет.
- Вот и плохо, что не читал. Православный должен каждый день читать Евангелие. Ну что, нашла, где мы остановились?
---------------------------
- Ну что, поэт, когда стихи свои читать нам будешь? Вот и Лида с удовольствием послушает, правда?
- Да, конечно.
- Хотя нет, постой, ты там что-то в прошлый раз говорил нам о рассказе и даже обещал его прочесть.
- Это было давно очень. Ну да, говорил. Только это сценарий, а не рассказ.
- Даже сценарий. А фильм то где, актёров пока ещё не подобрал?
- Актёров найти можно, камеры только нет.
- А, ну понятно. Ну, прочти хоть сценарий нам, а мы уж остальное попытаемся представить себе…в воображении.
- Камеру воображения включите.
- Во во, только ты нам материал сначала предоставь, канву, сюжет, персонажей.
- Наташ, ну подожди, человек только вошёл, а ты уже…
- Ещё альбомы не полистал.
- Ничего, налистаешься ещё альбомов. Там всё равно Оля спит.
- Дайте хоть чаю попить.
- Сейчас дадим тебе чаю. На держи. Хозяин русский, а чай жидок получился , видишь какой. Но ты уж не обессудь. Давай, допьёшь когда чашку, будешь нам читать свой сценарий.
- Я стихи могу.
- Стихи вон, девочкам будешь читать. А нам с Лидой, бабкам старым, уже не до стихов, да, Лид?
- Не знаю, Наташ, я уже столько сцен насмотрелась за свою жизнь, что предпочла бы стихи.
- Ну, тогда ладно, для Лиды прочтёшь стихи, а для меня сценарий. Ну как,
договорились?
- Да не хочу я этот сценарий читать. Я уже решил для себя эти проблемы…У меня его и нет с собой.
- Да, ну что ж, тогда только стихи остаются. Помнишь наизусть то?
- Да, помню кое-что. Хорошо, прочту.
- Кстати, вот, попробуй. Удивительная вещь. Но крепкая, предупреждаю.
- Водка, что ли?
- А ты попробуй, и тогда уже скажешь. Только сразу всё не выпивай… Ну, как, понравилось?
- Да, приятно. Ликёр какой-то?
- Да, ликёр, итальянский, сорокаградусный. Крепость, как у водки, а пить гораздо приятней, правда?
- Да. Кстати, я тут когда шёл к вам, встретил на лестнице монахиню какую-то. Она не от Вас случайно?
- Случайно от нас. Матушка Вероника, то есть мать, да, мать. Матушкой только игуменья зовётся. Это она так сама объяснила. Милая такая, правда, Серёж? На службу побежала, на раннюю, бедненькая…А какую загадку то она нам загадала.
- Загадку?
- Да. Сейчас мы её загадаем Серёже, хочешь, Серёж?
- Давайте.
- А загадка ведь простая.
- Ну, на первый взгляд.
- Да, на первый. Что значит душа…
- Наташ, ты уже проговорилась.
- То есть лебедь… тьфу, вот ведь язык-то… хахаха. Всё, загадку рассказала, верней, отгадку рассказала, а загадку ещё нет.
- Телега впереди кобылы.
- Не говори, Серёж. Ну что с нас, со старых то взять.
- Да ладно, не пристаривайтесь. А сама загадка то в чём?
- В том, какой символ означает лебедь.
- Что символизирует лебедь.
- Да, спасибо, Лид, что поправила, а то что-то совсем уже язык не ворочает, двух слов связать не могу. Ну что делать, старость не радость. Так вот, возвращаясь к загадке: тут надо вспомнить сказку Андерсена «Гадкий утёнок», чтобы понять, что лебедь означает душу, устремлённую к Богу.
- Да, интересный образ. Про ликёр было легче отгадать.
- Ой. Серёж, не смеши, не могу. Про ликёр, говорит, легче было.
- Нет. действительно интересная загадка.
- Ещё бы не интересная. Получается, что при жизни, при земной жизни, душа кажется всем странной, некрасивой, несовременной, как сейчас говорят…
- Отстой, одним словом.
- Не люблю я до чего ж эти современные слова, уродство просто.
- Но их употребляют же.
- Такие же уроды и употребляют, да! И другим ещё навязывают.
- Короче, понятно, после смерти душа преображается и символом этого преображения является лебедь.
- Да, правда, здорово, Юра, то есть, Серёжа, прости. А когда она была в Абхазии, помнишь, Лид, что ей на это ответили? Да, настоятель так и не смог ничего ответить, зато одна инокиня находчивая нашлась, и сказала: Царица Савская пришла к Соломону загадки загадывать! Хахаха
- Не в бровь, а в глаз.
- Вкусный чай, можно, шоколадку взять попробовать?
- Ещё спрашивает. Не можно, а нужно. Всё, что на столе, бери.
- Кстати, у Вас есть Интернет?
- Да есть, зараза такая.
- А можно на секунду залезть? Я там один текст попробую найти. С собой просто нет, а мне бы хотелось его прочесть как раз по этой теме. О душе. Тоже своего рода загадка, аллегория.
- Да, ну давай, залезь, только ногу не сломай, ладно? Заодно, может, и сценарий там найдёшь.
- А где компьютер?
- А там, в моей комнате, Серёж.
- Ничего не нашёл, странно. Придётся тогда читать из учебника итальянского, он у меня с собой просто, но перевод не лучший.
- Читай. Только кто автор то?
- Значит так, автор – итальянский писатель 20 века Акилле Кампаниле, текст – «Остров зонтов», вернее, «Фантазия об острове зонтов», небольшой, на одну страничку. «Гадкий утёнок» длинней будет. За перевод прошу прощенья, но общий смысл понятен, я думаю, будет. Возможно, текст сокращён, но что делать, другого варианта нет.
- Ну давай, читай своего Акиллу Кампи…си..силу. Тьфу, как ты только можешь выговаривать такие фамилии то.
- Фантазия об острове зонтов.
Кораблекрушение забросило меня в страну зонтов. Это неизвестный остров на Тихом океане. Я заметил, и это правда, странный факт: всем в жизни случилось потерять какой-нибудь зонт. Но никто никогда его не нашёл. Куда деваются тысячи зонтов, которые теряются во всём мире? Загадка выяснилась (дословно: была мне ясна), когда кораблекрушение бросило меня на этот остров. Потерянные зонты уходили туда, где живут в полной свободе. Они единственные обитатели острова. Там беспрерывно идёт дождь: летом, как и зимой, весной, как и осенью.
На этот пустынный остров приходят все потерявшиеся зонты, и здесь они находятся в своей стихии. Они раскрываются на рассвете, как чёрные цветы. Их видно всюду, как они продвигаются быстрым шагом, тёмные и блестящие; встречаясь друг с другом, они останавливаются, образуя небольшую толпу; они кружат по полям, раскрытые и обтекающие водой, поднимаются на горы, гуляют по рощам, вдоль берегов рек и на пляже.
На лугах они устраивают митинги. Иногда можно увидеть мужской зонт, сопровождающий дамский зонтик и ухаживающий за ним. Очень часто можно увидеть прохаживающиеся вместе мужской зонт и женский зонтик, окружённые стайкой очень маленьких зонтиков. По уединённым улицам медленно гуляют под деревьями пары зонтов.
Излюбленное развлечение зонтов на этом острове – следовать за гробом (дословно: за похоронами). Естественно, ввиду того, что остров населён только ими, похорон никогда здесь нет. Зонты воображают себе, что похороны есть, и забавляются следованием за гробом (дословно: за ними). Они собираются большими группами и медленно продвигаются, кто-то пытается потихоньку пробраться в первые ряды, другие образуют пары и идут в некотором отдалении (дословно…нет, не буду это дословно, ужас какой-то).
В каком-то месте они останавливаются, один из зонтов делает вид, что он произносит речь, а остальные стоят неподвижно под дождём и слушают, словно чёрная, сжатая… густая толпа.
Потом они прощаются, и каждый возвращается к своим делам.
Вот, это всё. Ну, как Вам такая аллегория?
- Ну и очень глупая аллегория, хочу сказать! Правда, Лид?
- А мне кажется, интересно…остроумно во всяком случае, и какая-то правда тут есть.
- Да уж какая там правда? Ты вообще, Серёж, как, православный человек?
- Православный.
- Вот очень заметно, какой ты православный!
- Наташ, ну зачем ты так…
- Нет, а какая тут правда, в этом тексте, может быть для православного, скажи пожалуйста! Что в раю будет скучно, да, так что ли? Что будут скучать о покойниках?
- Да может тут совсем не про рай говорится, Наташ. Совсем не обязательно так суживать значение образа. И потом, действительно остроумно получилось.
- Но Серёжа то понимает это как пародию на рай, не так разве? Ты ведь прочёл в пику матушкиным рассуждениям.
- Материным.
- Так, ладно, будешь тут рассуждать…
- хахаха Наташ, но действительно, она же мать, а не матушка.
- Ну хорошо, материным. Суть то не меняется.
- Мне кажется, тут дело не только в покойниках… Есть тоска по…полноценной семейной жизни, что ли… Материальной, половой любви, короче говоря. Ведь все эти пары из мужских и женских зонтов, которые бродят по всему острову… Понятно ведь, что они несчастны. Не хватает тела, материи для полноценной жизни.
- Ну и глупость это всё. Какая может быть в раю тоска? Там с Богом будут люди, тела у них будут, но будут преображёнными, духовными, и совсем им не надо будет никакой плотской любви. Неужели ты этого не знаешь, Серёж?
- Да, я сам точно не знаю, что тут правда, а что нет.
- Вот и плохо, что не знаешь. Что нам Христос говорит в Евангелии. Почитай, узнаешь. Всё ведь написано, надо только книгу открыть. Ты давно Евангелие то читал? Небось, не помнишь уже, когда в последний раз.
- Недавно я читал, на прошлой недели…Ладно, давайте поговорим о чём-нибудь другом.
- Так, ты нам зубы тут не заговаривай, о другом…Хочешь о другом, давай читай нам свой сценарий, тем более обещал уже… Надеюсь только, там нет такой чуши, ерунды такой, которую ты сейчас нам читал. Спасайся, кто может.
- Нет, там наоборот, опровержение этой чуши… Что ж, прочту, раз так. Да, в Интернете он выложен, сейчас, найду только. Уговорили.
АНГЕЛ ВЕЧНОЙ МЕРЗЛОТЫ
сценарий для короткометражного фильма
Глава первая: Равный брак.
Церковь. Венчание. Невесте Лене лет 40, красавица. Жених толстый, с короткой стрижкой, лет 45-ти. Много гостей. Среди них Алексей, лет 20-ти, худощавый, лицо выразительное. Он снимает венчание на камеру мобильника, потом поздравляет невесту и жениха и едет домой. Там он целует фотографию невесты и кладёт на стол изображением вниз. Вспоминает, как недавно предложил Лене руку и сердце, а она ему отказала: «Я пока не собираюсь замуж,…но мы можем остаться друзьями…» Вечереет, грязный городской снег. Алексей бормочет: « Надо чем-то заняться». Встаёт со стула, берёт диск. «Этот я ещё не видел. Да и вернуть пора Саше». Идёт документальный фильм: снег – лес – снежный человек убегает от камеры. Когда тот, у кого в руках камера, останавливается, останавливается и снежный человек. Оборачивается и уходит. Алексей засыпает и видит сон: снежный человек пытается скрыться в лесу от охотников с собаками.
Глава вторая: Дьявольская рокировка.
Квартира Саши – друга Алексея. Саша лет 35-ти, плотного телосложения, с серыми проницательными глазами. Говорит негромко. На столе водка.
–Саша.(С) Никому мы с тобой не нужны. Всё вокруг – мираж.
– Алексей(А) (пауза). Кроме снежного человека (с лёгкой усмешкой).
– С. Зря я тебе дал эту запись. Всё это такая зараза, лучше не думать об этом.
– А. Почему?
– С. Бес! Не понимаешь? Ну, так слушай. Сижу я здесь со своей любимой – вот как с тобой сейчас. А на душе плохо совсем – как тебе. Сижу я так – и всё думаю о нём. Вроде и не хочу, а мысли сами лезут. Фильм ещё этот вспомнил. Смотрю в угол – сидит. На корточках, весь волосатый, руки длинные. Смотрит вроде как на меня. Весь я похолодел, но почему-то не могу оторваться, продолжаю смотреть. Если не она, не знаю, что бы дальше со мной было. «Саша, прекрати», – говорит. Я, значит: «А, что?» Взглянул на неё. А она опять: «Прекрати». Смотрю – исчез. Надо только перестать думать о нём.
– А. А что потом?
– С.(пауза) А потом мы занимались любовью, после такого страха… И так хорошо нам никогда не было…Понимаешь?
– А. Кажется. А, может, он Вам сказать что-то хотел?
– С. Если чего и хотел, так это напугать. Окажись ты на моём месте, у тебя не возникло бы желание выяснять, что он там хочет…
А. – А твоя любимая видела его?
– С. Да. Она была очень доброй, чуткой. Могла даже читать мысли, а мои – тем более. И ещё много чего могла – на что я не способен…
- А. А теперь, где она?
– С. (отрывисто) Умерла.
Длится напряжённое молчание. Вдруг Алексей говорит: «Ты что, видишь его?» Саша молчит. Алексей трясёт Сашу за плечо: «Прекрати». Саша оборачивается к нему и берёт ласково за руку. Звонок в дверь. С лёгким раздражением Саша идёт открывать – ошиблись дверью.
– А. Ты видел его?
– С. Нет. Так, задумался просто.
– А. Выходит, он обретает плоть только через наши мысли?
– С. Да хрен его знает. У нас с тобой есть Христос, а ты тут погань какую-то… Вот кто может дать всё.
– А. Кроме Иры моей.
– С. Не знаю. Может, и её даст каким-то образом (хмелеет). Дай руку, Лёша… (смотрит ему в глаза и наклоняется поцеловать)
– А. Уйди от меня (отталкивает Сашу и идёт к двери).
– С. Почему?!
– А. Мне это противно.
– С. Пожалуйста, Христом тебя прошу!
– А.(пауза) Нет. Это не вернёт её мне!
– С.(подымается, подходит ближе и спокойно говорит) Вернёт. Если ты мне не откажешь, и она тебе не откажет.
– А. Откуда ты знаешь?
– С. Я вижу и чувствую то, что немногие могут. Разве не так?
– А. Да, так (пауза). Хорошо, я согласен (делается страшно белым).
– С. Тогда поехали. Можно, конечно, и здесь, но тут мать. То, вроде, ничего, а то, как начнёт ходить по всем комнатам…
Когда оба выходят из дома, Саша находит в кармане вторые ключи и просит Алексея подождать пару минут, пока не вернёт ключи матери. Алексей смотрит на часы – прошло 15 минут. Заходит в подъезд, звонит в квартиру Саши. За дверью шаркающие шаги и резкий старушечий голос: «Чего надо? Саша спит ». С мокрым лицом Алексей выбегает из подъезда в ночь.
Глава третья: Камера обскура.
Алексей у себя дома, видит тот же сон: лес, снежный человек, погоня. Охотники стреляют в снежного человека. Алексей кричит: «Стойте!» Один из охотников оборачивается и стреляет в Алексея. Это Саша. Алексей падает, к нему приближаются охотники: подруга Саши, Лена со своим мужем. Алексей просыпается. Утро. Пьёт водку и звонит Лене. Говорит: «Здравствуй, Лена»
– Лена. (сдержанно) Здравствуй, Лёша.
– А.(запинаясь). Я хотел узнать одну вещь…в общем…могла бы ты ответить мне взаимностью хотя бы на один час…понимаешь?! « Я тебя не люблю». - говорит Ира после паузы и вешает трубку. Алексей включает телевизор. Диктор говорит: снежного человека наконец-то нашли – правда, только его останки. По одной из гипотез, он был застрелен охотниками лет сорок тому назад, когда опубликовали сенсационный фильм, в котором он заснят на любительскую камеру, и где-то неподалёку от этих мест. История эта обросла легендами, одна из которых гласит, что охотники приняли его издали за медведя. А когда увидели, кого на самом деле подстрелили, в испуге бросили свою добычу. Так до сих пор он и лежит – хозяин леса – снежный человек, не погребённый, но и не растерзанный дикими зверями, которые не смеют осквернить его тело. Как бы там ни было, останки действительно найдены на поверхности склона и в очень хорошей сохранности. Теперь они отправлены в лабораторию Монреаля. Все с нетерпением ждут результатов экспертиз. Алексей выключает телевизор и смотрит записанное на камеру мобильника венчание Лены. Останавливает запись, говорит: «Нет у меня любимой женщины, нет у меня друга. Может, ты ко мне придёшь. Мы слишком непохожи на других, потому нас и убивают… изощрённо, из любопытства…как-то так. Покажись мне, просто побудь со мной». С напряженным вниманием смотрит по углам и начинает снимать на мобильник, стирая продолжение венчания. Ни видя ничего необычного, машинально кладёт мобильник на подоконник, сам смотрит в окно. Камера мобильника продолжает работать.
Алексей снова у Саши. Вялый разговор о погоде, похмелье. Вдруг Алексей говорит: «Я готов на то, что ты мне предлагал».
– С. Ты о чём?
– А. (запинаясь) Но ведь ты мне друг. Как же твои слова о том, что…Христос…даст мне Лену, если мы сделаем это… на одну ночь хотя бы даст… (с горьким сарказмом). Интуиция подвела, или просто наврал, чтобы соблазнить?!
– С. Я не помню, чтобы говорил такое.
Алексей хватает Сашу за рубашку и кричит: «Я не могу без неё, понимаешь? Если есть хоть один шанс из тысячи, мы должны это сделать!!» - «Ты с ума сошёл» - спокойно отвечает Саша и отталкивает Алексея. Оба молчат.
– С. (с оттенком сочувствия) На что она тебе далась, старая, замужняя …
Алексей молчит.
– С. Показал бы хоть фотографию её.
– А. (безразлично, не своим голосом) Вот, посмотри запись.
– С. Ну, ты даёшь…Заснять венчание в твоем положении…Зачем так себя мучить? (смотрит запись). Лицо его становится серым, руки дрожат.
Алексей говорит: «Прекрати. Что, снежного человека опять увидел? И не надоело эту комедию ломать? Сволочь же ты». Саша молчит. Он видит на мобильнике комнату Алексея и снежного человека, который подходит всё ближе к экрану. Саша смотрит ему в глаза, не в силах оторвать взгляда. Алексей видит, как тело Саши превращается во что-то омерзительное, скрюченное в немыслимых судорогах, покрывается корочкой льда. Алексея трясёт, когда он видит на мобильнике то, что увидел Саша. Как и он, Алексей смотрит в глаза снежному человеку, но выдерживает взгляд. Тогда снежный человек на экране мобильника идёт к двери, распахивает её в снежное поле, манит за собой Алексея и уходит. Алексей цепенеет, видит себя на экране – он в своей квартире, идёт вслед за снежным человеком, закрывает за собой дверь.
Глава четвёртая: Снег в конце тоннеля.
Следователь в квартире Саши. Смотрит в мобильник Алексея, никаких записей не обнаруживает. Стёрты не только записи на камеру, но и все остальные – включая номера телефонов. Кидает взгляд на труп Саши: «Ну и мерзость». Алексея увозят в больницу, он в коме. Сам Алексей видит себя в снежном поле. Он идёт по когтистым следам в лес, бормоча: «Ты что-то хочешь сказать?.. Ты ещё более одинок, чем я, потому что тебя боятся. А мне-то чего уж бояться?». Находит труп снежного человека с огнестрельными ранами. Молча смотрит на него, потом вокруг – и видит каменистую сопку, рядом с ней – лощину. Стаскивает туда труп, заваливает камнями и говорит: «Покойся с миром, никто тебя не найдёт».
Больница. По телевизору новость: останки снежного человека необъяснимым образом исчезли из лаборатории. Одни видят в этом мистику, другие – попытку властей засекретить информацию, третьи считают, что вся эта история была розыгрышем с самого начала. Палата, где лежит Алексей. Глаза его открыты, смотрят на монитор с кардиограммой. Вместо кардиограммы Алексей видит белый снег, лес, выходящего из леса снежного человека, потом себя. Снежный человек берёт Алексея за руку и медленно, не оборачиваясь, уходит с ним в чистое снежное поле. Медсестра подходит в волнении к постели Алексея, смотрит на монитор, зовёт врачей. Те прибегают, начинают вводить инъекции, делать искусственное дыхание, что-то говорят про кардиограмму. Алексей видит в них охотников из своих снов: Сашу, Лену с мужем, Сашину подругу. Рогаткой они прижимают Алексея за горло к кровати, цепляют тело крюками и вместе с кроватью засовывают в клетку. Алексей и снежный человек уходят на мониторе за горизонт, кто-то из врачей говорит: поздно, остановилось. На мониторе теперь кардиограмма – горизонтальная линия. Кровать Алексея пуста.
ЭПИЛОГ: В ВОСКРЕСЕНИИ НИ ЖЕНЯТСЯ, НИ ВЫХОДЯТ ЗАМУЖ, НО ПРЕБЫВАЮТ, КАК АНГЕЛЫ БОЖИИ НА НЕБЕСАХ. (евангелие от Матфея, гл.22, ст.30)
Церковь. Отпевание. В гробу Ира… то есть Лена. Ей около 70-ти лет. Старенький муж обнимает её, рыдая. Когда начинают петь «Со святыми упокой», гроб становится пуст. Через несколько мгновений в гробу - труп снежного человека. Все в шоке, кто-то в падает в обморок.
Ледяная пустыня. Алексей подходит к… Лене (ему лет 20, ей – около 40)
– А. Ты хочешь здесь остаться?
– Лена. (пауза) Когда меня будут судить?
– А. Здесь не судят.
– Лена. А там?
– А. Там да.
Они раздеваются и начинают заниматься сексом.
--------------------------
- Да, я считаю, что это никакие не глупости. Да, Христос сказал, что ни женятся, ни замуж. Ну и что?
- То есть для тебя Христос не авторитет.
- Нет, авторитет, конечно. Я имею в виду: что дальше, что из этих слов следует? Их можно понять по-разному, в том числе и так, как я понимаю. То есть, да, в воскресении не будет ничего такого, то есть уже после второго пришествия, понимаете? А до…до этого душа ведь где-то находится, и ей дана будет возможность наверстать то, что в земной жизни не смогла по каким-то объективным причинам. Христос ведь любит всех нас, вот что главное. Во всяком случае, предание, отцы святые такое мнение не анафематствовали, и вообще они очень мало и редко когда рассуждали на тему загробной участи. Но если кто и говорил, что нет, ничего такого никогда не будет, то не факт ещё, что это мнение основывается на откровении Духа Святого…
- А у тебя, конечно, на откровении.
- Да, представьте себе! Я бы мог подробней объяснить, но не буду сейчас… Мы действительно знаем очень мало о загробной жизни. Как сквозь тусклое стекло. Знаем только, что тем, кто спасётся, будет хорошо, а тем, кто нет – плохо. Всё. Нет никаких деталей больше. Да, и потом, это очень личный вопрос, нельзя тут мерить всё какими-то стандартами. Счастье у каждого своё, хотя и во многом похоже. Вот, и ещё, могут быть исключения из правил. Христос, конечно, не врёт, но исключение может быть. Понимаете разницу? И потом, в конце концов, можно понять и так: ни женятся, ни замуж, значит будет свободная любовь, ну что-то вроде этого…
- Хахаха. Ой, Серёж, ну ты насмешил. Нет, всё-таки ты не прав, никакого секса там не будет. И тебе любой батюшка грамотный это объяснит. Поговори с отцом Валентином, который у нас в приходе служит, чудный какой, правда, Лид?
- Но я то говорю сейчас с Вами.
- Да уж пожалей нас, Серёж. Куда нам, женщинам, о таких вопросах рассуждать. Женщина в церкви да молчит, куда там нам, проповедовать. Мы можем только интуицией сказать, да, Лид? Это у мужиков всё от головы, от логики. Пока не допрёт мозгами своими, не успокоится, не уверует. Ну что ж, такова природа, так Господь нас создал. Ой, Серёж, осторожно, Господи, что же ты так! Сильно ошпарился? Давай, давай руку скорей под холодную воду!
- Да всё нормально, тётя Наташ.
- Как тебя так угораздило кипяток пролить, ну надо же! Дай посмотрю…Да, в самом деле, ничего страшного, просто сильный ожог. Осторожнее надо, Серёж…
- Так, значит, будет ад, вы ведь все верите в это, да?
- Да, а ты разве не веришь?
- Будет ад, где грешников будут жарить на сковородках, физически мучить, в котлах варить, ха, значит для этого тела будут, а для секса нет! Какое же это ханжество! Это ханжество, да, а никакая не интуиция!! – Сергей перешёл почти на крик и сильно покраснел, как будто ошпарил лицо, а не руку.
- Да ладно тебе, Сереж, выкинь ты всё это из головы. Придёт время, узнаешь, когда помрёшь. Ты нам скажи вот лучше, сколько лет твоей Ире?... Ну что молчишь, не знаешь, сколько лет девушке любимой, и не стыдно?
- 45.
- Ах! Ты что, с ума сошёл, Серёж? В бабку старую влюбился!
- Ну и что, она выглядит моложе… Да и вообще, не в этом дело.
- Привет, Сереж, как дела.
- Привет, ничего, нормально.
- Да уж так нормально, что дальше некуда. Представляешь, Оль, Серёжа влюбился в бабку 50-ти летнюю.
- Ей 45.
- Ну уж невелика разница!
- Серёжа вечно в кого-то влюблён. Как ни встречу, обязательно влюблён. И обязательно навеки веков, и обязательно в кого-то старше себя… А я вот ни разу не могу влюбиться.
Сергей молча встаёт из-за кухонного стола и идёт в ванную комнату, запирается там и начинает о чём-то сосредоточенно думать, нахмурив лицо и присев на краешек ванны, подперев голову рукой. Несколько раз он порывается выйти. Но опять принимает ту же позу. Так проходит полчаса, и Сергей опять резко встаёт и хлопает себя по лбу рукой. Он наконец улыбнулся, как будто долго нёс какой-то тяжёлый груз и вот теперь донёс его и сбросил с себя. Он возвращается на кухню.
- Ну как, Серёж, рука твоя, поменьше болит?
- Да, поменьше. Ты, Оль, кажется, спрашивала, почему я влюбляюсь в женщин старше себя? Ну, так получается… Может, мне материнской любви не хватало в детстве.
- Ага, любви ему не хватало. Ой, ну умора же с тобой, Серёж. Ты ещё маме это скажи. Уж как мама о тебе заботится… да таких мам ещё поискать надо.
- И не найдёшь.
- Вот именно. Нигде не работает, мама его всё поит, кормит, сама скоро на пенсию, небось, пойдёт. А ему материнской любви не хватает!
- Да я шучу, тётя Наташ, ну что вы всё.
- Зато мы не шутим. Ха ха ха.
- У нас с тобой сейчас будет серьёзный разговор, а как ты думал.
- Ладно, мам, кончай пугать Серёжу. Смотри, сидит, бедный, ничего ни ест.
- Да ничего я не пугаюсь.
- Вот и плохо, что не пугаешься! А надо бы. А то ишь любви ему не додали… Скорей всего другого не додали.
- ха ха ха Ну хватит вам меня воспитывать, тётя Наташ.
- Вот именно, мам. Лучше меня бы воспитала, чтобы я могла, как Серёжа, испытывать романтические чувства.
- Ага, как Соня Брускова.Нашла себе мужа – 65 лет – на 30 лет старше.
- На 35 даже.
- Представляешь, Серёж? Спасайся, кто может. А ведь был у ней такой хороший мальчик, скромный, умный, красивый, любил её до беспамятства. Помнишь, Оль?
- Помню, Леша его звали.
- Точно, Лёша, миленький. Правда, дико милый был?
- Ну, на лицо я бы так не сказала, а вот фигура да…
- А у меня как раз наоборот.
- Слышишь, мам, что Серёжа сказал? У меня, говорит, наоборот.
- ха ха ха…
- Ну хватит вам меня обсуждать. Расскажите лучше, что там было дальше с вашей Мариной.
- С Мариной-то…Ну что, ухаживал всё за ней, письма писал, а сам в Волгограде жил, милый…
- Мам, она послушалась родителей. Надо же слушаться родителей.
- Надо, да уж больно жалко девочку…и мальчика, Лёшу, такой был хороший – совсем как Серёжа.
- Мам, ну кончай. Сначала запугала бедного Серёжу до смерти, теперь вот смущаешь.
- Да нормально всё… Почему были против родители?
-Он был её младше, и потом из провинции.
- На 15 лет младше?
- Нет, на 5 или 6. Это ты у нас только такой…уникум…И неужели родители не возражают? Или не знают ничего?
- Знают и не возражают. Мама, конечно, не в восторге, но она говорит, что главное, чтобы я был счастлив.
- Мудрая у тебя мама.
- Вот и Ира то же самое сказала.
- Расскажи, мам, как он сало гхрел.
- Да ужас. Представляешь, Лёше она отказала, а в итоге вышла замуж за старика, за хрыча старого, которому 65 лет. Родители просто в шоке. В общем, спасайся кто может.
- Теперь небось жалеют, что Лёшу отвадили.
- Не то слово! Ну кто бы мог подумать, да, Серёж? Вот, слушай. Приходим мы с Олей к ним в гости, нам же Марина родственница, моей сестры Лены дочка, Олина сестра двоюродная. Пришли, значит, сели за стол, и Марина тоже с нами, а мужа её всё нет. Спрашиваем, где избранный твой, да…козёл старый вонючий.
- Вы прямо так и сказали, тётя Наташ?
- Да, мама иногда может так сказать. Ха ха ха
- Нет, при ней я, конечно, так не сказала…а может и надо было!..Ну и что же ты думаешь, где он, на работе? Он отдыхает, прилёг на диван! Конечно, что ему ещё делать в таком-то возрасте?! Старый хрыч! Лежи да лежи, а жена молодая пусть томится, пусть ухаживает за ним.
- Мам, может, она и счастлива.
- Да ладно, Свет, то есть Оль. Я всё путаю их. А Светка всё дрыхнет, пора бы уж ей проснуться… Говоришь счастлива, какое тут счастье может быть?..Ну и что ты думаешь? Дождались, вышел наконец, поднял свой зад, задницу свою старую, из которой песок сыплется! Ну, поздоровались. Всё как полагается, а он и говорит: Марин, может, гостям сало пагхреть? Мы так и упали. Представляешь, сало пагхреть! Если бы мой муж так сказал, сало пагхреть, я бы ушла от него!
- Ладно, мам. Папа так не мог сказать, а если бы и сказал, ты от него не ушла бы. Он тебя дико любил.
- Вот именно, что любил. Царство тебе небесное, бедный мой Володенька… Поэтому никогда бы так не сказал, да, Серёж? Ну что это за выражения. Сковородку эту вместе с салом так бы ему на голову и надела! Сало пагхреть, старый хрыч!
- Сковородку не наденешь на голову.
- Ну, треснула бы по голове, ещё лучше! Я бы пагхрела ему сала ха ха ха.
- Хочешь, Серёж, ещё ликёру?
- Да, не отказался бы.
- Вот и замечательно… А теперь давай рассказывай нам.
- О чём?
- Ну уж наверно не о том, как ты сало будешь гхреть.
- Это она ему будет сало гхреть. Ха ха ха. Как зовут то твою старушку?
- ха ха ха. Ира. Ирина.
- Смеётся ещё, наглый, над своей Ирой любимой.
-ха ха ха.
- Между прочим, у ней фигура обалденная просто. Красивей, чем у дочки.
- А сколько дочке лет?
- 26. Да, вот так вот.
- Такое, кстати, бывает. Маму мою некоторые тоже считают красивей своих дочерей.
- Не говори, Оль, глупостей. Когда это такое ты слышала?
- Егор Серафимович говорил, забыла уже?
- А, ну да. Представляешь, Серёж, сказать такое про бабку толстую, старую, которой уже под 60. «Ах, вашей фигурке, Наталья Ильинична, должны завидовать дочери!»
- Но фигуру можно и скрыть, так что если ты не видел свою Иру в купальнике.
- Видел.
- Ну, раз видел, тогда рассказывай. Как ты с ней познакомился. И нечего тут улыбаться. Она тебе сразу понравилась?
- Да нет, не сразу. Не знаю даже, с чего начать. Много тут всего… Сначала год мы с ней вместе работали, я на неё особого внимания не обращал…Ну, как на женщину. А потом обратил вдруг. Причём при не совсем обычных обстоятельствах. Сейчас расскажу, только не смейтесь.
- Да мы не смеёмся, ты сам смеёшься. Ха ха ха. Ладно уж, давай рассказывай про свои не совсем обычные обстоятельства.
- В общем, в неё влюбилась женщина. Уборщица одна. Сама Ира работала продавщицей, а она, значит, убиралась там. Причём так влюбилась, что прохода ей не давала… Как-то раз даже прижала её в туалете… Ревновала ко всем, и ко мне тоже. И что-то во мне произошло потом, не знаю, но я сам в Иру влюбился…Вот так.
- Вот, мам, я же говорила тебе, что в этих православных организациях творится. Спасайся кто может.
- Да уж.
- Да, а потом Ира на неё донесла начальству, директору нашему рассказала всё. И её уволили.
- Кого, Иру?
- Да нет, уборщицу. Ира потом спросила у меня - она и у других спрашивала - правильно ли она поступила. Я ей сказал, что нет, не правильно. Нельзя так поступать с человеком, кем бы он ни был. В крайнем случае, лучше уж самой уволиться. Согласны?
- Ну, в принципе да.
- Просто предательство, я считаю. Нельзя так с человеком, как с тряпкой половой…которой она пол мыла ей…
- Ладно, расскажи лучше, ты с ней встречаешься?
- Нет, не встречаюсь…То есть встречаюсь, ну…сам прихожу к ней на работу…А прежде мы встречались, как положено, она даже собиралась выйти за меня…маме уже сказала своей, что готова…а мне в последний момент говорит: сердце у меня к тебе закрылось, не люблю я тебя…Говорит: мы причастились с тобой вместе на Рождество и Бог закрыл моё сердце. Вроде как откровение дал ей. Ну а я говорю: пускай так, Бог закрыл, но с того времени год прошёл. Многое могло измениться, и действительно изменилось…А на тот момент – да, Богу могла быть неугодна наша свадьба…Мало ли почему. Может, потому, что мы оба продолжали других любить. Или из-за мужа её бывшего. Она с ним развелась недавно. Последние 15 лет они и так жили порознь, а теперь развелись уже формально. Но муж всё равно продолжает её любить по-своему, очень переживает, пьёт. Хотя он и раньше пил, он алкоголик. По бутылке в день, а то и больше. Теперь совсем не просыхает. Хотя выглядит хорошо, он всё-таки питается хорошо, за счёт этого, наверно. Такой ухоженный, с виду и не скажешь, что алкоголик страшный…Так вот, если бы мы поженились, кто знает, он бы допился до смерти…Ну, мог бы…Нужно подождать нам, поэтому и закрыл ей сердце Бог! А потом, может, всё будет по-другому.
- Муж умрёт?
- Гм. Да нет, не умрёт. Ну мало ли, может он успокоится, смирился где-то. Всё равно он её давно потерял…А может, вообще дело не в муже, другая была причина, почему ей Бог сердце тогда закрыл. Короче, всё по-другому будет. Может ведь такое быть, тётя Наташ? То есть Бог против нас ничего уже не имеет. Может ведь такое быть?
- Это мы вчера как раз фильм смотрели, помнишь, Оль? Как он назывался-то: Бог против нас…что-то такое…
- Каждый за себя, а Бог против всех. Вернер Херцог режиссёр.
- Во, даже всех…
- Нет, ну а на самом деле, может ведь такое быть…
- Звонит кто-то. Оль, возьми, пожалуйста, трубку. Хотя постой, я сама. Наверно, Юра мой звонит, бедный…Он как раз в это время должен позвонить.
- Мам, ну чего сразу бедный. Это мы по сравнению с ним бедные, да Серёж? Живёт себе в Лондоне, зарабатывает за месяц столько, сколько в Москве и за год честным трудом, не воруя, не заработаешь. Правда, Серёж?
- Ну да.
- Чего ну да. Ну да. Вот тебе и ну да. Бороться надо за женщину, а не нудакать, а для этого нужно для начала найти себе хорошую работу. Иначе на какие шиши ты её будешь водить в кафе, в театр? Или ты только по храмам с ней ходил.
- Не только по храмам.
- Потом одеваться надо по-современному, со вкусом…
- Ну да.
- Опять ну да, издеваешься что ли, Серёж?…
- Наверно, поэтому и закрыл ей Бог сердце ко мне. Хахаха.
- Привет, Серёж.
- Привет, Свет. Хорошо выглядишь!
- Проснулась, корова.
-По себе, Оль, о людях не судят. Спасибо, Серёж. А это Лена, познакомьтесь…Это Серёжа. Скажи, Лена тоже хорошо выглядит?
- Хорошо.
- Хахаха.
- Ну чего, проснулась, корова?
- Хахаха.
- Блин, какая я вам корова, на себя бы посмотрели. Особенно ты, мам. Серёжа вон только что сказал, что я хорошо выгляжу.
- Ага, хорошо, в зеркало лучше посмотри на себя. Небось, не умывалась, а уже намазалась, полюбуйтесь на неё. Страх Господень. Лоб хоть перекрестила, встала?
- А я смотрю, у вас тут нет никакой иконки. Раньше, вроде, висела.
- Висела, да я сняла её с кухни. Видишь, на стене вот.. рамочка осталась…А всё из-за этой коровы, дымит как паровоз. Ужас, да Серёж? Молодая девушка и с сигаретой.
- Ну как там Юра?
- Да всё нормально, Слава Богу. Скоро в Лондон поедет концерт давать. Говорит: мам, так скучаю, если б не контракт этот, давно бы уже приехал в Россию-матушку.
- Да ладно, прямо так он и соскучился по этой вонючей Москве.
- Представь себе, да, соскучился. Какая-никакая, но Родина. Не то, что некоторые, спят и видят, чтобы в Грецию смотать, к уродам каким-то…замуж ещё там собралась.
- Мам, там не уроды, это здесь одни уроды. Не так что ли? Русские мужики все или алкаши, или такие, что глядеть не на что. Нормальные все уезжают отсюда…Уехали уже. Остались кто – чурки только и эти…голубые, блин. Матушка-Россия. Что, не так что ли?
- Кстати, Свет, тут Серёжа рассказывал, как он влюбился в одну девушку.
- Она не девушка.
- Ну да, она бабушка, прости, забыла. Так вот, в эту Серёжину бабушку влюбилась другая бабушка, ха ха ха…
- Постойте, ничего не пойму, какие бабушки?
- Короче, Сережа влюбился в одну женщину, которая его намного старше.
- И даже сценарий написал об этом. Нам с Лидой читал сегодня утром.
- Жалко, я, мам, не слышала. Прочтёшь мне, Серёж?
- Не знаю.
- Ну, как хочешь, вредина.
- Ну и что дальше, я не поняла, подожди. Серёжа влюбился в женщину старше себя.
- Да, а кроме Серёжи в неё же влюбилась другая женщина, которая работала с ней в одном магазине, правильно, Серёж?
- Да, она уборщицей была.
- А Ира кем работала, я забыла?
- Продавщицей.
- Да, точно, продавщицей.
- Такая же старуха.
- Женщины бальзаковского возраста. И между ними возникла любовь…Ха ха ха.
- Я не говорил, что между ними.
- Ну да, любовь осталась безответной со стороны Серёжиной дамы. Но поскольку другая никак не унималась, эта Ира преспокойно донесла на неё директору. Серёжа вот считает, что это было подло. Ты согласна, Свет?
- Да я бы вообще эту швабру ей… в одно место засунула.
- Как ведьму на кол.
- Да, как ведьму. Она и есть ведьма. И очень правильно тогда с ними поступали. Инквизиция не на пустом месте возникла.
- Это не по-христиански.
- Ой да ладно, не по-христиански. А они очень по-христиански поступают. Смотри тут на них и умиляйся… бесовское отродье.
- Вот именно. Хорошо тебе так рассуждать, не имея детей. А я вот Славика своего должна теперь в школу каждый раз обходным путём вести. Чтобы он только не встретил этих уродов. Целуются уже в открытую, в сквере. Это как, нормально? А дети, они же всё видят и впитывают в себя. И как мне потом объяснить своему сыну, что это не норма?
- Так и объясняй.
- Так и объясняй. Поздно уже будет объяснять, у детей психика так устроена, что они подражают взрослым, понимаешь?
- Невольно подражают.
- Вот именно… Был бы у меня газовый баллончик, так бы и пальнула в них, уродов этих.
- Ну так купи, Свет, кто мешает.
- Деньги заработаю, может и куплю.
- А к нам с Юлькой на прошлой неделе тоже подошли, значит, двое. Ну, короче как, мы идём с ней, гуляем, в общем. В кино, кажется, собрались. Не помню. И проходим как раз этот сквер ваш…за кинотеатром в общем который… вы ведь там с голубыми встречаетесь?
- Не знаю, как ты, Ленка, а я с голубыми на свидание не хожу.
- хахаха. Ну понятно. Я имела в виду, что они вам просто…хахаха… ну блин, как правильно сказать…
- Можно сказать: повстречаться.
- Столкнуться.
- Да, идёшь так идёшь себе, и вдруг как снег на голову: здрасьте, я ваша тётя.
- Или я ваш дядя.
- хахаха
- Ну короче, понятно, с кем вы там встретились, повстречались…ну и что дальше было?
-Ну что дальше? Идут двое молодых парней и целуются…просто взасос целуются. Ну мы и заржали чёто. Юлька первая, я за ней. Не так, чтобы громко, но заметно. Заметили в общем, что мы над ними ржём, и подходят к нам. Да мы и не ржали то особо, ну так, просто заулыбались, когда увидели их. Ну, подошли, значит, и говорят: у вас проблемы? Главное, таким тоном ещё настырным: у вас проблемы? Ну, мы говорим: нет, ничего. Ну, и в общем пошли от них.
- А надо было сказать: у нас нет проблем, а у вас сейчас будут! И промеж глаз сразу врезать!
- Мамка разошлась как, гляди-ка. Хахаха.
- Нет, ну какие твари наглые, а? Проблемы, говорят, есть у вас?!
- Кстати, они даже ничего так, симпатичные были. Оба крашеные такие, ну видно сразу, что голубые. Хотя и не так, чтобы очень уж…
- Ленка, дура, что ль? Ну симпатичные, и что теперь, гулять с ними под ручку что ли?
- Ну да, в общем.
- Чего да, гулять вправду собралась?
-Да нет. хахаха
- А то вон Серёжа может тебя познакомить и с лесбиянками…хахаха.
- Была бы у меня власть, выслала бы их всех куда-нибудь подальше.
- Вот один из женихов моей Иры также примерно рассуждал. Всех гомосексуалистов надо, говорит, в Сибирь сослать.
- Молодец какой, надо было Ире за него держаться. Красивый был?
- Свет, я могу тебя ним познакомить. Сможешь утешить его. Я ещё хотел у него ради шутки спросить, и жалею всё, что так и не спросил: а лесбиянок куда ты денешь?
- Туда же! За компанию, замечательно будет!
- Вот мамка даёт. Хахаха
- Нет, Серёж, я смотрю на тебя и просто диву даюсь: ты ведь не был таким раньше. Лесбиянок начал тут защищать. Что с тобой произошло?
- Повзрослел, помудрел. А ты всё никак не можешь Климова забыть? Он ещё писал, что правильно будет уничтожать младенцев с плохими генами.
- Ну и правильно. Я согласна. Зачем плодить дегенератов?
- Светка, ты чего, больная что ли, думаешь хоть, что ты говоришь?
- Да, Оль, я так считаю, ну и что.
- Ну, в аду тебя черти на кол посадят…
- Не нервничай, Серёж.
- Все там будем, хочешь сказать? Что ж, может быть. Не пойму только, причём тут христианство. Да ладно. Если так рассуждать, то тогда надо и монахов всех сослать…
- Серёж, ты что, каких монахов?
- За что монахов то ссылать?
- Окстись, Серёжа… Хахаха.
- Да, в Сибирь сослать! Дайте же мне сказать, ну.
- Постой, мам, пусть Серёжа объяснит. С педиками ещё можно понять, а монахи то чем тебе так не угодили?
- Я против того, чтобы вообще…чтобы в принципе, кого-то сажать, кроме уголовных преступников. Но если следовать вашей логике, тогда получается, что монахов тоже надо пересажать, ведь от них вреда потенциального не меньше, чем от этих…голубых…вот так, да. Знаете, сколько они загубили человеческих судеб, жизней?
- Серёж, опомнись, у меня даже слов нет…Чем же они загубили?
- Советами своими, блин! Например, вот, Ира мне сама рассказала, у ней есть одна знакомая. И её любил один человек, а она вроде как была при монастыре там каком-то, не знаю. Короче, она всё слушалась своего духовника, монаха. И он ей говорил, что она должна жить одна. Вот так. Вроде как не монахиня, но и не в миру. Ну и что вы думаете? Прошло 10 или 15 лет, не помню точно. Не важно. Короче, ей уже за 50 и тут её наставник и говорит: иди-ка ты жить в миру. Можешь и замуж выйти. Повзрослел он, видите ли, мудрости сам набрался. Ха! И что? Ухажёр ждал её все эти годы, не дождался и разлюбил. И она уже никому не нужна. Прошло время. Ни Богу свечка, ни чёрту кочерга теперь. Вот такие у нас пастыри, старцы…старицы ещё есть, да, которые ходят под себя и пророчат нам о войнах всяких...тьфу! прозорливицы, блин… Вот и Иру мою также отговорили. Запугали, внушили всякую ерунду, погибнешь, дескать, если замуж выйдешь… Да, духовник её так называемый так и сказал. Первый вопрос: сколько мне лет, и сразу ответ: погибнешь. Даже не видя меня, так сказал.
- Но ты же говорил, что она причастилась, помолилась и почувствовала, что должна остаться с мужем.
- С мужем она развелась.
- Ну просто тогда одна.
- Да, было такое. А эти ещё добавили, накапали ей на мозги. Может, Бог ей и закрыл сердце, но на время, понимаете?.. Пусть сама решает, в конце концов. А эти, блин, особенно её духовник. Строит из себя прозорливого. Да хоть бы и был прозорливым, не его это дело! Ты с ним погибнешь, говорит. Ну, я ей сначала говорил, что сам погибну без неё. Она, значит, сказала это ему, а он такое ответил: тогда ты погибнешь. Козёл бородатый, блин!
- Да ладно, Серёж, успокойся, не все такие.
- Наверно, не все. Но многие. И случаев таких, как со мной – миллионы.
- Да ладно, миллионы. Скажешь тоже.
- Наверняка. Если не больше. Что, не так что ли? Они вообще…как…алкоголиков мне напоминают. Такие же, ха. Я иду когда домой, стоят у подъезда, выпить предлагают. Ну, я однажды выпил с ними, так всё, теперь не отстают, как пиявки. Они хотят, чтобы все были, как они, такими же. Вот и монахи себя также ведут. Всех под себя строят.
- Да ладно тебе, Серёж, глупости то хватит говорить. Что они, всем жениться запрещают?
- Ха, не всем, конечно. Возможностей просто таких нет. А была бы возможность, всем бы запретили, будьте уверены! Кастрировали бы весь мир, ха! А так, кого можно увести за собой, в того мёртвой хваткой вцепляются. Если видят, например, что человек сомневается там, поддаётся чужим мнениям, в возрасте уже. Как Ира моя.
- Да ладно тебе, Ира моя! Надо уже к смерти готовиться, а не смешить людей. А то ишь, замуж собралась. Правильно ей сказал духовник.
- Хорошо хоть, что женщинам запрещено служить в церкви. Напроповедывали бы…Вот ещё случай вам расскажу, вспомнил как раз. Жили две сестры-близняшки. Одна была старше другой на 6-7 лет, где-то так.
- Серёж, ты прямо как сказку нам рассказываешь. Жили-были две сестры. Одна была злая, некрасивая, ленивая, а другая работящая, добрая…
- И была у ней мачеха-ведьма.
- Серёж, я надеюсь, ты не о нашей семье будешь рассказывать…хахаха
- Нет, не о вашей. Так вот, одна из них занималась иконописью и поехала она в один монастырь…попросили её там помочь что-то по части реставрации. Ну и что, приехала она, думает, сейчас займётся иконами. Как бы не так! Никому они не нужны там, эти иконы. Заставили её работать, или как там они говорят – послушание нести, да. Послушание паче молитвы ведь. Ну вот, заставили её работать в котельной, кочегаром. Углём топить. У неё потом все руки разболелись, там какая-то пыль, антрацит, кажется, так называется… въелся под ногти и потом чуть ли не нагноение началось.
- Ой, бедненькая.
- Да, вот так. Такая вот эксплуатация в ваших монастырях. Еле убежала потом оттуда.
- Ой, Серёжа, умора, я не могу. Почему сразу в ваших монастырях?
- Ну в наших, какая разница.
- Это где же такой монастырь?
- Не знаю и как-то знать не хочу. Впрочем, специально для тебя, Света, могу узнать.
- Хахаха. Узнай, а что, может, я тоже хочу уголь потаскать.
- Короче, она оттуда сбежала, но этим история не закончилась. Монахини из этого монастыря оказались как-то раз в Москве и встретили в одном из храмов её сестру-близняшку. И вот, только служба закончилась, подошли к ней, взяли её под руки и потащили за собой… буквально так. Дескать, ты ещё своё послушание не отработала. А она не поймёт, в чём дело-то. Говорит, я вас вообще в первый раз вижу. Сама она женщина образованная, в университете преподаёт. Насилу вырвалась от них…Ой, да что там говорить, вспомните нашего Мелетия, что он там в деревне вытворял. В кандалы заковывал…монах, а сам потом бабу себе завёл…Или тогда, помните, кагор выпил весь и говорит: службы не будет, вина нету…выпили вино. Юродивый, блин. Что, не так что ли, тётя Наташ? Сами же видели!
- Ну да, видела.
- Ну и вот…А таких Мелетиев по всей России полно. Особенно в сельской местности, потому что там контроля над ними меньше. Можно сказать, почти нет. В городах они ещё более-менее на виду, поэтому меньше…хулиганят. Нет, не меньше, просто более скрытно, наверно.
- Ну не знаю, свечу не держала.
- Удобная отговорка.
- Да при чём тут отговорка… хахаха…Да успокойся ты, в самом деле. Ну да, бывает всякое и среди монахов, но не все же они такие, правильно?
- Да при чём тут все, не все. Я же о тенденции говорю, понимаете? Успокойся, а сами же возбудили меня.
- Да чем мы тебя возбудили?
- Начали говорить тут обо всех этих…педерастах.
- Ну, мы же не знали, что у тебя ассоциации такие странные…хахаха.
- Ну хватит, Свет, что мы под праздник будем такое обсуждать.
- А что, ассоциации могут быть самые прямые. Сейчас вот скандал с католическими священниками, которые занимаются педофилией. Слышали, наверно. Так вот, у нас в монастырях то же самое, только об этом не говорят. Вот и всё. И ещё похуже даже.
- Так, ладно, наговорились.
- Нет, ну есть, конечно, и святые, я ничего не говорю…
- Вот именно, и не говори ничего. Так, ну что, поели, попили, всё, идите отсюда, нечего тут под праздник всякие гадости…смаковать. Да, есть извращенцы, в семье не без урода, но уж никакой тенденции, как ты говоришь, нет и не может быть! Может, у католиков у этих и есть такие тенденции, а у нас, на Святой Руси матушке…. Сколько у нас святых было, сам вот говоришь, ну есть, конечно, и святые. Не ну есть, а есть столько… начиная с Феодосия Печерского и кончая новомучениками, что просто невозможно представить себе твои эти тенденции… в нашей то церкви, которая вся на крови стоит…буквально на крови мученической…А ведь монахи причащаются чуть ли не каждый день истинного тела и крови Христа – истинного, заметь… и соединяются через причастие не только с Богом, со Христом, но и со всеми святыми…да Господь просто такого не допустит…такого осквернения, кощунства! Нет, Серёж, я совсем не ожидала от тебя такого. Это тебя твоя страсть блудная испортила. Ладно бы ещё к девушке молодой, а то к старухе… нашёл, пятидесятилетнюю
бабку, которой уже в гроб пора, а она всё о постели думает…
- Всё может быть. Да, причащаются, и причащаются себе в осуждение. А Господь долготерпелив. И вообще, неизвестно ещё, насколько этот путь монашеский оправдан перед Богом, допустим ли он в принципе…
- Ну вот, договорились. А то, что большинство святых монахи, это как ты объяснишь. Да что там большинство, почти все?
- Мы не знаем на самом деле сколько святых. Все, кто спасутся, должны быть святыми. Почитайте апостола Павла. Просто не всех канонизируют. А канонизируют в основном монахов сами же монахи, которые власть в церкви захватили. Нет, повторюсь, есть среди монахов святые, но …я думаю, большинство святых среди обычных людей, которые честно тянут свою лямку из ежедневного труда здесь, в миру, и не зарываются ни в какие пещеры от людей. Просто монахи не хотят этого признать, чтобы свой авторитет не пошатнуть, чтобы власти не лишиться в церкви. Так я думаю. Путь монашества не для всех, это сами монахи говорят и при этом всем навязывают этот путь.
- А как же, Серёж, писания Святых отцов. Они же монахами были все, насколько я знаю.
- Ну, не все. А потом просто у монахов времени много свободного, вот они и пишут. Чего им ещё делать то? К тому же и образование в то время было далеко не у всех, а у монахов оно было. То есть многие просто читать и писать не умели, а монастыри были центрами образовательными, ведь чтобы служить службу, надо уметь читать богослужебные книги. И писать надо уметь, чтобы переписывать. Станка ведь печатного не было. Но проповедовать Евангелие можно и делом, и прежде всего, я думаю, делом. К тому же, сколько ересей можно найти у тех же святых отцов…
- Ну всё, Серёжа у нас стал протестантом. Нет, Серёж, надо тебе срочно жениться.
- Я знаю.
- Я знаю, ну так действуй. Что, весь мир на ней одной только сошёлся?
- Свет, пойдём, покурим.
- Ой, вы только посмотрите на него, покурим! Когда ж это ты начал курить?! Да ты что, с ума сошёл? Ну, теперь ясно всё с тобой. Вот оно, вольнодумство тебя и привело к этой заразе дьявольской, табаку этому, который чёрт посадил…
- Хахаха. Мам, кончай. Ты уже этим табаком всю плешь мне проела, теперь вот Серёже начала. Ну человек уже взрослый, мам, институт уже закончил…
- Богословский.
- Богословский к тому же. Хахаха.
- Ну всё, идите отсюда, богословы. Идите, курите, травите свой организм, своё тело, которое должно быть храмом Духа Святого…
- Пошли, Серёж.
------------------------------------------------------
- Чем тебе Катя не понравилась?
- Чем…ну, не знаю… чем, чем… ничем…Нет, она симпатичная, добрая…но дело не в этом…просто…блин, ну что об этом говорить…
- Просто не в твоём вкусе. Понятно.
- Да ничего тут понятного нет. Так… зачем это всё обсуждать?
- Чтобы стало понятно. Ха ха ха. Ладно, не хочешь, не говори. Как на работе?
- Да так. Надоело всё на фиг.
- Какой ты недовольный. Ты всегда такой?
- Можно сигарету?
- Хахаха. Надо же, хоть что-то Серёже нравится.
- Нет, не буду курить.
- Опять не угодили.
- Да, такой я неугодливый.
- От чая, надеюсь, ты не откажешься?
- Спасибо, Оля, не откажусь.
- Может, яичницу с колбасой сначала поешь?
- Да, спасибо. Поел бы чего-нибудь…
…Когда я учился в школе, я был знаком с одним парнем. Мы были из одного класса, но не были друзьями, даже приятелями не были. Но всё равно, когда часто видишься с каким-нибудь человеком – неважно с каким – постепенно привыкаешь к нему. Можешь пожалеть, если с ним что случится. После школы мы с ним не встречались. Впрочем, нет, как-то раз встретились случайно. Он был пьян. Обматерил меня за то, что не работаю и учусь в институте. Почему-то я это запомнил. Больше мы не виделись. А недавно я узнал, что его убили… Спросил у его друга, как это произошло. Тот помолчал… и потом говорит мне: а какая разница?.. Действительно, какая на фиг разница… Понимаешь?.. Это я к вопросу, с которого начался наш разговор.
- А с какого вопроса начался наш разговор?
- С вопроса о Кате.
- Что ж, надеюсь, Катя переживёт то, что ты не захотел с ней мутить.
- Будем надеяться.
- Будем надеяться. Нет, ты просто умора, Серёж. Она что, действительно в тебя дико влюбилась?
- Не знаю…
- Ты слишком пафосный.
- Да? Может быть. Но лучше быть пафосным, чем бессердечным.
- Слушай, у тебя такой вид, как будто ты родных похоронил. Посмотри кругом, жизнь прекрасна.
- Да нет, ничего. Я это…так.
- Слушай, Серёж, ты интересные истории рассказываешь. Расскажи мне ещё чего-нибудь.
- Даме стало скучно.
- Да, даме скучно, а даму надо развлекать.
- Все меня сегодня просят о чём-то рассказать. Мама твоя сценарий просила, тебе вот историю подавай.
- Ну, прочти ещё раз сценарий свой. Я его не слышала.
- Не хочу.
- Какой ты скучный кавалер. Ира твоя действительно в монастырь от тебя сбежит, хахаха. Или с ней ты другой… ну говори, развлекаешь ты её или как со мной сейчас сидишь молчишь? Ну, чего такой загруженный, Серёж?
Сергей встал и подошёл к высокому окну, занавешенному розовыми нейлоновыми шторами. Немного помедлив, резко отдёрнул одну из штор, чуть не сорвав её с карниза, как бы желая обнажить женское стройное тело, прикрытое одним только прозрачным платьем.
- Да ничего. Ну, давай, расскажу тебе историю, которая случилась с моим другом.
- Это с тем алкоголиком, который дико умный, и при этом ничего не делает?
- Да, именно с тем. Он больной человек, у него инвалидность, там, с психикой что-то, поэтому он ничего не делает и вообще никуда не выходит из дому. Вялотекущая шизофрения. Хотя раньше он и работал, и всё у него было. Ну так вот, история такая. Она, кстати, характеризует его, как человека…в общем, показательная, одним словом. Ехал он как-то раз в электричке или в поезде… да, дальнего следования, но не важно. Вышел в тамбур покурить. Подходит к нему цыганка и говорит: дарагой, давай пагадаю, будущее знать будэшь. А Олег, значит, ей отвечает: «Да я сам всё про тебя скажу, что с тобой было, есть, и как ты жизнь свою кончишь!» И он говорит, что действительно мог тогда всё это сказать, даже без особого напряга, говорит, у меня тогда третий глаз работал прямо вот…смотри, не хочу. Да, и только он сказал всё это, открывается дверь в тамбур и появляется старшая цыганка, главная, и так вот пальцем манит его и говорит: «Ты чем это тут занимаешься? Ну-ка, иди сюда, иди». То есть она всё почувствовала на расстоянии, не могла же она слышать весь этот разговор за толстой дверью, да ещё грохот, колёса стучат.
- Ну да.
- И тут открывается уже другая дверь, и в тамбур входит его девушка, о которой он мне много рассказывал, что она тоже очень необычная, чуткая такая – в общем, тоже с экстрасенсорными способностями.
- Прямо какой-то слёт экстрасенсов в тамбуре. Хахаха.
- Не говори. Короче, она его уводит, этого Олега, в другую сторону, то есть откуда зашла. Вот такая история. Причём, с моральным даже смыслом, что не надо играть с колдунами, то есть с теми, кто использует такие способности на вред людям, играть на их поле. Если ты способен, конечно, на него вступить.
- Я бы побоялась с таким человеком общаться, как твой Олег.
- Он вообще очень жизнерадостный человек. Не знаю, насколько добрый, но жизнерадостный, да. С юмором. Например. Он любил в своё время с теми же цыганами так шутить: дам, говорит, сто рублей, кто имя моё угадает. А имя то у него редкое. Ну, цыгане ему обычно предлагали о будущем рассказать, а он им в ответ: нет, мне это не интересно. Вы вот угадайте, как меня зовут…
- Ну и что, угадывали?
- Я не знаю, не спрашивал.
- Всё равно я не хотела бы с ним встретиться.
- Оль, дай прикурить… Блин, мать уже заебла. Кому ты звонишь, куда собираешься… Ну какое твоё дело, ****ь! Уже совершеннолетняя, слава Богу, ребёнок уже есть. Нет, каждый день опять по-новой… Куда пошла, проститутка, - любимый вопрос моей мамаши. Вот Серёже везёт, у него классная мать, а моя уродина какая-то, блин. Задрочила уже.
- Ха, мы как раз сейчас с Олей вспоминали Олега.
- А, этот твой алкаш.
- Ну да, алкаш, но не только. Я просто вспомнил, ты вот про мать свою стала говорить. У него тоже непростые отношения были с родителями. Просто, это…хахаха.
- Ну чего ржёшь, рассказывай давай.
- Ну, короче, он как-то расстался со своей девушкой, то есть она ушла в монастырь, да. И вот решил он поехать куда глаза глядят, сел в поезд, а денег нет на билет. И какой-то проводник, кавказец, хотел его ссадить с поезда, и при этом стал его унижать. Стал, например, говорить: да я твою мать ****! А Олег…хахаха…говорит, то есть мне говорит, что он думал про себя тогда: мне, говорит, по хрену было, ебал он мою мать или не ебал…хахаха…мне, говорит, лишь бы в поезде остаться.
- хахаха…
- Ну, знаете, у кавказцев ведь очень принято уважать родителей, предков вообще, поэтому сказать такое про родителей вроде как высшее оскорбление нанести человеку.
- Да, у тебя друг конечно приколист ещё тот.
- Да, но не только. Он вообще очень умный человек, у него такой литературный вкус, просто абсолютный, если это вообще может быть. Но и о таких, вроде бы серьёзных вещах, он умеет говорить как-то с юмором. Как сейчас помню, собрался я к нему в гости первый раз в жизни. Купил настойку календулы, встретились у метро, пошли, значит, за киоск, и я его спрашиваю, что ты думаешь про Юрия Кузнецова, поэт такой был, тогда ещё даже жив, но не важно. Короче, он это, берёт пузырёк с календулой, выпивает залпом половину, и говорит: одну только строчку написал стоящую: я пил из черепа отца. Остальное всё фуфло. Хахаха. Исчерпывающее определение.
- Ну, твоему другу точно с родителями не повезло.
- хахаха. Ну да, кстати, получается, что он и отца недолюбливал. Но это действительно так, отец его ещё жив, и он даже как-то с ножом на него напал.
- Кто, отец?
- Нет, сын. Так вот достать могут родители.
- Ну, не знаю, это уже слишком, по-моему.
------------------------------------------------------
- Короче, она мне отказала. Опять. Говорит: не люблю, нет чувств к тебе. Я уж к ней и так и сяк. Говорю: а когда ты кончала со мной каждые пять минут от поцелуев, когда хотела раздеть меня, тогда что было, не любовь? Страсть, говорит, вот что было. Ну что на это сказать?
- Скажу, что ты долбоёб… отъебать её нужно было давно на улице, в подъезде, хоть в метро, раз она такая возбудимая, ёбт. Ну хули ты тормозил.
- Хули, хули. Я ждал, что она даст сначала согласие.
- Да ты ёбнутый что ли. Если тёлке уже полтос… она не даст тебе никакого согласия пока ты её не выебешь…
- Однажды я её раздел, но ничего не вышло. Она говорит: у меня сердце закрылось, а у меня не встал.
- Так ещё надо было пробовать. Хули ты ждал. Конечно, не встанет по заказу. Она уже кончала ёбт десять раз, а у тебя вставал, но не получал…так ты импотентом станешь хули там…
- Серёжа говорил, что у ней ещё не отболела прежняя любовь.
- Наверно, двадцать лет назад…
- Нет, ещё и года не прошло.
- Ну тогда да …Ладно, давай ещё по одной ****ём, ты как?
- Давай ****ём.
- Сказал Серёжа и впервые за долгие годы обрадовался жизни.
- Хахаха.
- Ну, давай, за Серёжину любовь.
- Да пили уже за любовь мою.
- Ну и хули, ещё выпьем. Потом выпьем за Олину любовь… у Оли до *** мужиков было хахаха.
- Десять бутылок не хватит.
- Монахи всё виноваты…Страсти, ***сти…Это онии ей голову забили всякой дрянью! Суки, не прощу им никогдаа!..
- Чё ещё за монахи?
- Она вроде как сильно верующая, да, Серёж?
- Дико верующая.
- Ну да, дико верующая. Короче, последние 15 лет не спала с мужем, молилась, причащалась чуть ли не каждый день, потом вдруг захотела себе мужика…
- И помолилась об этом.
- Помолилась, тут к ней стала клеиться куча мужиков, всех она отшила, остался один Серёжа, она стала советоваться с монахами, а те ей вставили по первое число: никаких мужиков, живи, как прежде, ты, мол, монахиня в миру и всё такое.
- Суки они, дай им волю, весь мир кастрируют! Страсти, ***сти…
- Ладно, остынь. Хули ты всё на монахов…Они молятся как никак, не то что мы тут…****им да водку жрём.
- Вот и пусть молятся… Они же лезут не в своё дело! Суки!.. У, бляядь…
- Ну вот, блевать пошёл.
- Ну как, Серёж, полегче?
- Да, полегче, спасибо. Стас, ты не понимаешь моё состояние ни ***. Давай ещё по одной…
- Давай, ёбт…проблевался, хули не выпить…
- Стас, они лезут не в своё дело…как ты не поймёшь…
- Не пойму. Объясни ёбт …почему не своё…
- Да потому что никтоо не имеет права никомуу совеетовать…тем боолее так категорично, ****ь…запрещать ещё замуж…ненавиижу, суки!
- А почему не имеют права, ёбт…
- Ну если ты этого не понимаешь, тогда ты …мудак, ёбт.
- Понял, Стас?
- Серёг, ты просто перепил и ни *** не соображаешь. Я тебе вопрос задал ёбт, а ты говоришь, что я мудак. По себе о людях не судят. Ты это понимаешь или совсем уже охуел с перепоя?...Ну что ты, Серёг… ёбт опять блевать пошёл.
- Слышь, Серёг, на покури. Ну хули ты совсем раскис. Давай, соберись, страсти ***сти… ха ха ха. ….. да не совсем уж я мудак, понимаю…ну что поделаешь, не резать же их…
- Резать.
- Да кончай ты,ёбт, всякую ***ню городить… уже резали в семнадцатом… хуй себе лучше отрежь, успокоишься тогда сразу…держись, ты же мужик ….найди себе другую бабу… ну вот теперь рыдать стал… да ****ый в рот, что с тобой делать возьми покури бля!... Бери, хули не хочешь, давай, успокойся.
- Серёже нельзя курить.
- Ненавижуу их… каждой клеткой своего тела ненавиижу!
- Да хули будет от одной сигареты.
- Да не будет он курить. Серёжа дал обет перед Богом, что бросит курить, а Бог ему тогда поможет с Ирой. Правильно, Серёж?
- Да.
- Понял, Стас, что любовь с человеком делает?...У Стаса уже челюсть отвисла. Хахаха.
- Да, это уже интересно ёбт. Монахов можно резать, курить нельзя ни ***. Ха ха ха. Ладно, ты бросил курить, а Иру так и не выебал. Может так быть ёбт?
- Нет, мне Боог потому что обещал. Я это знаю и веерю!
- Это как?
- А так… Ира мне всё говорила, что когда много и строго постишься, тело слабеет, зато раскрывается дух и ты можешь соприкоснуться с Богом, через третий глаз, и не только… это ещё у Джек Лондона есть, в романе «Смирительная рубашка», когда заключённый от пыток так изнемогал, что научился покидать своё тело… Так вот, пока Ира постилась на хлебе и воде, да чётки перебирала, меня избили на улице так, что я был в полном отрубе. И тогда у меня открылся третий глаз и…и я увидел…увидел…
- То, о чём мечтал.
- Ну да, даже чуть больше… И это было откровение от Бога, потому что произошло накануне Пасхи всё это. Вот так. И я веерю в это!
- А ты поделился с Ирой своей духовной практикой? Ха ха ха. Серёж, ты сейчас дядю Стаса также вырубишь. Ха ха ха. Стасик, держись, ещё не то услышишь от нас православных.
- Да, я верю…Если я буду хорошим православным…в храм ходить, причащаться и исполню обеты, которые дал…а я еще обещал не дрочить на неё…
- А на других?
- На других я не хочу… Так вот, Бог мне даст её, даст хоть на одну ночь…не знаю как, но даст. Даже если она не полюбит меня. Уговорит её, она же, получается, ради Бога меня бросила…Даст, слышите?! Даже если она здесь замуж выйдет или в монастырь уйдёт, всё равно даст! На том свете буду трахать её!! Что, смешно? Ну, смейтесь, смейтесь. Я буду последним смеяться, да… Дайте ещё ****уть…Так вот, если мои мучения растянутся до загробной жизни, я её там возьму и пойду с ней мимо тех, кто отговаривал её, особенно монахов, старцев, стариц, этих козявок старых, которые под себя ходят и пророчат о конце света… пусть они лопнут от злости, твари! И если мне дано будет спать с ней, положим, год, я готов согласиться на месяц, на неделю…на одну ночь, лишь бы мне позволили пройти мимо них с Иркой…Чтобы они видели нас вместе, ёбт!!..
- Серёж, ты это на полном серьёзе всё сказал?
- Ну ты умора, Оль.
- Нет, или ты прикалываешься? Скажи.
- Шутить я не горазд, хоть нынче кто не шутит.
- Ну что скажешь, Стас?...
Что молчишь, положили на обе лопатки? Так-то с православными спорить. Давайте чаю попьём. Нет, Серёж, скажи, ты правды в это всё веришь? Только не обижайся.
- Правда.
- Тебе с сахаром или без?
- Без, а то блевать потянет.
- А мы с дядей Стасом любим, чтобы было послаще. Вам бы всё послаще. Помнишь, откуда это?
- Из Достоевского, кажется. Село Степанчиково.
- Верно. Всё то ты помнишь…
- Кроме главного.
- Да, дико уморил ты нас сегодня.
- Во всех смыслах.
- Именно… Ну а что ты тогда скажешь на эту цитату из евангелия, помнишь, которую тебе все приводили?
- Про то, что на том свете ни женятся, ни замуж, и живут как ангелы?
- Да.
- Скажу, что будет свободная половая любовь. Для тех, кому секс будет необходим. Вот и всё.
- гм…
- Дядя Стас потихоньку обретает дар речи. Смотри, что ты с человеком сделал, Серёж. Его же может парализовать так на всю жизнь, и ты будешь нести ответственность, и никакая Ира тебя за это не полюбит…ни на этом, ни на том свете.
- Ребят, это всё замечательно интересно, конечно… Я не буду спорить…Один вопрос.
- Стасик перестал даже материться.
- Ты погоди, Оль, дай сначала это…дар речи обрести… Вопрос: если она не будет твоей, ну, не выполнишь ты условий, плохим православным окажешься…тебе на том свете разрешат подрочить на неё?...ну чтоб по справедливости ёбт она же здесь кончала с тобой, а ты нет.
- ха ха ха
- Тебе Бог ничего об этом не говорил?
- ха ха ха
- Погоди ржать, Оль, пусть ответит.
- Это вам знать не обязательно. Ещё вопросы есть?
- Да ты не обижайся, Серёж… Вообще благодаря тебе мы все протрезвели.
- Дико протрезвели, не забывай, Оля.
- Хорошо, последний вопрос и пора от вас это… съёбывать. Я не смеюсь, Серёг, я хочу только понять, сумасшедший ты или нет, а это смешно поначалу только ёбт. Я не буду спорить с тобой… Скажи только, если ты так веришь в Бога, то хули ты хотел резать монахов? Курить и дрочить грех, а это не грех ёбт?
- Серёж, ты зачем дядю Стаса так напугал. Ты ведь никого не зарежешь, нет?
- Да мне то что ёбт. Я понимаю, что это всё пьяный базар. Но как такое в голову могло прийти…
- Просто наболело у человека, не видишь что ли, довели разные козлы в рясах, не бывает что ли.
- Погоди, Оль. Пусть ответит.
- Оля ответила за меня. Но всё остальное всерьёз…
- И надолго.
- Я думал, всё не всерьёз…да ладно, хули там, каждый живёт как хочёт …
- Давай на дорожку.
- Ну давай… Хули осталось, доливай себе
- Давай лучше поровну.
- Ты правда, не обижайся, Серёг, насчет сумасшествия там…
- А я и не обижаюсь, мне это не впервой слышать.
- Ты очень гордый,ёбт. Дай подай *** моё. Не подросток уж. А гордость у вас там в Православии главный грех, так ведь. Любит не любит, хочу и всё, любой ценой ёбт… Думаешь, во всём монахи виноваты? Может, она извращенка ёбт или в самом деле не любит тебя…без всяких монахов.
- Я не гордый, но я упрямый, я хочу добиться чего хочу… почти любой ценой. Это не грех, я имею на это право. Например, раньше я говорил Богу, что готов на всё, готов даже раком заболеть, лишь бы её получить, но потом покаялся , понял, что так нельзя, так ничего не получишь, если с ножом к горлу… А монахи… в любом случае не их это дело, не имеют они права ставить препоны здесь. Я же неженат, я одной веры с ней, ну старше она меня… ну и *** с этим. Где в Евангелии написано, что нельзя заключать неравные браки…а говорить, что она погибнет со мной…это просто ****ец! Ну пускай она мне откажет, но без вашего рыла чтобы!
- Всё равно хули ты зацикливаешься так? Это сумасшествие ёбт! Секс на том свете. Неужели ты сам не въезжаешь?..Да ведь сказать кому…а это откровение твоё…Хочешь, я тебе сейчас въебу и тебе такое привидится…нет, ну хочешь?...Ты же только мозги ебёшь и себе и остальным! А, живи как хочешь. Только не думай, что ты один страдалец такой. У Оли, у меня, думаешь, не было любви несчастной? Но мы же не додумались до такой ***ты…Серёга, ну хули ты опять плачешь…Ты ведь до конца не веришь в то, что говоришь, потому и плачешь ёбт… А говоришь ты сумасшедшие вещи. Я не знаю, как помочь тебе…правда, не знаю… Держись, Серёга, как можешь. Слышишь? Другие держатся, и ты держись, а мне пора, времени уже до хуя. Давай, до встречи, Оля, привет, не оставляй Серёгу, утешай его как можешь.
- Ладно тебе, Стас, ещё сватом тебе не хватает стать.
- Какой сват ёбт? Я сказал как можешь, так и утешай. Ну, если ты так можешь, карты в руки, только его *** ты возбудишь…
- Ладно, иди, дядя Стас, хватит болтать чушь всякую.
- Нет, я верю, что Ира будет моей!
- Может и будет, но не на том свете, ****ый в рот! Прости, Серёг, но я не привык ****ить, я говорю, что думаю. Давай, держись. Нет, с вами православными точно крыша поедет. Это ж надо такое отхуячить…ёбаный в рот…
- Стойте, я сейчас вам прочту охуительное своё стихотворение про монахов. Сейчас, вспомню только, как начинается. Называется оно «Они».
- Слушай, Оль, он всегда такой, когда выпьет?
- Какой такой, ****утый, да? Ну договаривай, ху ли там.
- Ты не ****утый, а ёбнутый, причём основательно.
- Сейчас прочту, бля. Стойте, вот вспомнил.
Монахи твердили ему… нет, то есть ей… тьфу, опять не так. Тебе, тебе. Монахи твердили тебе: не сметь
Даже в глаза ему смотреть
Он же моложе тебя на пятнадцать лет!
Это искушение, блуд
Тебе будет не до молитв! …И что то-там ещё про пять минут, что-ли.
- Ой, бля, ну ты точно будущий монах.
- ха. Погоди, не сбивай. Тебе будет не до молитв…Пьяный просто, не могу вспомнить…Ты же часто ходишь в церковь, а он нет.
В глаза меня не видев
Они вершили надо мной страшный суд.
И ты в глаза им смотрела и поверила
Ты же часто ходишь в церковь а я нет
Но когда они и я умрут
Будет ещё один суд.
И если они
Смогут посметь
Взглянуть в глаза Христа –
И тотчас же будут с Ним в раю, –
Я сам тогда
Низвергнусь во тьму.
И ангелам
Не надо будет
Подталкивать.
- Ну, ты, Серёга, уже…
- Задрочил, да?
- Да хуже, ёбт. Хуже!
- Всё, дядя Стас, иди. Привет Ленке передавай.
- Ты не думай, что дядя Стас всегда так матерится. Только когда выпьет, он такой. А ты тоже не сильно отставал. Умора с тобой. Я и не знала, что ты матом ругаешься…
- Ругаюсь, когда доведут. И потом, когда рядом с тобой кто-то материться, как-то и самому проще…
- Понятно.
- Ну хватит, Оля…Я просто выпил, разозлился… Я очень зол как… волк, да нет, как лев… я благородно зол, слышишь, бла го ро дно!
- Что, плохо чувствуешь?
- Да, бля. Пойду проблююсь и поеду…
- Давай оставайся, слышишь? Поздно уже, и сам ты никакой, устал дико. Сестра не придёт, мать уехала в деревню. Нет никого. Оставайся, слышишь, Серёж? Я тебя постелю сейчас. Или хочешь посидеть ещё?
- Да, немного.
- Ну, давай посидим. Ты пока тут чаю можешь, хочешь кофе. Я сейчас приду…
- О чём задумался?
- Наверное, один из любимых вопросов всех времён и народов.
- Ну и что ж, чем я так отличаюсь от других, чтобы не задать его?
- Ну ладно, ты правда хочешь это знать?
- Другой любимый вопрос всех времён. Ну ладно, хочу знать…что молчишь?
Давай, Серёж, рассказывай, или я сейчас уйду спать и будешь тут один сидеть… шучу, шучу, что ты так испугался… можешь не рассказывать, ладно уж…
- Да ничего я не испугался.
- Ну, тогда я могу уйти?
- Какая ты хитрая…ууу…я думал об Ире.
- Заметно.
- Ну ладно тебе, я просто тебя приобнял, по-дружески… И потом мне сейчас очень одиноко…
- Я разве против. Давай говори, что ты о ней думал.
- А тебе ещё не надоело о ней слушать?
- Раз я спрашиваю, значит, ещё не надоело.
- Я думал о том, как я буду заниматься с ней любовью…
- Да, ну и как же.
- Я привожу её в свою комнату, никого дома больше нет. А за окном промозгло. Октябрьская осень. Ни снега, ни солнца. Городское небо, грязное и вонючее, впрочем, оно всегда такое…Скрюченные деревья и такие же пауки по углам. Если стать прохожим, листья под ногами будут хрустеть, как старый паркет, и мозолить глаза, как пошлые обои. Даже цвет у них всех одинаковый грязно-жёлтый. Измождённая, измождающая жизнь. Хочется кричать и кричать, пока не докричишься до того, кто тебе нужен… пока не заткнут рта… пока не хлынет кровь из горла…Когда ты один, так бывает… Но особенно октябрьской осенью…
Наконец-то я не один. Я с любимой женщиной. Окно можно зашторить, можно обнажить. Мы тоже обнажены и нам уже не страшно и не стыдно этого города, этого неба, этой вселенной. Пускай смотрят или не смотрят. Пускай радуются или завидуют. Всё хорошо…На полу её одежда. Сверху я вижу её чёрные чулочки. Тонкие, шерстяные, тёплые ещё. Такие же изящные, как её ноги. Как вся она, без одежды и в одежде…Под ними желтеет её юбочка…Моя одежда в другой комнате…Чулочки наверху, потому что ноги её я раздел в последнюю очередь… её босые ноги… Потом я смотрю уже только на неё.
Я склоняю её имя. Ира, Ирочка, Ирина, Иринка, Иришка, Ирусенька…нет, здесь какое-то сюсюканье, так я её не назову…так тётю мою мой папа зовёт…Ириша…наконец, Ирка. Ирка! Ирка! Ирка! Это запретное имя. Никогда прежде не называл её так, только про себя… В этом имени страсть, восторг, озорство, нежность. Секс и любовь. Но больше секс. Только в постели можно его произнести, прокричать, прорыдать…Ирка!!!
Никто не придёт и не позвонит. Все телефоны отключены. Горит люстра, окно не занавешено. Я лежу рядом с ней. Я думаю о том, что она будет моей до утра. Как минимум десять часов впереди. Всё это время я буду ласкать её без остановки. Когда кончу, буду целовать, лизать, гладить. Пока снова не встанет. И так всю ночь. Можно и больше. Но не меньше. Так что можно не торопиться и не бояться, что не встанет, как тогда… Впереди вся ночь. Впереди всё её тело. Каждую клеточку по много раз… Успею. Можно не торопиться. Мысли эти так возбуждают, что по животу идут судороги. Ирка!!!
Я начинаю целовать её ноги. Не спеша, но основательно и жадно. Руки гладят её грудь и бёдра. Мои губы, зубы и язык дойдут и до них, но пока они заняты её ногами. Гладкими, наманикюренными, босыми. Немного застенчивыми. Главное, что торопиться некуда. Захочу, буду целовать их час, и только потом войду в неё. Голые ноги возбуждают больше всего… Никакая другая часть тела не может выглядеть так интимно, так возбуждать… Женщина может надоесть, но только не её ноги. Особенно, если они красивые. Я не представляю, как это может быть… Их можно ласкать бесконечно. Если бы мужчины больше обращали на них внимания, разводов было бы меньше…Понимаю Пушкина… Босые ноги! Как запретный плод, как имя Ирка. Наконец-то слова у меня не расходятся с делами. Только бы сердце не остановилось. Я целую её всю… Я уже кончил, и у меня опять встаёт, но я не войду в неё, пока не вылижу всё её тело. Мне всё равно, сколько времени это займёт, и сколько раз я кончу на простыню. Я подчинил время. Но не память …
- у меня нет к тебе чувств, у меня сердце к тебе закрыто.
- а чтобы кончать каждые пять минут, на это у тебя открыто было сердце?!
- это была страсть, а не любовь…
……
- ну прекрати… ну не надо… не видишь что ли…только молитва вроде стала восстанавливаться…
ИРКА!!
…..
…..
Я кричу как зверь, я хватаю её за волосы, я вхожу в неё, я почти насилую её, я делаю ей больно, я делюсь с ней болью… Я вспоминаю…
…..
- я всё испортил, я стал её укорять, она закроется ещё больше…
…..
- если ты не будешь моей, я погибну, я никогда не примирюсь с Богом, я уйду в вечное одиночество, понимаешь?
- не говори глупости, найдёшь другую себе. Всё переболит.
- нееет! Почему ты мне не веришь!
…..
- я погибну без тебя
- а мне отец Александр сказал: тогда ты погибнешь.
ИРКА!!!
…..
- я тоже сильно любила, но я смогла отказаться от своих чувств. И ты сможешь, только Бога проси.
…..
- зачем тогда она встречалась со мной, чтобы использовать как подстилку? Она же знала, как я влюблён в неё.
ИРКА!!!
…..
- ты же собиралась выйти за меня и уже сказала об этом своей маме
- да собиралась, но мы с тобой причастились на Рождество, и Бог закрыл моё сердце
…..
- но это было на тот момент, понимаешь? Тогда мы с тобой лукавили друг с другом, мы не отказались до конца от прежних своих любовей, да. У меня была куча других грехов, которые я не смог бы осознать, поженись мы тогда. Понимаешь?Например, я готов был ради тебя на очень нехорошие вещи…блин почему я сразу ей так не ответил!
ИРКА!!!
…..
- ну не могу я тебя полюбить. Ты бы мог взять и полюбить, например, Веру?
- если бы она так любила меня, как я тебя, да, смог бы… на одну ночь только… любую бы полюбил, чтобы мне не говорили, что, дескать, ты хочешь получить то, на что сам не готов пойти. Понимаешь?
- а я так не могу.
…..
- зато могла кончать от моих поцелуев! надо было так и сказать!
…..
-неужели, когда мы целовались, она думала о нём?
…..
Она всё понимает…Мой член в крови. В комнате пахнет сексом. Я вдыхаю этот запах и чувствую, как от сердца отхлынули боль и гнев. Мы улыбаемся. Ирка Моя!!!
Нам хватает сил трахаться без перерыва всю ночь. Именно трахаться. Не люблю это слово, но то, что происходит в эту ночь между нами, точней не назовешь. Особенно если шторы не задёрнуты и горит свет…
…Утро. Я смотрю в окно. Не знаю, видит нас кто или нет, но я никого не вижу, кроме нескольких человек вокруг костра. В руках у них вилы и копья. Измождённые, небритые, с чёрными всклокоченными волосами, в какой-то затасканной одежде, они грубо хохочут и обмениваются фразами на непонятном гортанном языке. В грязно-жёлтой листве горит старая ведьма. Один из фанатиков волочит кого-то в мешке. Этот кто-то отчаянно кричит, и я вдруг узнаю, что это Ирка Моя! Её сожгут за блуд со мной, за что же ещё. Я высовываюсь из окна и хочу выпрыгнуть ей на помощь, но тут один из мучителей смотрит на меня и грозит пальцем. Я сразу узнаю его. Это отец Александр. Я пытаюсь ему объяснить что-то, я говорю, что мы никому не изменяем, что мы одной веры, что мы обязательно обвенчаемся, он сам даже может обвенчать нас, прямо сейчас! Но он всё молчит, так молчит, как будто не понимает и даже не пытается понять, о чём речь. Погибнешь! – говорит он отрывисто и отворачивается…О Господи, как я ненавижу его! Каждой клеткой своего тела… Эта ненависть ещё безумней и сильней моей любви… Тут обои и паркет в моей комнате начинают гореть, как листья с ведьмой, но я всё никак не могу выпрыгнуть из окна. Я поворачиваюсь и вижу на кровати Иру. Она спит, голая, довольная, излюбленная. Вся она красная, опухшая, в засосах от моих поцелуев, чем-то похожая на плюшевого зайчика. Как часто она любила говорить: я трусливый зайчик…а я волк, отвечал я ей, и целовал её…это было ещё до того, как мы наконец легли в постель… но сейчас об этом некогда вспоминать. Я обхватываю её и выпрыгиваю с ней из окна, но падать приходится очень долго. Вроде бы третий этаж, а как будто прыгнул с двадцатого… и всё продолжаешь падать…
Я просыпаюсь и вижу за окном оборванных дворников-таджиков. Мётлами и вилами они сгребают в кучу листья и жгут их. Некоторые несут листья в мешках. На кровати похрапывает Ирка, она вся в засосах и действительно похожа на красного плюшевого зайчика, хотя я никогда не видел таких зайцев. На часах девять утра. Мы заснули не раньше семи, а начали в восемь вечера. Всё в порядке. Пускай всё плохое будет с нами только во сне. Как у Жуковского в «Светлане».Мы идём с ней вместе под душ, где продолжаем трахаться. Потом сидим на кухне, пьём кофе и смотрим на первый снег… Ну вот, всё. Да, это я всё, конечно, повторял не один раз, и даже где-то у меня записано, хотя какая-то доля экспромта всё равно была.
- Это заметно, что не сейчас придумал.
- Но это всё правда, всё искренне. Хотя всё таки заметна форма, какая-то искусственность, что ли. Как в том, что я прежде сегодня читал, да?
- Я не слышала, что ты сегодня прежде читал, а здесь… да, есть, пожалуй, какая-то литературность.
- Ну да, литературность…
- Хочешь конфетку?
- Давай.
- Да и хрен с ней!
- Давно бы уж пора!
- Я про литературность.
- А я про Иру.
- Да? Забавно.
- Ничего забавного тут нет, Серёж.
А Ире я одно время писал даже письма, ей нравилось. Всё таки в наше время, когда Интернет, мобильники, а тут письмо в конверте с маркой какой-нибудь… романтично.
- Да, пожалуй… Ответь, Серёж, пожалуйста, мне на один вопрос.
- Какой? Их у меня очень много в голове.
- Ты меня хочешь?
---------------------------------
- Ладно, я пошёл. Вроде, протрезвился, голова не болит, всё нормально.
- Не рано будет?
- Да нет, сейчас уже метро открылось, я думаю.
- Ну давай.
- Знаешь, что мне снилось?
- Нет, расскажи.
- Мне снилось, что на Пасху в Иерусалиме не сошёл благодатный огонь.
- Ха, думаю до этого дня мы с тобой не доживём. А ты бы этого хотел?
- Да, хотел бы! Пускай почувствуют другие, каково это…жить без уверенности… А ещё мне снилось, что я писал письма, к Ире письма…Правда, не помню почти ничего, что писал, но так… забавно.
- Нетрудно догадаться. И что же, она ответила тебе?
- Нет, во всяком случае, не помню. Да, хорошо вчера посидели…Слушай, Оль, скажи пожалуйста, как ты думаешь, Ирка будет моей или нет?
- Ну ты прямо не в бровь, а в глаз. Думаю, да.
- Думаешь, да. А вот дядя твой думал, что нет.
- Вряд ли он что-то мог думать, он пьян был как свинья.
- Да, но всё же он сказал, что это бред или что-то в этом роде…Как же легко и просто отвечаете вы на такие вопросы! Ты вот можешь сказать, почему «да»?
- Ну, тебе же Бог обещал.
- Мне же Бог обещал. А почему ты уверена, что это Бог? Может, это блудодуховный опыт, ты знаешь, что такое тоже бывает? Или просто мои фантазии, или неправильное истолкование этого опыта.
- Ну, тебе самому должно быть видней.
- Самому… Значит, первоначальный ответ твой ничего не стоит! Он меня не успокаивает, он только ещё больше будоражит все мои сомнения, которые здесь…И так почти всегда вот…Конечно, отрицательные ответы будоражат меня ещё больше, но и поддакиванья мне не нужны.
- Каким же ты можешь быть занудой. Ну чего ты пристал с философскими вопросами к старой больной женщине, не стыдно?
- Ладно, не юродствуй, как мама прям твоя. Послушай, я серьёзно. Я хочу объяснить, это важно, правда. Прежде, чем судить о таких вещах, нужно очень глубоко копнуть, понимаешь? Или сказать: не знаю. Это было бы честней: не знаю, всё. А если знаешь, то будь готов, скажем, помочь мне отличить духовный опыт от блудодуховного…
- Где ты только такое слово выискал.
- Есть такое слово, представь себе, да. К следующему разу выучи хотя бы основное значение, спрошу. И ещё, надо разбираться в Писании, в Предании христианском. Чтобы «да» или «нет» были обоснованны, понимаешь?!
- Понимаю, Серёж, только не кричи, пожалуйста, так громко, а то соседей всех перебудишь.
- Ничего, им это тоже будет полезно послушать! Люди должны быть чутки, сострадательны друг к другу. Думаю, это главное, а не ум или опыт. Ах, Оля, если бы ты знала, как я измучен. Думаешь, это одно такое откровение было? Были ещё ведь, и все вроде бы указывают, что да…Бог, наверно, так сильно меня любит, что даёт знать о таких вещах, о которых и знать то мне не положено. А я всё сомневаюсь. Поверю: кажется, всё, навсегда. А потом опять сомнения. И начинается… Я начинаю думать о других способах истолкования, начинаю их взвешивать, какой кажется убедительней, причём всё это в голове…Это ужас. Порой просто до безумия доходит. Кому рассказать, обхохочется… Я даже сам порой хохочу, иначе невозможно. Иногда кажется,что, даже завладев Ирой, я буду продолжать сомневаться в правдивости предсказаний… Было бы разумней смириться, на волю Божью положиться, да. Но сейчас я уже не могу так просто. И в этом меня надо теперь убедить, понимаешь?!
- Да понимаю, понимаю, успокойся только…
- Безумно жаль терять уверенность в том, что да, моей будет! В этом столько счастья… Я даже боюсь теперь лишний раз спрашивать у Бога, а вдруг «нет» на сей раз скажет? Постараюсь сам уверовать окончательно. Вот я и цепляюсь за неё, за эту уверенность, хотя готов…да, готов с ней распрощаться, - но только докажите это, блин! Или зачем тогда было начинать?! Бог же не ****юк с ушами!
- Хахаха Слушай, такое определение Бога я слышу в первый раз.
- Зато искреннее. Да, докажите. Но никто не помогает мне в этом. Моя вера, она похожа на дом с худой крышей, с щелями. В нём трудно жить, но можно, да. А люди бросают в неё камнями, в этот дом, и он обрушивается. Иногда, впрочем, я сам его обрушиваю, рушу своими сомнениями. Но часто и другие. Да, но никогда до конца. То есть я всегда, с мучительными усилиями, собираю опять свой худой дом, до следующего падения. Как мозаику, или как конструктор с одним единственным вариантом. А можно было бы – не сразу, конечно – помочь мне благоустроить мой дом, заделать все щели сомнений… Положить камень во главу угла…Сделать прочный фундамент... Но нет, и этого нету! Я, конечно, могу уйти и жить в другом доме, более благоустроенном, так сказать. Даже во дворце, даже во многих домах. Но только если мой худой дом, прежний, будет разрушен до основания, без возможности быть восстановленным. Иначе не могу отказаться от него. Так понятно тебе?!
- Да, кажется.
- Я буду, конечно, горевать, но только поначалу. И не так сильно, а потом смирюсь, смирюсь и откажусь. Но нужно сначала разрушить этот дом! А вы…только расшатываете брёвна, когда даёте такие ответы. А я их должен скреплять, эти брёвна, скреплять скобами логики вновь и вновь…
- Успокойся, Серёж, ну что ты такое говоришь…
- Успокойся. Значит, ты опять ничего не поняла! Я буду взвешивать твой ответ, встраивать его в систему доказательств…буду обсасывать, общупывать его весь: начиная от интонации и заканчивая всякими сопутствующими обстоятельствами…Буду думать, насколько ты его обосновала – за тебя буду думать! Буду думать, насколько ты способна к интуиции…Тут только дёрни за нитку, вся паутина затрясётся! Врагу не пожелаешь. А в итоге получится что? Пшик, ничего. Ничего за ним не стоит, за ответом, но до этого я должен дойти своим умом, не сразу, хотя уже сейчас всё ясно, только не обоснованно во всех деталях. А обоснованно - значит, все брёвна надо переложить одному. Как правило, такая работа происходит при отрицательном ответе. И я строю. С тяжестью сомнений борюсь, вот. Да, вот точное сравнение! Тяжесть сомнений. И порой в такие минуты… я готов сорваться… Да, не покинуть и уйти жить во дворец воли Божьей, а сорваться... Так тяжело и больно бывает. Но я строю, строю… Как мономания, помнишь, у Эдгара По? Родной брат не может успокоится, пока не вырвет у покойной сестры все зубы. Но сестра не умерла, она в летаргическом сне. Несмотря ни на что он вырывает ей зубы… И я несмотря ни на что восстанавливаю свой жалкий дом, дом веры в Иру мою. Жалкий своевольный дом. Понимаешь?!
- Слушай, ты не пробовал поговорить с духовником?
- Ха, ну да, как отец Иван. Издеваешься, что ли?
- Но не все же такие.
- Согласен, не все, но у меня сейчас на всех монахов аллергия, как на ментов! Духовник может быть не монах, и вообще не поп. Но у меня нет никого сейчас, а говорить с кем придётся… Даже ты меня не совсем поняла. Был у меня один человек, друг, которого можно считать и духовником, хотя он без сана. Но мы не общаемся больше. Разошлись, всё.
- Это Олег, что ли?
- Да, Олег.
- Который там с колдунами был как-то связан?
- Да, «экстрасенс в отставке», как его отец назвал однажды. Он покаялся в этих всех делах нехороших, хотя какие-то способности, конечно, остались. Он много знает обо всём таком…о псевдодуховном опыте в том числе. И очень чуткий человек.
- В отличие от нас.
- Гм, ну да, в каком-то смысле. Он бы, наверно, мог мне помочь, у него очень весомое слово, за ним всегда что-то стоит…Но мы не общаемся уже несколько лет. То есть, не видимся, а по телефону иногда я ему звоню, хотя и редко. А что, взять да позвонить сейчас, а?
- Я уж боюсь тебе что-то говорить. Опять скажешь, мозги мне замутили, заставили брёвна таскать всю ночь.
- Гм, ну да. Наверно, это всё бредово выглядит, звучит, но точней я выразиться не смог. Пока, во всяком случае. Просто… прости, мне это самому было нужно, рассказать всё тебе, чтобы со стороны взглянуть на себя. Чтобы мне стало самому потом легче, понимаешь?.. Ладно, позвоню.
- Алло, Олег, это ты? Привет, это Сергей…Узнал, да…Ну, как ты?.. Понятно. Как всегда. Слушай, я бы хотел поговорить с тобой об одной женщине, это очень важно, но по телефону не могу как-то всё рассказать. Может, встретимся? Правда, важно… Да, ну понятно. Ладно, поправляйся. Пока…
Ну вот, как я и думал, ничего. Не нужен я.
- Что, поссорились?
- Да нет, так, разногласия возникли по одному вопросу в своё время. Кстати, сейчас только в голову пришло совпадение забавное: у него была девушка, которая потом ушла в монастырь. Может, поэтому он так и ругался на монахов, как я сегодня…А может, это и не совпадение.
- Так значит, Ира твоя в монастыре, да?! И когда она ушла, давно?
- Ну что ты, как Петровка 38. Да, ушла. Довольна?
- Нет, но могла на это рассчитывать сегодня ночью.
- Не волнуйся, всё лучшее впереди. Жизнь прекрасна, так ведь? Стоит только оглянуться… Ну ладно, да. Пойду. Задержался что-то я.
- Вот, шапку не забудь. Звони ещё.
- Непременно. Мне не хватает веры в милость Божью, наверно, это и есть мой крест, - пробормотал Сергей, когда за ним уже закрылась дверь Олиной квартиры. Он оказался на лестничной площадке, на 9-м этаже «сталинского» дома. Нажал кнопку вызова лифта и стал ждать. Внезапно дверь открылась. На пороге стояла Ольга.
- Ты ещё здесь, Серёж? Вот, возьми
- А, да, забыл совсем. Спасибо ещё раз за подарок. Ну всё, пока.
Сергей вошёл в лифт, нажал на кнопку и закрыл глаза. Через несколько секунд он уже спускался по ступеням, укрытых ковром, которые вели к парадной двери. Слева, в стеклянной будке, сидел консьерж, уставившись в телевизор, и не посмотрел даже в спину уходящего Сергея. Не без труда открыв тяжеленную дверь, он очутился на улице, которая упиралась в проспект, по направлению к которому он и пошёл, срезая угол через лужайку с блеклой осенней зеленью. Было раннее утро, людей и машин встречалось мало. Сергей не стал ждать троллейбуса и пошёл пешком до метро. Вдоль проспекта вытянулись огромные рекламные плакаты, прикрученные к столбам. Люди на них были красивыми и улыбались, потому что нашли решение своих насущных проблем и теперь хотели помочь другим сделать то же самое. Всю дорогу до метро Сергей не сводил с них глаз. Даже в поезде продолжал рассматривать девушку с наушниками, чью белозубую улыбку какие-то хулиганы с помощью гелевой ручки превратили в волчий оскал. Через некоторое время Сергей закрыл глаза и вдруг крикнул громко и отчётливо: «Сволочь!» Немногочисленные пассажиры молча покосились в его сторону. На следующей остановке Сергей вышел из вагона, как будто устыдившись своего поведения. Около часа он просидел на лавке, обхватив ладонями виски и не двигаясь, пока к нему не подошёл милиционер и не попросил показать документы. Сергей вытащил паспорт. Рука была настолько потная, как будто облитая водой. В паспорт была вложена фотография женщины лет сорока, которая сидела, сложив руки на коленях. Фотография была вырезана из общей, явно на снимке был кто-то ещё, и не один, но кто, понять было невозможно.
«Мама твоя?» - спросил милиционер, возвращая паспорт. «Жена», - ответил Сергей хриплым, не привычным для себя голосом. Милиционер ухмыльнулся, но ничего больше не спросил и ушёл. Подошёл поезд, и Сергей решил сесть в него. С отсутствующим взглядом он вышел через две остановки, кажется, только потому, что половина вагона выходила и он не устоял под их напором. Но назад он не вернулся и последовал за большинством. Таким манером Сергей сделал пересадку и через остановку снова вышел на платформу, поднялся наверх и вышел в город. Несколько минут он стоял неподвижно, осматриваясь кругом, как будто что-то припоминая. Направо, за низенькой каменной оградой, находился сквер с пустыми скамейками и фонтаном, представлявшим собой скульптуру Адама и Евы. Дальше шли рядами двухэтажные купеческие особняки, изуродованные в лучшем случае рекламными вывесками, где-то за ними маячил церковный купол. По левую сторону грозно возвышался всё тот же сталинский ампир и стеклянный торговый центр неопределённой архитектуры с элементами модерна и восточным орнаментом с фаллическими символами. Это был центр Москвы. Сергей пошёл вдоль улицы с трамвайными рельсами и свернул на первом перекрёстке направо. Пройдя ещё немного, он вновь остановился и стал смотреть на огромный красный храм, частично закрытый строительными лесами. Перед храмом раскинулся такой же сквер, как у метро, с такой же оградой и скамейками, только без фонтана. У Сергея дрожали колени и руки, он перекрестился и пошёл дальше, к метро, которое было совсем близко. Но в метро Сергей заходить не стал, а повернул направо, во двор, образованный из невысоких домиков 19 века…
Здесь автору необходимо сделать авторское отступление, чтобы у читателя не возникло вопросов, на которые он не смог бы дать ответ. Иначе говоря, чтобы автор мог продолжать повествование с чистой совестью, а говоря ещё точнее, чтобы структуралистическая перфекционность была налицо. Так вот, в этом дворике Сергей когда-то подолгу и не раз целовался с женщиной, изображённой на вырезанной фотографии, которую звали Ира.
Теперь можно продолжать.
Итак, Сергей свернул во двор из старых московских домов и увидел монаха.
ЭПИЛОГ
Через несколько секунд в прихожей раздались громкие голоса, а затем незнакомые мне бритоголовые мужчины появились в гостиной. Один из них прижал Валета к стене и сурово произнес:
– Валет, где капуста?
– У меня ничего нет, – глухо ответил тот.
– Не юли, я не люблю повторять. Где капуста?
– Батон, я сейчас на нулях, у меня нет ни хрена. Ты же меня знаешь, как будет – я обязательно отдам.
– Как ты отдашь, это я точно знаю. Ровно год не мог с тебя ничего вытрясти.
Двое других мужчин, обыскав Валета, отобрали у него пистолет. Затем они принялись рыскать по дому в поисках денег, открывали шкафы, выдвигали ящики столов, высыпая все содержимое на пол. Один подошел к дивану, рывком отодвинул его и схватил меня за волосы. Я закричала и укусила его за палец, мужчина отдернул руку и изо всей силы ударил меня по лицу.
– Батон, смотри, какая тут телка!
Батон обернулся и с интересом посмотрел на меня. Я выпрямилась в полный рост и поправила прическу. Руки противно дрожали, перед глазами плыло. Поигрывая пистолетом. Батон подошел ко мне вплотную. Я почувствовала, что могу в любую минуту потерять сознание. Он взял меня за подбородок и громко спросил:
– Ты кто такая?!
– Маша, – тихо ответила я.
– Хороша Маша, да не наша, – засмеялся Батон и провел пистолетом по моей груди.
Я боялась пошевелиться. Мне хотелось, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Вот сейчас я проснусь – и окажусь в своей Богом забытой хрущевке… Но это не было сном. Передо мной стоял настоящий бандит с настоящим пистолетом в руках. Я перевела взгляд на Валета. Батон ухмыльнулся и ехидно процедил:
– Валет, твоя шалава?
– Это медсестра, – едва размыкая губы, произнес Валет.
– Ты так поднялся, что завел себе личную медсестру?!
– Она не моя личная. Она общаковая. В больнице работает, в Москве. Илюха ее трахает.
Подобной наглости я стерпеть не смогла.
– Никто меня не трахает! Я здесь случайно оказалась.
– Хватит мне лапшу на уши вешать! – злобно произнес Батон и схватил меня за шиворот. – Ну что, сестричка, может, ты знаешь, где в этом доме капуста лежит?
– Капуста? – растерялась я и пожала плечами. – Где может быть капуста? В огороде, наверное.
Двое других мордоворотов громко заржали и посмотрели на обезумевшего Батона.
– Ты чо, совсем дура или просто прикидываешься?! – взревел он.
– Ты спросил меня про капусту, а я тебе ответила.
– Ты, в натуре, дура! – Батон схватил меня за волосы и намотал их себе на руку.
Я взвизгнула и со слезами на глазах произнесла:
– Пусти, больно же!
– Больно?! Тогда скажи, где лежит капуста? Капуста – это баксы, придурочная!
– Деньги лежат за камином, – еле слышно сказала я.
– Где?!
– За камином.
– Эта шлюха все врет! – закричал Валет и чуть было не бросился на меня.
Один из мордоворотов откинул его к стене и ударил пистолетом по голове. Валет схватился за голову, присел на корточки и скорчился от боли. Я сделала глубокий вдох и быстро произнесла:
– Мне лишние проблемы не нужны. Я тут случайно. Сверток с деньгами находится за камином.
Батон отпустил меня и подошел к камину. Порыскав, он вытащил тот самый сверток, который передал мне Илья, быстро распечатал его. В пакете лежали аккуратно упакованные доллары. У меня перехватило дыхание – так много баксов в одном месте я еще не видела.
– Сколько здесь? – Батон дружелюбно посмотрел на меня.
– Понятия не имею.
– Сто тысяч, – глухо ответил Валет и метнул в мою сторону такой ненавидящий взгляд, что у меня по коже пробежали мурашки. Боже мой, сто тысяч! Неужели я везла в своем пакете сто тысяч долларов! Да мне в жизни столько не заработать.
– Что уставилась? – усмехнулся Батон. – Тоже деньги любишь? Правильно, сестричка, деньги все любят. Разве их можно не любить? Убивают и за маленькие деньги, а за большие хоронят заживо или расстреливают из гранатомета.
От последней фразы мне стало не по себе, даже захотелось залезть обратно за диван.
– Мальчики, отпустите меня домой, – жалобно попросила я. – Я же сказала, где лежат деньги. Больше я ничего не знаю.
Батон рассмеялся и сказал:
– Ладно, сестричка, живи, пока я добрый. Только помни одно: если попадешься мне хоть раз на глаза, пристрелю как собаку. Поняла?
– Поняла. – Я смахнула слезы и покосилась на его пистолет.
Батон еще раз провел дулом мне по груди, сунул пакет с баксами за пазуху и спрятал пистолет в кобуру Затем он подошел к Валету, заехал ему кулаком в висок и, улыбаясь, произнес:
– Ладно, Валет, мне пора. Знай, что это не вся сумма. Скоро я опять объявлюсь.
Валет, прижав руку к виску, тяжело дышал. Когда мужчины ушли, я нашла небольшое махровое полотенце, намочила его и протянула Валету.
– На, вытри кровь.
– Пошла ты на хрен, сука драная, – простонал Валет.
– Смотри, у тебя же кровь фонтаном бьет. Так можно и загнуться!
Валет нехотя взял протянутое полотенце и приложил к виску.
– Тварь! – злобно прошипел он.
– Кто?
– Ты, кто ж еще?
– Я?!
– Тебя кто за язык тянул! Твое дело было молчать!
– Они бы убили нас обоих.
– Учти, сука, ты должна мне сто тысяч долларов. Встряхнув головой, я посмотрела на Валета.
– Ты что, совсем спятил! Я вообще не имею к твоим долларам никакого отношения!
– Ты должна мне сто тысяч долларов, – повторил Валет. – Даю тебе ровно неделю. Как только срок истечет, урою тебя вместе со всеми твоими родственниками.
– Ты сумасшедший! Я же не брала этих денег!
– Ты сдала место, где лежали эти деньги.
– Напиши заявление в милицию. Ты же знаешь, кто их забрал. Пусть ищут.
– Боже мой, и где только Илюха нашел такую дуру! Ты чо, до сих пор пользуешься услугами милиции?! В милицию обращаются одни лохи. Ты и есть лохиня. Только знай одно: если сунешься к ментам, я достану тебя из-под земли и вырву язык собственными руками.
– Ладно, я пойду, мне пора. Очень жаль, что все так получилось.
– Стой, сука!
Валет встал, подошел к сейфу, достал оттуда небольшой пистолет и направил на меня. Я сглотнула слюну и попятилась к стене.
– Валет, ты что?
– Ничего. Из-за тебя я лишился своих денег. Ты можешь гарантировать, что соберешь эту сумму за неделю?
– Такая сумма мне даже во сне не снилась. Я и тысячи долларов никогда в руках не держала. Может, у Ильи есть? У меня точно нет.
– Дрянь!
Валет тупо смотрел на меня. С его виска капала кровь, а губы были темно-синего цвета.
– Валет, отпусти меня, – почти шепотом попросила я. – Отпусти меня, пожалуйста.
– Ты чо, подруга, в натуре такая бестолковая или просто прикидываешься?! Ты сдала мои баксы, а я должен тебя отпустить! Да я тебя вон под ту яблоню сейчас закопаю!
Я повернула голову в сторону окна и увидела яблоню.
– Правильно ты сориентировалась. Именно под той яблоней ты и будешь лежать.
Валет подошел вплотную и прижал меня к стене. Дуло пистолета уперлось мне в грудь, причинив острую боль. Мне захотелось закричать на весь дом, но голос куда-то пропал.
– Не убивай, – прошептала я и жадно поцеловала Валета.
Валет вздрогнул.
– Ты эти штучки брось. Я на них не ведусь. Ты хочешь продать мне свое тело за сто тысяч долларов? Так знай, что оно не стоит даже сотки баксов.
– Если уж ты собрался меня убивать, то разреши мне сначала доставить тебе удовольствие.
Валет быстро сунул руку мне под майку, но в другой по-прежнему держал пистолет. Неожиданно он тяжело задышал и ослабил хватку. Воспользовавшись этим, я постаралась перехватить оружие. Валет моментально пришел в себя. Между нами завязалась борьба. Через несколько секунд раздался громкий выстрел. Резко запахло порохом. Я закрыла глаза и подумала о том, что сейчас умру. Однако вскоре я поняла, что пуля меня не задела. Валет лежал у моих ног и, кажется, не дышал.
– Эй, ты что? – с трудом выдохнувши я опустилась на колени и громко заревела.
Валет не шевелился, глаза его смотрели мимо меня куда-то в потолок, а на рубашке быстро расплывалось темно-красное пятно. Дико вскрикнув, я бросилась к выходу. Добежав до входной двери, я зачем-то оглянулась на распростертое тело и выскочила во двор.
Остановившись у высокого кирпичного забора, я вдруг подумала о том, что на пистолете остались отпечатки моих пальцев. Стараясь не терять самообладания, я поправила майку, пригладила волосы и вернулась обратно. Валет лежал без движения в большой луже крови. На секунду мне показалось, что сейчас я упаду рядом с ним и потеряю сознание. Судорожно сглотнув, я подошла к телу и подняла пистолет. Положив его в первый попавшийся пакет, выбежала из дома и помчалась к станции.
Электричка до Москвы должна была подойти через тридцать минут. Я села на лавочку, смахнула подступившие слезы и с ужасом обнаружила, что на меня смотрят люди, стоявшие на перроне. Постаравшись сделать беззаботное лицо, я неспешно поднялась и, покачивая бедрами, направилась в дальний конец платформы, где никого не было.
Приоткрыв пакет, я посмотрела на пистолет. В голове стучало, перед глазами стоял мертвый Валет. Прогнав неприятное видение, я подумала о том, что надо бы бросить пакет с пистолетом куда-нибудь в воду. Посмотрев на часы, я вышла на проселочную дорогу, дошла до ближайшего озера и присела у самой кромки воды. Затем, отдышавшись, огляделась по сторонам и, широко размахнувшись, забросила злополучный пакет как можно дальше.
На станцию я вернулась как раз вовремя. Сев в вагон, я закрыла глаза, облокотилась на спинку и собрала все силы, чтобы не зарыдать.
Юлия Шилова
Мне к лицу даже смерть. Глава 3.
Высокий, худой, бородатый, с блестящим медным ящичком для сбора «пожертвований», монах направлялся навстречу Сергею откуда-то из глубины двора, со стороны другого прохода. На вид монаху было не больше тридцати, он имел очень благообразное лицо – хоть икону пиши. Поравнявшись с Сергеем, монах остановился и сказал: «Пожертвуйте на восстановление храма, сколько сможете». Голос его звучал ломаным фальцетом, и было в нём что-то бабье. Сергей вздрогнул, но с прежним отсутствующим взглядом полез в карман куртки. Не найдя ничего, опустил руку в карман джинсов, вытащил несколько бумажных купюр и отдал их все монаху. Монах заулыбался. «Спаси Господи», - снова протянул он голосом сорокалетней кокетки, но продолжал стоять с таким видом, как будто Сергей был его должник, который не оплатил даже текущих процентов. Сергей принялся шарить в другом кармане и достал ещё одну сторублёвку и новенький складной швейцарский нож – подарок Ольги. Отдав деньги монаху, Сергей уставился на нож с блестящей красной рукояткой. Монах всё не уходил. «Мало, что ли?» - грубо спросил Сергей. Монах невозмутимо молчал, как это умеют делать только монахи, когда им задают конкретный вопрос, на который им не хочется отвечать. Его лицо теперь снова стало благообразно-серьёзным, и он прогнусавил с оттенком сочувствия: «Вас кто-то обидел, юноша?»
Сергей со всей силы вонзил ему в шею штопорную спираль ножа. Монах выронил ящик, сделал два шага назад и рухнул на асфальт, не успев даже застонать. Судя по тому, как сильно хлестала кровь, штопор проткнул сонную артерию. Кто-то закричал, стал сбегаться народ, только одноногий гитарист в матроске где-то за углом продолжал, как ни в чём не бывало, хрипеть голосом Высоцкого военные куплетики. Раздались милицейские свистки, гитарист затих, вокруг агонизирующего монаха стала собираться толпа.
Сергей успел убежать через дальний проход двора, откуда и появился злополучный монах. Он выскочил на улицу, где остановился, что, вероятно, и спасло его от немедленного ареста. На его лице блуждал всё тот же отсутствующий взгляд. Он принялся сворачивать в разные подворотни, пока наконец не оказался в тупике рядом с мусорными контейнерами. Свою правую руку всё время, начиная с убийства, он держал в кармане, крепко сжимая нож. Теперь он остановился, вынул её и, не раздумывая, размахнулся, целясь в область шеи. Но внезапно застыл, как будто увидел кого-то…
…Сергей отбросил нож, поднял голову к небу и громко крикнул: «Верю!» Лицо его озарила улыбка, но без всякого злорадства, как в момент убийства монаха, а …одним словом, добрая улыбка. Он стал приплясывать и кричать ещё радостней и громче: «Верю! Верю!»
P.S.
ПИСЬМО. ( СОН СЕРГЕЯ )
Здравствуй, Ира. Давно не писал тебе и вот решил. Да, я теперь не в деревне, ну и что. Когда пишешь, есть время подумать, чтобы лучше изложить мысль. Какие у меня новости? Ищу работу, завтра поеду встречаться по этому поводу, может, возьмут на склад музыкальных дисков по детской тематике. Завтра же поеду в дом Пашкова, рядом с Государственной библиотекой, там бесплатно раздают факсимильные копии евангелия 16 века, так называемое Елисаветградское евангелие, или как-то похоже…не помню. В общем, евангелие на старославянском языке. С иллюстрациями того времени. Но нужно суметь прочесть несколько строк, а то не дадут. Раньше давали всем. Но сейчас уже мало осталось. Попробую. Саша, муж моей кузины, попробовал и не смог ничего прочесть. Теперь я попробую. Ну, что ещё… Пишу сценарий для художественного фильма, который я давно уже задумал.
Назову, наверно, «Ангел вечной мерзлоты». Это история любви, хотя сам текст скорее психологического, философского и богословского характера. Но есть в нём рассуждения и переживания на эту тему. Броское название, правда? Что ж, если допишу и если удастся когда-нибудь снять фильм, буду очень рад. На данный момент это дело моей жизни. Думаю, фильм может произвести фурор, там много крайностей, как по стилю, так и по содержанию. Но знаешь, я скажу тебе одну вещь. Только тебе и больше никому. У меня были большие сомнения, стоит ли разворачивать такой сюжет, такие идеи… Не будет ли это грехом, в этом смысле. Короче говоря, я помолился и бросил жребий. Второй раз в своей жизни. И получил ответ: пиши. Так что Бог не против, а значит, и ты не осуждай. Главное, ты, а остальные мне не важны, понимаешь? Это я всё говорю, конечно, на тот фантастический случай, если сценарий мой будет воплощён на экране (фантастический, потому что пишут сценарии миллионы и почти каждый считает себя гением, как и я. хахаха) и получит широкую огласку, что кажется ещё более фантастично. Однако, чего только в жизни не бывает. На всё воля Божья. Да, это общие слова, про волю Божью, но их можно осмысливать и осуществлять всю жизнь. До свиданья.
Сергей. Октябрь 2010 года. Москва.
P.S.
Хочу ещё рассказать тебе о лете. Об этом лете, как пел Виктор Цой. Кстати, в августе вспоминали 20-летие со дня его гибели, но об этом я ещё расскажу. Знаешь, Ир (только твоё имя можно так лаконично сократить), я хочу рассказать тебе несколько историй, пользуясь более раскованным стилем. Так будет легче, естественней и, может быть, глубже. То есть писать непосредственно, не тратя много времени на обдумывание. К тому же у меня мало времени, скоро закрывается почта, а я хочу отправить тебе сегодня это письмо. Так что не сочти такую манеру письма неряшеством, неуважением к тебе. И прости, если почерк покажется неразборчивым. Я действительно тороплюсь, а ещё так много хочется тебе рассказать.
Я приехал в деревню рано, в июне, когда ещё пели соловьи. Это удивительно. Однажды ночью пение соловьёв сопровождал дождь, и казалось, что играет джазовый оркестр… Под барабаны дождя. Да, да, именно так. Или вот такой ещё образ у меня тогда возник: соловьиные трели подобны шарам, каждый из которых имеет свой цвет, размер и материал, из которого сделан, очень звучный материал, особый металл. Шары парят, они невесомы. И сталкиваются друг с другом время от времени… Я почему-то сразу вспомнил, как мы с тобой ходили в консерваторию, на «Колокола», и как потом ты плакала и крестилась на портрет Рахманинова, точно на икону… И ещё помню, как ты куда-то отошла, кого-то встретила из знакомых, а я смотрел на тебя издалека, я ничего не мог услышать из вашего разговора, только видел, как ты жестикулировала, и было впечатление, что ты общаешься на языке глухонемых, так выразительны твои жесты… Ну да ладно, вернёмся в настоящее. Сейчас пик жары, дым у нас тоже. Слава Богу, ты уехала в отпуск на Кавказ. А ко мне в гости, а вернее, к своей дочке, которая с нашей семьёй отдыхает, приехала моя первая любовь. Только вчера приехала, а сегодня утром уже уехала в Москву – работа, собака… Я с ней не виделся несколько лет, и вот интересно было посмотреть. И знаешь, буду откровенным с тобой, тем более раз уж обещал, - стал смотреть я на её ноги. Ну, что делать, если больше не на что? Если нет больше любви? Да, не раз я на них пялился, а она, наверно, подумала, что её ноги меня привлекают, и начала кокетничать. Хотел сфотографировать её на природе – нет, говорит. Не хотела даже на общей фотографии быть. Может, она даже меня пожалела, дескать, буду зря только переживать, глядя на её фотографию…Хахаха. А я смотрел на её ноги только для того, чтобы испытать чувство… может быть, злорадства. Не знаю, короче, я сравнивал их с твоими, которые я гладил однажды, и был рад, что твои стройней, и вообще красивей, а ты её старше на 10 лет! А она то модница ещё та. Внешность для неё это всё. Ох, и дорого бы я отдал, чтобы она узнала, почему я так смотрел на её ноги! Она так дорожит внешностью, что наказала сжечь себя после смерти. Мне, говорит, плохо делается, как представлю, что тело моё будет гнить. Тут бы ей Бодлера прочесть, «Падаль», да по памяти не вспомнил. Да, вот что осталось от моей любви. Грустно. Не настоящая любовь. Настоящая – другая, это… когда готов идти до конца. И после… Не грусти, зайчик, всё хорошо.
P.S.
Чуть не забыл: я обещал тебе рассказ, и вот помещаю: первый рассказ, который я написал в своей жизни, и написал его здесь, на природе.
ЮХМА И СОММЕРСЕТ МОЭМ
Ближе к вечеру, когда жара немного спала, пошёл купаться к мосту. Мост большой, железобетонный, по нему идёт шоссе из нашего посёлка в соседние, точно такие же. В центре низколобый, похожий на дзот магазин, и вокруг него перекошенные избы, как застывшие гримасы паралитиков. Могут быть несколько коттеджей, как группа разнузданных и ненавидимых подростков. Может быть ещё памятник ленину. И, наконец, может быть церковь, куда мало кто ходит.
Река неширокая, как канава. Многочисленные ключи делают её воду весьма холодной, что для многодневной жары за 30 в самый раз. К тому же у моста дно поглубже, так что вода течёт медленно и успевает прогреться. Берега здесь крутые и вытоптанные, кое-где проступает песок, но чуть дальше от моста их снова закрывают скучные заросли ивняка и осоки. Несколько рослых берёз и елей, однако, придают этому месту неожиданную сказочность. Как тут не вспомнить, что реку зовут Юхма. Где-то 1000 лет тому назад здесь, как и по всему среднему Поволжью, жили племена угро-финнов, создателей эпоса «Калевала». Скорей всего, они и дали ей такое звучное имя. Юхма, Сайма, Вяйнамёйнен… Язык северных чародеев и богатырей.
… Я причалил и вышел на берег, седой и кудрявый.
Я не помню, как долго, не знаю, кому я молился.
Неоглядная Сайма струилась потоками лавы.
Белый пар над водой тихонько вставал и клубился…
Когда подошёл ближе, иллюзию быстро рассеяли курящие девочки в купальниках и вездесущий пластиковый мусор. «Будут ли здесь жить люди через сто лет, когда пластик начнёт гнить?»… Двое парней лет по 17-ти уже искупались и собирались разводить костёр. На чёрную проплешину костревища были накинуты сучья и бумага, выдранная из какой-то книги. Мусора не было: хотели печь картошку. Рядом валялась книга в картонной обложке. Подошёл посмотреть. «Луна и грош. Театр.» Автор – Соммерсет Моэм. Пролистал. Нескольких страниц «Театра» не хватало, зато «Луна и грош» оставался в целости. Положил книгу себе в пакет. Подростки посмотрели косо, но промолчали.
Когда искупался, костёр уже горел. Девочек не было видно. Один из парней держал в руке бутылку самогона, а другой вдруг резко крикнул в темнеющие заросли: «Эй, скоро вы там, ****ые в рот!»
Мне не захотелось греться с ними у костра. Никто, к счастью, не позвал.
Следующие два дня читал впервые «Луну и грош». На южном острове, среди экзотической природы, проводит последние годы своей жизни художник Чарльз Стрикленд. С ним только жена-туземка и служанка. Он работает над своим последним шедевром. Вместо холста – стены убогой лачуги. Он болен проказой и знает об этом. Он продолжает работать вплоть до полной слепоты. Лачуга преображается во вселенную, где люди и природа пребывают друг с другом в глубочайшей гармонии…
Я понял, почему художник завещал сжечь свой дом…
Знаешь, Ира, мне иногда хочется, чтобы меня понял человек, далёкий от меня по духу, образованию… в общем, чужой человек. Но именно его понимания мне хочется достичь больше, чем понимания близкого человека… Хочется, чтобы меня поняли вопреки. А тебе знакомо такое чувство?.. Впрочем, иногда мне кажется, что меня никто не поймёт. Слишком вопреки…
P.S.
Ты свободна, и я уважаю твой выбор. Но выбор должен быть взвешенным. Послушай, что у нас в монастыре творится. Это всё правда, всё я видел своими глазами. Игумен Мелетий набрал работников из бомжей, наркоманов, уголовников. Находит их на рынке, в городе. У кого паспорт, отнимает. Вся эта «братия» работает у Мелетия за еду одну, помогает ему восстанавливать и всё такое. Знаешь, эти бесконечные монастырские стройки…Запрудили реку какими-то страшенными бетонными плитами, хотели карпов разводить – никаких карпов теперь там нет, да и не было никогда, а речка в этом месте превращается в болото. Но это ладно, «издержки производства», что называется. Кстати, кроме Мелетия, насколько я знаю, было в «обители» всего лишь двое монахов. Один, бывший наркоман, в конце концов сбежал, не знаю, куда, и что с ним теперь, не знаю. А другой тоже не выдержал и ушёл обратно в мир и… женился. Ничего, живёт себе в Кинешме, не тужит. Но вернёмся к нынешней «братии». Все они пьют, и сам Мелетий с ними, по-чёрному. Пришли на престольный праздник, а он и говорит: кагора нет, службы не будет, выпили весь кагор. Ладно. Мне одна монахиня говорит: это юродство. Да, удобно, говорю, на юродство всё списать. Удобная очень позиция, да. Иван Грозный, собственно говоря, также юродствовал. Утром мучил, убивал, вечером молился, и дальше по новой. Ещё она говорит, что нельзя никого осуждать, не зная точно, так оно или не так всё было. Иногда, дескать, кажется, что всё сходится, а оказывается по-другому. Что ж, так то оно, может, и так, только всё, что я говорил и скажу, я видел собственными глазами. А у неё корпоративная солидарность ещё проявляется. Хотя она не глупая, но не хватает ей объективности в такого рода делах.
Итак, представь себе, Ира, у них в монастыре устроен самый настоящий каземат. И это всё я видел собственными глазами, даже сделал фотографии, да… А было вот что: давно ходили слухи, что Мелетий заковывает людей в кандалы, бьёт, в общем, применяет физические пытки. И я решил проверить, и ночью прокрался на территорию монастыря, благо, сделать это не трудно: монастырь ограждён хилым деревянным заборчиком, за которым раскинулось заросшее кладбище, а в центре – каменный храм и вокруг него разные деревянные и кирпичные пристройки, эдакие теремки лубочные с евроокнами. И слышу я вдруг стон – среди кладбища то каково! Страшно, хотя и понимаю, что не мёртвые это… Иду тихонько и подхожу к бревенчатому теремку с красной крышей и каменной основой, немного в стороне от остальных. Нижнее окно горит, зарешёченное, узкое, оттуда как будто бы и стон доносится. Смотрю в окно: низкая подвальная комната, стены и пол из белого кирпича. В центре длинный деревянный стол, к нему привязана голая женщина, некрасивая, почти старуха. Её загорелое угловатое тело – видно, что крестьянка - покрыто струйками крови, которые текут из многочисленных ран, расположенных повсюду и, как кажется, равноудалённых друг от друга. Только лицо ещё не обезображено. У стены напротив окна сидит человек в чёрной монашеской одежде, с опущенной головой. Сальные волосы с помощью бабьей резинки собраны в хвостик (ну ты знаешь, такая мода завелась и среди монархистов, они ещё любят при этом значёчки всякие с имперской символикой нацеплять). Монах не поднимает голову, как будто думает о чём-то, а бедная баба всё стонет и стонет. Внезапно монах заговаривает, не меняя позы, и я узнаю голос Мелетия, так похожий на голос Ляписа Трубецкого – певец такой эстрадный был когда-то, можешь послушать в Интернете – точь в точь, правда. И что же говорит наш игумен? Кайся, говорит, кайся, блудница вавилонская, дочь бесовская и дальше всё в таком же роде.
- В чём ещё? – хрипит баба. – Всё сказала.
- Кайся, блудодеица, кайся, - как бы не расслышав вопроса, монотонно продолжает Мелетий.
- Изверг! - хрипит баба.
- Кайся, дщерь (это бабе то 60-летней, тогда как самому Мелетию за сорок, не больше), не все грехи ты назвала, я же вижу тебя насквозь, шо ты там утаиваешь (Мелетий был хохол, что проявлялось в его неизменной невозмутимо-насмешливой интонации и в выговоре – характерное г-канье и шоканье, но не всегда, а, по-видимому, в минуты особого волнения).
- Уууух. Всё сказала, не помню больше.
- А ты вспомни, вспомни. Не можешь вспомнить? Ну шо, продолжим плоть умерщвлять. Сергий, иди сюда – повысил голос Мелетий, коверкая имя ударением на первый слог, как это принято среди особо истовых православных. Дескать, мы во всём особые, избранные, не то, что вы, «мирские». У нас даже имена по-другому произносятся, по-старинному. А какое уродство, когда монахиням дают чисто мужские имена: Сергия, Илия… Вот уйдёшь в монастырь, и тебе такое имя дадут, «для смирения». Как будто высшее предназначение человека стать бесполым, или гермафродитом каким-то… Тьфу. Ну, конечно, тут они скажут, что нашу жизнь можно понять только изнутри, самому побывав в нашей шкуре. Не лезь со своим уставом в чужой монастырь, короче говоря. Не знаю, мне кажется, здесь есть какое-то лукавство, опять деление людей на избранных и быдло, грубо говоря. Как у иудеев, кстати. Да и не только у них. Как будто нас создал не один и тот же Бог. Вообще, взгляд со стороны бывает даже более объективным, чем изнутри, хотя и не всегда, конечно… Но я опять отвлёкся, хотя и не совсем в сторону. А времени мало. Итак, Мелетий зовёт своего опричника.
- Аааа! Мамку обзывала, когда была малооой!
- Ну шо ты брешешь, я же всё вижу. Сергий!
Низкая обитая железом дверь отворилась, и в неё с трудом протиснулся великан Сергий, похожий на слона, с обвислыми, толстыми щеками, в огромных, грязных кирзачах и каком-то залатанном тулупе. В руке он держал огромную раскалённую кочергу. Баба завыла ещё громче, когда великан направил своё орудие в направлении её лица. А Мелетий опустился на колени на забрызганный кровью белый каменный пол и, смотря в угол, стал молиться… Прости, Ира, что-то я увлёкся описанием этих ужасных деталей, но всё это правда, всё это жизнь, а « жизнь как тишина осенняя подробна». Ты не думай, я не садист. Я сам пытался отвлечься от тягостного зрелища и стал вспоминать стихи, в том числе и те, которые тебе не понравились, но никак не мог вспомнить. Единственное, что пришло в голову, был каталог лучших фильмов ужасов, который я составил в своё время. И представь себе, я его вспомнил во всех подробностях!
Фильмы ужасов. Лучшее.
№ режиссёр название фильма год премьеры страна
1 Мельес Жорж Замок дьявола * * 1896 Франция
2 Мельес Жорж Человек с резиновой головой * * 1901 Франция
3 Мельес Жорж Монстр * * 1903 Франция
4 Мельес Жорж Страшный чёрт * * 1905 Франция
5 Доули Д.Сирл Франкенштейн * * 1910 США
6 Вегенер Пол, Галеен Хенрик Голем * * 1915 Германия
7 Вине Робер Кабинет доктора Калигари * * * * 1920 Германия
8 Мурнау Фридрих Вильгельм Носферату (Симфония Ужаса) * * * 1922 Германия
9 Руперт Джулиан Призрак оперы * * * 1925 США
10 Браунинг Тод Дракула * * 1931 США
11 Уэйл Джеймс Франкенштейн * * * * 1931 США
12 Браунинг Тод Уроды * * * * 1932 США
13 Гальперин Виктор Белый зомби * * * 1932 США
14 Дрейер Карл Теодор Вампир: сон Алена Грея * * * * 1932 Франция-Германия
15 Кентон Эрл Остров потерянных душ * * 1932 США
16 Фройнд Карл Мумия * * 1932 США
17 Купер Мериан, Шодсак Эрнест Кинг Конг * * * 1933 США
18 Уэйл Джеймс Человек-невидимка * * 1933 США
19 Улмер Эдгар Чёрный кот * 1934 США
20 Уэйл Джеймс Невеста Франкенштейна * * * * 1935 США
21 Лэндерс Лью Ворон * 1935 США
22 Браунинг Тод Дьявольская кукла * * * 1936 США
23 Вагнер Джордж Человек - волк * 1941 США
24 Турнер Жак Люди-кошки * * 1942 США
25 Уайз Роберт Похитители тел * * 1945 США
26 Хэскин Байрон Война миров * * 1953 США
27 Арнольд Джек Тварь из чёрной лагуны * 1954 США
28 Дуглас Гордон Они * * 1954 США
29 Паркер Джон Помешательство * * * * 1955 США
30 Сигел Дон Вторжение похитителей тел * * * 1956 США
31 Турнер Жак Ночь демона * * 1957 Великобритания
32 Накагава Нобуо Призраки болота Касане * * 1957 Япония
33 Корман Роджер Атака крабов-монстров * * 1957 США
34 Корман Роджер Не с этой планеты * * 1957 США
35 Эдвард Вуд План 9 из открытого космоса * * * * 1958 США
36 Ньюманн Курт Муха * * * 1958 США
37 Хичкок Альфред Психо * * * 1960 США
38 Бава Марио Маска сатаны * * * 1960 Италия
39 Корман Роджер Маленький магазинчик ужасов * * 1960 США
40 Ползелли Ренато Возлюбленная вампира * 1960 Италия
41 Корман Роджер Падение дома Ашеров * * 1960 США
42 Франжю Жорж Глаза без лица * * * 1960 Франция - Италия
43 Накагава Нобуо Ад (Колесо) * * * 1960 Япония
44 Пауэлл Майкл Подглядывающий * * * * 1960 Великобритания
45 Клэйтон Джек Невинные * * 1961 США
46 Харви Херк Карнавал душ * * * * 1962 США
47 Хичкок Альфред Птицы * * * * 1963 США
48 Бава Марио Три лица страха (Чёрная суббота) * * * 1963 США-Франция-Италия
49 Гершел Гордон Льюис Кровавый пир * * * 1963 США
50 Уайз Роберт Призрак * * * 1963 США - Великобритания
51 Бава Марио Плеть и тело * * * * 1963 Франция - Италия
52 Маринш Жозе Можика В полночь я возьму твою душу * * * 1964 Бразилия
53 Корман Роджер Маска красной смерти * * * 1964 США
54 Гершел Гордон Льюис 2000 маньяков * * 1964 США
55 Кобаяши Масаки Кайдан * * * 1964 Япония
56 Рагона Убальдо, Сэлкоу Сидней Последний человек на земле * * * * 1964 США - Италия
57 Бава Марио Планета вампиров * * 1965 Италия- Испания
58 Полански Роман Отвращение * * * 1965 Великобритания
59 Бава Марио Операция Страх * * * 1966 Италия
60 Кропачёв Георгий Ершов Константин Вий * * * * * 1967 СССР
61 Маринш Жозе Можика Сегодня ночью я вселюсь в твой труп * * * 1967 Бразилия
62 Вакамацу Кодзи Ангелы и насилие * * * * 1967 Япония
63 Франко Джесс Суккуб * * * * 1968 ФРГ
64 Роллен Жан Насилие вампира * * * 1968 Франция
65 Ривз Майкл Великий Инквизитор * * * 1968 Великобритания
66 Ромеро Джордж Ночь живых мертвецов * * * * 1968 США
67 Маринш Жозе Можика Странный мир Зеки из гроба * * * 1968 Бразилия
68 Полански Роман Ребёнок Розмари * * 1968 США
69 Фишер Теренс Выход дьявола * * * 1968 Великобритания
70 Бергман Ингмар Час волка * * * * 1968 Швеция
71 Исии Теруо Радость пытки * 1968 Япония
72 Масумура Ясудзо Слепое чудовище * * 1969 Япония
73 Франко Джесс Венера в мехах * * * 1969 Великобритания-Италия-ФРГ
74 Герц Юрай Сжигатель трупов * * * 1969 Чехословакия
75 Исии Теруо Ужасы обезображенного народы * * * 1969 Япония
76 Бава Марио Топор для новобрачной (Красный знак безумия) * * 1970 Италия- Испания
77 Франко Джесс Вампирши-лесбиянки * * * 1971 Испания - ФРГ
78 Кюмель Гарри Дочери тьмы (Кровавые губы) * * 1971 Франция-Бельгия-ФРГ
79 Роллен Жан Дрожь вампиров * * * * 1971 Франция
80 Ладо Альдо Короткая ночь стеклянных кукол * * * 1971 Италия - ФРГ - Югославия
81 Гибсон Алан Дракула A.D.1972 * 1972 Великобритания
82 Крейвен Уэс Последний дом слева * * 1972 США
83 Байкер Рой Психбольница * * * 1972 Великобритания
84 Бава Марио Камера пыток (Кровавый барон) * 1972 Италия - ФРГ
85 Франко Джесс Чёрная графиня * * 1973 Франция
86 Бава Марио Лиза и дьявол * * * 1973 Италия-Испания-ФРГ
87 Джо Д*Амато Смерть улыбается убийце * * * 1973 Италия
88 Роллен Жан Железная роза * * * 1973 Франция
89 Роуг Николас А теперь не смотри * * * * 1973 Великобритания - Италия
90 Фридкин Уильям Изгоняющий дьявола (Экзорцист) * * 1973 США
91 Кюмель Гарри Мальпертюи * * * 1974 Франция-Бельгия-ФРГ
92 Роллен Жан Обнажённый вампир * * 1974 Франция
93 Хупер Тоуб Техасская резня бензопилой * * * * 1974 США
94 Грау Хорхе Пускай мёртвые лежат в могилах * * * * 1974 Италия - Испания
95 Роллен Жан Окровавленные губы * * * 1975 Франция
96 Кроненберг Дэвид Судороги * * * * 1975 Канада
97 Пазолини Паоло Сало или 120 дней Содома * * 1975 Франция - Италия
98 Спилберг Стивен Челюсти * * * * 1975 США
99 Уир Питер Пикник у висячей скалы * * * * 1975 Австралия
100 Форбс Брайан Степфордские жёны * 1975 США
101 Полански Роман Жилец * * 1976 Франция
102 Брайан де Пальма Кэрри * * * * 1976 США
103 Доннер Ричард Омен * * * 1976 США - Великобритания
104 Франко Джесс Ильза-свирепая тюремщица * * 1977 США-ФРГ-Швейцария
105 Ардженто Дарио Суспирия * * * 1977 Италия
106 Кроненберг Дэвид Бешеная * * * 1977 Канада
107 Бава Марио Шок * * 1977 Италия
108 Силверштейн Эллиот Автомобиль * * * 1977 США
109 Видерхорн Кен Шоковые волны * 1977 США
110 Франко Джесс Сияющий секс * * * * 1977 Франция - Италия - Швейцария - Бельгия
111 Уир Питер Последняя волна * * * 1977 Австралия
112 Карпентер Джон Хэллоуин * * * * 1978 США
113 Ромеро Джордж Рассвет мертвецов * * * * 1978 США-Италия
114 Ромеро Джордж Мартин * * * 1978 США
115 Джо Д*Амато За пределами тьмы * * * * 1979 Италия
116 Коскарелли Дон Фантазм ч.1 * * * * * 1979 США
117 Скот Ридли Чужой * * * * 1979 США-Великобритания
118 Карпентер Джон Тёмная звезда * * * * 1979 США
119 Кроненберг Дэвид Выводок * * * * 1979 Канада
120 Фульчи Лючио Зомби 2 * * * 1979 Италия
121 Херцог Вернер Призрак ночи (Носферату) * * * 1979 Франция - ФРГ
122 Харди Род Жажда * 1979 Австралия
123 Джо Д*Амато Антропофаг * * * 1980 Италия
124 Ардженто Дарио Инферно * * 1980 Италия
125 Ленци Умберто Город зомби * 1980 Италия - Испания - Мексика
126 Бава Ламберто Макабро * * 1980 Италия
127 Деодато Руджеро Холокост каннибалов * * * * 1980 Италия
128 Фульчи Лючио Город живых мертвецов * * * * * 1980 Италия
129 Ломмель Уилли Бугимен * 1980 США
130 Рассел Кен Изменённые состояния * * * 1980 США
131 Кубрик Стэнли Сияние * * * 1980 США - Великобритания
132 Питерс Барбара, Мураками Джимми Гуманоиды из бездны 1980 США
133 Фульчи Лючио Седьмые врата ада * * * * 1981 Италия
134 Фульчи Лючио Дом на краю кладбища * * * 1981 Италия
135 Данте Джо Вой * * * * 1981 США
136 Рэйми Сэм Зловещие мертвецы * * 1981 США
137 Лэндис Джон Американский оборотень в Лондоне * * * 1981 США - Великобритания
138 Уоррен Норман Инсеминоид * * 1981 Великобритания
139 Шерман Гари Мёртв и похоронен * * 1981 США
140 Карпентер Джон Нечто * * * * 1982 США
141 Девенпорт Гарри Экстро * * * * 1983 Великобритания
142 Кроненберг Дэвид Видеодром * * * * 1983 Канада
143 Авати Пупи Зедер * * * 1983 Италия
144 Скотт Тони Голод 1983 Великобритания
145 Крейвен Уэс Кошмар на улице Вязов * * * 1984 США
146 Карш Фриц Дети кукурузы * 1984 США
147 Данте Джо Гремлины * * * 1984 США
148 Селлер Чарльз Тихая ночь, смертельная ночь * * * 1984 США
149 Кэмерон Джеймс Терминатор * * * * 1984 США - Великобритания
150 Бава Ламберто Демоны ч.1 * * 1985 Италия
151 Херц Майкл, Кауфман Ллойд Токсичный мститель * 1985 США
152 Гордон Стюарт Реаниматор * * * * 1985 США
153 Ромеро Джордж День мертвецов * * * * 1985 США
154 Дэн О Бэннон Возвращение живых мертвецов * * 1985 США
155 Кроненберг Дэвид Муха * * * * 1986 США
156 Майнер Стив Дом * * * 1986 США
157 Гордон Стюарт Извне * * * * 1986 США
158 Кэмерон Джеймс Чужие *** 1986 США - Великобритания
159 Хупер Тоуб Пришельцы с Марса * * 1986 США
160 Гордон Стюарт Куклы * * 1987 США
161 Дэвид Кит Проклятие * * * 1987 США
162 Баркер Клайв Восставший из ада ч.1 * * * 1987 Великобритания
163 Соави Микеле Водолей * * * 1987 Италия
164 Мак Тирнан Джон Хищник * * * 1987 США
165 Коскарелли Дон Фантазм ч.2 * * * * * 1988 США
166 Хененлоттер Франк Повреждение мозга * * * 1988 США
167 Чиодо Стивен Клоуны-убийцы из космоса * * * 1988 США
168 Холланд Том Детская игра * 1988 США
169 Рассел Кен Логово белого червя * * 1988 США - Великобритания
170 Рэндел Тони Восставший из ада ч.2 * * 1988 Великобритания
171 Рассел Чак Капля * * * 1988 США
172 Голдблатт Марк Смертельная ярость (мёртвый коп) * * 1988 США
173 Хикокс Энтони Музей восковых фигур * * * 1988 США - ФРГ
174 Крейвен Уэс Змей и радуга * * * 1988 США
175 Юзна Брайан Общество * * * 1989 США
176 Цукамото Синья Тэцуо, железный человек * * * 1989 Япония
177 Хененлоттер Франк Франкеншлюха * 1990 США
178 Климов Геннадий, Мавлак Игорь Семья вурдалаков * * * 1990 СССР
179 Андервуд Рон Дрожь земли * * 1990 США
180 Баркер Клайв Ночной народ * * * 1990 США
181 Тепцов Олег Господин Оформитель * * * * 1990 СССР
182 Элиас Мериге Порождённый * * 1990 США
183 Йорг Буттгерайт Король смерти 1990 ФРГ
184 МакНоутон Джон Инопланетянин в чужом теле * * * * 1991 США
185 Роуз Бернард Кэндимен * 1992 Великобритания - США
186 Джексон Питер Живая мертвечина * * * 1992 Новая Зеландия
187 Финчер Дэвид Чужой 3 * * * 1992 США
188 Феррара Абель Похитители тел * * * 1993 США
189 Коскарелли Дон Фантазм ч.3 (Повелитель мёртвых) * 1994 США
190 Шванкмайер Ян Урок Фауста * * 1994 Франция - Великобритания - Чехия
191 Соави Микеле О любви о смерти * * * * 1994 Германия - Франция - Италия
192 Юзна Брайан Дантист * 1996 США
193 Родригес Роберт От заката до рассвета * * 1996 США
194 Линч Дэвид Шоссе в никуда * * * 1997 США-Франция
195 Натали Винченцо Куб * * * 1997 Канада
196 Пол У.С.Андерсон Горизонт событий * 1997 США - Великобритания
197 Коскарелли Дон Фантазм ч.4 (Забвение) * * 1998 США
198 Наката Хидео Звонок * 1998 Япония
199 Баскова Светлана Зелёный слоник * 1999 Россия
200 Миике Такаси Кинопробы * * 1999 Япония - Южная Корея
201 Линч Дэвид Малхоланд-драйв * * * 2001 США-Франция
202 Миике Такаси Посетитель Q * * 2001 Япония
203 Гордон Стюарт Дагон * * * 2001 Испания
204 Балагуэро Жауме Тьма * * 2002 США - Испания
205 Ромеро Джордж Земля мёртвых * * * 2005 США - Канада - Франция
206 Маринш Жозе Можика Пробуждение зверя * * 1999 (1970) Бразилия
207 Харрингтон Кёртис Кровавая королева * * 2003 (1966) США
208 Накагава Нобуо Дом кошки-призрака * * 2006 (1958) Япония
Неплохо, правда?
А старуху замучили насмерть, и она больше не призналась ни в чём, а было ли в чём ей признаваться, я не знаю, я не прозорлив. И много ещё людей мучили таким образом, называя все эти действия «умерщвлением плоти», а я всё это видел и не один раз, я каждую ночь припадал к подвальному окну и фотографировал. А что я мог ещё сделать? Правящий епископ не верил никаким жалобам, он, как и менты, был, скорее всего, подкуплен игуменом. Я возлагал надежды на снимки и хотел сделать их как можно больше и выложить в Интернет, чтобы Мелетию досталось по полной программе. Но увы! Произошёл, как всегда, непредвиденный случай, и все труды мои пошли насмарку. Вот как это было. Я находился у себя в деревне, километрах в 2-х от монастыря. Был вечер, но солнце ещё не заходило. Вдруг тишину прорезал неимоверной силы крик. Как будто даже рёв, так что я невольно вздрогнул всем телом. Неужели из храма? Скотину, что ли, режут, или пытают… но кого? Чтобы так кричать, нужно обладать нечеловеческой силой… Я поспешил на рёв, который внезапно смолк и не повторялся. Может, не туда иду, думал я, но продолжал следовать к монастырю, как будто ведомый какой-то силой. Да и куда ещё идти? Кругом поля, леса. Догадки мои подтвердились, когда уже вблизи от монастыря повторился ужасающий вопль. Я скорей бегу к привычному окну, смотрю в него и не верю своим глазам: к пыточному ложу привязан…снежный человек! Да, да, именно он, я узнал его по кадрам документального фильма, снятого одним американцем очень давно. Точно такой же волосатый, огромного роста – около 3-х метров, как только поместился в эту каморку. Видно, поймали его где-то в лесу, может, в капкан… Мелетий полюбил охоту и со своей «братией» стрелял кабанов, лосей, зайцев круглый год. У нас же глушь тут, всё может быть. Лежит он, в крови, и пол, и стены в крови, и ряса Мелетия в крови тоже. Сергий тычет вилами в брюхо бедной твари, а она всё ревёт и ревёт… Наконец, в паузе между пытками, слышу всё тот же непоколебимый голос Мелетия: говори, бес полуденный, говори, когда антихрист придёт… И что так православные помешаны на антихристе? Как будто ждут не Христа, а антихриста… А зверь всё ревёт – говорить, видно, не умеет по-человечьи… опять воздержусь от дальнейших подробностей, не хочу огорчать тебя, ты же такая добрая, жалостливая, я же знаю, зайчик мой маленький… ну прости, прости, что завёл речь на такую тему, просто хочу, чтобы ты знала правду, чтобы ты знала, в какое логово можешь попасть… Короче говоря, замучили до смерти несчастное существо, и я это всё фотографировал, а когда домой пришёл, свет включил, смотрю – нет ничего! Пусто! Ты знаешь, наверное, что есть такие легенды, в них сверхъестественные существа, как добрые, так и злые, невозможно сфотографировать, или заснять на камеру. Оказывается, правда, нельзя. Но мало того, что стёрлись фотографии со снежным человеком, стёрлись и все остальные, представляешь? Теперь я ничего не смогу доказать, кроме свидетельства словом, но кто мне поверит? Впрочем, главное, чтобы ты, зайчик, мне поверила, ты, солнышко моё красное, накрашенное седовласое солнышко…Солнечный зайчик мой…
Скажу теперь пару слов о Цое, как обещал. Смотрел по телевизору его последний концерт и передачу о нём. Маша, моя кузина, смотрела тоже, вспоминала прошлое… Прошло 20 лет, и тогда она успела сходить на тот самый последний концерт, который сейчас транслировали, с ужасающим монтажём, когда кадры мгновенно сменяли друг друга, как в клипе, а лучше бы показали больше Цоя. Какой-то истерический монтаж. Но спасибо и на этом. Помню, как моя мама осуждала тогда кузину, дескать, вот, патриарх Пимен умер, а она пошла на пляски какие-то. Теперь мама признала, что была неправа, что Цой – это, одним словом, Цой. Да, большое видится на расстоянии. Ещё помню, как дикторша в программе «Время» объявила, что в автокатастрофе под Юрмалой погиб «кумир молодёжи» Виктор Цой. Мы были тогда в этом же доме и сразу побежали почему-то сообщать Маше – так звали мою кузину– которая была в соседней комнате и ничего не слышала. Маша встала у зеркала и заплакала, и я это запомнил на всю жизнь, не знаю почему. Потом я уже открыл Цоя для себя, запомнил чуть ли не все его песни, и мне было безумно жаль, что родители не давали мне слушать рок, когда Цой был ещё жив. Может быть, я бы тоже сходил на его концерт… Видно, такова судьба моя: никуда не успевать. «Я опоздал на ноль и миллион». Зато водили по монастырям, насколько это было возможно тогда, в советское время. Да, Ирочка, я люблю тебя, я всё таки должен это тебе сказать ещё раз, прежде чем ты сделаешь свой выбор… Но люблю не настолько, чтобы отказаться от тебя вот так вот…Не уходи, Христом тебя прошу… А если уйдёшь, я всё равно не откажусь от тебя, в другой жизни всё возможно, да. То есть, если ты умрёшь раньше меня, или мы оба умрём, всё возможно начать сначала, начать ту же земную жизнь и любовь! Да, и у меня есть доказательства, странно, что я раньше их не замечал. Помнишь, я говорил тебе о своём дяде, который умер от алкоголизма, и о дедушке, который был очень набожный и тоже умер? Так вот, представь себе, оказывается, они не умерли, а живы и иногда приходят к нам в гости! Правда, дядя мой по-прежнему пьёт и мучается, а дедушка всё также бесконечно ворчит, но главное, что они живы!! Причём, если дедушка просто взял и пришёл, то дядю я увидел сначала во сне, а потом уже наяву. Представь себе длинную стеклянную стену, конца и края ей не видно, и она абсолютно прозрачная. Сквозь такую стену я увидел во сне дядю. Он с той, я с этой стороны. И он меня как будто увидел и пошёл вдоль стены, а мне стало страшно, ведь стена где-то может кончится, он её обогнёт и придёт на мою сторону… Проснулся от страха, смотрю – а дядя мой тут как тут, на стуле у печки сидит и курит, заслонку снял у отдушины, чтобы дым в трубу шёл, как всегда любил делать. Ничего, вроде, не злой. Даже выпили с ним, только боюсь я, нельзя ему, опять сердце не выдержит… Я долго думал потом, как это всё можно объяснить, и пришёл к выводу, что если сильно любишь кого-то, скучаешь по нему, этот человек может вернуться, воскреснуть даже в теле и жить с тобой, как прежде, только видеть его будут не все, а прежде всего те, кому он дорог. Значит, пока я буду кому-нибудь нужен – ну, например, моим читателям, зрителям моих фильмов – не говоря о родителях, конечно, - я буду жить на земле, и, главное, буду иметь возможность заниматься плотской любовью. Дедушка и дядя просто уже старые, и им это не нужно, а я буду тебя хотеть в любом возрасте, своём и твоём. У меня ведь не было никого, кроме тебя… Так вот, я буду снова жить, просто не все будут меня видеть. Значит, и ты будешь, если, конечно, захочешь… Но возможность такая будет, я это понял и наконец-то успокоился. Ууф!
Будет потом Второе Пришествие, но тут я уже, как говорится, пас, ничего не знаю, что будет, а о том, что знаю, всё сказал. Ну всё, зайчик, мне пора, слышишь, пока, целую.
Хроника одного секса
© Copyright: Веснакрасна, 2012
Свидетельство о публикации №212032401214
Свидетельство о публикации №212032401214
Рецензии