Глаза

Поздний вечер, лаборатория освещена одной лампой, тусклые блики на микроскопах и колбах. За столом, друг напротив друга сидят и не первый час беседуют двое – профессор и исследователь.
И с с л е д о в а т е л ь: Профессор, Вы себе даже не представляете, как я устал.
П р о ф е с с о р (добродушно рассмеявшись): Извини, голубчик мой, но это нелепо. Добро бы я, семидесятилетний старик, жаловался на усталость, но ты! Тебе ведь и тридцати еще нет.
И с с л е д о в а т е л ь (смущенно): Мне двадцать восемь.
П р о ф е с с о р: Ну вот!.. Так что же тебя угнетает?
И с с л е д о в а т е л ь: Ну, если в двух словах… Я пытаюсь найти и описать механизм смены выражения глаз в зависимости от настроения человека. Только… у меня ничего не получается.
П р о ф е с с о р (удивленно подняв брови и наклонившись ближе к собеседнику): Огого! Тема интересная! Ты, конечно, не первый ученый, кто пытается это сделать. Но ведь никому еще и не удалось. Что же тебя так сказать вдохновило?
И с с л е д о в а т е л ь: Это долгая история, профессор…
П р о ф е с с о р: Юноша, в моем возрасте уже никуда не спешат. Рассказывай.
И с с л е д о в а т е л ь: Вы привыкли видеть меня в этом кресле (похлопывает по колесу кресла-каталки), но в него я сел только в восемнадцать лет. Я тогда заканчивал школу и, не определившись с выбором, отлично сдал вступительные экзамены и в медицинский и в физмат. Мы поехали с друзьями отпраздновать мое двойное поступление – и попали в аварию. Когда я очнулся в больнице, мне сообщили, что я никогда не смогу ходить. Я был так погружен в свое горе, что едва замечал все вокруг. Помню только, что родные и друзья истязали меня жалостью и сочувственными взглядами. Окончательно я пришел в себя на следующий день, когда появился мой крестный. К сожалению, видимся мы с ним нечасто, но он мне очень близок. Я могу ему рассказать что угодно, он все знает обо мне и никогда не отвернется, всегда поможет. Я сразу понял, что ему ничего не успели сказать, потому что он начал меня подбадривать, мол, через месяц-другой буду бегать, как раньше, главное – верить в себя. Я смотрел в его глаза, не в силах оторваться: они согревали меня любовью и заботой. Я все думал, как же я теперь скажу ему? Я чувствовал, как мое лицо исказила бессильная, жалкая, невеселая улыбка. Каким-то чужим и бесцветным голосом я сказал, что навсегда останусь калекой. Он отвел глаза и я впервые увидел, как его лучистый взгляд закрылся. И я скорее чувствовал, чем видел тщательно скрываемую боль в его взгляде… И потом, когда я перебирал в памяти дни, проведенные в больнице, я припомнил глаза своего врача: закрытые будто прозрачной ширмой, но в них чувствовалась боль, не столь острая, как у крестного, но постоянная, непреходящая… Я раньше недоверчиво читал в книгах фразы типа: «ее глаза, как бездонные озера, затягивали в лазоревую глубь» (с иронией) или «взгляд его был чужим и отрешенным». А теперь стал всматриваться и обнаружил целый мир неисследованных и непонятых эмоций (умолкает в задумчивости)…
П р о ф е с с о р: И что дальше? Не томи!
И с с л е д о в а т е л ь: А… Извините, что-то я отвлекся. Дальше? Я забрал документы из физмата, решив, что медицина сможет дать ответы на мои вопросы. Вы помните, как отчаянно я учился. И вот я знал о палочках, колбочках, роговице и стекловидном теле все, но ни на шаг не приблизился к разгадке. По окончании университета я не пошел работать в больницу, а заперся в лаборатории, вновь и вновь препарируя человеческие глаза. Я отдалился от семьи, забросил друзей, я забыл, когда нормально высыпался.
П р о ф е с с о р (нетерпеливо): И никакого результата?
И с с л е д о в а т е л ь (медленно покачав головой): Никакого. Я консультировался с психологами и психотерапевтами, но они сыпали «птичьими» терминами о поведении интровертов. Я вспомнил затертую до дыр фразу: «Глаза – зеркало души» и обратился к священнику, но он на чистейшем церковнославянском рассказал мне о покаянии и внутренней молитве… Профессор, ведь я же прав? Если есть загадка, должен быть и ответ на нее. Я понимаю связь между душевным состоянием и выражением глаз, но как обнаружить механизм, позволяющий глазам менять выражение? Я в полной растерянности… Проходят годы исследований, а я все так же топчусь в начале пути.
П р о ф е с с о р: Мальчик мой, хотел бы я сказать, что все дело в мимике век и в воображении наблюдающего, но ты и сам прекрасно знаешь, что это не так. Отчего в определенной ситуации у одного и того же человека глаза добрые и веселые, а в другой пустые или с сумасшедшинкой? Помнишь, как в «Гамлете»? «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Порой мы сами не можем объяснить свои открытия, точнее, смысл открытий, мы не видим то, что связывает все творения в мире. Мы пытаемся заглянуть за занавес, но видим лишь уголок картины, потому она кажется нам непонятной и необъяснимой (задумчиво теребит бородку большим и указательным пальцами)…
И с с л е д о в а т е л ь: Профессор? Так что же мне делать?
П р о ф е с с о р: Позволь дать тебе отеческий совет: просто живи. Наслаждайся любовью в чьем-то взгляде, старайся развеять чью-то печаль, дари радость чьим-то глазам и никогда их не огорчай. Перестань препарировать человеческую душу через глаза, только люби и, может быть, однажды ты увидишь ответ в чистых и ясных глазах своего ребенка.
Конец