Про заек. 4

Не успели выпить за Митю, как и горячее подоспело - сеструха расстаралась, так обрадовалась гостю, что поросёнка - откормыша не пожалела - Митенька приехал в кои веки, братик старшой, да любимый! А подарков то понавёз - девать некуда и всё вещи дорогие, заграничные - не поскупился, видать, кровиночка родная!
Так и сказал, мол, соскучился за Вами и приехал, хочу места родные посмотреть, да юность вспомнить - погостить, одним словом, недельку-другую.
Свининку жареную кусками на больших сковородах гости восприняли "на ура" и сразу выпили за радушную хозяйку с хозяином - дай им Бог здоровья, да сто лет жисти! А хозяин - Степан, муж сеструхин, сидел тихо, да скромно, будто воды в рот набрал, только улыбался радостно-блаженно, как юродивый на паперти. Да и понятное дело, был он, как и сеструха, на десять лет моложе всех присутствующих, а посему уважение оказывал старшим - до сих пор, видно, ощущал себя сеголетком перед "взрослыми пацанами".
Это удивительно, но Митя тоже перенёсся в далёкое прошлое, когда бродил по тихому деревенскому кладбищу, как будто и не было разрыва во времени почти в 40 лет. Он, как только приехал, прямо с дороги отправился родителям поклониться, да прощения попросить за всё - что уехал, что весточки не давал, что на похороны не приехал, да много ещё за что. Заодно и всех почивших сельчан Митя обошёл, всех вспомнил по фотографиям, со всеми поздоровался и чувствовал себя при этом восемнадцатилетним мальчишкой, каким и расстался с ними.
Странное это чувство - стоять над могилой родного или просто очень близкого тебе человека, с которым ты рос вместе, играл, смеялся, а сейчас он смотрит на тебя с фотографии на покосившемся надгробии и его никогда уже не будет в этом мире, ни-ког-да... Смерть - так это грустно и жестоко по отношению ко всему живому на земле.
Митя даже расплакался от жалости к себе на кладбище, что вот ещё немного и он тоже... а когда вернулся в избу, сеструхе уже доложили, что ревмя ревёт мужик над могилкой родителей - Так переживат, так переживат, убиватца, прям!   
Вот уж, воистину - хрен чего скроешь на деревне! Это тебе не город, где все суетятся, суетятся чего то, а коснись ближе - всем на тебя насрать по большому счёту, да и по малому, в том числе, особенно, родному государству!
Развесёлый гомон изрядно подзапьяневшей компании однокашников неожиданно прервала Настя. Она не спеша, демонстративно налила себе одной полную рюмку водки, встала над притихшим столом и встретившись глазами с Митей, причём взгляд её, как в юности, заискрился всё понимающими искорками смеха, просто сказала - За любовь! - и выпила до дна, а затем вышла не прощаясь.
Над столом повисло тягостное молчание.
Митю, как током парализовало на какое то время, а когда он пришёл в себя, правда, позабыв кто он и что он, и попытался вскочить и броситься за Настей, то к месту его пригвоздил недвусмысленно-тяжёлый взгляд Виктора.
Митя знал уже от сестры, что они разошлись и давно, когда ещё сын единственный в Чечне погиб, и это, как не странно, было ему приятно почему то - развод их, будто подарок ко дню рождения. Правда, никаких иллюзий он не строил относительно себя - облезлый, брюхатый и вообще, да и Настя явно не помолодела. Конечно, она выглядела очень моложаво для своих лет - да весь род Еськовых такой, будто молодильные яблоки трескают по ночам, на зависть сельчанам.
Странно, что же удержало Митю на месте - его семейное положение, комплекс к своей внешности - хотя, надо сказать, что он явно преувеличивал, как все стеснительные от природы люди, или угрожающий взгляд Витьки? Он так и не смог для себя понять ни сейчас, ни по прошествии многих лет.
- Да, чтож мы Настю то не поддержали? - нашлась сеструха - А ну-ка, давайте за любовь!
И мужики дружно, с видимым облегчением поддержали хозяйку.
Выпили, закусили, но разговор как то перестал клеиться, будто душу вынули из-за стола и тут Витька, как бы, вспомнил, но видно было, что с напрягом - А что, Митяй, ты нам про заек хотел рассказать?
 
Продолжение следует.