Глава 22. Муж домой пришел, а она

Глава 21. Пошла искать!? http://www.proza.ru/2012/03/24/1442

Учащиеся разъехались, у них начались каникулы, а у всего преподавательского состава началось заполнение журналов и подготовка к педсовету, который состоялся через два дня после проведения елки. После пяти вечера, на педсовете, в кабинете у директора собрались все преподаватели и мастера. Это примерно 30 человек. Там не было комендантов общежития, воспитателей, поваров, кладовщиков и тех, кто не участвовали в учебном процессе. Педсовет затягивался. Кто-то писал протокол. Обсуждались никому не нужные вопросы для протокола. Выступали против или за решение какого-либо вопроса то преподаватели, то мастера производственного обучения, но к единому мнению так и не приходили. Вдруг открылась дверь – и появился Валерий. За его спиной стояла секретарша. Они говорили почти одновременно:
– Иван Иванович, я его не пускала.
– Так, Моаня, иди домой. Что сидишь?
– У нас педсовет, что не ясно? – сказал кто-то из присутствующих.
– Какой педсовет? На часы посмотрите. А ну, быстро домой. Муж пришел уставший, не кормлен. А у неё педсовет! Марш домой!
Анька от такой наглости Валерия, молча, смотрела на него, словно это к ней не относится. Сан Сыныч смотрел на это, как на очередной спектакль. Остальные присутствующие сидели так, словно это собрание глухонемых. Наконец, директор, подавляя улыбку, произнёс:
– Валерий, пожалуйста, успокойтесь и выйдете. Мы сейчас закончим, и Анна Александровна со всеми пойдет домой.
– Вот со всеми ей не нужно идти домой.
– Она с Вами, Валерий, с Вами пойдет домой.
– Я не буду больше ждать. Я дома сколько ждал и здесь почти полчаса стою, – Валерий кивком головы показал на секретаршу и добавил: – И эта меня ещё не пускает. Совещания должны заканчиваться в шесть ноль-ноль, – произнося это, Валерий пальцем показал на часы.
– Да мы уже заканчиваем, – сказала завуч.
– Я жду. Слышишь, Анна Александровна?
Валерий скрылся за дверью. Директор сказал: «После Нового года всё равно собираться на другой педсовет, так что продолжим споры в следующий раз. Действительно наши семьи о нас уже беспокоятся. Совещание закончено, все свободны».
Анна вышла не первой, потому что сидела за длинным столом в середине спиной вплотную к стене. Когда она появилась в приемной, то Валерий встретил её словами:
– Почему не первая? Домой, что ли, не торопишься?
– Тороплюсь, и тарелки уже на столе стоят, – огрызнулась Аня, – ещё раз попробуй сюда прийти, плохо будет. Пошли.
Выходящие преподаватели обсуждали не педсовет, а появление Валерия. Женщины сочувственно смотрели на Анну с пониманием того, что у Анны сегодня будут дома крупные разборки.

Новый 1983 год встретили у родителей. Мать была на смене. Александр Александрович, Олег и Анна делали манты. Александр Александрович затопил титан, это была своего рода традиция (если не было скандалов и разборок) – мыться 31 декабря и есть запечённый на дровах в титане картофель. Валерке, как всегда, было скучно потому, что было мало спиртного.
На следующий день продолжили празднование Нового года. На столе был винегрет, салат «Оливье» и пельмени. Валерка постоянно выпрашивал у тёщи спирт. Так что к вечеру и тесть, и зять были хорошо залиты спиртным. Вдруг Аниному отцу стало плохо. Он рванул в туалет, у него открылась рвота. Потом Александр Александрович умылся, полчаса спустя снова пошел в туалет, Валерка поплелся за ним. Отца тошнило, легкая испарина выступила на его лице, он ждал рвоты перед открытым унитазом, прислонившись к стене. Валерка сочувственно посмотрел на бледного тестя и сказал ему:
– Бать, ты что делаешь? Зачем в унитаз? Что добру пропадать? Ты уж лучше мне прямо в рот – и спирт, и закуска одновременно.
После этого у Александра Александровича была такая рвота, что желудок и кишки были полностью очищены. Он снова умылся, покурил, выпил чаю, став практически трезвым, сильно ослабленным голосом выдал Валерию:
– Ну ты и идиот! Уйти от меня и не подходи.
– А чё я? Я вижу тебе плохо, вот и решил быстрее тебе помочь, – обиженно говорил Валерий.
– Помощник! Да я чуть желудок не выплюнул.
– Бать, ты чё? Я хотел как лучше, – пояснил зять.
– Уйти от меня, идиот! Оставь меня в покое, – возмущался вмиг протрезвевший отец.
Валерий пришел в зал, где были улыбающаяся Зоя Михайловна, Аня и Олег. Сел на диван рядом с Аниной матерью и говорит ей:
– Да, пошли эти гансы. Что батя, что Моаня – ни хрена добра не понимают. Так?
– Так, так, – подтвердила Зоя Михайловна.
– Ой, не могу. Ну ты, Валерка, – смеялся заразительно Олег, прикрывая лицо руками и наклоняясь вперед.

На каникулах у Аньки было больше времени. Она приходила к родителям и, если Зоя Михайловна была дома, то она давала наставления и советы дочери:
– Ты видишь, какой он не злобный, весело с ним.
– А ты знаешь, какой он ревнивый? – нервно ответила Анька. – К каждому столбу ревнует.
– Ой, какая ты счастливая! Это же хорошо. Меня ваш отец никогда не ревновал, – ответила Зоя.
– Да что хорошего? Он время засекал, сколько мне от корпуса до дому идти. По одной стороне – 5 минут, по другой стороне – 7 минут. Ходили на днях по территории, как уроды, с часами в руках, чтобы проверить, сколько минут от двери учебного корпуса, да барака. Если он раньше меня приходит, то бегает по территории училища. У нас и без этого хватает скандалов, теперь ещё с его ревностью разборки, – жаловалась Аня матери.
– Старайся не перечить ему, – советовала мать.
– Ага, и в карты с ним играй, и телевизор он включит на всю громкость, и магнитофон, а я – не перечь.
– А ты попробуй, – мать не понимала, какой она дает совет и что из этого может получиться.
– Пробуй! Я что, железная?
– Да, почему ты такая невыносимая? Твердолобая как отец! Пробуй не перечить ему и всё.
После Нового года ударили сильные морозы, а у Валерия открылся фурункул или свищ между ягодицами. Он вынужден был лечь в больницу, где ему и сделали хирургическую чистку.
В квартире родителей было очень холодно и мать решила, пока Валерия нет, поставить кровать для Олега в бараке у Анны. Каникулы уже закончились, но сильные морозы их продлили, так как каждое утро по местному радио объявляли, что занятия в школе для учащихся до 10 класса отменяются. И тут не то Анина мать, не то водители скорой помощи проболтались Валерию, что отвозили кровать Олега в барак. Не исключено, что сама Зоя Михайловна сказала ему. Ей, наверное, было интересно посмотреть на ревность. Результат превзошел все ожидания. Сначала Валерий у матери выпросил на работе спирту, потом у кого-то на время взял шубу и валенки. И через весь поселок в больничной пижаме, в валенках на босу ногу, в мороз, он пришел в барак. Как он добирался – не понятно, автобусы уже не ходили, он колотил в дверь после одиннадцати вечера:
– Моаня, открой. Я кому говорю, открой.
Анька радовалась, что можно лечь в постель без концертов и пораньше, а тут на тебе – сюрприз. Она выбралась из уютно согретой постели с грелкой, и открыла дверь. Свет был выключен.
Не вошедший, а влетевший Валерий стал орать:
– Где этот щегол? Я давно подозревал. А тут и мать устроила вам все условия! Я, значит, в больнице, а он уже здесь.
– Да ты соображаешь, что ты говоришь? – спрашивала Анна. – Он же младший двоюродный брат.
– Я-то соображаю. Я сам знаю, что такое и двоюродный брат, и двоюродная сестра. К нам приезжала такая сестра на 4 года старше меня, так мы с ней всё в рощу вечером бегали. Понятно зачем! Да уж не на луну смотреть!
– У нас разница в возрасте 10 лет!
– Под одеялом нет возраста, – парировал Валерий.
– Да успокойся ты, что не видишь кто, где лежит и с кем? – Анна показывала на кровати.
– Ага, так я и поверил. А ну, щегол, вставай, одевайся. Пошли, я тебя домой отведу.
За окном во дворе засияли фары, подъехала скорая, из нее вышли водитель и Зоя Михайловна.
– Валерий, мы за тобой. Тебе в больнице нужно быть, – обратилась к Валерию Зоя Михайловна.
– Знаешь, тёща, я от тебя такого не ожидал. Ты что здесь устроила? Это что такое? – почти кричал Валерий и размахивал руками.
– Да ты что? Ты подумай, что ты делаешь? Зачем по такому морозу бежал сюда? Никому ничего не сказал, – смеясь, говорила Анькина мать. Для нее это было просто веселое событие. Она не знала и не понимала, как может вести себя ревнивый человек.
– Так, тёща, бери щегла и вези домой. Бери шубу и валенки и верни тем, у кого я их взял.
– Люди сидят на кушетке без валенок и шубы. Они-то и сказали, что ты у них взял на пять минут.
– Вот и забирай. На шубу, на валенки. А я здесь останусь, – говоря это, он совал в руки Зои Михайловны уже снятые с себя шубу и валенки.
– Ты что? Что тебе места здесь жалко? У вас немного теплее, чем у нас, – Анькина мать продолжала улыбаться.
– Вали давай отсюда, тёща, и щегла бери. Я завтра в больницу приду.
– Так мороз. У тебя фурункул. Поехали сейчас и ты, и Олег, – уговаривала Валерия Зоя Михайловна, ей эта ситуация казалась потешной, она всё так же продолжала улыбаться.
Валерка сдернул одеяло с Олега, из рук которого выпрыгнула перепуганная кошка. Затем за ноги стащил Олега с его кровати, тот был в тёплом спортивном костюме. Валерий кинул ему брюки, куртку, и валенки.
– Собирайся, щегол, и уезжай, – орал он на Олега. Потом обратился к Анькиной матери: – Всё, тёща, концерт закончен. Хватит смеяться, а то вы у меня все сейчас плакать начнёте.
Зоя Михайловна всё еще не верила, что в ревности нет ничего смешного, для неё это была просто новая ситуация, она продолжала не то смеяться, не то веселиться. Водитель скорой вызвал её в коридор:
– Михайловна, пойдем, там кажется, по рации вызов пришёл.
Он вывел её в коридор, разговаривали буквально минуту, в это время Олег одевался.
– Правда, вызов? – спросила Зоя водителя.
– Вызов! Михайловна, ты что? В ревности убивают, а тебе весело. Ты что? – водитель почти тряс за плечи Зою Михайловну.
– Валерий не такой, он такое не сделает. А хорошо как, когда ревнуют, – удовлетворенно сказала Зоя.
– Да ты в себя приди. Вспомни, когда своего Сан Саныча поймаешь – весело это или нет? Михайловна иди отсюда, от греха подальше. Иди к машине. Я всё улажу. Иди, прошу тебя.
Зоя Михайловна в полном недоумении вышла из барака, водитель вошёл в комнату и сказал:
– Валерий, я тебя понимаю. Я свою бабу точно так же люблю. Я точно так же бы действовал. Ты успокойся, мы уезжаем.
– Бери этого, – Валерий показал указательным пальцем на Олега и добавил: – Его подушку и одеяло тоже.
– Ты всё правильно делаешь. Я этого беру. Всё, пока. До завтра, – водитель и Валерий пожали друг другу руки, обращаясь к Анне водитель сказал: – Мы поехали, одеяло и подушку сейчас берем, остальное – завтра. Пойдем, Олег. Ты ж, Валерий, будь мужиком, держи слово, не опоздай завтра в больницу.
Зоя Михайловна стояла возле скорой помощи и наблюдала, как идут к машине её племянник с водителем. Олег держал в руках одеяло и чужие валенки, а водитель нёс подушку и чужую шубу.
– Будут тут хозяину указывать. Я сам разберусь, – с этими словами Валерий закрыл дверь и повернул ключ в замочной скважине.
В это время включились фары, заработал мотор – и машина скорой помощи уехала. Ревнивец, слегка успокоившись, произнёс:
– Всё, пошли спать. Моаня, я сильно соскучился.

Валерий недолго был в больнице, после выписки он сразу же пошел работать. Как всегда, по субботам, он приходил к родителям Анны.
В воскресенье они тоже приходили к ним после обеда. Просыпался Валерий очень рано, в шесть часов утра уже был на ногах и ходил по территории училища. Анна любила поспать в воскресенье подольше, он её периодически будил, убирал с неё одеяло, ему было, как всегда, скучно, а тут ещё Анна нашла себе развлечение – спать до десяти.
Очередной раз пришла Анна с работы за ним к родителям, а Валерий был уже в стельку пьян. Он сидел на полу в зале в новом кримпленовом костюме с не отрезанной этикеткой. Александр Александрович тоже был трезв и чем-то явно недоволен, курил в ванной и читал книгу.
– Это что за номера? Где он набрался? Как я его такого пьяного до дома дотащу? – назидательно спрашивала Анна свою мать.
– Здесь спите, – спокойно предложила Зоя дочери.
– Вот-вот. Что ты, что батя – одинаковые гансы грёбанные. Ничего вы не понимаете. Вот мамка меня понимает. Да? – обратился Валерий к тёще.
– Да, – коротко ответила ему Зоя Михайловна и кивнула головой.
– Это хорошо, что мамка тебя понимает, но я не понимаю. Объясните мне, в чём дело, – говорила Аня, словно спрашивала всех.
– Мамка мне вон костюмы купила, – показывал Валерий на костюм, что был на нем.
– И что из этого? – спросила его Анна.
– Я его обмыл. Чтобы лучше носился.
– Ты спирт ему дала? – спросила Анна свою мать и обратилась к Валерию: – Хорошо обмыл?
– Да, – мотнув головой, произнес Валерий.
– А не много? – язвила Аня.
– Так мамка мне два костюма купила. Вот я их и обмыл, – хвастался Валерий.
– Что? Как два? Где второй?
– В спальне, в шкафу, – ответила Зоя.
Анька принесла из спальни второй костюм коричневого цвета, он был тоже кримпленовый. На Валерии был костюм темно-синего цвета.
– Зачем ты ему это купила? – с упрёком спрашивала Анна свою мать.
– Так вещь хорошая, – ответила мать.
– Я вижу – и вещь хорошая, и цена хорошая.
– Пусть носит.
– Да? Вот пусть не пьет и сам себе купит. Хватит его одевать. У него уже всё есть.
– Так этим износу не будет.
– И что? В понедельник их сдашь, – вынесла вердикт Анна.
– Ну, один-то пусть останется. Он так радовался.
– Ни одного! Ну-ка, снимай обнову, молодой красивый. Надевай свой в октябре купленный шерстяной костюм, – сказала Анна Валерию, потом обратилась к своей матери и слишком серьёзно её отчитывала, та на удивление не спорила.– Ты мне прекрати покупать для него вещи без моего согласия. Его уже прилично одели. Он должен сам это заработать или заслужить.
Отец довольный распоряжением Анны прошёл из ванны на кухню и гремел тарелками, что-то для себя разогревал. Он был недоволен тем, что его жена купила Валерке два костюма, а ему ничего, но молчал. В понедельник Зоя Михайловна вынуждена была сдать в магазин костюм. Она сдала только один коричневый, а с другого срезала этикетку для того, чтобы Анна сама его потом не отнесла в магазин.
В один из дней, после работы Анна зашла в ЦУМ, направилась на второй этаж. Вдруг слышит женский смех и Валеркин голос. Несмотря на это, она продолжала подниматься по ступенькам, не бежать же ей из магазина.
– Ой, какие вы хорошенькие. Ой, какие вы мягонькие, ой, какие вы аппетитные, – он приговаривал и лапал смеющихся продавщиц, – Ой, какие вы, как булочки! Не то, что моя жена, – в это время он увидел поднимающуюся Анну и громко добавил:– Да вон и моя Аня. Она у меня тоненькая, изящная, как веточка, посмотрите.
Анна готова была сквозь землю провалиться. Она сделала вид, что ничего не слышала и только сейчас якобы заметила Валерия, и пошла смотреть в дальнем углу плащи.
– Моань, ты куда? – спросил её Валерий.
– Куда надо.
– А чё без меня?
– Так и ты без меня сюда притащился.
– Чё, нельзя?
– Можно, если осторожно.
– Ты что хочешь купить? – не унимался Валерий.
– Трусы, – злобно и громко ответила Аня.
– Да? А что в сумке?
– Заварное пирожное – трубочки.
Анна с Валерием покрутились по ЦУМу. Анна купила себе перчатки из тонкой кожи, Валерий долго выбирал и примерял себе перчатки, Аня не могла понять, почему он их долго перебирал. Когда расплатились и вышли из ЦУМа, он наконец-то изложил свои мысли:
– Не, так не пойдет. У тебя на 4 рубля дороже.
– И что?
– Давай, чтобы разницы не было, купим «Талас».
– Так этой бормотухи будет почти 3 бутылки.
– Ну вот. Смотри сколько можно обмывать обнову.
– С кем ты собрался обмывать?
– Или с батей, или сам.

Глава 23. Курилка.. http://www.proza.ru/2012/03/26/1416