Развлечения для весьма состоятельных леди Гл. 16

Иришка, позевывая от утренней прохлады,  открывала металлическую  дверь питейного заведения. В обычные дни «Голливуд» начинал работать значительно позже, но сегодня должны привезти большую партию товара и хозяин попросил ее выйти пораньше. Это было конечно, совсем не кстати – лучше бы поспать после дополнительной и очень бурной работы на стороне. Однако отказать хозяину – себе в убыток, поэтому и вышла барменша так рано, проклиная недавно купленный мобильный  телефон и свою незащищенность перед звонками в любое время суток.

Она отперла и оттянула тяжелую дверь,  и еще успела посмотреть на часы, прикидывая в уме, сумеет ли подремать, если прием товара пройдет оперативно. Незамеченным остался момент, когда  к ней подкрался незнакомец и, закрыв ладонью рот, потянул в  сумрачные недра «Голливуда». Иришка смотрела  широко открытыми глазами поверх его руки, но кричать не могла - страх парализовал обычно бойкую женщину.  Она даже не делала попыток освободиться или хотя бы оттолкнуть мужчину, напавшего на нее. Впрочем, кричать в такой ранний час бесполезно - самое подходящее  время для преступников. Даже самые бдительные граждане, уснули, сломленные усталостью.

Чужой человек затолкал Иришку в помещение и закрыл изнутри дверь на засов.
Сейчас начнется, - успела подумать она. – Хотя бы хозяин с товаром не задержался. А что будет, если у него сорвалась доставка?

Об этом не хотелось думать, впрочем, и не  было для этого процесса времени, поскольку незнакомец немедленно приступил к действиям. На Иришку словно напал столбняк, все происходящее казалось ужасным и неправильным похмельем, когда с вечера намешаешь  коктейлей из ликеров, ромов да вермути всякой, понимая, конечно всю пагубность своих поступков, но надеясь на авось. Авось пронесет и похмелье не будет очень уж ужасным. Но не тут-то было! И наутро в голове судорожно бьется прибой, в желудке плещется помойная яма, во рту - кошки ночевали, а тут еще чужой мужик прицепился и явно чего-то хочет. Маньяк с утра пораньше – такое начало,  кому угодно испортит настроение на весь день.

Вот невезуха, - успела еще подумать Иришка. - И зачем я телефон купила? Спала бы сном праведника, после ночной работы. А может это мне за грехи послано? Тогда почему не наказывают других, тех, которые грешат каждый день?

Такие мысли проносились в голове барменши. И страшно жалко ей было себя, еще почти молодую и совсем неплохую бабу.  Понятное дело, от маньяка никто не застрахован, но не с самого ж утра! Еще бы чуть-чуть и народ повалил на работу, выкуривая первые сигареты и матерясь в адрес работодателей. А заодно отпугивая всякую нечисть. Рабочий класс, на пороге нового рабочего дня, это вам не хлипкая прослойка интеллигенции. Когда народ в едином порыве, дыша в лицо друг другу пивом, штурмует общественный транспорт, только здесь начинаешь, по-настоящему пронимать – это сила. 

Иришка молила всех известных ей святых, ниспослать на ее заведение целую толпу алкоголиков, желающих опохмелиться. Увидят ведь – дверь заперта изнутри, значит кто-то есть. И пусть бы начали стучать, а она уж отзовется, как бы маньяк ее не стращал. Жить-то хочется, а в свои «…за тридцать» – особенно остро, когда понимаешь, сколько в жизни не успела сделать, какие страны не посмотрела, скольким знакомым не одолжила до получки, сколько раз не позвонила маме.

Как же отвлечь чем маньяка? Сказать, что ли про хозяина и товар, который вот-вот привезут или лучше не говорить, а то еще двери забаррикадирует, с этого придурка станется. Жаль, нет у нее кнопочки, как в американских фильмах - нащупал ногой и порядок, полетел сигнал в полицию. Нет даже автоматического пистолета, достать так красивенько из-под прилавка и прямо в морду этому уроду - бабах!

Между тем действия, которые совершал маньяк, совершенно не вписывались в привычную киношно-газетную схему. Сначала он должен был наброситься на жертву, связать ее, а потом получать удовольствие от истязания. Связать-то он ее связал, но дальше   незнакомец  открыл сразу несколько бутылок немецкого пива, слил все это в трехлитровую  банку и стал пить прямо из неудобной посуды, возможно, таким образом, разогревая свои низменные инстинкты. Иришка машинально сложила в уме стоимость выпитого пива.

Дальше – больше. Незнакомец разорвал пакет с чипсами, большой, дорогой пакет, и стал гроздьями запихивать их в рот.

-Чтоб, ты подавился, сволочь, - неожиданно выпалила Иришка и храбро сдула со лба челку.

Так и случилось. Преступник не смог справиться с очередной дозой, закашлялся, выкатил глаза – сейчас умрет. У женщины сразу же поднялось настроение, и она уже приготовилась праздновать заслуженную победу, но преступник хлебнул пивка один раз, второй и кашель прекратился.

-Не вышло у тебя, детка, порадоваться моей смерти - произнес он первые за все утро слова. –Я вообще бессмертный. Лучше послушай, что я тебе скажу. - Сейчас я допью это пиво, и мы с тобой займемся делом. Ты пока расслабься. Можешь выпить немного. Тебе будет нелегко, но кто виноват, что ты оказалась на моем пути.

-Отпусти меня, пожалуйста, - попросила Иришка, - я ведь ничего плохого тебе не сделала.

-Ну, вот видишь, только что ругалась, смерти мне желала, а теперь молишь, готова в ногах ползать, ведь правда? Лично к тебе я ничего не имею. Ты одна из племени продажных женщин и отработаешь за всех.

А дальше началось такое, что у Иришки волосы встали дыбом.         




Второе пробуждение Василию далось труднее. Глисты-близнецы  притащили его к стеклянной перегородке и сказали:

-Учись, что надо делать.

Васька смотрел и бурчал:

-Дивны дела твои, господи…

В тропическом лесу красавчик Маугли, во всю мощь молодых мускулов, любил Багиру.

- Интересно,  что  по этому поводу сказал бы  Шерхан? Это даже  не зоофилия, а скорее – инцест, - сквозь какую-то пелену, туманящую мозги, резюмировал криминальный редактор.

Пантера обернулась, и Васька заметил у нее женскую обвисшую  грудь. Дама постбальзаковского возраста, в шкуре животного, хватала за гениталии Маугли, несмотря на то, что он только что закончил сексуальную пятиминутку. Человеческий детеныш, на всякий случай, отступал, видимо спасая свое хозяйство от жадных пантериных когтей, однако не тут-то было. Дама  разохотилась не на шутку и активно наскакивала на сына джунглей. Утомленный тяжелым и, видимо, непосильным трудом, Маугли  решил покончить с нею разом,  и с криком: «Зашибу!» проскочил на лиане прямо над ее головой на высокую ветку пальмы.

Однако  не на ту пантеру он напал, распаленная красотой и сексуальным торсом Маугли, зверюка полезла наверх. И тут пальма не выдержала. Со страшным треском обвалясь, привалила и Маугли и пожилую Багиру. Пока человеческий детеныш прохлаждался, увиливая от исполнения трудовой повинности, пантера уцепилась  за ногу, и полезла на него сверху. Васька отметил обреченные глаза парня, неласково глядевшие на фанерный ствол пальмы, с которой при падении, отпала кора.

-Вот черт, опять поломалась, просил же, как человека этого придурковатого Маугли: не прыгай ты на пальму. Хоть бы в объектив не попала, - сказал кто-то сзади Василия, - а то придется все сначала переснимать.

-И часто она его вот так…- поинтересовался Василий.

-Да, каждый день, никак он ее ужарить не может. И откуда в ней силы берутся? Да ты не боись, такая одна на весь полуостров. А ты на Маугли не потянешь… У тебя здесь другая возлюбленная  будет.


Ночью при луне к Ваське пришла чернявка, но   приставать не стала, а задумчиво присела на уголок кровати.

-Ты чего не спишь? Лунная болезнь? Смотри, меня не зарази.

-Вась, - вдруг жалостливо завела она. - Уступи им, трахни ту старую каргу, а иначе…- тут она захлюпала носом абсолютно естественно.

-А иначе? - не дал ей насладиться страданиями Васька, - что иначе?

-Убьют они тебя…

-Откуда знаешь?

-Подслушала. Так и говорят: убьем упрямую скотину.

-И так убьют,  и так убьют, - вдруг посерьезнел Васька, - я же их всех в лицо видел. Свидетелей не отпускают. - И тебя потом убьют, - добавил он задумчиво.

-Да ты чего? - воскликнула девушка,  и в этот момент дверь распахнулась, не дав Василию Васильевичу выяснить свое предназначение в данном заведении.  В комнату заглянул один из давешних мускулистых глистов.

Девчонка  мгновенно нырнула под кровать. Глист походил, походил, потом нагнулся и вытащил ее за волосы.

Василий, не смотря на острейшее желание завязать его в узел, не стал вмешиваться. Еще не время.



-Ты, ты, знаешь, кто ты? Ты самая настоящая шлюха, - кричал Огарков в телефонную трубку, после того, как Маша не пожелала не то что открыть дверь своей квартиры, но даже говорить с ним через закрытую преграду.

Ее адрес он узнал на удивление легко, просто позвонив в отдел кадров своего НИИ, едва дождавшись начала рабочего дня. К нему неплохо относились в коллективе, несмотря на сумрачный характер, носили электрокофемолки и  электрокофеварки, которые он чинил с необычайной легкостью, не брезговал и утюгами. А просьбе дать машин адрес и телефон даже обрадовались, надеясь, что мужик одумался, наконец,  обратил внимание на свое невостребованное счастье. И теперь он рвал на части сердце возле телефона–автомата.

-Если ты еще раз оскорбишь меня, я вызову милицию, - отвечала Маша.

-Вызывай, вызывай, я тебе дверь сейчас дегтем измажу, - орал, уязвленный значительно ниже пояса Огарков.

-И где ж ты его возьмешь? –поинтересовалась женщина.

-Найду!

-Ну, поищи пока, а я посплю.

-Да, уж! Тебе  теперь поспать просто необходимо после трудов праведных, - ехидничал Огарков.

-Слышишь, ты, Ромео недоделанный, у меня тут дети, и ты их напугал. Если  немедленно не прекратишь…

-То что, что будет? Я как честный человек собирался сделать тебе предложение, хотел взять тебя со всеми твоими детьми…

-Какой-то ты уж очень скрытный, честный человек, так долго таил от меня свои намерения…

-Да, я такой, я скрытный, ты меня еще не знаешь…

-Думаю, что  теперь знаю. И если ты немедленно не отвалишь, я расскажу милиции, как ты следил за нами и что сделал с Иришкой.

Огарков опешил: оказывается, Маша знает, что он следил за ними. Вот черт! Где же он засветился? А не все ли равно. Она для него теперь отрезанный ломоть, не брать же ее с панели! А что там с этой подружкой? Еще Иришки ему не хватало. Своих проблем по горло.

-Да на кой ляд мне твоя Иришка?

-Женщина еле живая осталась… Конечно, она тебе теперь не нужна…

-А что я с нею сделал? – вдруг осекся Огарков.

-Ты еще спрашиваешь, ну и жук! Ее в отделении скорой помощи три часа успокоительными лекарствами отпаивали, из шока выводили. Только не говори, что ты здесь не при чем, - и с этими словами Маша  решительно повесила трубку, а потом еще  вырвала вилку телефонного провода из розетки.

-А что я с нею сделал?- переспросил Огарков, адресуя вопрос неизвестно кому.

Если эту веселую бабенку выводили из шока  в скорой помощи, значит, с нею что-то случилось. И, судя по машиным словам, подозревают его. Огарков, было, рванулся еще раз набрать телефон  своей возлюбленной, чтобы объяснить ей – он действительно не при чем. Хорошенькое дело! Может, ее те кобели до скорой помощи довели, а на него хотят повесить? Отвечать за чужие грехи? Ну, уж нет!

И тут до него дошла простая мысль – если  Маша до сих пор не позвонила в милицию и не заявила о местонахождении  подозреваемого, то причина только одна – он по-прежнему небезразличен ей. В этом месте ему захотелось петь, но вслед за прекрасным открытием пришло другое - его подозревают в совершении преступления. Но он ничего не совершал. Или совершал и теперь ничего не помнит? Неужели тот свихнутый лекарь оказался прав и он, приличный, уважаемый в коллективе,  мужик что-то сделал с Иришкой? Нельзя же вообще ничего не помнить.

Или же его просто разыгрывают - пришла другая мысль, подставляют вместо кого-то другого, настоящего преступника, пользуясь взвинченным состоянием? Может, и вообще, Маша ни на какие гульки не ходила, а это чья-то игра с  целью использовать его?

 -Стоп, давай по порядку, - скомандовал Огарков самому себе. - Я потерял их возле гостиницы, похоже, они ушли с теми тремя придурками, которые ошивались у входа. Потом я зашел в бар «Медведь», Маши не нашел. Следующий пункт проверки - ресторан «Каравелла», затем кафе «Три чебурашки», «Горячий блин»,  «Смоковница», Дегустационный зал, а потом? Зачем-то стучал в запертую дверь библиотеки имени святого Иоанна Крестителя.  А еще дальше? Нет,  он ничего не помнил.

-Зачем же я так набрался? - задавал он сакраментальный вопрос, сидя на  свежепокрашенной скамейке возле подъезда новенького дома.  - Это все Маша виновата, если бы не она и не ее измена, ничего бы не было. А так отдувайся теперь неизвестно за что.

Огарков встал, и ноги сами собой понесли его к ближайшей наливайке.

Воспаленные мозги в его голове  сталкивались извилинами и при этом издавали скрежет. Самое правильное сейчас с кем-то поговорить, просто поговорить, но тогда пришлось бы начинать с момента слежки за Машей, а подобные действия Огарков считал ниже своего достоинства. Он совершал их под влиянием порыва, не задумываясь о последствиях и моральности. Сейчас пришло время раскаяния. А поговорить с кем-то надежным не мешало бы. Уж очень не нравилась ему та компания. Не они ли, кстати, подставили Огаркова? Зачем только?

Как это – зачем? - вдруг пробило его. Он вспомнил  грузовой автомобиль и смертельно-бледное лицо водителя. Если подопечные соседушки пытаются его убить, то почему они не могут напасть на Иришку? Выходит, на нее напал маньяк, а спихивают на Огаркова. Нет, братки, так не пойдет. Я не дамся так просто, не на того напали. Вот, оказывается, зачем его приглашали  в конюшню.  Ответ найден. Теперь самое время поговорить об «Обществе анонимных М.» и обо всем, что с ним связано. Он уже наводил мостик, искал контакт с одним мужиком, журналистом, но как-то не решился сразу поговорить, считал, что ему доверили тайну и надо ее сберечь, а эти маньяки вот как поступают. Значит – никаких обязательств, они  - квиты.

И с этой мыслью, не дойдя до питейного заведения, Огарков потрусил на автобусную остановку – сначала домой переодеться, а потом - в санаторий «Орлиное гнездо», где он подрабатывал на канатке, и где не показывался уже несколько дней. В здравнице он и поговорит с журналистом.

- Авось что-нибудь вдвоем придумаем.

Продолжение:http://www.proza.ru/2012/03/25/162