Баян

               

Дядя Саша любил музыку. И любил петь. Не обладая ни слухом, ни голосом, на всех гулянках он подсаживался к запевалам и, как только они начинали петь, подхватывал, отчаянно фальшивя, своим резким дребезжащим тенорком отвратительного тембра. Певцы морщились, отодвигались, просили его замолчать. Но дядя Саша, считая, что поет хорошо, пел еще громче.
А еще он трепетно, с уважением и восхищением относился ко всем, кто умеет играть на музыкальном инструменте, будь то балалайка, гитара или баян.
У дяди Саши был баян. Он достался ему в наследство от рано умершего тестя, который-то и играл на нем великолепно и пел хорошо. Баян был старый, трофейный. На полированном боку его была привинчена блестящая табличка с надписью: «На память другу».
Баян занимал почетное место в доме дяди Саши, и пользовался у него даже большим уважением, чем телевизор и музыкальный центр. Баян стоял на тумбочке укрытый покрывалом с вышитыми на нем цветами. Трогать баян не позволялось никому. Сам дядя Саша изредка брал его в руки и долго пиликал. Все, что он смог выучить, это «Во поле березка стояла» и «В траве сидел кузнечик». Да и то только правой рукой. Играть одновременно двумя руками у него не получалось, пальцы почему-то двигались синхронно. Потом баян водружался на место, тщательно протирался и укрывался покрывалом.
Своего первенца Гришку, который по части музыки пошел в деда, дядя Саша отдал в музыкальную школу. С восхищением следил он за учебой сына, как тот сначала играл простенькие гаммы и этюды, а потом все более сложные и трудные произведения. Особенный восторг у дяди Саши вызывали знакомые с детства «Прощание славянки» и «Полонез Огинского».
Иногда он подходил к занимающемуся сыну и заглядывал в нотную тетрадь.
- Гриша, - тыкал он пальцем в непонятный значок, - что это за закорючка?
- Это, папа, скрипичный ключ.
- Ага, хорошо. А это что за решёточка?
- Это знак диез. Он показывает, что ноту здесь надо играть на полтона выше.
- Ага. А это что за точка с запятой?
- А это, папа, басовый ключ, - терпеливо объяснял сын, - он показывает, что на этой линейке записана нота «фа».
- Ага, понятно, - отходил дядя Саша, хотя ни черта ему было непонятно. Как вообще можно что-то понять в этой филькиной грамоте? Во всех этих сольфеджио, арпеджио, диезах и бемолях?
И хоть скуповат был дядя Саша, учебу в музыкалке, скрепя сердце, оплачивал.
К выпускному классу баян, который был старше самого дяди Саши, захандрил, засипел. Некоторые кнопки запали и на место не возвращались. И к любой мелодии, исполняемой на баяне, постоянно присоединялся жалобный многоголосый стон.
Дядя Саша побегал по знакомым спецам. Баяны в их городишке не ремонтировал никто. Ему дали адрес единственной мастерской, где занимались ремонтом музыкальных инструментов. Надо было ехать в областной центр город Курган.
Поехал с племянником Колькой, сыном своего старшего брата. Тот на самосвале возил песок и грузился где-то под Курганом. Всю дорогу дядя Саша бережно, как мать грудничка, прижимал к себе баян, укрытый увязанный толстым пледом, чтобы, не дай Бог, нечаянно не поцарапать.
- Подожди минут десять, - попросил он и скрылся за дверями мастерской.
Вышел он через пять минут. Плед был зажат подмышкой, а баян… А баян, небрежно взятый за ремень, тащился за ним по земле.
Племяш, знавший о трепетном отношении дяди Саши к баяну, не верил своим глазам. Оглянувшись по сторонам, дядя Саша размахнулся и зашвырнул баян в кузов. Тот летел, изгибаясь, как червяк, меха его растянулись, а сам он, похоже, последний раз в этой жизни, в этом предсмертном полете издал какой-то немыслимый сложный аккорд.
«Лебединая песня», - подумал Колька.
От удара о железный кузов пластинка с надписью «На память другу» отлетела, а баян умолк навсегда.
Минут двадцать ехали молча.
- Новый баян стоит двести рублей. За ремонт этой рухляди они запросили триста.
Никакая любовь к музыке не могла выбить из дяди Саши такую сумму на ремонт старого баяна. Даже на покупку нового…
Второго своего сына Пашку в музыкалку дядя Саша не отдал.