Больничный дневник

Обращение к читателям.
Этот дневник - не художественное произведение. Я специально не редактировала, оставила все, как есть. Многое просто не записывала - про то, как бывшие зеки воруют друг у друга все подряд,едва придя в сознание после операции, как один ребенок умер в реанимации, как... в общем, еще было, что рассказать. Да теперь уж ладно.
Мне очень страшно выставлять эти записи на всеобщее обозрения. Три года я думала. Решилась, но сомнения меня не покидают. Я их боюсь, врачей. До мании преследования. Мне страшно, что меня могут обвинить в клевете. Но самое страшное, если они просто о нас вспомнят и начнут досаждать. Поэтому у меня к Вам большая просьба - не распространять широко эту запись, не выкладывать ссылки в открытый доступ, и т.п.
А решилась все-таки вот почему. Туберкулезная больница - очень закрытый мирок. Не дай Бог кому туда попасть. Особенно с ребенком. Там, скрытые от посторонних глаз, творятся всякие неприятные вещи. Туда не ходят волонтеры - да и не пускают туда никого особо... Об этом можно долго рассуждать, но я больше не буду. Главное - сказала. Если хотите взглянуть на этот параллельный мир - читайте. 
 

Предисловие (можно не читать).
4 декабря девочке Рите 10 месяцев от роду сделали прививку БЦЖ. Почему только в 10 месяцев? Потому что в роддоме я не подписывала согласие на вакцинацию, а потом 10 месяцев думала. В какой-то момент официальный взгляд одержал победу над моим разумом, и прививка была сделана.
22 декабря я заметила, что у Риты распух указательный пальчик на левой руке. Обеспокоившись, пошли к врачу. Врач сказала, что это, скорее всего, незамеченная травма и направила в травмпункт.
Где-то примерно в это же время я заметила, что в месте укола под кожей будто горошина. Почитала в Интернете несколько материалов – прививка должна выглядеть «как комариный укус, бугорок».  Врача попросила посмотреть прививку. Она, не отрываясь от карты, сказала, что все у нас правильно, так и должно быть. «А потом она будет гноиться, это тоже норма».  Я поверила,  тем более, на тот момент палец беспокоил меня больше.
В травмпункте сделали рентген. Кости целы, сустав неизменен. Почему-то отекли мягкие ткани. Нас направили к хирургу.
Хирург в травмпункте посмеялась, и сказала, что это укус насекомого, и через 3 дня все пройдет. И что надо помазать «фенистилом». В этой версии я усомнилась – декабрь на дворе, какие насекомые? Но переубедить хирургиню было невозможно. «Ну, если не пройдет, через 3 дня придете.»  На вопрос, может ли это быть от прививки, врач отмахнулась: «При чем тут прививка?»
Пришли. «Это у вас лимфостаз. Бывает такое по необъяснимым причинам. Мажьте траумелем. Приходите 11 января.» В общем, с данным врачом все стало окончательно ясно.
11 января мы пришли в поликлинику к своему ортопеду. Она долго рассматривала палец, в конце концов честно призналась, что не представляет, что это такое. И дала направление в Филатовскую, с диагнозом «рожистое воспаление?»
В приемном отделении Филатовской у Риты взяли кровь, долго рассматривали палец, и тоже сказали, что впервые такое видят. Направили к двум профессорам у них же в больнице.
13 мы попали к одному, вышли с диагнозом «парциальный гигантизм». 20 января пришли к другому профессору. Но он не смог вести прием в тот день. Вместо него пришла молоденькая врач. С ней я тоже поделилась сомнениями относительно БЦЖ. Врач отнеслась к моему предположению очень серьезно. Осмотрела место прививки (а уплотнение на тот момент стало уже около полутора см), сказала, что имеется абсцесс, и что вполне может быть и такое осложнение, как наш палец. Сходила, с кем-то проконсультировалась, принесла направление к фтизиатру.
Фтизиатр из диспансера направила нас в туберкулезную больницу №7, подтвердив наличие абсцесса и возможность ПВО.
В больнице врач вдруг обрадовалась, позвала других и сказала: «Смотрите, опять с таким пальцем!»
Нам назначили лечение. Дома. В больницу класть не стали.
Впрочем, в марте, увидев, то улучшения не наступило, все-таки решили нас госпитализировать. Спросили, хочу ли я ложиться вместе с ребенком. Я, естественно, ответила, что только с ребенком и никак иначе.
В последний момент выяснилось, что от мен нужны анализы, пришлось сдавать платно, чтобы за 1 день… В общем, положили.
С этого момента и начинается основное повествование.

26 марта. В коридорчике подождали врача. Пока ждали, в холл вышла чья-то мама. В цветастом халате, шлепках и с лицом, отмеченным алкоголем (такие лица чем-то отличаются от других).
- Ложитесь? – спросила она.
 - Да, - ответила я.
- Девочка? Будет подружка моей Ксюхе. А то у нас два мальчика, а девочка одна. Но вас положат не ко мне, а к Людке. Там Егор, - рассказывала она, снимая халат и надевая куртку.  – А меня зовут Марина.
Я тоже представилась, и она ушла на улицу.
Пришла врач. Риту осмотрели, взвесили (рост 77, вес 9500), завели карту. Еще раз поинтересовались, оставляю ли я ребенка или ложусь с ней вместе. Я снова ответила, что только со мной. Пришла медсестра, взяла мои два пакета, я взяла Ритку и нас повели в палату. Через большую детскую игровую комнату, потом по коридору через два поста. Вот и наша палата. Кто-то из медперсонала зашел, объяснил порядки: «В коридор лишний раз не выходить, всегда носить халат, каждый день мыть тумбочки, полы и сантехнику. Чтобы на подоконниках и тумбочках ничего не стояло. Свою посуду нельзя. У нас ходят комиссии. С детьми из большой палаты не контактировать. Соседка все тебе покажет и расскажет». Выдали постельное белье, халат и железную миску. Чайник в коридоре, потому что в палатах нет розеток. Телефоны заряжать там же, вместо чайника.
С соседкой, кстати, мы оказались знакомы. Люда, сын Егор, 8 месяцев. В 5 месяцев перестал поворачиваться в одну сторону,  начал плакать по ночам и щадить левую ножку. Походили по врачам, сделали рентген. Диагноз: БЦЖ-остит.
Ритке на палец наложили лангетку. Теперь действует только правой рукой. Осваивается.
Людка ходит без халата, потому что он на нее не налезает – размер универсальный. На мне наоборот висит, как на вешалке. Людке разрешили в палате халат не надевать, но, выходя в коридор, накидывать на плечи.

27 марта. Спали так себе. Впрочем, мы всегда просыпаемся по ночам. Утром – все не так. Мама ушла умываться – рев. Потом брали мазок из горла, давали лекарства, делали укол, брали кровь из пальца. Сейчас я пишу, пока делают перевязку – лангетку на палец и нашлепку на абсцесс. В общем, обижают все утро. Рита без перерыва ревет. Я за компанию.
Рита начала лазить по кроватям, держась обеими руками.
В соседней палате живут Маринка с Ксюшей (после бцж осложнение на ухо и на кость за ухом, делали операцию). Теперь долечиваются. Они из Рязани.
Также в той палате Олеся с Темкой, 1,8. Из Подмосковья. У него тоже БЦЖ-остит. Дома играл, кружился, упал и встать не смог. Сделали рентген, направили сюда. Сегодня его уложили в гипсовое корыто.
Ксюха от лекарств стала очень возбудимая, плохо спит, и орет. Ей дают Фенибут, чтобы была поспокойнее.

28 марта. Спали так же. Сегодня суббота, поэтому нас особо не трогают. Но укол все-таки сделали, и лекарства дают.
А еще у нас перед палатой стоит пианино! А в отделении живет кошка Машка.
Сказали, что такие, как мы, лежат тут от полугода до года.
Ритке хочется бегать, в палате места мало, а выходить нельзя.
Насчет Егора врачи все думают – то ли остит, то ли остеомиелит, и не знают, делать ли операцию.
Теме операцию будут делать точно. В Питере, в Москве таких больных не оперируют. Он ждет своей очереди.
Сказали, что наша врач, Елена Евгеньевна – самая толковая из всего отделения, и нам очень повезло, что мы попали к ней.

29 марта, воскресенье. Ритина любовь – кварцевая лампа на колесиках. Залезает на нее и висит.
Бабушку Наташу сегодня не пропустили через проходную, потому что ее нет в списке (не успели внести, хотя флюорографии она принесла). Я бегала на проходную сама, оставив Ритку с Людкой.
Наверное, все взрослые туберкулезники курят, судя по виду за окном. И врачи тоже почти все, кстати.
Деток постарше, из общей палаты, никто не навещает. Либо навещают, но оооочень редко, и либо бабушки, либо родители совершенно асоциального вида. Дети ходят в казенной одежде, потому что свою нельзя приносить.
К Лене приходила бабушка. Качала на качелях, а потом в холле кормила картошкой-фри. Ушла. Лена сидит в группе, одна, в сторонке – и плачет. Воспитатели, бодро: «Лена, чего ревешь?!» У Лены мама умерла от туберкулеза. Спрашиваю у бабушки: «А прививку делали Лене?» Бабушка: «А как же!»  Однако ж, туберкулез…

Детей цепочкой выводят из игровой комнаты. Я прохожу мимо, замечаю краем глаза: последней выходит Карина. Ей воспитательница дает подзатыльник. Карина втягивает голову в плечи. Ее клали в больницу в тот же день, что и нас. Она лежала здесь три месяца, потом 5 месяцев провела в санатории, теперь снова сюда. Ей некуда ехать.

А вчера был бой за девочку Алину. Ее привезли в больницу бабушка с дедушкой. Они и еще одна бабушка навещали. Как я поняла, родня между собой не ладит, и делит ребенка. И вот вчера приехала Алинина мама. По слухам, с милицией, прорвалась через проходную. И под расписку забрала дочку. Трудно сказать, кто прав. У Алины туберкулез почек.

30 марта. Риту вчера еле уложила. Сейчас, на тихий час, тоже не выходит: орет и извивается. Зато вчера, глядя в окно, сказала «Счастье», а сегодня, упав: «Заяза».
Утром брали кровь из вены. Осталась дырка, синяк вокруг и треугольный кровоподтек у большого пальца. Чем прижали?
Сегодня не пропустили папу, потому что флюорография оказалась просроченная: для больницы необходимо делать раз в полгода. Опять бегала на проходную за памперсами.
К Лене снова пришла бабушка. Но ее не пустили, потому что вчера Лена после ее ухода наплакалась до температуры.
Чувствую себя зэком.
Напротив корпус для неизлечимых. Местный «телевизор с сериалом». Кого привезли, к кому кто пришел, кто напился, кого увезли в черном мешке, как вчера. Загрузили в пятидверную легковушку. А несли его на носилках другие больные, которые на очереди в такой же мешок.
А сегодня на лавке перед корпусом, обняв мужскую куртку, рыдала женщина. Наверное, жена. Как тяжело все это…
У нас  этаж один. Неба не видно, зато двор – вот он. И на нас тоже смотрят гуляющие больные… Практически «За стеклом», только в обе стороны.

31 марта. Ритка катастрофически не высыпается. У них с Егором немного разный режим, и они постоянно друг друга будят. Плюс еще духота в палате. И процедуры малоприятные. И мама в упадническом настроении. В общем, настроение у ребенка отвратительное.
 
Я вчера раскидывала сугробы на детской площадке, чтобы снег быстрее растаял.
В корпус напротив привели двух зэков: телогрейки, и руки всегда за спиной.

Старшие дети по утрам в общей группе смотрят ТВ. Например, «Том и Джерри» по СТС. Им ставят стульчики в ряд перед экраном, и они смотрят то, что включат.  Вечером в пятницу, например, они так же дисциплинированно смотрели Петросяна (по желанию нянечек, разумеется).

Грустно и хочется домой. Тимур тоже скучает. И Янка, разумеется, тоже. Она вообще еще без меня не оставалось больше, чем на несколько часов…
Но немножко порадовали. Сказали, что когда заканчивается курс уколов, начинают отпускать на выходные!

1 апреля. Сегодня сделали еще один рентген легких.
А знаете, как его делают грудничкам? Ребенка заворачивают в специальный пластиковый фартук, привязав руки к голове. А потом за цепь от фартука подвешивают на специальный крючок. Ребенок висит, и, как правило, орет. Ощущения у мам – будто попали в средние века, прямо в лапы инквизиторов.
И еще примочку, где прививка, примотали пластырем вокруг руки. Аж подмышкой залепили! Бедная Рита…
Сегодня куда-то увезли на «Скорой» двух детишек из старших. Может, в санаторий?

На полу детям играть нельзя. На кровати тоже. Спрашиваю – а где можно?! Отвечают: «А это ваши проблемы! У нас дети все время сидят в кроватках». Но я же не могу свою шилопопую Ритку постоянно в кроватке держать! В результате Галя сказала, что можно   (точнее, сказать, персонал сделает вид, что не замечает) принести из дома одеяло и стелить его на пол.
Третий день приходит какая-то тетка и спрашивает, когда мы помоем стены (высота потолка больше 3-х метров)  и батареи (для этого надо двигать мебель, а кровати здесь реально неподъемные). Третий день обещает принести ершик и швабру на длинной ручке.

Духота в палате страшная. Говорят, это из-за труб, которые через нас проходят.

Теме операция нужна срочно.

2 апреля.
Сегодня наши документы отправляют в Питер на консультацию.

Вчера еще раз цапнулась с Галей (медсестра). Вечером укачивала Ритку, вышла в коридор, там прохладнее, и она быстро засыпает. Галя загнала меня обратно в палату, потому что «не положено». Ритка опять стала орать, разбудила Егора, Людка смотрит на нас сычом.
А сегодня подошла лечащая врач и сказала: «Мне тут из персонала сказали, что вы ребенка не кормите, даете только воду. Вы пост держите?» Я в шоке!
А врач пришла в обед, чтобы убедиться, что я не морю ребенка голодом. Посмотрела и сказала, что ест она мало. И, если не будет есть больше, то ее заберут в общую детскую палату. ; Без меня. Совсем озверели!!!

3 апреля. У Ритки сопли.
Сегодня звонили из Питера. Говорят, нужна операция. Стоит 98 тысяч.

В обед Ритку все-таки забрали. Уговорили, мотивируя это тем, что там дети едят, и она за компанию будет. Помню, мы в деревне действительно за компанию хорошо ели. Согласилась, дура.
Ритка громко орала, я пыталась прорваться в палату, но на меня рявкнули: «Мамаша, выйдите, вам сюда нельзя!». Успела заметить свою крошку – на пеленальном столике, руки за спиной, связана пеленкой.
Вернули: съела мясо и немного картошки. Полчаса орала и билась у меня на руках. Я ревела и просила прощения, что не смогла ее защитить.

На ужин практически утащили, пока я вышла в туалет. Кинулась туда,  на входе стоит нянька: «Слышите, молчит! Ест!» Я прислушалась. Действительно молчит. Вынесли, отдали мне. Показали почти пустую тарелку из-под манной каши.
Глаза полузакрыты. Рвотные позывы.

4 апреля. Всю ночь орала и отбивалась от соски. Утром я вцепилась в Ритку, пообещала скормить ей все, что есть, только бы не забирали! Выслушала лекцию о значении усиленного питания при туберкулезе.  Пришли, посмотрели: «Ест?» Я ответила, что ест, и нарочно уронила ложку. Пошла мыть, они ушли. 
На обход пришла дежурная врач, обругала за одеяло, лежащее на полу. Сказала, что ребенок должен играть на кровати, и что мне не могли сказать, что нельзя.

В 12 Ритка стала просить есть, и захотела спать. Я поняла, что до часу, когда обед, она не дотянет. Достала мясное пюре, начала кормить.
Вошла дежурная врач, отругала, что кормлю: «Она сейчас поест, а в обед есть не будет. Вот приду и проверю, как она ест!»
А она уснула, и спит. Я реву и размазываю слезы.
Проспала до четырех. Сколопендра пару раз заходила, ругалась, что режим нарушаем: «Вы видите, что вы наделали!» А что я такого страшного наделала?!
Ритка проснулась в 4, поклевала картошки. Я попыталась дать еще ложку. Она выплюнула. Научилась, раньше никогда не плевалась.
Врач сказала, что мало. Пришла в ужин. С медсестрой. Ритка увидела ложку в моих руках, начала орать и закрываться руками. Тогда меня выперли из палаты, опять замотали пеленкой и начали кормить. Ни одной ложки не съела. А когда ушли, взяла кусок хлеба и съела его.

5 апреля. Воскресенье.
Вес 9610. Набрали 110 г. Насчет еды сразу отстали.
Дежурит очень приятная врач – Ольга Константиновна. Когда Рите делали перевязку, они с медсестрой ей так зубы заговорили, что она аж плакать забыла.

6 апреля, понедельник.
Спала беспокойно. Лекарства теперь даю с трудом: Рита на все приближающееся ко рту смотрит с подозрением.
Насморк все не проходит. Я еще никогда не видела таких соплей!
Вечером Людке позвонили: умер ее дедушка. Она хочет оставить Егора на нас и уехать в Пензу на похороны. Я честно сказала, что не готова на это, но Маринка посмеялась надо мной: «Не дрейфь, чего там сложного! Я буду тебе помогать». Но я только повторила, что такую ответственность на себя не возьму. Если Маринка хочет, пусть сама занимается. Все-таки, мне кажется, 9-месячный ребенок на грудном вскармливании все-таки больше нуждается в маме, чем дедушка во внучке на собственных похоронах.

7 апреля.
Ночью у Ритки поднялась температура. Она стала орать и метаться. Я позвала врача. Сделали укол, она уснула.
Утром 37, 6. Говорят, добавят антибиотики. Днем было 38,5,  потом 37,8. После «Нурофена» пришла в себя и бесится. Но ничего не ест и отказывается от воды.

Я сегодня выходила в свет по острой надобности – к нотариусу. Бабушка Оля оставалась с Ритой на два часа. Специально пришлось писать бумажку, чтоб разрешили такой обмен.
Звонила в Питер. Они сказали, что операция нам не нужна, и вообще у нас не туберкулез, а артроз. Я в трансе. Какой артроз в таком возрасте? И что теперь?

8 апреля, среда.
Утром температура 38, 8. Дали «Нурофен». Велели поить водой и записывать, сколько выпила.

За окном сериал про Любовь. Это мы так прозвали девушку. Она ходит к молодому парню из соседнего ужасного корпуса. И ведь не боится заболеть! Стоят на крылечке, обнимаются и целуются. А ведь там лежат больные с открытой формой.
Вот рассказать бы об этой девушке тем, кто кричит «все бабы сволочи, им нужны только деньги!»…

9 апреля.
Ночью снова пришлось звать медсестру, 38, 7. Пошла звать медсестру, а как зовут – не помню.  А они все спят в детской палате. Не знаю, где наша медсестра. Постучала по двери. Спят. Постучала погромче. И тут, ближняя ко мне подпрыгивает строго вертикально с криком «б…ь, что это такое??!!» Мне захотелось убежать – вот, напугала человека, и смех и грех! НО я не убежала, а сказала, что мне нужна медсестра. Напуганная подошла к нужному диванчику, растолкала нашу, как выяснилось, Лилю.

Уложили детей на тихий час, как положено, в 14-00. На редкость дружно улеглись. Так нет! Приперлась Галя – забыла дать «Сумамед « в обед. Вспомнила в 3 часа. Разбудила детей, напоила лекарством. Естественно, спать мы больше не легли.

А еще утром в коридоре рыдала буфетчица Шура, вцепившись в кошелек. Ее успокаивал остальной персонал. Как я поняла, у Шуры деньги украли.

Маринкиной Ксюшке сделали томографию. Говорят, у нее туберкулез лимфоузлов, и что это – на всю жизнь. Ей нельзя болеть и испытывать стрессы, от этого будет хуже.

Приходил лор. Такой прикольный дядька! Сказал, что у нас у всех одна проблема: болезнь детского коллектива. Говорит, тут такие бактерии-вирусы ходят, что на воле никогда не найдешь. Сказал что-то про хламидии и Эпштейна-барра. И что дома мы все поправимся.
Остается открытым вопрос, когда это будет, и что тогда останется от наших организмов?
Зато врач говорит, что Риткин пальчик стал лучше! Отек начал спадать. Ура!!!!
Мы с мамами решила пригласить священника. Все-таки Пасха на носу. Хоть детишек причастить! Заведующая разрешила.

10 апреля, пятница.
Ритку всю ночь тошнило. Температура утром 38, 3. После укола – 38, 7. после второго укола – 38, 4. потом потихонечку снизилась.
Священника не пропустили. Во-первых, потому что у него не было с собой отметки о флюорографии, а во-вторых, телефон заведующей не отвечал, и она не смогла подтвердить, что разрешила.

11 апреля. 39, 6! Это какой-то кошмар! Утром сбили, к ужину опять 38, 6. Дали «Нурофен» - 39, 0. Дали «Найз», ждем результатов.
Еле отбилась от медсестры, желающей накормить бедного голодного ребенка, у которого мать-ехидна. А то, что у ребенка высокая температура, и он лежит, прикрыв глазки (какой тут аппетит?!) – никого не волнует. Надо связать и напихать каши!!!
Да, я дерьмо! У моего ребенка плохой аппетит, она болтает и мешает уснуть Егору, а я ей кляп не всовываю! А еще под моей кроватью нашли таракана, а еще я не стираю сама, а отдаю бабушке. А еще не лузгаю семечки на площадке и не слушаю шансон, и т.п.

12 апреля. Вес 9260. ничего удивительного.

14 апреля.
Ночью температура поднялась у Ксюхи. Маринка пошла будить Галю, а та наорала на нее: «Как вы меня за ***ли со своей температурой!!!»
Лекарства детям дают разведенные в глюкозе. Людкин Егор в таком виде их не пьет, поэтому  она просит давать в обычном виде, сама толчет и в пюре намешивает. Сегодня стала смотреть – изониазида положили двойную дозу.


18 апреля. Сегодня наблюдали за дятлом из окна палаты. Он лечил березу. Особенно одна ветка ему приглянулась. Всю исковырял! А когда из дырок потек сок, стали прилетать птички его пить.

19 апреля. Пасха. Вес 9325.
Ручка куда-то делась, поэтому пишу карандашом. И нож тоже куда-то делся. Но это неважно.
У Ритки вылез новый зуб, слева сверху, дальний. Температура теперь бывает редко.
Зато у меня гайморит. Завтра попытаюсь попасть к врачу.
Довольно тяжело. Голова болит ужасно, температура. А как хочешь, но полы и унитаз мой, и все остальное тоже никуда не денется. Заболела, как это всегда бывает, в пятницу вечером. Нигде и никого. Через друзей нашла лора, который проконсультировал меня по телефону. Тимур привез лекарства.
А еще он привез вышивку. Пока действует «Нурофен», и голова не болит – вышиваю.

Мама на площадке сыну: «Ты же солдат! А солдаты не хнычут. Они приходят к маме и просят помочь».
Олеську с Темкой выписали. Завтра они едут в Питер. Новых еще не положили, хотя, говорят, на наши места очередь.

20 апреля.
Жду лора. У Ритки температура нормальная.
Снова наблюдали за дятлом. Сегодня он отклевывал шишки с елки и таскал их на другое дерево. Засовывал в расщелину, и там клевал.

21 апреля.
Врач сказала, что палец снова стал хуже. Будут делать снимок и вызывать ортопеда.
А я вчера носилась со своим гайморитом…
Сегодня положили новеньких. Мама Наташа и мальчик Сеня. Из Серпухова. С лимфаденитом после БЦЖ.
А Олеська звонила из Питера. Плачет. Говорит, условия жуткие. Дети спят в палате по 5 человек. А мамы днем ухаживают за детьми, а ночью спят в подвале на стульях и матрасах. Матрасы покупают на рынке и привозят с собой.

Что-то меня эта Галя бесит. Мало того, что матерится как сапожник, постоянно всех поливает грязью. Кстати, по всему выходит, что про кормление Риты тоже она наклепала. Сегодня приперлась, встала, и давай ля-ля разводить. Что у Хасана и Хусейна мать кукушка, давно бы забрала, а она никак. Что у них «Энцефалопатия, это когда жидкость в мозгу накапливается. Видали, какие  у них головы здоровые?» Я, конечно, не врач, но что-то, мне кажется, она путает.

22 апреля.
Ортопед посмотрел палец. Долго щупал. Повторил, что процесс долгий, бывает волнообразным – то лучше, то хуже.
Нас записали к артрологу на 28 апреля. Поедем в Сеченова, на дедушке. Сказали, что можно и на «скорой», но только в одну сторону.
Снова звонила Олеська. Уже навзрыд. Собрали, говорит, всех мам, сказали, что мест для детей не хватает, будут уплотнять. Пока они спали не  в подвале, а в палате, на полу, между кроватями. А теперь на это место поставят еще детские кроватки. А мамам велели искать жилье за пределами больницы. И ночевать уходить туда. Жуть! Бедные дети! Будет человек 7 в палате. Один ночью проснется, заорет, всех разбудит. И будут орать, пока мамы не придут. А если кто с вечера обкакается?
К Олеське приехал муж, будут спать в машине у ворот.
Сделали снимок.
Карину определили в детский дом.

23 апреля, четверг.
Интересно, что там у нас на снимке?
А у Ритки опять сопли ручьем. У Егора понос, вчера рвало и температура была.
Я ходила к лору в поликлинику. Там туберкулезники проходили диспансеризацию. Просто кунст-камера!!! Одноглазые, без пальцев, глухие, с баночками для мокроты… Один  вообще с пальцами, которые он сгибает и разгибает другой рукой либо об какую-нибудь опору. Я надела маску и забилась в уголок.
Ритке назначили электрофарез с изониазидом на палец.
Положили еще двоих детей. Одного, маленького, с мамой в реанимацию, потому что у нас все занято. А второго, постарше,  тоже Егора, одного в большую палату. Плачет.

К маленькой девочке Лере пришел папа. Нянечка девочку не пускает к нему: «Вы вчера приходили, она потом орала! Не ходите к ней! Она должна привыкнуть, потом будете ходить!» Папа: «Мы уже две недели не ходим, сколько можно?!» «Когда две недели? Обычно они за 10 дней успокаиваются! Ну ладно, ладно, если хотите, чтобы она потом орала, берите, гуляйте!»  Папа взял.
Бедные дети.. Представляю. Привезли, оставили, и целую вечность – 10 дней! – никто не приходит. Бросили! Оставили насовсем! И тогда они перестают плакать…

24 апреля. У Любови умер муж. Она и Сестра (к нему приходила еще одна девушка, такая же круглолицая, очень похожа; мы решили, что сестра) сегодня до трех часов сидели на лавочке перед корпусом, периодически звоня кому-то.  Очень их жалко, просто ужасно. Смотрим на них каждый день, уже как родные стали.
Как они сначала обнимались на крыльце, потом сидели на лавочке, ага, на той же самой…
В три часа они ушли в сторону морга.
А в пять на пороге корпуса, просто как в кино, появилась новая парочка. Красивый веселый парнишка и девушка. Тоже обнимались и целовались. Неужели, и они так же… через месяц-другой.. А она останется плакать на лавочке… Не надо! Господи, помоги!!!

26 апреля, воскресенье. Вес 9485.

27 апреля. Сегодня у Тимура день рождения. Хочу домой!!!
Вчера гуляли до вечера, даже после ужина выходили, ибо погода очень хорошая.
А сегодня все ушли, а у меня депрессняк какой-то. Устала, ничего не хочу.
Сегодня старшая медсестра довела до слез Маринку (это она очень старалась!) и Наташку. Якобы у них в палате беспорядок. А у них по одной тумбочке. Вот памперсы и лежат на полу, а бутылки (которых вообще не должно быть по правилам) стоят на подоконнике. Но самый чумовой повод – почему у вас в туалете плохо пахнет?!» Маринка ревет и ржет одновременно: «А чем там должно пахнуть, розами?!»
Наташка попыталась качать права. Ей пообещали забрать у нее Сеньку. Она сказала: «Так я вам его и отдала, щаззз!» Это «щазз» сработало, как ракетное топливо. Старшая потом полдня носилась по отделению и орала. О Наташке сказала, что ее все-таки выгонит. Наташка ответила, что не имеет права. Старшая рассмеялась ей в лицо: « Я скажу, что ты пьяная напилась, или в соседний корпус на свиданку бегала. Тебя и выгонят за нарушение дисциплины. А персонал подтвердит, не сомневайся».
Наташка в панике. Маринка ходила курить, сказала, что старшая  опрашивает персонал насчет Наташки, не видел ли кто чего противозаконного.

А до нас все докапываются с окнами. Дескать, уже вся больница окна помыла, только в вашей палате грязные.
И не устают нам повторять, что мы живем, как на курорте.
Сегодня делали повторный снимок моего носа – стало лучше. Но лор будет завтра, а мы с Риткой едем к артрологу, поэтому к лору я не попаду.
Рита начала говорить «кыс» и «пти» - киса и птичка. А еще «ля-ля-ля» и «тать-тать» - кач-кач.

А еще я устала от коммуналки. Постоянно рядом чужие люди. У детей разные режимы. У взрослых разные интересы. Достали подколки типа: «Ну что, сколько набрали? 150грамм? Ну, это фигня, сейчас она покакает – и ничего не останется».
Или постоянные выговоры, что у Ритки какашки плохо пахнут: «Аж дышать невозможно!»
И еще достало, что против моей воли Ритку постоянно пытаются накормить шоколадом, печеньем перед обедом…
Хочу домой, к Янке и Тимуру… Янку уже месяц не видела…

28 апреля. Съездили к артологу, устали. Она говорит, что не может исключить ревматоидный артрит, хотя наш палец и не укладывается в классическую картину.
 
3 мая, воскресенье. Вес 9575.

4 мая.
Под праздники Людка заболела ангиной, два дня лежала карандашом. Полы, унитаз, дети и сама Людка были на мне. Думала, упаду или начну убивать.
Но сейчас их отпустили домой на выходные. И три дня мы были одни в палате! Отдохнули. Ритка спала, когда хотела, стучала ложкой по столу и орала, когда хотела.
Маринку с Ксюхой скоро выпишут. На место, говорят, уже очередь.
Егору решили делать операцию в Русаковке, потому что квоты для Питера как не было, так и  нет.
А Маринка нашла себе ухажера. Из соседнего корпуса.
На нас сегодня наорали, что у нас бардак. На вопрос – где конкретно? – ответ: «Везде!» И опять к окнам прицепились. Я говорю, как мы будем мыть, детей куда? А вы, говорят, детей, в большую палату отдайте и помойте. Я обалдела. Говорю – Вы же сказали,  с теми детьми нельзя контачить!  Она: «Если надо помыть окна, то можно. Дети будут только рады. Поиграют, пообщаются».
В общем, помыли. Детей, правда, отдавать не стали, надели чепчики и помыли.
Настроение отвратительное. Хочется кого-нибудь побить.

Уложили детей на тихий час. Но в 14-30 пришел мужик  с перфоратором и стал дырявить стену напротив нашей палаты. Все дети, естественно,  проснулись. Я вышла ругаться, а он: «Все, все, уже ухожу!» И еще две минуты сверлил.
У меня утром было давление 98 на 56. У Ритки температура 37, 5. Потом спала, но снова поднялась, уже до 38, 5. Окна помыли, угу. Врачам не говорю, лекарства не даю. Но и гулять не пошли, сидим в палате.
А еще я клинически тупею. То приступ лунатизма случится (проснулась ночью оттого, что пытаюсь сдвинуть Людкину кровать вместе с Людкой); то дверь открываю не в ту сторону и отчаиваюсь, что никак открыть не могу; то по карте не ориентируюсь (это я-то!).
А вчера вечером даже стала заикаться и слова с трудом выговаривать.
Наша врач с сегодняшнего дня в отпуске. Вместо нее будет Л.Ф., заведующая.
Рита показывает: «Кисы нет», «на головку сели», и вообще все. И очень любит слушать книжки.

Вчера воспиталка орала на Регину, что та надела старые и драные брюки. А где она возьмет новые, если ей такие выдали?!

  У детей в группе новая девочка, Рукия. Она афганка. Очень красивая, и по-русски ни слова не понимает.

Сегодня за забором ходил взрослый больной, дети вдоль забора за ним следом, а четыре воспиталки минут 15 лясы точили, не замечали. Они так и не заметили, пока детям самим не надоело это занятие. Зато нам не устают повторять, какие мы плохие матери, как за детьми не следим, и насколько лучше детям было бы без нас.
Ритке, как и всем детям,  стали делать УФО. Сопли в момент прошли! Еще два сеанса осталось.

А мы с мамками вечером играли в волейбол на площадке и порвали мяч.

7 апреля (долго вспоминала, какой месяц).
Пару дней назад все та же Гали натрещала заведующей, что я ребенка одеваю в рванье и не меняю памперсы. На следующий день пришла сестра-хозяйка и выдала казенные майки. Я просто киплю. Неужели мои майки хуже, чем ЭТО?
После помывки окон у Ритки поднялась температура. Два дня коту под хвост – ни прогулок, ни электрофореза.
Пункт третий. Анализ, который назначила артролог, сделали наполовину. Именно те параметры, которые были нужны – не сделали. Зато CRB показывает, что есть ревматический процесс.
Я вот никак не могу понять, почему этот анализ нельзя было сделать сразу?
И тем более, не понимаю, почему сейчас надо заниматься всякой фигней типа переодевания ребенка в казенное, вместо того, чтобы навести порядок в больнице?! Вместо того, чтобы лечить ребенка! В конце концов, мы сюда не на показ мод приехали, а лечиться! Вот и лечите.
«У ребенка не должно быть одежды серого цвета»… Ребенок должен ходить в рубашке и колготках, а не в майке и памперсе! – сами поживите у нас в палате и походите в рубашке и колготках…
И почему тогда Маринку не трогали? Ксюха постоянно облитая компотом ходила, и памперсы она не меняет, а просто какашки вытряхнет, и снова наденет – и ничего, нормально! Наверное, надо начинать курить, и стоять с персоналом на крылечке…
Кстати, я писала, что Ксюху выписали?
А когда мы теперь снова попадем к артрологу, одному Богу ведомо.
 Ой, кстати, сегодня не 7 апреля, а мая.
После того дядьки с перфоратором не стало розетки. Вернее, из двух осталась одна, и в нее включен холодильник. Чайник приходится кипятить, отключая холодильник.

Ура!!! Отключили батареи! В палате стало 29 градусов! Хоть дышать можно! А то в домашней одежде, да еще в халате поверх – совсем с ума сойдешь.

8 мая.
Вчера вечером у Шуры (буфетчицы) был юбилей, медперсонал гулял.
После тихого часа в коридор вывели детей, и они ходили паровозиком. А потом медсестра Лена села за пианино и стала играть, а дети – плясать. Всем было весело (кроме Егора, который как раз собрался спать).
Сегодня дежурит Галя. В обед опять отличилась: в наш стаканчик с лекарством набухала хлорофиллипта. Надо было три капли. Не знаю, сколько она «накапала», но раствор получился зеленым, пахнущим издалека, и вокруг стаканчика в лотке зеленая лужа. Видимо, наливала прямо из пузырька.
Естественно, Ритке я это не дала. Слила в баночку и оставила для Л. Ф., потому что сегодня она уже ушла. А Л.Ф. будет только после праздников. Для сравнения мы развели карсил и хлорофилипт в нужной пропорции. Разницу я сфотографировала. На всякий случай. Как мне надоело следить за содержимым стаканчика, и периодически носить на пост менять, потому что частенько ожидаемый цвет и консистенция не соответствуют тому, что должно быть.

9 мая. Галя ушла домой, ура!!! Можно расслабиться. Но с утра в «бактрим» домешала что-то желтое и сиропистое. Вылила на фиг.

Мы – общественные мамы. Дети так нас мамами и называют: «Мама, покачай! Мама, смотри!»
Сегодня сидим с Региной на лавочке. Она то отбежит к детям, то снова вернется, прижмется и сидит.
Мариам ее позвала, а Регина отвечает: «Не пойду, я еще с мамой посижу». Как же им мам не хватает…

Лена качается на качелях, я ее качаю. Мимо площадки проезжает труповозка. Лена показывает мне на нее и грустно говорит: «Там мою маму возят. Она болеет, и ее лечат. Делают ей уколы, и ей больно». Я отвернулась, и пытаюсь не заплакать. Да, Ленину маму увезли именно на такой машине, как говорит бабушка. И Лену сразу же в больницу положили. И она не знает, что, когда выйдет, мама так и не вернется…

10 мая. Вес 9625.
Регина упала и стукнулась. Я ее обняла, глажу по спинке и приговариваю»У киски боли, у собачки боли, у Региночки заживи». Тут же сбежались дети, стали искать раны. Витя за полчаса до этого свалился с качелей и разбил нос. Подошел и показывает. Я говорю: «Тебя тоже пожалеть?» Кивает. Обнимаю обоих. Погладила, отпустила. Подошел Одиссей, молча голову мне на колени – бух! У него ничего не болит, но пожалеться хочется.
Потом мы долго с ним ходили за ручку, пока Ритка не заревновала. А вчера мы с Одиссеем и Региной играли в мяч.
Одиссей – цыганенок. Ему три года, но ростом чуть выше Ритки. У него туберкулез
поразил позвоночник. Ему делали операцию, и он все время ходит в корсете.

Вечером к Рукии приезжали мама с папой. Они втроем сидели на травке, и Рукия много-много говорила, чтобы наговориться на своем языке. А потом родители отвели ее к детям, а сами ушли. Мама шла и вытирала глаза платком.

Красят детскую площадку. Все пачкается и воняет.
У Ритки сыпь по линии майки – на груди и плечах. Вот чем они их тут стирают? Я, кстати, не сдержалась и разревелась прямо перед заведующей, когда она мне стала втирать про мою плохую одежду и казенную хорошую. Сил уже нет терпеть.

11 мая. Новый зуб! Второй нижний левый.

12 мая. За месяц набрали 365 г. Осталось 14 уколов. Завтра, говорят, будет вторая попытка биохимии.
Снова дежурит Галя. Я нажаловалась Л.Ф. на нее (насчет хлорофиллипта). Та, снисходительно: «Ну, если хотите, сделаем замечание». Сижу теперь, как на бомбе. Если ей и правда сделают замечание, что она еще придумает?
Рукия сегодня пыталась со мной разговаривать. По-своему. Я кивала, поддакивала и смеялась вместе с ней. Она осталась довольно.
Ритка все-таки испачкала костюмчик краской. Жалко.
Ждут пожарную комиссию. Спрятали чайник, сидим без чая. Интересно, когда вернут?
Наташка подсмеивается над моими отношениями с Региной. Говорит: «Может, удочеришь?»  Если б все было так просто…

Людка с Егором в пятницу уехали в Питер.

На Наташку ругаются, что взяла казенную коляску. Людке, кстати, никто слова не говорил, когда она с Егором гуляла. А Наташке – нельзя! Вот и сидит теперь всю прогулку с Сенечкой на руках. А коляска стоит у входа – «вдруг понадобится?»

17 мая. 9765 (плюс 140 грамм).

18 мая, понедельник. С утра пораньше Наташку с Сеней переселили к нам в палату. Все это, разумеется, сопровождалось пинками и обвинениями.
В их «люкс» поселили детей с ангиной – Илью и Рукию.
Мы остались без ванной – раньше мылись в «люксе». Интересно, как теперь?
Сенька весь обсыпанный – аллергия. Наташка говорит – на лекарства. Врачи говорят – ты его чем-то накормила! А чем она его могла тут накормить?

19 мая. В обед Наташке снова сказали паковать вещи: их переводят в реанимацию, чтобы готовить к операции.
Наташка ругается, что достали уже.
Мы с Риткой остались одни. Ну, не считая ничейных детей.

Дала Регине конфету, попросила никому не говорить (вдруг ругаться будут?) Кивнула. Отошла от меня – и бегом к воспитательнице: «А мне мама конфету дала!» А потом всем встречным стала рассказывать и показывать. Даже мне.

20 мая.
25 мая поедем к артрологу. Врачи говорят, что ревматический индекс повышен. Будут думать дальше. Е.Е. сказала, что уколы доделаем, и нас могут отпустить лечиться дома!

Вчера приезжал Тимур. Ритка так неслась ему навстречу!
Говорит «дядя» и «зизи» - «машина». Звонила Наташке – говорит, в реанимации еще хуже. Даже туалет в коридоре. И что она не понимает, в чем заключается подготовка к операции, и сколько она будет идти.
А я сегодня помыла голову под краном, цепляясь носом за раковину.
Звонила Людка. Операцию им делать не будут, потому что дырка заросла сама. Через неделю будут уже дома.

Гуляем на площадки. Дети нашли муравейник и копошатся там. Я неподалеку пасу Ритку. Воспиталка с лавочки мне: «Что это они там у вас делают?» Я машинально отвечаю: «Муравьев смотрят». Воспиталка: «Еще не хватало! Гоните их оттуда!»
Я только в палате озадачиваюсь, почему они У МЕНЯ, и почему Я должна их гнать, а не воспиталка?

21 мая. Приезжала Эля, Риткина крестная. Дети на нее налипли прямо у ворот. Плели венки из одуванчиков.
Сирень цветет и пахнет. Красота!
В палате по ночам очень холодно.
Меня обругали из-за конфеты, и Регина обиделась, что больше не дала.

22 мая. Вылез четвертый верхний правый зуб.
Осталось 4 укола!

23 мая, суббота.
Вчера услышала, как Лена (санитарка) Витю Требухина называет Требухой.
Просто слов нет, одни эмоции!

С Ритой целый день читаем книжки. Она предпочитает «Репку» и «Курочку Рябу». В «Репке» ее радует кошка, а в «Рябе» - мышка. Уже наизусть выучила, подсказывает.

Стираю вещи и вешаю сушить под кроватью, чтобы не видели. Казенное не надеваю.
И посуду мыть нам в палатах нельзя, «Фейри» надо прятать. А попробуй не помой!
Сестра-хозяйка вторую субботу дежурит – никакой личной жизни. Зато вчера она мне даже постель поменяла, пока мы гуляли.
Сеньке операцию назначили на понедельник.
Опять Вера (сестра-хозяйка) выгоняет на улицу – «Погода хорошая!» Фигу! Больше я на ее «тепло» не поддамся. Одного гайморита мне вполне достаточно.

Сделали 58 укол, осталось всего два!

24 мая. Вес 9750.
Сбросили 52 грамма. Интересно, при таком раскладе нас выпишут?

Воскресенье хорошо тем, что можно нарушить некоторые правила: не выносить чайник в коридор, не надевать халат, поспать до восьми часов…

К Егору-старшему долго никто не приходил. А потом вдруг пришел папа. Егор ходил с ним за руку и всем говорил: «Это моя папа!»
А потом папа ушел, но побоялся сказать правду. И Егор стал ходить и всем сообщать, что «папа пошел писать». Регина сказала: «Всем нужно писать», а Джават добавил: «И какать!»
Смех смехом, но видел бы папа, как Егор потом катался по земле и орал, когда понял, что папа ушел совсем.
Какая приятная неожиданность! Оказывается, я просчиталась, и 60-й укол нам сделали сегодня!


На что отзываются дети, кроме имени и фамилии.
Женя Малинина – Малина, Марина.
Регина Г. – Дубовицкая.
Мариам – Марьяна, Майран, Марья, Майя, Маша, Маня, Маруся.
Тимур Пилипак – Пиля.
Витя Требухин – Требуха, Витек (варианта Виктор не знает).
Саша Малькин – Малёк.
Рукия Г.-А. – РакиЯ, РОкия, Роки, Рая, Ракель, Гуля.
Игорь Суворов – Шурик.
Георгий В. – Жорик.
Ярослав Гурасов – Гурасик, Гондурасик.
Хасан и Хусейн Р. – Хасик и Хусик.

30 мая, суббота.
В общем. Так. 25 мы съездили к артрологу. Они поставили «ревматоидный артрит» под вопросом. Это хорошо, что под вопросом. Это дает надежду. Е.Е. сказала, что в четверг возьмут кровь, в пятницу сделают Манту, в понедельник посмотрят, и будут готовить документы на выписку. И уехала на учебу, оставив нас Л.Ф. А она сказала – «…и будем ставить вопрос о выписке». Хмы.
Кровь взяли.
В пятницу сделали Манту с разведением – одну на левой руке, и две на правой.
Через пару часов то, что на левой руке, раздулось до полутора сантиметров и вспухло. На правой руке та, что ближе к локтю – просто точка. А та, что ближе к кисти – где-то три миллиметра.
Интересно, что бы это значило?
А сегодня утром левая такая же здоровая, а правые обе точки. Что через три дня будет? То есть, через два дня.

Я стала злая-презлая, и раздражительная. Выписывают – это хорошо. Но радости нет, потому что и улучшения нет.
Палец, кстати, в понедельник размотали. Теперь Ритка держит его оттопыренным, и он теперь почти не гнется.
Вечером Манту на левой руке стала такая – в середине красная, около 1 см. А вокруг  розовая. А на правой сначала стало два одинаковых красных пятна около 5 мм. А сейчас та, что ближе к локтю уже около 7 мм.

31 мая. Вес 9895.
Ой, какого я сегодня дядьку видела – жуть! Вроде человек как человек, а повернулся лицом – а у него словно не лицо, а голый череп: вместо носа пустой черный треугольник. У меня аж волосы на голове зашевелились…

1 июня.
Ужин. Две тарелки. В одной – картошка пюре и зеленый горошек. В другой манная каша и мясной фарш. Неужели Любаша (буфетчица) дома так ест?!
Правда, есть еще пирожок с яблоком!

Утром ждали Л.Ф. почти до 11, чтобы Манту посмотрела. Она посмотрела, сказала, что заражение есть. От вакцины либо от тесного контакта. Так как контакта у нас не имеется, значит, прививка виновата.
 
Спросила нас о планах, спросила, когда нас выписывать. Я попросила поскорее. Она сказала, что посмотрит в истории болезни, все ли мы анализы сдали, и скажет, когда выпишет.
Полдня побегала и ушла домой.
А мы опять сидим и не знаем, когда нас забирать?
Плохо без Е.Е., она бы все четко сказала и объяснила.

А мам с детьми больше не кладут. Сегодня положили нового мальчика, полтора года. После обеда он плачет и зовет маму. Медсестра Лена, которая Ритку кормила: «Никого нет, ори громче!»
А вчера, кстати, Галя орала на кого-то из детей матом: «Ты меня за…л! Стой тут!»
Одевала Фиалку на прогулку – ножки – тоненькие!!! Одни косточки! А они мне еще рассказывают, как у них дети едят хорошо и вес набирают.

Как уже хочется заняться домашними делами! Стирать в стиралке и легально, вешать на веревку, а не под кровать. Мыть свой унитаз и раковину…

2 июня. Сегодня воспиталки перемывали косточки новому мальчику, Артуру: «Стоит и орет – мама, мама! Ужасно капризный и избалованный! Не надо на него внимания обращать, поорет – перестанет!»
Выписали нас 4 июня. Нестерпимо долго готовили выписку, а я сидела на голой кровати, в окружении пакетов, и держа на руках уснувшую дочку.

Возвращение домой.
Когда я оказалась дома, то поняла, что с психикой творится неладное. Во-первых, у меня пропали все желания. Я специально села с бумажкой и стала перечислять то, что любила в «прошлой жизни». Походы, черешня, безе, магазин «Выбражуля», автобусы, парк, чистая постель. Ничего не хочу. Ни на что душа не отозвалась. Тогда я снова взяла бумажку и написала себе план реабилитации, ориентируясь на прежние симпатии. И для начала приняла ванну с пеной. После ванны и ночи в своей постели вдруг появилось два желания: покраситься в рыжий цвет, и увидеться с одной из своих подруг. Что и сделала в ближайшее время. Таким образом, с этим пунктом разобрались быстро.
Второй пункт вырисовался, когда я пошла в магазин одежды. Я там запаниковала, не смогла понять, что мне нравится, не смогла вспомнить свой размер, и под конец расплакалась от отчаяния, напугав продавщицу. Из магазина я сбежала.
Когда родные вывезли нас с детьми на дачу, я смогла сформулировать проблему: я потеряла волю, и разучилась принимать решения. Панику у меня вызывала даже просьба нарвать укроп для салата. Мне необходимо было дать четкие инструкции, с какого конца грядки рвать, и сколько именно веточек.
Целый месяц я училась этому заново. Наплевав на врачей, которые нас ждали в Москве, мы сидели на даче.
Третьей проблемой оказалось то, что я отвыкла от старшей дочки. Она выросла, изменилась, и я уже не знала, как с ней обращаться (плюс вышеописанные проблемы). У нее начались ежедневные истерики, кривляние и прочие прелести. Это было снято в течение двух месяцев повышенным вниманием и гомеопатией.

Послесловие.
 
Сенечке сделали операцию и выписали. После отмены лекарств аллергия его прошла. Ему дали отвод от прививок на три недели после операции, Наташка носит его их делать, хоть и опасается новых осложнений.

Егор начал ходить.

Регину через пару недель после нас выписали, и она вернулась в свой табор. Также выписали и других цыганят – Одиссея, Снежану и Фиалку.
Мама Артурчика добилась того, чтобы ее положили с сыном. За компанию положили и маму Димы. Тоже маленький мальчик, но не «капризный». С лимфаденитом.  Его положили раньше Артура.

Неделю назад ревматологи снова направили нас к фтизиатрам, потому что решили, что артрита все-таки не имеется. Нас направляли на оформление инвалидности, мы много бегали, но зря: инвалидность не дали. Хотя пока и отказ не дали – изучают наши данные на предмет инвалидности по поствакцинальному осложнению.
Это вызвало новый виток проблем, возможно, напишу продолжение.