Рейс по Чёрному

Рейс по Чёрному.


- Чёрт побери! Иван! Просыпайся! Проспали! Рабочий день уже в полный рост.
Иван проходил практику на другом судне, но там не с кем было поболтать, своих никого, а поговорить он любил. Поэтому  иногда заходил ночевать к нам на буксир, а тут нас, курсантов-практикантов,  было аж трое, Сергей, Миша и я.
Сегодня один стоял на вахте, второй отдыхал перед вахтой, а третий, это был я, мог позволить себе ложиться спать когда захочется, хотя, в восемнадцатилетнем возрасте, можно было позволить себе не отдыхать и перед вахтой и после.
В этот раз завалились спать вдвоем в шлюпке,  притащив туда с вечера матрасы, подушки и другие постельные принадлежности. В помещениях буксира было душно и сыро, накурено до тошноты, а тут, на свежем воздухе, сплошная благодать.
За спокойной задушевной   беседой,  попыхивая папиросками, рассматривая звездное южное небо, не заметили, как прошла ночь. На горизонте забрезжил рассвет. Так и уснули под утро.
Всё бы ничего, да проблема в том, что наше судно стояло у причала прямо напротив  штаба бригады, в окнах которого  уже мелькали силуэты всевозможных начальников.
- «Судно к походу приготовить!» - Неожиданно, по всем помещениям, прогремел голос старпома.
Ну, тут нам, конечно же, стало не до начальства. Бросив постели, схватив одежду, как были в трусах, на виду удивленных куривших у окон офицеров,  побежали в каюту.
Через пять минут Иван был уже на причале, а я, в рабочей одежде, на палубе. Если бы не отходили от причала, скандала не миновать.
- К какому походу? На борту почти никого нет, – Удивился стоявший на вахте у трапа мой приятель и сокурсник по мореходке Сергей Стрельченко, -  боцман, и нас практикантов трое. Всё.

Звали боцмана его Бодя, это гибрид должности и имени, боцман Володя. Белорус выросший на границе Беларуси и Украины, впитавший в себя все качества обеих национальностей. Это вернейший товарищ, работяга, очень честный человек и страшный жмот. Для должности своей очень молод, лет двадцать пять ему, а по характеру очень даже дорос, ему бы в армию прапорщиком.
- Не дай бог до вечера не управимся. Я такую классную бабцу вчера снял на Ивняке. Сегодня вечером уговорю в гости на пароход прийти. – Раздался голос Мишки Буйнова, другого моего приятеля и по совместительству однокашника. Светлые кудри, торчащие в разные стороны,  в которых торчали перья из подушки, припухшие от сна глаза и складки от постели  на щеке, не портили его внешности. Симпатяга, весельчак каких поискать. Девчонки от него просто балдели, стелись штабелями, особенно на пляже. Аполлон, да и только.

Получив приказ-задание, отдали швартовые, выбрали якорь и пошли на выход из порта.

Севастополь.
  Я сам вырос на Чёрном море, но такого красивого города не видел никогда. Зелень, в которой кутались прячущиеся от солнечного зноя дома, казалась мне пушистой пеной, до которой, глядя на неё со стороны моря, с борта судна, всегда хотелось дотронуться рукой. Старая часть города, причалы, военные корабли, снующие  по всей акватории порта катера, всё было интересно и радовало, всё наполняло душу  гордостью, ведь это был город славы русского флота,«Королевский флот» как его называли военные моряки. А для нас,  курсантов на практике, это город, в котором нас, особенно по вечерам, ожидало столько приятного и интересного. Поэтому выход в море, хоть и ненадолго, нас совсем не радовал. О какой там морской практике могли мы думать в свои восемнадцать лет, когда за бортом весна, а на берегу столько красивых девчонок.

     Ласковое светло-голубое море почти нежно раскачивало наше судно с борта на борт.
Лето. Крымское лето. Тут даже можно больше ничего и не говорить. Тепло, солнце, море и всё, что может сопутствовать курортной атмосфере. Утром просыпаешься, а настроение уже отличное. И так до вечера. Если бы не этот выход за "ворота" порта.
    Вот плавмишень и под бортом, через полчаса пересекаем боновые ворота, входим в акваторию порта и тут, по радиостанции, сюрприз.
- Ну, наше дело маленькое, Балаклава так Балаклава, хоть Мария, а хоть и Клава. - Пробормотал старпом, и позвонил в машинное отделение. -  Доложите как там у нас с водой и топливом, идём в Донузлав.
- Почему Донузлав? Ведь в Балаклаву было задание. – Подумалось, что старпом оговорился.
- В Балаклаве берём баржу и тянем в Донузлав, а оттуда домой.
Через минуту, будто старпом звонил не в машинное отделение, а в коридор личного состава, в рубку влетают Сергей и Мишка.
-Как Донузлав? Надолго?
- Даже если туда и обратно, без каких либо проволочек, вернёмся суток через четверо, к вечеру. - Не оборачиваясь, сказал старпом.
В рубку влетел завпрод. Растерянный, с заспанным лицом, он явно не мог сообразить, что ему делать.
- У меня же отпуск через день, я даже отпускные получил.
- Вот пройдет четыре дня, и пойдешь в отпуск, - невозмутимо ответил старпом, - а не получится, потом отгуляешь.
Я же, стоя на руле, не очень переживал по поводу этого неожиданного выхода и даже немного злорадствовал, мне с девчонками что-то в последнее время не везло. А чей-то там отпуск? Это не моя проблема, разве  что повод для шуток над завпродом.

- Слава! У тебя закурить есть? – Шепотом спросил Сергей.
- На, держи, последняя. – И я кинул ему помятую пачку сигарет и, уже во время её полёта, сообразил, что это была действительно последняя сигарета, а раз  у меня стреляют, значит и у них голяк. Стипендию давно прогуляли, а до первой получки было ещё ой как далеко. Ну, да ладно, потерпим, может у Олега или Коли чего-нибудь найдётся.

Олег Ночной и Коля Ягодка были мотористами. Здоровяки, одинакового роста, почти под два метра, с густыми до плеч тёмными волосами, симпатичные, сразу, с первого же слова, располагающие к себе ребята. Наверно они подружились из-за схожих своей странностью фамилий, так как по характеру это были совершенно разные люди с совершенно разными жизненными интересами.
 Первый был бабником, а второй выпивохой, но отдыхали они всегда вместе. Оба были настойчивы в своих стремлениях и упрямы, поэтому, практически всегда, добивались своего. Олег находил себе подругу, а чтобы она становилась сговорчивей, в складчину с Николаем, покупал пару бутылок  винишка, которое, почти всё,  выпивал Ягодка, потом Олег занимался амурными делами, а Коля искал, где бы добавить. Концовка гуляния была почти всегда одинаковой. Один напивался в хламину, а у второго появлялся предлог отделаться от «использованной» девчонки, не мог же он бросить товарища, надо было доставлять его тело на судно. Хорошо, если Ягодка не ввязывался в какую-нибудь драку. Обычно, после того, как Олег вытаскивал с поля боя товарища, бит оказывался именно он. Ни разу у Николая не было ни  одного серьёзного синяка, а Олег  неделю залечивал фингалы и раны, не имея возможности радовать своим появлением многочисленных подруг.
По штатному расписанию на этом буксире должно было быть больше тридцати человек,  а в этом неожиданном рейсе оказалось всего десять. И ничего, всё нормально, справляемся. Капитан, старпом, который не успел смениться с дежурства, боцман, вышеупомянутые  курсанты, два моториста и жившие на борту завпрод и повар.
- Ну что студенты. Поморячим? – Выходя на крыло мостика, весело спросил у меня старпом. Во рту у него торчал едва тлеющий окурок, в руке пачка папирос и спички. Курил он прерываясь только на прием пищи и сон.
Непрерывно глядя на картушку компаса, я всё больше и больше жалел, что отдал ребятам свою последнюю сигарету. До конца вахты было ещё два часа. Стрелять курево в начале рейса считалось дурным тоном, поэтому я терпел.
Сменившись, я пошел в каюту. В коридоре стоял тяжелый горький запах. Было такое впечатление, будто я попал не в каюту, а в огромную пепельницу.
- Ну и вонь.
- Мы посмотрим на тебя через пару часиков, когда курить захочешь.
- Я уже хочу.
- Тогда вспоминай где хапчики нычил и иди собирай. Курева ни у кого нет.
- А у мотористов?
- Хуже чем у нас. У них приборка в каюте каждый день была, пепельница всегда пустая, а у нас немного окурочков накопилось. Десяток самокруток получится.
- Вот это да! Вот это попали! А помните, боцман окурки в трёхлитровую банку собирал? У него там запас на месяц.
- Боцман хохол, а у хохла даже зимой снега не выпросить. Ещё сегодня эта банка под столом стояла.
- А сейчас?
- Одному Боде известно.

Фактически в Балаклаве мы и не побывали. Взяли под  борт баржу и сразу на выход. Также точно и в Донузлаве, даже к причалу не подходили. Там нас ждал ещё один сюрприз.
- Тащим плавпричал в Херсон. – Огорошил нас капитан.
- Херсон? Вот это попали!
- А вот так. Привыкайте. У вас так всю жизнь будет. Сами себе такую работу выбрали.
В Херсоне на берег, кроме  капитана, который ходит в диспетчерскую позвонить начальству в Севастополь, сходили только Ночной и Ягодка.
- Ребята. У меня тут бабца живет, когда-то славно с ней покувыркались.  Так, у неё мамашка, такую горилочку  гонит,  пальчики оближите. Литру обещаю принесть. – Спускаясь по трапу следом за Колей, обнадеживал нас Олег.
- Ты с кем идешь? С Ягодкой. Он твою литру ещё по дороге сожрёт.
- Не, я  ему много не дам пить, иначе  не донесу.
- Так он тебя и спросил.

К часу ночи в каюту забежал Сергей.
- Мужики! Идем Ягодку грузить на проход. Он там, у трапа лежит.
Приятели, обнявшись, сидели у трапа прямо на бетонном причале. Пьяный Ягодка и изодранный весь в кровавых подтёках и царапинах  Ночной.
- Ну, у них и Дом офицеров, – Придя в себя, рассказывал Олег, - какой-то длинный коридор с досчатым качающимся и мерзко скрипящим полом.  Толпа такая, что танцевать негде  и на всех одна нормальная баба.
- Ну,  ты ж с ней и попытался познакомиться.
- А то. Потихоньку договорился встретиться во дворе. Пришел, а там ни одной лампочки не горит. Только подошёл, а она как закричит, чтоб бежал, а то убьют.
- Ну а ты? Показал им Кузькину мать?
- Я человек разумный, я долго себя уговаривать не стал. Рванул как на стометровке.
- А Колю где нашёл.
- А я его раньше с бухлом и сигаретами на судно отправил. Вот он меня лёжа на клумбе у проходной и ждал.
- Если ты убежал, почему так выглядишь?
- Так ить догоняли-то аборигены. Это я через заборы и огороды по кустам и грядкам. Сначала вовсе не в ту сторону рванул, потом сообразил, когда нарвался на каких-то пьяных молокососов. Сопляки толпой так отделали, ели ноги унёс. Но одному я славно зарядить по харе успел. Потом, на огородах, собаки всю жопу и ноги обгрызли. А эти козлы с танцулек, скорее всего, спокойно дошли пешочком до проходной, там меня и ждали. Хорошо охрана порта  их отогнала, хотя могла бы и пораньше прибежать.
- А мы думали, что опять Ягодка тебе сюрприз сделал. Да! Что-то ты там про курево говорил. – Все повернулись к Ягодке, у которого как-то неестественно топорщилась на животе рубаха.
- Живем! Мужики! Десять пачек «Астры». Ура!
Про горилку никто и не заикнулся, и так всё было ясно.

А поутру, когда после завтрака перекурили, пришел от диспетчера капитан.
- Ну что? Поморячим?
- Домой?
- Ща. Что там делать? Будем сопровождать к устью Дуная два бронекатера.
- Да. Закрутило нас. Что-то всё это стало надоедать.
- Да это ещё не всё, потом в Ильичёвск и оттуда потащим плавкран в Жданов, а вот потом, если захочет начальство, пойдём в Севастополь.
В ответ никто не сказал ни  слова. Только завпрод матернулся сквозь зубы и  быстренько ушёл в каюту.

Вот и Ильичёвск. Тёплый тёмный украинский летний вечер. Что-то, непонятно где, непрерывно трещало, поскрипывало, чирикало, попискивало, что-то невидимое порхало крыльями прямо над головой. Казалось, что животный мир спать и не собирается. В бездонной чёрной бездне неба весело перемигивались яркие звезды, как неоновая лампа светила огромная луна.
  Не собирались спать и мы. Под руководством   Олега  собиралась экспедиция в посёлок. Я, Миша, Коля и Олег. Наш предводитель где-то «стрельнул» аж целый рубль. Наверно у поварихи. Сигарет было ещё достаточно, девок в этой дыре искать бесполезно, а вот что-нибудь найти выпить можно было. Я особой страстью к алкоголю не пылал, но от коллектива откалываться не хотел, да и развлечение, какое-никакое.
Сразу за портом, проходящий мимо мужик, поведал, что все магазины уже закрыты, самогонку тут никто не гонит, но если мы зайдем в крайний дом зелёного цвета с деревянным петухом на крыше, то там, может быть, что-то и перепадёт. И загадочно улыбнувшись, пожелал нам удачи.
- С петухом так с петухом. – Сказал Олег и уверенно направился с ту сторону, куда ткнул пальцем прохожий.
Иногда, когда луну скрывало проплывающее облако, становилось так темно, что улицы угадывались только по тускло светящимся окнам хат. Но зелёный дом с петухом на крыше был найден сразу.
- Ага! Вот, наконец-то, и петушок!
На переговоры с хозяйкой, как более опытные и взрослые, отправились Олег и Коля. Минут через десять весёлые с пол-литровой бутылкой какой-то жидкости подошли к нам.
- Колдунья какая-то. Жадная стервоза. Лекарство, лекарство… Здоровее будем, раз лекарство. – Улыбаясь во весь рот, рассказывал Ягодка.
Подошли к колонке, попили воды, закурили. Фонарь, висящий на покосившемся столбе, нарисовал жёлтым светом ровный круг на грунтовой деревенской улице, по которой среди жёлтых глиняных ухабов струился тонкий ручеёк воды вытекающей из не закрывающегося крана колонки. Заканчивался ручеёк большой лужей, конец которой пропадал где-то в непроглядной деревенской темноте.
- Ну, я первый. – Не выдержал Ягодка и вытащил скрученную из газеты пробку.
Один глоток, второй. Остановился, протянул бутылку Олегу и, резко повернувшись, отбежал в сторону. Вырвало.
- Ни хрена не понял. Дай-ка ещё. Такого со мной ещё не бывало. – Сквозь слёзы прохрипел он.
Хватило Ягодки ещё на один глоток, снова вырвало.
Посмотрели бутылку на свет. В мутной тёмной жидкости плавали какие-то палочки и листики. По очереди понюхали, пахло самогоном, крепким самогоном.
- Что-то я сегодня не в форме,  - икнув, сказал Ягодка, - давай Олега ты.
Олега не дал. Сразу же, после первого глотка, его вырвало, да так, что мы еле успели отскочить.
- Вот ведь  зараза какая. Студенты, давайте вы попробуйте.
Мы переглянулись, но ответить не успели. В круг света, прямо через лужу, вошел огромного роста квадратный с лохматой рыжей шевелюрой мужик. Остановился и, не произнеся ни слова, уставился на бутылку.
- Дядь, выпить хош?
Так же молча, дядя взял бутылку, встряхнул её, выдохнул и, открыв рот, запрокинул голову к звездному небу. Громко булькая, жидкость, толстой струёй, вылилась ему  куда-то в голову, в темноте было не разглядеть. Кадык даже не пошевельнулся.
Опустив руку, дядя посмотрел на нас бессмысленным взглядом, шумно, с трудом, выдохнул, вдохнул, выплюнул листик с палочкой, и, как стоял, так плашмя во весь рост и упал на спину прямо в лужу. Глаза его были открыты, взгляд устремлен куда-то в сторону Туманности Андромеды.  Только плавно поднимающаяся и опускающаяся грудь, к которой была прижата пустая бутылка, подсказывали, что мужик жив и, скорее всего, вот так вот он спит.
- Чё бум делать? – Спросил Миша.
- А пошли-ка мы домой. – Предложил я.
Одновременно повернувшись, бросили окурки и, вслед за руководителем экспедиции, молча пошли на судно.

Утром, взяв на буксир судоподъёмный кран, мы медленно-медленно двинулись в сторону Азовского моря.

Первая остановка была на траверзе Феодосии. Прямо напротив  бухты поставили на швартовые бочки наш судоподъёмный кран. Чрез пару часов к нему пришвартовали второй, немного меньший по размеру. Мы стали на якорь прямо напротив городского пляжа.
Скажу честно, это было испытание, это было просто издевательством над нашими молодыми неокрепшими душами. В каких-то пятистах метрах пляж курортного города. В бинокль все особи женского пола казались молодыми стройными и красивыми, похотливые мужики крутились возле самых привлекательных, а мы, такие классные ребята, вынуждены были торчать на этой железяке и неизвестно когда закончится этот рейс. Так ведь можно и всю практику проморячить, будет очень  жаль.
- Такси! Такси! – Крикнул я проплывавшему мимо нас катеру. - Мне в Феодосию, пожалуйста!
Кто-то грустно хмыкнул, кто-то засмеялся. А завпрод, долго и пристально глядя в след удаляющемуся катеру, о чём-то призадумался.
- А ведь я в отпуск должен был сюда ехать отдыхать, у меня тут братан живет.
Я поднялся в рубку. Надо было подготовиться к сдаче вахты. Закончив подметать, собрал мусор в совок и вышел на крыло мостика. От борта отходил катер, в котором, весело улыбаясь, сидел, махая мне рукой наш завпрод. Одет он был по парадному, рядом с ним в лодке стоял чемодан.
- Ну, как тут? – Раздался за спиной голос старпома.
Здоровый мужик, чем-то напоминающий джина из кинофильма «Волшебная лампа Аладдина» всегда вызывал у меня трепет и почтение. Громоподобный голос, суровая внешность и какая-то ненормальная страсть к порядку и исполнительности. Наверно это осталось от военной службы, старпом был капитан первого ранга в отставке всю жизнь прослуживший на подводных лодках.
- Уплыл. – Сообщил я ему.
- Как уплыл? Кто уплыл? – Старпом посмотрел на работающие плавкраны.
- Да завпрод уплыл вон на том катере.
- Так. Ну, я ему покажу отпуск! Пусть только появится на борту. Мальчишка! Сопляк! – Возмущаясь, он о чем-то задумался и,  улыбнувшись, добавил: - Я такой же в молодости был. Уж если что решу, так выпью обязательно. Молодец. Настоящий мужик.

  В  Жданове, куда наконец-то дотащили плавкран, находились всего одну ночь. Вечером, занявши у поварихи рубль,  собрались сходить в город, посмотреть, что,  как и, конечно же, купить сигарет.
- Ребята. У нас на  зоне была объявлена амнистия. Сегодня до двадцати четырёх часов около полусотни бывших зеков должны покинуть город. А пока они где-то гуляют.   –  Сообщал нам охранник на портовой проходной. – Будьте осторожны.
Солнце уже село, город почти невидимый со стороны порта из-за густой зелени высоченных деревьев, медленно погружался во мрак. Свет от фонаря на проходной порта освещал местность метров на десять, дальше была сплошная темнота, усиленная густыми кустами, росшими по обе стороны  дорожки, в конце которой светил другой фонарь, освещавший вход в небольшой магазинчик.
- Вы давайте бегом туда и обратно, тем более, что я вас выпускать с территории порта без судовой роли и пропуска не имею права. Бегом.
До магазина дошли спокойно, весело и с шутками.
Продавщица, дремавшая на стуле в углу магазина, от нашего появления вздрогнула и даже от испуга ойкнула.
- Здрасте. Можно нам «Беломорканала», а на остаток «Шипки»?
- Уф. Я так сегодня боюсь работать. Просила, что бы  кого-нибудь из мужиков на вечер для спокойствия оставили, так, где они,  мужики-то эти, сами боятся.
- Так это правда, про амнистию? Я думал шутка.
- А то? Не успели их выпустить, как в городе начались мордобои и грабежи. Даже, говорят, поножовщина была.
- Так что они, совсем дураки, их же только выпустили. Это наверно ваши, местные ребята шалят, под зэков канают. – Усмехнулся Сергей.
Сергей был маленького роста, чернявый. Несмотря на украинскую фамилию, был похож на узбека. С раннего детства занимался дзюдо и попутно, как и большинство дзюдоистов, каратэ. Поэтому мы, отправляясь в это рискованное путешествие,  очень надеялись на него и, скромно скажем,  не очень боялись.
Курево Сергей  завернул в газету, сунул под мышку и мы двинулись обратно. На улице стало гораздо темней. На небе ни одной звёздочки, всё было покрыто черными дождевыми облаками. Тропинка, ведущая к проходной порта, видна практически не была.
- Эй! Хлопцы! Закурить е? – Откуда-то из глубины кустов раздался хриплый бас. Все оторопели. Меня перепугал не столько этот жуткий голос, сколько то, как рванул в сторону проходной наш Серёга. Финишировали все вместе. Оглянулись. Из кустов раздавался хохот, среди общего смеха слышался и женский смех.
- Спасибо! – Прогремел знакомый бас.
- Вот, бляха, я и перепугался, – честно признался я, - сердце чуть не выскочило.
- Да. – Согласились все хором.
- Ну, по этому поводу надо перекурить. – Посмотрели на Серёгу.
Растерянный Сергей смотрел в пол, в руке была зажата пустая газета.
- Понятно. А я думаю, за что спасибо?  У нас там  остались ещё окурки?
После опыта первой недели плавания окурки не выбрасывались,  черный нагар отделялся, а вонючий табак высыпался в банку с пластмассовой крышкой.
Уныло пошли на судно. Подойдя к трапу, обнаружили, Сергея нет. Повернули обратно.
- Да, только что прошел, сказал, что на пять минут. – Услышали мы от охранника.
- Чё бум делать? – Без особого энтузиазма спросил Миша.
- Чё-чё. Пойдем искать. – Обречённо сказал я.
Но тут дверь распахнулась и в проеме показалась довольное лицо Сергея. В руках у него был большой свёрток.
- Нормальные ребята, местные с девками отдыхают на скамеечке, как узнали, что мы курсанты на практике так ещё и стакан налили. Пошли на борт. Они ещё и фунфырь портюши подарили.

В шесть утра, едва забрезжил рассвет, мы уже выходили из порта. Погода портилась, но капитан решил не ждать. Пора домой.  Волна поднялась нешуточная. Отличие  Азовского шторма от Черноморского в том, что из-за мелких глубин волна поднималась высокая, но короткая. Из-за этого судно качало  значительно сильней и с борта на борт переваливало гораздо стремительней. О каком-то там завтраке или обеде никто и не думал. Во-первых, никакая тарелка или кружка на столе устоять не могли, во-вторых, налить в них что-либо было сложновато, в-третьих, приготовить еду тоже было невозможно, ну а  в-четвёртых, кушать никто не хотел и не мог.   Тошнило всех, кроме старпома. Он курил и думал о чем-то своем, совершенно не понимая, что запах его папирос, был не просто неприятным, он вызывал рвотный рефлекс у каждого, кто входил в ходовую рубку. Спать тоже было невозможно. Бортовая качка была такая, что попеременное переваливание с ног на голову расслабиться не давало ни на минуту, а если койка располагалась вдоль киля, то из неё просто выбрасывало вместе с одеялом на палубу.
Отстояв вахту, выкинув за борт всё, что было накоплено в желудке за прошлый день, пошел будить смену.
В каюте никого не оказалось. В соседней тоже никого.  Не оказалось в
каюте и поварихи. Абсолютно пустые помещения, в которых повсеместно что-то перекатывалось, скрипело и стучало дверками.
- Э! Народ! Вы где? 
Тишина.
Обнаружил всех в коридоре, в районе мидель шпангоута, это в середине судна, там, где качало меньше всего. Плотно прислонившись друг к другу, спали сидя прямо на палубе. Сквозь привычный  казарменный дух свойственный судовым помещениям, в которых преимущественно жили курящие мужики не очень обременяющие себя стиркой, пробивался запах рвоты.
- А я уж подумал, что в Азовском есть свой Бермудский треугольник. Сергей! Вставай на вахту!

- По местам стоять! Швартовые и кранцы с правого борта приготовить! – Услышали мы долгожданную команду.
Вот, наконец-то и Керчь. Завернули сюда для пополнения запасов воды и топлива. На причале встречали два наших матроса вернувшихся из отпуска. Молодые ребята, отрабатывавшие на флоте после учёбы в Кронштадтской школе моряков. Это учебное заведение мы называли Шмонька, соответственно и всех выпускников, пока им на смену не приходили более молодые моряки, называли шмоньками.
- Шмоня приехала. Студенты, наконец-то вас сменят с вахты. Вместе погулять сможете.
- Так, ребята. Занимаем у поварихи ещё рубль и едем город, я вам такую экскурсию устрою, закачаетесь. – Миша учился в Керчи в ПТУ, поэтому город знал, как свои пять пальцев.
- Давайте-давайте. Студенты. Вам только по экскурсиям и ходить. А вот мы с Ягодкой на танцы в ДК моряков.
На танцы и нам с Сергеем хотелось, но нельзя обидеть Мишу и, честно говоря, побывать в Керчи и ничего не посмотреть было как-то кощунственно. Такой знаменитый город.
Увидеть успели только развалины Пантикапея и какой-то уникальный храм расположенный, как это ни парадоксально, на площади Ленина. Остальное время Мишка показывал нам места «боевой славы», места, где прошла его бурная молодость. От рубля осталось семьдесят шесть копеек, да Сергей в Пантикапее нашел целый клад. Рассыпанную мелочь общей суммой пятьдесят копеек.
- Теперь самое интересное, идём осматривать каземат.
- Миша. Может ну его на фиг? Пойдем на танцы. По общению со слабым полом уже соскучились.
- Не. Экскурсия так экскурсия. Культурную программу надо закончить. И с чего вы взяли, что во вторник в ДК будут танцы? Идём в каземат.
- Идём.
К величайшему удовольствию нашего экскурсовода от каземата мы были в восторге. Так в простонародье назывался очень симпатичный пивной бар. Оформлен бар был с стиле петровских времён. Каземат со стенами из красного кирпича украшенными тяжелыми кованными канделябрами, мебель  из толстенных досок, всё выглядело очень необычно, красиво и уютно. Но, к сожалению, не все посетители выглядели  так же презентабельно. В конце нашего стола, обставленный пустыми пивными кружками, сидя спал небритый мужик. В огромной ручище он держал кружку с недопитым пивом. Рядом стояла тарелка, из которой, усатыми мордами, нас дразнили огромные вареные раки. Мужик спал, медленно опуская голову на стол до тех пор, пока не касался лбом края кружки. Поднимал голову, замутненным взглядом медленно и пристально  осматривал зал, подносил кружку к губам, будто пытался выпить пива, тяжело вздыхал, ставил кружку на стол и снова засыпал. Так повторялось через каждые минут пять.
Наших денег хватило только на кружку пива каждому и маленькую тарелку какой-то мелкой плохо пахнущей вяленой рыбки. Но и это было верхом блаженства.
- Ребята, закурить не будет? - Спросил Сергей сидящих за соседним столом ребят.
- Брось курить, если заработать не можешь.
- Не будь я курсантом, обиделся бы.
- Так вы курсанты? Где учитесь?
- В Питере.
- Ребята! Уважаю! С нас пиво. Берите сигареты, не стесняйтесь. Курсантов уважаем. – Шумная компания долго расспрашивала о том, как там поживает Питер, как там мосты, разводятся ли. Через пять минут про нас, к нашему же немалому удовольствию, забыли.
Конец этого разговора пришелся на последнюю фазу осмотра зала «пристальным» взглядом нашего соседа по столу.
- Курсанты!? У-у-у-у. Курсанты пришли, ща кружки полетят. – Он встал, попробовал допить пиво, опять не смог, посмотрев на раков, подвинул тарелку поближе к нам и, покачиваясь, пошел на выход.
Официант принес три бокала пива. Поблагодарив соседей, мы почувствовали себя в раю. Вечер удался.

Вернувшись на судно, увидели сидящих на крышке трюма Ночного и Ягодку. Их вид нас сильно удивил. Ребята были трезвы, абсолютно целы и выглядели  какими-то пришибленными.
- Беда. – Ответил Ягодка на наш молчаливый вопрос.
- Баба та, в Ильичёвске, видать действительно колдуньей была. Представляете. Мы пить не можем, спиртное не идёт, вернее, выходит обратно после первого же глотка.

Насмеявшись вволю, покурив за компанию с горемыками, отправились спать. Завтра в Севастополь.