Последняя гаргулья

                Последняя гаргулья
 Мью бежала по полю, тяжело дыша, сзади её догоняла толпа людей с палками  и факелами.  Изредка  посвистывали стрелы, но гаргулья бежала, резко прыгая из стороны в сторону, пока стрелы не задевали её. Её короткие ноги с сильными, длинными пальцами, оканчивающимися крепкими когтями, были удобны для лазания по деревьям и скалам, но в чистом поле они не давали того преимущества.
  Её выследили, когда она собирала колоски на опустевшей пашне. Будь она в лесу, то перепрыгивая с дерева на дерево, подлётывая, могла уйти от этих бескрылых. Им трудно было бы догонять пробираясь через густой кустарник.
  В поле её крылья были бесполезны, что бы взлететь, ей надо было прыгнуть с высокого места и потом уже расправлять свои большие крылья. В поле это было не возможно.
  Теперь она уводила людей от своего гнезда на огромном дубе, там были её малыши, дочка-подросток и новорожденный мальчик. Для них она и собирала колоски.  Уже несколько дней её друг и кормилец не возвращался с охоты, скорей всего погиб, добывая пищу для неё и детей.
 « Люди, что вам надо от меня, наш народ, живет,  стараясь не встречаться с вами. Мы ни чего плохого вам не делаем, живём в глухом лесу. Мы умеем летать, не похожи на вас, зачем преследуете наш народ»?
 Гаргульи, ночные охотники, охотятся на мелких птиц, могут схватить рыбу на лету, выследив её на мелководье. Лес кормил их всегда, пока не пришли бескрылые. Бабушка рассказывала, что раньше гаргульи могли отводить глаза пришельцам и те не видели их, даже если находились совсем рядом. Потом это умение потерялось, стало трудней прятаться от бескрылых, те считали гаргулий кровопийцами и демонами и старались убить, если видели.
  Её друг летал в дальний лес, искал своих, но ни кого не отыскал, видел только бескрылых.  Если она погибнет, её дети будут последними из крылатого народа, только выжить бы им, дочка уже сама умеет добыть пищу, себе и малышу.
 Ноги начинали уставать, Мью часто оглядывалась на приближающуюся орущую толпу. Люди видели широко раскрытые глаза, полные ужаса и кровь на её теле, несколько стрел задели, вызвав боль и кровь. Дышала Мью, широко раскрыв рот, ряд мелких белоснежных зубов вызывал ещё большую ярость у преследователей, кровопийца, убить её, сжечь….
  Стрела вонзилась в шею, сквозь боль  Мью мысленно призывала детей затаится, не выдать себя. Гаргульи умели разговаривать, таким образом, особенно матери с детьми.
 Мозг затуманился, померк свет в глазах. Удары палок и ножей уже пришлись по мёртвому телу. Толпа долго вымещала на маленьком теле гаргульи свой страх, непонимание столь не обычного существа. Порванное до неузнаваемости тело, подцепили на палки и понесли к посёлку, надо сжечь, показав сначала волхву.
  Седой, старый волхв осмотрел добычу, покачал головой и молча, ушёл. Он давно знал, гаргульи мирные существа и вреда от них быть не может, но ему мало верили. Сложили большой костёр, забросили на самый верх останки гаргульи. Дым успокоил людей, немного и они разошлись по жилищам.
 На следующее лето охотники заметили на высоком дубе большое гнездо. Решили, что там могут быть птенцы сокола, хотели взять птенцов и сделать из них охотничьих птиц. В гнезде оказались два высохших комочка, маленькие тельца каких-то крылатых существ. Охотники решили, это крупные летучие мыши. Дети Мью услышав призыв матери затаиться, так и погибли, не покидая гнезда. Ни кому и в голову не пришло, что это малыши убитой прошлой осенью крылатой гаргульи.