23 этажa

Неуверенные медленные шаги.
Утренний холодный ветер играет с длинными , прямыми, черными волосами.
С каждым шагом его дыхание учащается, а пульс ползет вверх.
Осталось всего два шага.
Смерть его на расстоянии 23 этажей словно манит своими сладостными упреками освобождения
Со свойственной себе самоуверенностью он ступил на карниз и взглянул наверх к солнцу.
Первый раз за все его существование  светило смотрело на него с интересом.
Если бы можно было бы к нему....поближе туда где оно...
Вечное и несокрушимое...
Могущество в своей абсолютной форме
Вниз смотреть не хотелось.
Восхищаться им он любил из окна
Под его прямыми лучами слишком душно.
Слишком жарко.
Невозможно с ним стоять на равных
Возвышаясь на этом шатком карнизе  под его обжигающим величием,
Он понимал, что никогда с ним не сравнится.
Даже плюнув на все.
Даже махнув рукой на карму.
На этот гребаный калейдоскоп.
Покончив со всем
Он его не превзойдет.
Он полетит вниз
Сколько бы он не пытался вскарабкаться на свою Вавилонскую башню,
Как бы высоко не была стартовая точка его кончины,
Он никогда до него не дотянется
Он всего лишь с еще большей скоростью полетит вниз.
Если бы оно только могло его растворить
Если бы он смог слиться с этим идеалом...
Прозвенели воскресные церковные колокола
Закрыв глаза он прислушался к происходящему вокруг.
Где-то лают собаки, где-то играют детишки, где-то ворчат старики...
А где-то там его ждет солнце,
Окутанное вечным мраком безграничного космоса.
Только за ним стоит последние слово.
Словно опаленный тайной мироздания, он спрыгнул назад с карниза.
Быстро побежав по лестницам вниз он понял
Чем выше он сможет подняться самостоятельно, без лестниц, без лифтов
стоя на ровной земле
Тем ближе будет солнце
Тем ближе будет вечность
И с обычной, людской, биологической смертью расстояние будет расти.
Встав посередине уже достаточно людной улицы
Взглянул наверх.
Солнце светило над его головой так же как и вчера.
Как и всю его жизнь.
Как и много столетей назад.
Ипостась, пропитанная обыденностью,
Которая с неимоверным гротеском смеется над людским ничтожеством
Одновременно скорбя о том, что никогда не постигнет значения обычной ошибки.