Руби дерево по себе Главы 1, 2

                РУБИ ДЕРЕВО ПО СЕБЕ

                ***

Я смотрела сквозь грязное стекло на улицу и ничего хорошего там не видела. Смесь дождя и снега, сеющаяся из низко нависших туч, окутывала всё серым покрывалом. Даже яркие рекламы выглядели уныло, а женщина в красной куртке (спасибо ей за это), застывшая у перекрестка, казалась окруженной серым ореолом. Но я продолжала смотреть в окно, всё лучше, чем видеть этот журнал у себя в руках. Он не поместился в сумочке и, хотя уже полчаса держу его в руках, так ни разу и не открыла.

В маршрутке было многолюдно и душно. Я сидела возле двери и на остановках старалась вдохнуть полной грудью, чтобы продержаться до следующей. Сделав очередной глубокий вдох, я заметила, что за мной наблюдает сидящий напротив и немного наискосок парень. Мне показалось, что где-то я его видела, и мурашки поползли по телу. Неужели меня уже выследили? Времени на размышления не оставалось. Резво оттолкнув входившего в маршрутку мужчину, я выскочила на улицу, захлопнув за собой дверь. Никто за мной в погоню не бросился, маршрутка отъехала, а я присела на скамейку, чтобы перевести дух. Может, у меня началась паранойя? И не мудрено, учитывая случившееся в последнее время. А ведь совсем недавно моя жизнь была такой простой и ясной! В ней не было каких-то ярких событий, но она мне нравилась. Это была моя жизнь! А сейчас я будто угодила в чужую, где постоянно приходится быть в напряжении – подозревать, изворачиваться и страдать. Сколько еще я выдержу? Хотя, неправда, я была счастлива, но теперь всё изменилось. У меня просто в голове не укладывалось, как такое возможно. Впрочем, пожалеть себя и оплакать свою горькую судьбу еще успею. Сейчас по-настоящему важно только одно – спасти Алину. Если это удастся, то остальное как-нибудь переживу. Или не переживу? Ладно, жизнь покажет.

Я поднялась со скамьи, решив не дожидаться следующей маршрутки, так как до дома оставалась всего одна остановка. Какой-то неосознанный страх согнал меня с улицы во двор, где со всех сторон обступили огромные здания. Хотя между ними было достаточно большое расстояние, казалось, они вот-вот меня раздавят. На Васильевском острове и улицы уже, и дома плотнее стоят, но мне там вольготно. Каждый дом имеет своё лицо и свой характер. Один мне нравится больше, другой меньше, а в некоторые я просто влюблена. Здесь же все на одно лицо. Я старалась думать о чем угодно, лишь бы не замечать журнал, по-прежнему зажатый в моей левой руке. Может быть, выбросить его? Но я знала, что не сделаю этого, а соберусь с силами и прочитаю. Скорей бы добраться до дома! Однако, войдя в квартиру, я сразу прошла на кухню и сунула злополучный журнал в ящик кухонного стола, с глаз долой. Сейчас и без него проблем хватает.

Я прошлась по квартире, не зная, чем себя занять в ожидании новостей. Обычно в таких случаях  меня выручает рукоделье, но я не догадалась его с собой прихватить и достала из сумочки Алинину фотографию, на которой она, счастливая и прекрасная, улыбалась солнечному дню. А когда начался мой путь в сегодняшний сумрачный день – со звонка Валентины в конце июля или двумя неделями ранее, когда мы с Алиной виделись в последний раз, или десять лет назад, когда с ней познакомились? А, может быть, всё было предопределено еще до моего рождения? Я задумалась и будто перенеслась в солнечное июльское утро, когда я спокойно спала и не подозревала о том, что ждет меня впереди.



                Глава первая


Мой сладкий сон прервал бабушкин вопль:

- Туся, тебя к телефону!

Не открывая глаз, я похлопала по стоящему возле дивана стулу и нащупала мобильник. Он молчал. Только тогда до меня дошло, что звонят на стационарный телефон, который располагался в прихожей. Несколько лет назад я приставала к бабушке, предлагая купить переносную трубку, но она была слишком сентиментальной и бережливой, чтобы выбрасывать старые вещи, которые могут еще послужить. Теперь это не имело значения, так как я и все мои знакомые практически полностью перешли на мобильную связь. Я шарила ногами по полу, пытаясь найти тапки, и неторопливо размышляла, кто бы это мог быть.

- Это же насчет работы! – вдруг дошло до меня.

Вчера я отправила резюме по трем адресам, где сообщила о себе все, что возможно, в том числе и номер домашнего телефона. Глаза мои открылись, я быстро нашла тапки и направилась к двери.

- Туся!!! – бабушка увеличила громкость.

Никак не удается отучить ее от моего детского прозвища. Когда я была маленькой, меня часто называли Натусей. Видимо, мне это показалось слишком длинным, и я переделала Натусю в Тусю, что с радостью все подхватили. Теперь эти уси-пуси меня ужасно раздражают, но бабушку не переделать.

Просто удивительно, сколько всяких мыслей может пронестись в голове всего за несколько секунд! В почти бодром состоянии я вышла в прихожую и схватила телефонную трубку. Бабушка тут же скрылась в кухне, где у нее что-то подгорало. Подтянув к себе блокнот с авторучкой, я собралась официально представиться, когда услышала взволнованный голос Валентины, мачехи моей самой близкой подруги.

- Наташа, извини, если я тебя разбудила, - сбивчиво говорила она. – Я нашла номер твоего телефона в старой телефонной книге. – Затем последовала пауза. – Ты не знаешь, где Алина?

С чего это Валентина так разволновалась? Алинка давно живет отдельно и ни перед кем не отчитывается, пропадать и появляться – это для нее норма. Да и с каких пор Валентина стала беспокоиться о падчерице, когда в лучшем случае к ней равнодушна?  Алинка же мачеху не просто не любит, а ненавидит всей душой. На мой взгляд, кое-какие основания для этого у нее есть.

- Она ведь не в первый раз исчезает, - рассудительно заметила я. – Объявится!

Тут мне Валентина поведала то, от чего и я забеспокоилась. Два дня назад у Алининого отца был пятидесятилетний юбилей, а она на него не явилась. Отца Алина очень любит и уже давно приготовила ему подарок – электронную записную книжку, о чем и мне доложила. Конечно же, она должна была прийти к нему на день рождения!

- Она хоть позвонила? – с надеждой спросила я.

- Нет, прислала эсэмэску, но такую короткую и сухую, что Сережа расстроился, весь праздник пошел насмарку. У него еще неприятности на работе…, - Валентина неожиданно всхлипнула. – В общем, сегодня ночью его увезли в больницу с подозрением на инфаркт.
Теперь мне стала понятна ее озабоченность. Появление дочери добавило бы Сергею Николаевичу, если не здоровья, то хорошего настроения.

- А вы ей звонили? – упавшим голосом спросила я.

- Да, конечно, но ее телефон не отвечает. Сережа и раньше пытался дозвониться, надеялся, что хоть на дне рождения объявится, - с укором сказала она. – Вчера мы поехали к ней на квартиру. Дверь никто не открыл, а ключей у нас нет. – Валентина опять всхлипнула. - Соседка сказала, что уже давно ее не видела.

Мы с Алиной не общались уже две недели. Прежде такого не случалось, но именно две недели назад мы поссорились. И этого тоже никогда не было. В общем, я ничем Валентину не порадовала и поинтересовалась, не собирается ли она обратиться в милицию. Та сказала, что выждет еще несколько дней, так как эсэмэска все-таки недавно была. Мы обменялись номерами мобильников, пообещав созвониться, если появятся новости.

После этого разговора мне стало не по себе, и обиды на подругу мигом забылись.

- Это тебе насчет работы звонили? – высунула бабушка из кухни голову на бигудях.

- Нет, ничего интересного, - быстро ответила я и скрылась в своей комнате.

Я решила пока не распространяться насчет Алининого исчезновения. Бабушка и так ее недолюбливает, а если узнает, что та не явилась на юбилей отца, то и вовсе против нее ополчится.

Двух более непохожих людей, чем я и Алина, трудно представить, но это не мешает нам дружить вот уже десять лет, недавняя ссора не в счет. Мы познакомились с ней в дачном поселке на Карельском перешейке, когда мне было двенадцать лет, а ей четырнадцать, и это было одним из самых значимых событий в моей жизни.

Я всегда так считала, а события последних месяцев лишний раз это подтвердили.

Моя мама умерла в двадцать два года. У нее было больное сердце и, конечно же, ей нельзя было рожать. Но они с папой были совсем молодыми и неопытными, в результате чего на свет появилась я. Мама так и не оправилась от родов, и в два года я осталась сиротой. Меня воспитывали папа и бабушка, мамина мама, и, надо сказать, недостатка в любви я никогда не испытывала. Бабушка уволилась с завода, где проработала много лет, и устроилась в какую-то контору со скользящим графиком – сутки через трое. Папа сначала был студентом, потом аспирантом, а затем научным сотрудником в университете и в те дни, когда бабушка работала, сидел со мной. У меня нелады с сердцем обнаружили почти сразу после рождения, так что о том, чтобы отдать меня в детский сад, и речи не шло. Мои любящие родственники сдували с меня пылинки, водили к разным врачам, но я часто болела, помимо сердца меня еще донимали ангины. Думаю, что за время обучения в школе и институте я, в лучшем случае, посетила тридцать процентов занятий.

Лето мы с бабушкой проводили на Карельском перешейке, где из года в год снимали комнату у одной и той же хозяйки. Понятно, что на три месяца бабушке отпуск не давали, так что ей каждый раз приходилось увольняться, а осенью искать новую работу, в результате чего у нее скопилась куча подруг и приятельниц.

То лето было теплым и солнечным. С утра мы ходили на озеро, а после обеда играли в ельнике неподалеку от дома вместе с моими летними подругами. Нас было шесть девчонок в возрасте от десяти до тринадцати лет. В конце августа мы разъезжались и забывали друг о друге, но в мае начинались звонки. Мы обсуждали, во что будем играть и что брать с собой. Самой старшей была Вера, она и руководила нами.
В тот день Алина шла мимо ельника, где мы всей компанией обосновались со своими куклами. Мы считались старожилами в поселке, знали всех, кто живет
по соседству. Дочка бабы Клавы, у  которой мы покупали молоко, вышла замуж за вдовца, у него имелась четырнадцатилетняя дочь, и на лето ее привезли к новоиспеченной бабушке. Алина уже третий день прогуливалась неподалеку, но нас будто не замечала.

- Воображала, - оценила ее Вера, и мы дружно ее поддержали.

Алина была высокой и стройной, носила светлые шорты и яркие майки, а иссиня-черная блестящая косая челка закрывала ей один глаз. Когда она шла, то казалось, что она танцует, но это не выглядело нелепо, скорее, наоборот – хотелось смотреть и смотреть на нее. Я сидела на корточках с куклой в руках, когда наши взгляды встретились. Алина улыбнулась и кивнула мне, я ей ответила тем же, тогда она своей танцующей походкой подошла ко мне.

- Меня зовут Алина, – просто сказала она. - А тебя?

- Наташа.

Я до сих пор не понимаю, почему Алина выбрала именно меня. Некоторые девчонки выглядели постарше, особенно Вера. Я же была маленькой и тщедушной, в косички вплетены огромные банты и платье в рюшечках.

- Во что вы играете? – осведомилась моя новая знакомая.

Девчонки поглядывали в нашу сторону, но не подходили. Я стала объяснять, чем мы занимаемся. У нас тут Барбиград, говорила я. Эти тропинки – улицы, кочки – дома, а куклы – жители этого города. У меня была целая армия всяких Барби и Кенов и, по крайней мере, взвод я притащила в ельник. Эта игра нам ужасно нравилась, только темнота загоняла нас домой, но когда я стала рассказывать о ней Алине, вдруг показалась себе какой-то недоразвитой, отчего на душе стало неуютно.

- Хочешь с нами играть? Я могу дать тебе несколько кукол и кое-что из мебели, - все же предложила я и протянула ей Барби, которую держала в руках.

- Какие красивые одежки! – воскликнула Алина. – Их вместе с куклой продают?

Думаю, при этом я залилась довольным румянцем.

- Я сама шью, - пробормотала я. – И вяжу.

Это Алину впечатлило, но игра в куклы ее не заинтересовала, и она попросила меня показать ей поселок. Так началась наша дружба. Через два дня мы уже сидели на поваленном дереве возле леса и, тесно обнявшись, вместе рыдали. Алина – от тоски по недавно умершей матери, а я – скучая по папе, который несколько месяцев назад  уехал работать за границу. Он хотел, чтобы мы с бабушкой поехали с ним, но бабушка заартачилась, не желая покидать Питер и Васильевский остров, где прожила всю жизнь. Пока мы были в городе, папа почти каждый день звонил, но на даче телефона не было, а о мобильниках мы тогда и не помышляли.

С появлением Алины жизнь нашей дачной компании резко изменилась. Мальчишки, раньше едва бросавшие взгляд в нашу сторону, теперь постоянно крутились возле нас, за ними подтянулись и девчонки постарше. Вскоре куклы были забыты, уступив место танцам под магнитофон.

Алина не стала очередной летней подругой, наша дружба продолжилась и после окончания дачного сезона, тем более, что к нашему обоюдному удовольствию оказалось, что мы живем на соседних улицах – я на 5-й линии, а она на 6-й.


Мои воспоминания прервала бабушка, заглянувшая в дверь. Бигуди уже были сняты, пышные волосы с проседью обрамляли круглое свежее лицо с подкрашенными губами. В свои шестьдесят пять она выглядела совсем неплохо.

- Я обед тебе приготовила. Щи и котлеты на  плите. На гарнир салату нарежешь.

Я приложила ладонь к виску и отрапортовала:

- Есть, товарищ генерал! А куда ты собралась?

- Я же говорила, что у Варвары сегодня день рождения…

- Неужели у вас утренник? – удивилась я.

Бабушка пояснила, что праздник будет вечером, ожидается пятнадцать гостей, и Варваре одной не справиться. Бабушка всегда кому-то помогает, кого-то опекает и, по-моему, ловит от этого кайф.

- Тебе же завтра на сутки заступать, - напомнила я. – Хоть бы отдохнула немножко.

- На том свете отдохну, – пробурчала она и направилась к двери.

- Почему новый костюм не надела? – спросила я вслед.

Бабушка обернулась и улыбнулась:

- Я его с собой возьму. Там переоденусь, а то уляпаю во время готовки.

Она скрылась, а через минуту хлопнула дверь. Тяжело вздохнув, я взяла мобильник и набрала Алинин номер, но чуда не произошло – ее телефон был отключен. Я сидела в пижаме на краешке своего дивана и не знала, что делать. Где искать Алину?  Да, мы самые близкие подруги, делимся самым сокровенным, но наши жизни идут параллельными курсами, у нас нет общих знакомых. Алина несколько раз пыталась ввести меня в свой круг, но ничего хорошего из этого не получилось. Обильная выпивка, дым коромыслом, слишком фривольные отношения, кое-кто и наркотиками не брезговал – всё это меня не прельщало. Почему-то все сразу понимали, что я сделана из другого теста, и не обращали на меня внимания. На этих вечеринках я напоминала не участника, а исследователя, который изучает под микроскопом доселе неведомую жизнь. Бабушка еще в детстве говорила, что я похожа на маленькую мудрую старушку. Из-за своей болезни я много времени проводила одна – читала или размышляла, склонившись над очередным рукодельем. Алинка же считает меня слишком мечтательной и говорит, что со своим рождением я опоздала, по крайней мере, на пару веков. Наверное, она права. Я действительно люблю мечтать и придумывать всякие истории. Правда, когда реальная жизнь посылает мне сигналы, я быстро и с удовольствием откликаюсь. Да, мы с Алиной разные и, скорее, напоминаем  не подруг, а сестер, которые любят и переживают друг за друга, но ведут совершенно разную жизнь. Алина так и говорила, что считает меня своей младшей сестренкой и что у нее на всем белом свете только два близких человека – отец и я. С моей стороны все то же самое, с той лишь разницей, что у меня три близких человека – папа, бабушка и Алина.

Я продолжала сидеть на диване, не в силах сдвинуться с места, и не представляла, где искать подругу. А найти ее нужно срочно. Вдруг у ее отца дела совсем плохи? Конечно, Алинка могла куда-то внезапно уехать – с какой-нибудь компанией или очередным любовником, но она всегда сообщала мне о своих планах, даже считала это своим долгом. Почему же на этот раз поступила иначе? Неужели из-за нашей глупой ссоры? Я ругала себя на все лады. Ведь Алина ни в чем не виновата! Во всем виновата только я, вместе с моими глупыми мечтаниями.

Пару  лет назад со мной случился казус, теперь я иначе не могу это назвать. Увидев по телевизору актера Дмитрия Демьянова, я без памяти влюбилась, грезила о нем во сне и наяву. Он казался мне самым красивым и мужественным, а его взгляд с затаенной болью ранил меня в самое сердце. Я смотрела все сериалы с его участием, какими бы глупыми и бездарными они ни были, а работал он, судя по их количеству, не покладая рук, покупала глянцевые журналы с его фотографиями. Он стал настолько популярен, что журналисты в своих статьях обозначали его инициалами «ДД», как мировую знаменитость. Узнав, в каком театре он служит, я не пропускала ни одного спектакля с его участием. Нет, я не лезла на сцену с цветами, не встречала его у входа, просто сидела на своем месте и пожирала влюбленными глазами. Однажды и Алинку в театр затащила.

- Конечно, он неплохо играет, - признала подруга, - но насчет его красоты ты малость загнула. Сейчас он еще ничего, но лет через пять морда обвиснет, и он станет похож на облезлого кота.

Скептицизм подруги на меня не подействовал, и всё продолжалось в том же духе. Алинка ворчала, что поначалу думала, что это лучше, чем ничего, но оказывается, что это даже хуже, так как мешает хоть чему-нибудь появиться. Потом добавила, что меня нужно лечить.

И вот, две недели назад она позвонила мне уже в десятом часу и велела быстро собираться, если хочу увидеть своего ДД.

- У него сегодня творческий вечер? – удивилась я.

- Типа того, - хмыкнула подруга, -  только для узкого круга. В общем, жду тебя в десять часов на Петроградской.

Я лихорадочно стала собираться. К счастью или несчастью,  бабушка в тот день работала, и меня никто не остановил. Через пять минут я перезвонила Алине, так как не могла решить, что лучше надеть.

- Без разницы, - ответила она. – Там уже все так нализались, что ничего не заметят.

Вторая часть фразы пролетела мимо моего сознания, только потом о ней вспомнила. Я надела новые светлые джинсы и фирменную рубашечку, решив, что это подойдет лучше всего. Алина опоздала на двадцать минут, но я ей не звонила, волнуясь и пытаясь представить этот «узкий круг». Когда она появилась, я едва не ослепла. На ней был серебристый комбинезон, демонстрирующий ее великолепную фигуру, босоножки на огромных каблуках и куча всяких побрякушек, дополняющих этот сногсшибательный наряд. Я сразу почувствовала себя неказистой и чуть ли ни убогой.

- Мне сказала, что можно одеться как угодно, - проворчала я, - а сама разрядилась в пух и прах.

-  Не волнуйся, это твоего ДД не касается. Туда должен прийти важный для меня человек, и мы уйдем.

Я попыталась вспомнить, как именно она сказала – важный, нужный или еще как-то?  Это большая разница. Важный – значит, важный для ее личной жизни, а нужный – скорее всего, для работы. Алина время от времени работала в разных модельных агентствах, но подолгу нигде не задерживалась. Работа модели ей не нравилась, она считала ее нудной и мерзкой, мечтала стать актрисой, но учиться не хотела. Правда, однажды ей удалось сняться в эпизоде в одном из сериалов. Я с нетерпением ждала выхода этой серии на экраны, но увиденное меня не порадовало. Мало того, что Алинка сыграла свою роль совершенно бездарно, так эти режиссеры, операторы и кто там еще, не сумели должным образом представить ее внешность. Это был провал. Если кто-то из продюсеров и заметил ее, то поставил против ее фамилии жирный минус. Может быть, у нее появились какие-то перспективы на кинофронте?

Мы ведь с ней больше месяца не виделись, правда, ежедневно обменивались эсэмэсками, но в них всего не расскажешь. Сначала я уехала в Норвегию, потом она с компанией каких-то бездельников отправилась в Хорватию. Там у кого-то был свой дом на острове, который привел ее в восторг. Из Хорватии она перебралась в Москву, где тусовалась около недели. В телефонном разговоре она намекнула на судьбоносные изменения в своей жизни, но обещала все рассказать при встрече. И вот, мы встретились, а я ничего не спросила, так как  была  сосредоточена на предстоящей встрече с ДД и переживала по поводу своего слишком скромного наряда,  проблемы подруги отодвинулись на второй план. В общем, мне так и не удалось вспомнить, как именно сказала Алина – важный или нужный.

Мы долго шли по Большому проспекту, только потом я поинтересовалась, в каком клубе состоится творческий вечер. Не знаю, почему я решила, что это клуб. Алина  усмехнулась и сказала, что это не клуб, а одна «нехорошая» квартира. Она зашла туда по своим делам, увидела ДД и решила мне подсобить.

- Думаю, тебе не мешает поближе взглянуть на своего кумира, - со значением произнесла она.

Я сосредоточенно молчала, боясь поверить, что вскоре окажусь с Дмитрием Демьяновым в одной компании,и продолжая досадовать на Алину за свой наряд. Мы свернули под арку, потом еще некоторое время шли дворами и, наконец, оказались перед большим домом весьма приятной наружности. Его фасад недавно отреставрировали, и он, несмотря на сумерки, просто сиял. Во дворе я заметила следы былого великолепия – погнутые ржавые трубы в обрамлении щербатого гранитного восьмиугольника, что в прежние времена было фонтаном. В углу двора разместилась новенькая детская площадка, откуда раздавались детские голоса. Мы подошли к подъезду. Алина набрала номер квартиры, кажется 33, раздался женский голос с вопросом «Кто?», Алина назвалась, и нас впустили. Когда мы в старомодном лифте поднимались на третий этаж, я догадалась спросить подругу:

- Значит, ты с Ним знакома?

- Сегодня познакомились, час назад.

- Спасибо.

Алина улыбнулась:

- Знаешь, Наташка, тебе давно пора с девственностью распрощаться. Это становится неприличным.

Да, мы были совсем разными, но никто из нас не пытался переделать другого на свой лад. Может быть, именно это и привлекало нас друг в друге больше всего.

- Ты с ума сошла, - пробормотала я.

Дверь нам открыла женщина лет тридцати. Ее, как и меня, звали Наташей и, как я поняла, она являлась хозяйкой этой «нехорошей» квартиры. Вид у нее был несвежим и помятым, но следы интеллигентности с лица до конца не стерлись. Я была взбудоражена сверх всякой меры, но мой взгляд фиксировал мельчайшие детали. Прихожая была очень просторной. Справа и напротив входа – две двери, слева – вход в широкий коридор. Простенки занимали дубовые вешалки, на которых пылились куртки и пальто. Под ними были свалены кучи старой обуви.

Вслед за хозяйкой мы вошли в огромную гостиную. Мебели в ней было немного - два резных шкафчика для посуды, пианино, диван, два кресла, в углу тумбочка с допотопным телевизором и заваленный журналами весьма затейливый столик. На обшарпанных стенах висели потемневшие от времени написанные маслом картины – несколько портретов и два натюрморта. Посередине комнаты стоял овальный стол, за которым расположились несколько человек. Мое внимание привлек камин, облицованный белым мрамором.  Он выглядел бы роскошно, если бы не многочисленные сколы и большие вмятины, напоминающие пробоины от снарядов. На широкой каминной полке разместился простенький музыкальный центр, исторгающий громкие звуки – неизвестную мне джазовую композицию. Алина усадила меня на свободный стул, а сама с хозяйкой скрылась за дверью, ведущей из гостиной в другую комнату. Сидящий по соседству мужик лет сорока повернулся ко мне:

- Водочки выпьешь?

Я ответила, что не пью, отчего его интерес ко мне сразу угас. Я всегда мало пью, а когда прохожу курс лечения, и вовсе спиртного в рот не беру. Два раза в год я по целому месяцу глотаю таблетки и делаю уколы, чтобы поддерживать свое сердце в рабочем состоянии, тогда как раз был такой период.

В общем, я опять оказалась в роли стороннего наблюдателя. Правда, на этот раз мой интерес был не совсем абстрактным. Ведь на другом конце стола сидел ДД! На нем повисла какая-то размалеванная пьяная девица. Он на нее внимания не обращал и переговаривался с сидящим с другой стороны от него молодым парнем, выглядевшим так, будто его только что принесли с помойки. Почему-то нижняя губа у ДД во время разговора оттопыривалась, что делало его лицо капризным и даже брюзгливым. Несмотря ни на что, мое сердце трепетало от осознания того, что сижу с ним за одним столом. С трудом оторвав от него взгляд, я решила ознакомиться с «узким» кругом. Две девицы лет двадцати пяти – двадцати семи держались особняком.  Трое мужчин в возрасте от тридцати до сорока, одетые небрежно, но с претензией, как-то неохотно переговаривались. Все были в изрядном подпитии. Еще один представитель сильного пола выделялся дорогой опрятной одеждой  и отстраненным  видом. Он был довольно молод, но выглядел очень респектабельно. Девицы, да и мужчины тоже, исподволь бросали на него взгляды. Он, казалось, ничего не замечал и был погружен в себя. В общем, то, что здесь происходило, совсем не напоминало дружескую вечеринку. Скорее, было похоже на то, что собрались мало знакомые и не слишком приятные друг другу люди, чтобы убить время. Или же они чего-то или кого-то ждали?

Внезапно дверь, за которой скрылись Алина с Наташей, распахнулась и на пороге появилась взлохмаченная старуха в длинном черном платье. Ее лицо показалось мне смутно знакомым. Впрочем, все старики чем-то похожи.

- Варвара Антоновна! – респектабельный господин, очнувшись от созерцания своего внутреннего мира, подскочил к старухе и под руку подвел ее к столу.

Он даже разгреб для нее местечко на столе, правда, найти чистый прибор не удалось. Судя по количеству посуды, этот вечер начинался в более широком составе. Старуха тем временем своей длинной и тонкой рукой схватила грязную рюмку и поставила рядом с собой.

- Налей! – низким звучным голосом приказала она.

И тут я ее узнала. Это же Варвара Могилевская – легенда отечественной сцены! Однако ее появление ни у кого, кроме меня и респектабельного господина, воодушевления не вызвало. Только чумазый парнишка отвлекся от беседы с ДД.

- Бабуля, хватит с тебя на сегодня! – громко сказал он.

- Молчи, щенок, - беззлобно отозвалась она.

Услужливый кавалер нашел бутылку, где еще сохранилась водка, и налил своей даме ровно столько, чтобы не обидеть, но ни граммом больше, будто всю жизнь работал барменом. От созерцания этой картины меня отвлекло появление Алины. Она махнула мне и подошла к ДД. Тот сразу скинул со своего плеча руку сидевшей рядом девицы и обеими руками обхватил за талию мою подругу. Она шутливо стукнула его по лбу и стряхнула с себя его руки, потом что-то шепнула ему на ухо. Он поднял глаза и в упор посмотрел на меня. В его взгляде не было столь знакомой мне по фильмам затаенной боли. Он откровенно меня разглядывал, потом повернулся к Алине и что-то сказал. Она улыбнулась и радостно замахала мне рукой, подзывая к себе. Я же не могла сдвинуться с места, будто прилипнув к стулу. Тогда она чуть ли ни крикнула:

- Наташа, подойди сюда!

Музыка просто оглушала. К пронзительному саксофону присоединились мощные ударные, но никто не спешил убавить громкость. Однако Алинин призыв услышала не только я. Все присутствующие, как по команде, повернулись в мою сторону, будто впервые заметив мое присутствие. До этой минуты я и впрямь ощущала себя невидимкой. Кое-как справившись с волнением, я поковыляла в их сторону, каждый шаг давался мне с трудом.

- Значит, тебя зовут Наташа, и ты интересуешься моим творчеством, - произнес ДД, пытаясь приобнять Алину за талию, но она ловко увернулась.

- Да, - прохрипела я.

- Это ты о сериалах, что ли? – хохотнул он.

- Не только. Я все ваши спектакли смотрела, - ответила я уже вполне нормально, так как спазм в горле прошел.

- Ну, это еще, куда ни шло, - протянул он и милостиво разрешил говорить ему «ты».

Алинка незаметно исчезла, ДД даже головой покрутил, проверяя, затем встал. Сделать это, когда нас знакомили, он не удосужился. Наверное, уже тогда я ощутила первые признаки разочарования, но была слишком взбудоражена самим фактом общения с ним, чтобы это заметить.

- Здесь слишком шумно, - сказал он. – Пойдем, поищем уголок, где можно спокойно пообщаться.

Он взял меня за руку и повел к выходу из гостиной. Галантный кавалер Могилевской проводил нас озадаченным взглядом. Во мне же все просто бурлило. Даже в самых смелых мечтах я не могла представить, что буду беседовать со своим кумиром наедине. Похоже, ДД неплохо ориентировался в этой «нехорошей» квартире. Он свернул в коридор, миновал две двери и уверенно распахнул третью. Мы вошли. Большую часть комнаты занимала огромная кровать. ДД включил торшер, и я обратила внимание на светлые прямоугольники на стенах вместо висевших там прежде картин. Это все, что я запомнила. ДД плюхнулся на кровать и уставился на меня. Я же застыла на месте, в двух шагах от него.

- А ты ничего, миленькая, - расслабленно произнес он. - Тебе восемнадцать уже исполнилось?

- Мне двадцать два, - прохрипела я, так как голос опять перестал меня слушаться.

- Тем лучше, - отозвался он и стал расстегивать рубашку.

Я не могла двинуться с места, хотя понимала, что нужно поскорее убираться отсюда.

- Ну, что ты застыла? – раздраженно спросил ДД. – В первый раз, что ли? Раздевайся!

При этом его нижняя губа опять стала некрасиво оттопыриваться, и я не могла отвести от нее взгляд. ДД истолковал это по-своему. Соизволил приподняться и, схватив меня за руку, опрокинул на себя.

- Значит, хочешь поговорить о моем творчестве? – промурлыкал он.

В первое мгновение я растерялась, потом испугалась, а уж затем разозлилась и стала вырываться. Его мои действия нисколько не смутили.

- Это становится интересным, - прошептал он мне в самое ухо.

От бешеных усилий я устала и ненадолго притихла. Таких сцен в моих мечтах не было! Он немного расслабился, чем я сразу воспользовалась – высвободила руки и вцепилась ему в лицо. Ногти у меня не слишком длинные, чтобы не мешать рукодельям, но острые и крепкие. С каким-то кровожадным удовольствием я вонзила их ему в щеки и запечатлела на них глубокие красные полосы. Он взвыл и схватился за лицо. Увидев на руках кровь, разразился отчаянной бранью.

- Идиотка! У меня же завтра съемки!

- Ничего, загримируют, - крикнула я уже из коридора.

Ворвавшись в гостиную, я увидела, что Алины там нет, схватила лежащую на стуле сумочку и, ни с кем не попрощавшись, выскочила из «нехорошей» квартиры. Лифт был занят, и я вприпрыжку поскакала по лестнице, забыв, что у меня больное сердце, и большие нагрузки мне противопоказаны. Странно, но этот эпизод на моем здоровье никак не сказался. Я была уже почти в самом низу, когда услышала громкий мужской голос:

- Наташа, подождите! Я вас провожу.

Я подняла голову. Мной заинтересовался респектабельный господин и галантный кавалер в одном лице. Это лишь добавило мне прыти.

- Спасибо, не нужно! – крикнула я в ответ и была такова.

Выскочив из подъезда, я почему-то побежала в сторону детской площадки, а не туда, откуда мы с Алиной пришли, поэтому долго плутала по дворам, выбежала на незнакомую улицу и только потом оказалась на Большом проспекте, который тоже не сразу узнала. Тут позвонила Алина и набросилась на меня:

- Ты что с ДД сделала? У тебя что, крыша поехала?

- Незачем было лезть ко мне! – запальчиво ответила я.

- А ты на что рассчитывала? – возмутилась подруга. – Носишься со своей девственностью, как кура с яйцом! Когда-то ЭТО должно было произойти. Почему бы не с ним?

От возмущения я просто онемела. Алина относится к ЭТОМУ, как к неизбежной хирургической операции. Она же знает, что я ТАК относиться не могу! А почему он попер на меня как танк? Неужели она что-то ему сказала?

- Что ты ему обо мне сказала? – зловещим шепотом спросила я.

- Что надо, то и сказала.

После ее ответа я повесила трубку. Меня душили слезы. Не знаю, как бы себя повела, если бы ДД стал за мной ухаживать и обольщать, но это будничное приглашение к спариванию меня ужасно обидело. Вообще я испытывала потрясение сразу по двум направлениям. Во-первых, разрушился миф о ДД как о прекрасном принце. Во-вторых, моя лучшая подруга подвела меня, более того, не понимает и не хочет меня понимать. Идя по улице, я рыдала навзрыд, поэтому, когда Алина через несколько минут перезвонила, я отключила телефон. Сердобольных прохожих на моем пути не встретилось, так что никто меня не утешил, пришлось самой с собой разбираться. На метро я все-таки успела, а потом еще до двух часов ночи гуляла по Ваське, как по-свойски называют Васильевский остров местные жители.

Наутро на свежую голову я все хорошенько обдумала и решила реабилитировать подругу. В конце концов, она ведь случайно встретила ДД в той «нехорошей» квартире и, к ее чести, сразу вспомнила обо мне. Она ни в чем не виновата, так как только что познакомилась с ним и не знала, что он за фрукт. А то, что набросилась на меня с упреками, тоже можно понять. Наверное, увидела его изуродованную рожу и ужаснулась. Поделом ему, злорадно подумала я, потом все же немного его пожалела.  Можно было не так глубоко впиваться в плоть, могут остаться шрамы, а он ведь артист.

А на циничные намеки подруги можно вообще внимания не обращать. Она не всегда была такой. Как ни банально это звучит, но тут жизнь постаралась.  Алина встретила свою первую любовь в шестнадцать лет, правда, на вид ей вполне можно было дать восемнадцать, а то и девятнадцать. Ее избранник оказался на семь лет старше, так что у них сразу все закрутилось по-взрослому. Олег был профессиональным волейболистом и играл за питерскую команду. Алинку он с друзьями не знакомил, говорил, что не хочет, чтобы кто-нибудь «стукнул» тренеру, что он встречается с несовершеннолетней, а то из команды попрут, а завистников у него якобы хватает. Нам его доводы казались вполне убедительными. Он уверял, что как только Алине исполнится восемнадцать лет, они выйдут из подполья и поженятся.

Олег часто уезжал на соревнования и сборы, но я точно знаю, что Алина никогда ему не изменяла, хотя претендентов на ее внимание имелось в избытке. Она была по уши влюблена и летала, как на крыльях. С горем пополам окончив школу, она с помощью отцовских связей и денег поступила в институт, неважно, в какой. Потом она еще два раза пыталась получить высшее образование, но дольше одного семестра нигде не задерживалась. Перед ее первой сессией Олега пригласили в московскую команду, и он с радостью принял приглашение. Ничего, Москва и Питер рядом, говорил он. И поначалу действительно очень часто приезжал, и Алина к нему ездила. Его карьера пошла в гору, он стал членом сборной страны, а вскоре и квартиру купил. Алина с упоением строила планы на будущее. Постепенно его визиты стали реже, ее он вообще к себе перестал приглашать и о свадьбе не упоминал, хотя Алине уже исполнилось восемнадцать лет. А потом и звонить перестал. Алина мучилась и переживала, уговорила меня поехать с ней в Москву, чтобы объясниться с ним. Хотя бы в рожу ему плюну, говорила она, может, легче станет. Но мы так никуда и не поехали. Накануне отъезда Алинка в одном из глянцевых журналов, которые так любит, увидела фотографию – популярную красавицу-актрису, которой уже подкатывало к сорока, и Олега. В заметке он был отрекомендован как ее новый бойфренд.

Алина впала в депрессию, и это было страшнее всего. Ее мать, как оказалось, не просто умерла, а покончила с собой как раз во время одной черной полосы, и то была ее не первая попытка. Алина не стала накладывать на себя руки, а пошла вразнос. По счастью, без ложной скромности могу сказать, что не обошлось без моего участия, она с этим справилась. Стала работать в модельных агентствах, пытается пробиться в актрисы. В общем, живет, как умеет, и мечтает встретить новую любовь. А мне как-то сказала, что я для нее как глоток чистого воздуха. Ну, разве я могу на нее обижаться?
Я решила позвонить ей и извиниться за вчерашнюю истерику. Однако мне это не удалось, мой звонок сразу сбрасывался. Поначалу я грешила на неполадки на линии, но когда в течение двух дней мне не удалось дозвониться, то заподозрила злой умысел – она включила мой номер в список нежелательных абонентов! Я знала, что в ее мобильнике есть такая функция. Тут уж я разобиделась не на шутку. Ах, раз так, то ни за что не сделаю первого шага, буду выдерживать характер. И я его выдерживала, вплоть до сегодняшнего дня, хотя в последние две недели у меня на глазах часто выступали слезы. Теперь все изменилось. Как я могла плохо подумать об Алине? Наверное, от стресса у меня случилось временное помутнение рассудка, но, слава богу, мозги встали на место.

            Тогда у меня еще оставался шанс не впутываться в эту историю. Можно было спокойно ждать, когда Алина объявится, а потом надавить на Валентину, чтобы та обратилась в милицию, но я решила действовать.


                Глава вторая


Быстро собравшись, я отправилась к Алине на квартиру. В отличие от Валентины, у меня был ключ от нее. Подруга мне вручила его сразу, как туда переехала.

- Можешь пользоваться квартирой по своему усмотрению, - с намеком сказала она. Но я так ни разу и не воспользовалась.

Кстати, эта квартира явилась очередным пунктом обвинения в адрес мачехи. Ее подарили Алине на двадцатилетие, причем, покупку произвели в тайне от именинницы, решив сделать сюрприз. Вопреки ожиданиям, Алина не только не обрадовалась, но даже разрыдалась.

- Валька давно хотела выставить меня из дома, - уверяла она.

Конечно, небольшая однокомнатная квартирка в спальном районе не шла ни в какое сравнение  с шикарными четырехкомнатными апартаментами на 6-й линии Васильевского острова, где у Алины имелась просторная комната с симпатичным эркером, увешанная картинами матери. Последняя была творческой личностью, еще и стихи писала. Алина иногда их читала, но мне они казались слишком сложными и тяжеловесными, я еле подбирала слова, чтобы высказаться одобрительно.
Расстроенный Сергей Николаевич заверил дочь, что ее комнату никто у нее не забирает, и она может жить, где захочет. Алина так и делала, жила то там, то сям, возможно, просто хотела досадить мачехе, поэтому и материнское наследство оставила на прежнем месте.

Через сорок минут я вошла в квартиру Алины. В ней царил настоящий погром, а воздух был спертым и прокуренным. Я в недоумении оглядывалась по сторонам. Создавалось впечатление, что квартиру обыскивали неумелые и злобные люди, однако делать окончательные выводы было преждевременно. Подруга не часто уделяла время уборке. Когда я у нее появлялась, то сразу принималась наводить чистоту, бабушка приучила меня к порядку. Алинка нехотя помогала мне.

- Вечно ты из себя Золушку корчишь, - ворчала она.

Распахнув окна, я присела на краешек дивана и с тоской огляделась вокруг. Конечно, Алинку не назовешь образцом аккуратности, но такого вопиющего беспорядка я у нее никогда не видела. Неужели и впрямь кто-то обыскивал  квартиру? Или же она куда-то спешно собиралась?  Я решила провести собственное расследование, благо являюсь чемпионом по проглатыванию детективов. Прежде всего, решила проверить версию о спешных сборах. Вычислить, какие вещи Алина взяла с собой, не представлялось возможным, так как гардероб у нее весьма обширный, и я всех ее нарядов не знаю. Например, серебристый комбинезон, который был на ней в тот вечер, я видела в первый раз. На всякий случай пошарила глазами вокруг, пытаясь его обнаружить, но это мне не удалось. Перебирать вещи и раскладывать их по местам не  стала, в конце концов, я ей не домработница.

Я вышла в прихожую и открыла кладовку. Любимый Алинин чемодан на колесиках был на месте. Это, конечно, ни о чем не говорит, она могла купить другой, но все-таки настораживает. Чемодан очень дорогой и красивый, вряд ли Алина стала бы тратиться на новый. Все же мне хотелось найти подтверждение свое версии. Что еще она должна была взять с собой, если бы решила куда-то уехать? - Фотоаппарат! Я вернулась в комнату, открыла шкаф и выдвинула ящик. Однажды во время совместной уборки мы выделили там место для хранения фотоаппаратов и мобильников, которые подруга часто меняла. Ящик был пуст!  Я поозиралась по сторонам, приподняла вещи, лежащие в кресле, отодвинув шторы, проверила подоконник, но ничего из того, что лежало в опустевшем ящике, не нашла. Мне стало нехорошо, и я опустилась на диван. Если бы Алина решила куда-то уехать, то, конечно, взяла бы с собой фотоаппарат, но один, а не три! А уж старые мобильники ей бы точно не понадобились. Неужели здесь похозяйничали воры? Тогда почему не взяли новенький полушубок из белой норки? Он валялся у меня под ногами. Я подняла его и положила на диван, затем еще раз осмотрелась. Телевизор последней модели был на месте, дорогая стереосистема тоже. Странно. Я вспомнила о ноутбуке. Обычно он стоял на журнальном столике, но сейчас там были свалены вещи. Я переложила их на диван, но ноутбука не нашла. Алина не сильна в информационных технологиях, вообще редко пользуется компьютером, так что уж точно не стала бы брать его с собой.

Версию о спешных сборах пришлось отвергнуть. Скорее всего, здесь похозяйничали воры, но какие-то узконаправленные. Пропали фотоаппараты, мобильники и ноутбук, явно не самые ценные вещи в квартире. Может быть, еще что-то пропало, но как это установить?  Я подошла к комоду. На нем громоздились глянцевые журналы и Алинины портфолио. А где же альбомы с фотографиями? Их у подруги  целая куча, больших и маленьких. Изображениям на экране компьютера она предпочитает традиционные фотографии на бумаге. Я обыскала комод. На это не потребовалось много времени, так как все вещи были выброшены на пол, потом еще раз прошлась по квартире, но ни одного альбома не нашла. Исчезновение альбомов с фотографиями поставило меня в тупик. Зачем они нужны ворам? Мне стало страшно. Что случилось с Алиной? Может быть, ей нужна помощь? Моя рука потянулась к мобильнику, чтобы вызвать милицию, но все же я этого не сделала. Два дня назад она объявлялась, а, судя по толстому слою пыли, этот разгром учинили давно, да и дверь никто не взламывал. Я спокойно открыла ее своим ключом. А что, если Алина в курсе того, что здесь произошло, и не хочет вмешательства милиции?

Я не могла ни на что решиться, боялась взять на себя ответственность. С кем бы посоветоваться – не с Валентиной же? Она и так за глаза называет падчерицу «шалавой», Алинка как-то подслушала ее разговор с подругой, а тут у нее появится новая пища для нападок. Лучше всего было бы поговорить с Сергеем Николаевичем, но он тяжело болен, его нельзя волновать. Сейчас он думает, что дочка ушла в загул, это больно и обидно, но будет в сто крат хуже, если он заподозрит, что с дочерью случилось несчастье. Что скажет бабушка я и так знала – вызвать милицию и больше с Алинкой не знаться. В подростковом возрасте она пыталась меня от нее отвадить, боясь, что я перейму некоторые ее привычки. Поначалу так и было. Однажды я даже попыталась закурить, но мне стало плохо, я еле отдышалась. Узнав о моем больном сердце, подруга заявила, что сама меня пристукнет, если я еще раз попытаюсь это сделать. Мне хотелось походить на нее и внешне. Как-то я выстригла  себе косую челку, обрезала джинсы, чтобы получились шорты, связала яркую маечку. Облачившись в это, накрасила бабушкиной помадой губы и надела ее старые туфли на высоких каблуках. Я была очень собой довольна и, не отрываясь от зеркала, с нетерпением ожидала возвращения бабушки из магазина. Когда она появилась на пороге, я, пританцовывая, направилась в ее сторону и кокетливо осведомилась:

- Ну, как я выгляжу?

Бабушка смерила меня тяжелым взглядом:

- Ты выглядишь придурковато, как рыжий клоун, - с расстановкой произнесла она, затем надвинулась на меня и чуть ли ни вышибла из-под моих ног туфли на каблуках.

Я стояла, раскрыв от удивления рот, а она тем временем своей широкой трудовой ладонью вытирала помаду с моих губ.

- А что ты сделала с волосами и с джинсами?! – в ужасе воскликнула она.

В общем, все закончилось тем, что я рыдала, забившись в угол дивана, а бабушка сидела рядом и увещевала меня:

- Туся, никогда не старайся на кого-то походить, - наставительно говорила она. – Ты очень красивая девочка, у тебя благородная внешность, а с этими финтифлюшками ты выглядишь, как … ох, прости господи, - она перекрестилась.

После этого случая я перестала копировать подругу, и бабушка успокоилась, правда, все равно относилась к Алине настороженно, так что из списка советчиков бабушку можно вычеркнуть.

Оставался мой папа. Думаю, он дал бы мне хороший совет, но по техническим причинам в настоящий момент сделать этого не мог. Папа океанолог, и два дня назад отправился в очередную экспедицию, так что в ближайшие полтора месяца будет не доступен для мобильной связи. Он обещал регулярно связываться по радиотелефону, но когда это еще произойдет.

Итак, список советчиков исчерпан. Ничего не поделаешь, придется самой принимать решение. В своих мечтах я сильная, смелая и решительная, но на деле это не так.  Все важные решения принимают за меня папа и бабушка. Даже экономистом я стала под их давлением. Впрочем, никаких конкретных устремлений у меня не было. Мне нравится заниматься всякими рукоделиями, но папа с бабушкой в один голос заявили, что не стоит из этого делать профессию, и я с ними согласилась. Теперь же с ужасом представляю свою будущую работу, на которую пока и устроиться не могу. Таких специалистов нигде не ждут. Со знаниями у меня не густо. Я училась в не слишком престижном платном ВУЗе, так как не добрала баллов в более приличное место, много занятий пропускала и с трудом перебиралась с курса на курс. Опыта работы  у меня нет. Дважды я устраивалась на временную работу, чтобы им обзавестись, но в первый раз меня срубил грипп, а во второй – ангина. Папа велел мне не дергаться и сосредоточиться на учебе. Теперь у меня есть диплом, но что с ним делать? Папина жена Таисия как-то намекнула, что пора бы слезать с папиной шеи. В принципе я с ней согласна. Папа не олигарх, а ученый и получает не так уж много.

С трудом оторвавшись от воспоминаний, я сосредоточилась на проблемах сегодняшнего дня. Что означает исчезновение Алины и почему в квартире такой разгром? И еще: что за странный набор украденного? Но главное – вызывать милицию или нет? На последний вопрос следовало ответить в первую очередь. Ответственность давила на меня непомерной тяжестью. Это было непривычно и совсем мне не нравилось.

Алина никогда ни в какой криминал не ввязывалась, на этот счет у нее твердые принципы. Но как объяснить случившееся? Я никак не могла ни на что решиться, боясь подвести подругу. Немного послонявшись по квартире, я вспомнила об Алининых побрякушках. Она предпочитает бижутерию, так как считает, что носить ювелирный ширпотреб ниже ее достоинства, но все же в ее коллекции кое-что имелось. После продолжительных поисков я обнаружила большую шкатулку из полированного дерева в весьма неожиданном месте – зажатой между тумбочкой и стеной. Она сливалась по цвету с тумбочкой, поэтому я едва ее заметила, ворам же это не удалось. С некоторым трудом освободив ее из плена, я переместилась на диван и открыла крышку. Все сверкало и переливалось. Алинка, как сорока, любит все блестящее. Я с удовольствием перебирала украшения, не понимая, зачем это делаю. Большинство из них было мне знакомо. Тут были и скромные колечки и сережки, которые Алина носила в подростковом возрасте, и более поздние приобретения.

Неожиданно я натолкнулась на роскошную брошь. Алина не носит броши, так что вряд ли сама ее купила, скорее, кто-нибудь подарил. Брошь была очень хороша. Несколько изумрудов в обрамлении мелких бриллиантов выгодно оттенялись изящной оправой из золота и какого-то белого металла. Я держала ее в руках, и мне не хотелось с ней расставаться. Наверное, это не подделка, решила я, а вещь старинная и дорогая. Не зря же Алина спрятала шкатулку, ведь обычно та хранилась в  комоде или же просто стояла на нем. Я сунула брошь в сумочку, решив припрятать ее у себя до возвращения подруги. Вдруг воры искали именно ее и решат за ней вернуться? С некоторым трудом засунув шкатулку на прежнее место, я закрыла окна и вышла из квартиры, так и не решившись вызвать милицию. Судя по всему, кража (если это действительно была кража) произошла давно, так что нет смысла суетиться. Возможно, Алина скоро вернется или хотя бы позвонит.

        Если бы я выдержала хотя бы несколько дней, то все пошло бы по-другому, но я решила, что еще не исчерпала всех  своих возможности для поисков подруги. Я не такая уж энергичная, вполне могла потянуть резину, но тогда меня будто кто в спину толкал, призывая действовать. Может, и правда – от судьбы не убежишь?


Продолжение следует...