There is simply nothing worse than knowing how it

И если пробовать смириться с тем, что все есть, как я вижу,
Вроде бы встают на место мозги.
Но все валится к черту, когда я чувствую множественность
Проявлений любви. (Егор Тимофеев)

20.01.2011
Это было довольно странно - находиться с рядом тобой целыми сутками, вдыхать твой запах, знать, что ты никуда не денешься. Готовить для тебя завтрак в этой совершенно не знакомой, вроде бы не моей и не твоей, но полностью Нашей кухне, то и дело ошибаясь ящиками и промахиваясь мимо раковины, кидая вилки и ложки привычным к старой квартире движением.
Я что-то деловито режу, а ты на соседнем стуле умиротворенно поешь, нет, мурлычешь какие-то до того момента не известные мне песни, улыбаешься, сонно потираешь глаза. С утра сразу за гитару, в этом весь ты.
С утра сразу за дела, в этом вся я.
Мы разные, но ты меня нашел.
Еще помню, как ты постоянно ворчал, что совсем нет ножей и надо бы их докупить, раз уж мы собираемся жить здесь долго. Как мы открывали вино без штопора в первый вечер вдвоем и сломали две вилки. Как ты трижды разбирал и собирал чайник, недоумевая, почему он не работает, чтобы потом убедиться в неисправности розетки. Боже, как же глупо ты смотрелся в тот момент! А я все смеялась, смеялась, чувствуя себя безумно счастливой, а ты обижался и так забавно надувал губы, что я еще больше заливалась хохотом.
Ты ругал меня за несерьезное отношение к быту, дому и чрезмерное внимание к работе, а сам мог уснуть на диване от усталости, ожидая, пока ванна заполнится водой. Каждое утро летал по квартире с улыбкой во все 32, пусть и на часах было всего шесть, и подкалывал меня за закрывающиеся глаза и черные синяки под ними. Изнывал от жары по ночам, пока я куталась во все одеяла квартиры сразу.
Мы разные, но ты меня нашел.

21.01.2011
Прямо как в Бойцовском Клубе – you met me at a very strange time in my life.
Все было плохо, а, может, и хорошо… В любом случае, ты все разрушил, из прошлого оставив мне только работу. Которую потом все равно пришлось забыть.
Могу тебя утешить – сейчас у меня есть неплохая работа, дом. Есть и мужчина, которого я люблю. Кажется, люблю. Не так, как тебя, по-другому. Не по силе, а просто по-другому. Понимаешь?
Наверное, я даже выйду за него замуж.
Ты же не станешь звонить мне по ночам и умолять меня вернуться к тебе? Посылать мне букеты с таинственными стихотворными записками на все праздники, оставляя в подписи только лишь свои инициалы? Тайно встречаться с моими друзьями, узнавать мои дела, незаметно помогать мне решать какие-то проблемы, где у тебя больше шансов добиться успеха?
Нет, не станешь. И мы оба знаем это.
Сейчас я думаю, что ты никогда и… А, впрочем, неважно.
Про странный период: ты нашел меня и вытащил за уши из моей прежней жизни, словно беззащитного кролика, который никогда не знает наверняка, снимут с него сейчас шкуру или же накормят свежими листьями салата. Осталось только довериться, что я и с радостью сделала.
Ты никогда не спрашивал меня о моем прошлом, ничего, ни слова. Не знал моих друзей, родителей, коллег. Мы разговаривали только о наших вкусах и предпочтениях, о том, что происходит между нами и в мире, о твоих стихах, о музыке, о ребятах, смешных случаях… Как будто тебе совсем не важно было, как и чем я жила до тебя. Ты любил (любил?) меня за настоящее, не за прошлое. И менял так, чтобы любить еще больше.
Но получилось совсем наоборот – как только ты поменял меня под себя полностью (как-то это глупо и не по-человечески звучит даже), я стала тебе неинтересна. Знаешь, я всегда верила тебе больше даже, чем нужно, чем возможно, чем хотела бы.
Да не только тебе.
Странный период? Ах да. Он как раз и заключался в том, что очередной мужчина с корнями укрепился в моей душе, отравляя мое существование, при том, что все завидовали моей прекрасной жизни и замечательному «молодому человеку». Да все и было хорошо, собственно. Ровно до того момента хорошо, когда я начала понимать, что это все слишком хорошо.
Скучно.
И тогда уже со стороны вот этого «скучно» все показалось совсем не тем. Жизнь так устроена: на все нужно смотреть с разных точек зрения. Или нет. Если не боишься все потерять и\или во всем разочароваться – переверни все с ног на голову и подумай.
Впрочем, говорить это тебе.. Человеку, который заставил меня отказаться от всей моей жизни, который сам смог потерять все, бросить, выкинуть. Выдрать эти самые корни изнутри меня.
Хотя да, тебе стоит это говорить. Ведь ты же и вернул все назад.

3.02.2011
Помнишь, когда ты первый раз предложил мне все бросить и уехать?
Я еще так удивилась, что ты можешь оставить парней, уехать и их не предупредить. А у тебя гастроли, концерты, фанаты… Девушка.
Девушка.
Твоя девушка.
Бедная. Должно быть, ты вернулся к ней после меня. Почему бедная? Так ты сам изменился со мной. Вряд ли она так же соглашается с каждым твоим словом и верит любым твоим отмазкам, ведь ты далеко не идеал.
Вот кстати, и правда – ты не идеал совсем, но почему-то был для меня единственной опорой, единственной устойчивой площадкой в бушующем море жизни. Тебе верили все.
А потом появилась я, и жизнь твоя пошла под откос. Группа разрушилась, деньги кончились, верить тебе перестали.
Но давай обо всем по порядку, а то меня все не отпускает ощущение, что ты решил откреститься от всего, что было, чтобы фениксом переродиться в то, что я вижу на сегодняшний день. Ты совсем другой.
А был другой. Когда нас познакомил Зак, у меня просто голова кружилась от количества информации и эмоций, которые ты вываливал на меня буквально каждую секунду. У тебя все получалось, миллионы ходили с заевшим “it’s nine in the afternoon”, в то время, как ты настойчиво пел мне “when I look in her eyes I just see the sky” каждый раз, когда мы встречались взглядами. Естественно, ты был счастлив. Когда все получается, как тут не быть довольным?
Возможно, поэтому ты и влюбился в меня. Знаешь, у тебя в тот момент все было по-новому, прям вот твое “things have changed for me” как нельзя точней все характеризовало. А когда вокруг перемены, сразу хочется, чтобы они настали везде. И я просто так бам – и появилась в твоей жизни. Естественно, какая там старая девушка. Это и неинтересно совсем, ага?
Мы и прятались по гримеркам, и инкогнито снимали гостиничные номера, и просили парней нас прикрыть… Тогда ты и просил меня уехать вместе с тобой куда-нибудь. Бросить все и полететь в Австралию, Мексику, куда угодно. Я не согласилась. Ты не мог. Я сама не могла такого допустить, ты же понимаешь.
Но сейчас уже я все чаще думаю о том, что мы должны были уехать. Не случилось бы того, что случилось. Было бы лучше. Мы были бы вместе.
Но все пошло не так.
Помнишь, наверное, как в один день тебе надоело, ты психнул и все ей рассказал. До сих пор не знаю, был ли у вас скандал, или же вы просто мирно разошлись, я так и не набралась смелости спросить. Все было неважно, у меня ведь был ты.
И все стало хорошо. Мне можно было свободно зарываться в твои густые волосы, тыкаться носом в ухо, проводить пальцем по пухлым и отчего-то всегда горячим губам. Чувствовать твое жаркое дыхание у своих ключиц, зубы на мочке уха, слегка дрожащие руки с мозолями на кончиках пальцев на талии. Но все это – считаные секунды в день. Когда мы оставались наедине, нас хватало не на многое – поцелуи и разговоры. Почти как супружеская пара, которая взяла себе за правило «никакого секса до свадьбы». Или нет. Мы скорее были парой, которую разделила тюрьма.
Вроде как свидания на час каждый день, и то не всегда наедине.
Мы вполне могли обходиться без секса, да ведь? Но терпеть то, что видеться с тобой я могла так мало, было сложно.
Потом, помню, все внезапно пошло наперекосяк. Группа распалась, ты впал в депрессию.
Причем, ты даже представить не можешь, как с тобой было тяжело. Ты привык тратить деньги, не копить, поэтому сбережений у тебя никаких не осталось. А тут завал с группой, никому вы не нужны, раз вы неудачники такие, поэтому ты быстро сел на мель.
И тебе было совсем не до меня, хотя и у нас могло быть даже слишком много свободного времени вместе.
На этот раз спасала тебя я. Во всех смыслах. Тебе срочно нужно было бежать куда-то. И мы так просто взяли и уехали. В Валенсию. Ты всегда хотел в Испанию, ведь только она соответствовала твоему темпераменту. Возможно, она изменила твой характер тоже, не меньше меня перевернула тебя и перетрясла мозги.
Это все жаркий климат, спагетти и наша замечательная квартира. Маленькая, уютная, с белыми обоями и нарисованным на одной из стен забавным (неровным таким, но достаточно схожим с оригиналом) портретом Мона Лизы. Не знаю, через кого ты нашел это двухкомнатное чудо, но мы были счастливы уже тогда, когда впервые перешагнули порог. Ведь солнце в Испании совсем другое. Такое, как ты.

15.02.2011
Сложно вспоминать о лете в феврале. Так промозгло везде.
Ты знаешь, я ведь в твоем нелюбимом Лондоне. Пью твой нелюбимый чай с жасмином и думаю, что так мне гораздо легче. Я почти излечилась от тебя, отвыкла, приобрела иммунитет и даже не вздрогнула, когда услышала Мону Лизу по радио.
Я ведь помню, как ты ее писал.
И помню наши первые дни дома. Вдвоем. Счастливые моменты ассоциировались с нашей прошлой жизнью, и мне казалось, что нас вот-вот оторвут друг от друга снова, что ты приехал на часок: заселить меня, помочь расположиться и уехать снова на какое-нибудь очередное интервью. Но этого не случилось.
Мы носились с пакетами, сумками, пытались что-то разложить, собрать в кучу и «одомашнить» обстановку, в итоге, ты помнишь, забили на все и заперлись с вином на балконе. Меня, на самом деле, жутко волновало, что мы потратили с тобой практически все свои деньги и жить нам не на что, но я не стала ничего тебе говорить. Ты был счастлив. У тебя горели глаза, ты был именно там, где ты и должен быть.
Повторюсь: солнце было таким же, как и ты.
Горячим, светлым, всеобъемлющим.
Ты помнишь, как ты кричал на всю Валенсию о том, что мы молоды, у нас все впереди и все только начинается, а откуда-то из глубины тебе приветственно вторили? Ты ведь был прав. Тогда и вправду все было только впереди, без исключений. Именно тогда ты решил, что ни в коем случае не сдашься. Понял, что вы и со Спенсом вдвоем сможете горы свернуть, нужно только найти кого-то, кто сможет вам помочь хотя бы в туре.
Помнишь?
Это был наш самый лучший вечер. Ночь. Утро. И последующая неделя.
Я была очень рада, когда к нам приехал Спенсер. Знаешь, если рядом с тобой твой настоящий друг, это легко понять. С другом любой расцветает, и даже ты, который, как мне казалось, уже счастлив до невозможности. Я до сих пор ругаю себя за то, что побоялась гнева соседей и выгнала вас барабанить и шуметь в подвал. Вы ведь не давали мне слушать ничего нового, в этой атмосфере созданного и написанного, а это так обидно.
Обидно слышать это все по радио. Обидно уже сейчас, со стороны понимать, что творчество, песни – это твоя жизнь, и ты мне не давал влезть в подноготную этой жизни. Не хотел, чтобы я видела, как тебе непросто давались первые строчки и ноты.
А это было мучительно и для меня. Ты просыпался по ночам, еле слышно на пальцах передвигался по комнатам, крался на балкон и садился за сочинительство, выкуривая одну за другой. Порой я просто стояла в темноте и наблюдала за тобой, боялась, что ты увидишь меня.
Что спугну твою хрупкую испанскую музу, которая изматывала тебя и вила из тебя веревки. Иногда я еле успевала добежать и лечь в кровать, прежде чем ты выйдешь с балкона, подойдешь ко мне, якобы спящей, и нежно поправишь одеяло.
Ты бы знал, как мне практически жизненно важно было обнять тебя в такие моменты, поддержать, прошептать: «Я с тобой».
Но я не делала ничего, только лишь притворялась спящей. Я боялась спугнуть твою музу.
Прости.

03.03.2011
Я держалась изо всех сил, правда. Но если тогда я нуждалась в том, чтобы поддержать тебя, то сейчас мне важно замолчать и перестать тебе писать.
Но отчего-то я не могу заставить себя не думать о тебе и том, что прошло уже довольно давно.
Кстати, ты помнишь, как ты работал диджеем на местном радио? Никогда не забуду, как устраивала тебя туда. Нам с тобой жутко повезло, что твое лицо не было знакомо директору, а имя… Не помню даже, спрашивал ли он тебя его. По-моему, он просто сразу попросил назвать какой-нибудь никнейм, нет разве? Я еще запомнила его гордую фразу про то, что его радио «слушают не только в Валенсии, но и во всей Испании»
Ты еще так задумался серьезно, а выдал короткое Nerb. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что Nerb=Bren.
Ты просто не стал заморачиваться. Все было гораздо проще, чем в нашей прошлой жизни.
Это твои слова, кстати.
Ты никогда не жаловался, но я знаю, что было физически тяжело работать ночью на радио, а днем до вечера безвылазно пытаться сочинить что-то «суразное» и похожее на вас двоих.
Но не похожее на прежних P!ATD, и это, скорее всего, стало для вас самой сложной задачей. Я практически уверена в этом.
Мы со Спенсером были рядом с тобой, когда ты незаметно злился на успехи Райана с Джоном. Не подавал и вида, конечно, не бойся, но все же нам все было понятно. Да что тут говорить – ты не был готов просто взять и начать писать песни самостоятельно, еще и в урезанном составе. Больше всего ты боялся провала.
Я уверена, что ты и сейчас его боишься. Сейчас, когда вышел клип на новую песню.
А я на тебя смотреть не могу.
Ужасен. Невыносим. Противен.
Прекрасен.

17-18.03.2011
У меня бессонница. Прошло уже так много времени, а я все еще не научилась нормально спать. Вернее как, ты не подумай, что я не могу заснуть без тебя, это все глупости теток, которые под старость лет садятся писать дурацкие любовные романы под видом мемуаров. Как ты понимаешь, читаешь это только ты, поэтому мне и смысла-то нет выдумывать какие-то чувства к тебе.
Нет и не осталось ничего, только воспоминания, какие-то твои наброски в моих рабочих блокнотах, еле заметный шрам от зубов на моем плече и никаких чувств.
Ты просто всего лишь сбил мой режим.
Мы ведь спали днем, ночью, утром, вечером, иногда не спали вообще, порой ставили эксперименты над собой и своим сном. Помнишь, как мы спорили, кто первый уснет? Это было так смешно, никогда не забуду твоих с каждым часом все более и более сонных, темнеющих глаз. Ты выдерживаешь любые стрессы, но лишение сна – самая страшная пытка, что только могла быть предназначена чем-то свыше для тебя.
Ты еще пытался бодриться, прыгал на скакалке и разбил вазу, зацепив подаренные тобой же цветы. А потом пел. Все, что только мог вспомнить, ибо мозг твой был совсем затуманен отсутствием сна около 2 суток, дешевым вином из соседнего подвальчика и терпким запахом каких-то глупых белых цветов, которые постоянно вызывали у тебя слезы и чих.
Кстати, я вот только сейчас поняла: в ту ночь ты, наверное, в последний раз пел “hey moon, please, forget to fall down”. И больше никогда. Представляешь, ты уже столько времени живешь новой жизнью! Полностью новой, с чистого листа все: мы заново набрали воду в стаканчик, помыли кисточки и сделали первый яркий смелый мазок посередине листа твоей жизни.
Тебе не было страшно? У меня даже сейчас мурашки бегут по коже, когда я думаю о том, насколько же у тебя все за такой короткий срок поменялось, перевернулось, перекрутилось и встало с ног на голову.
Знаешь, как в Зазеркалье: не зря ты даже назвался Nerb-ом. Да и мир, в котором мы с тобой жили тогда, был совсем не тем, что окружал тебя до этого. Ничего серого. Ничего грязного. Никакой суеты, лишнего шума, посторонних, чужих людей. Только близкие.
А по сути так – снаружи-то ничего не изменилось. Поменялся только ты, и преобразилось все вокруг. Ты обладаешь этим удивительным свойством, знаешь, рядом с тобой не то, чтобы просто хочется жить по-твоему, а по-другому даже просто не получается. Не получалось.
Хотя я надеюсь, что ты такой и остался. Если нет – и смысла нет жить дальше. Не мне, конечно.
Но не меняйся, я тебя прошу, умоляю. Оставайся солнцем, свети дальше, грей и топи лед в чужих глазах.
Пафосно, да? У меня просто 3 часа ночи, я за городом на улице, и луна тускло светит на лист. Ты не даешь мне спать даже тогда, когда тебя рядом и не должно быть. Но знаешь, лучше бы утро и не наступало. Рассветы я не люблю, ты должен помнить даже, как не нравилось мне встречать их. Куда лучше было сидеть с тобой в обнимку по ночам, порой не видя даже белого пятна своей вытянутой руки, промахиваться мимо твоих губ и целовать тебя в нос, подбородок, ворчать про то, что ты оброс и надо бы бриться…
Ох, и темные же были ночи, когда луна даже и не думала показываться нам.
Может быть, поэтому ты и не пел больше никогда “hey moon, please, forget to fall down”?
Но сейчас мне как раз только этого и не хватает. Не хочу рассвет. Пусть и нет рядом ни тебя, ни... Только луна. Пускай хотя бы она не кидает.

12.04.2011
С днем рождения, Брендон.
Знать бы, чем ты живешь сейчас, что желают тебе и дарят другие, окружающие. Друзья, близкие, любимые, в число которых когда-то уже, кажется, совсем-совсем давно входила я. Ты ведь вообще никогда не любил особенно распространяться на тему своих желаний, для тебя это было сродни признания собственных слабостей. Не знаю, откуда в тебе эта… самостоятельность, что ли. Будто бы твои желания касаются только тебя, а значит, исполнять их для себя тоже должен был только ты. Наверное, вот это «я сам» - влияние многодетной семьи.
Ты просто не давал шанса ни одному из твоих близких стать твоей самой настоящей опорой. Ты сам хотел быть этой опорой, поэтому ловил каждый шанс помочь, пожертвовать собой ради любого родственника или просто близкого. Мать Тереза моя доморощенная.
Кстати, как там твои родственники? Так и не сошлись звезды должным образом, так и не вышло мне с ними пересечься. Хотя знаешь, я бы очень хотела. И сейчас была бы даже не против посмотреть на то, где, с кем и как ты вырос. Нас ведь делает наше окружение с самого-самого раннего детства, а мне еще воспитывать своих детей.
Я была бы не против, чтобы мой сын был похож на тебя. Или дочь. Не внешне, хотя бы характером.
А вообще, раз сегодня твой день рождения, я буду писать про тебя. Вот например, ты знаешь, что мне очень нравилось в тебе?
Да, кроме всего того, что уже я успела перечислить в прошлых письмах.
Подумал?
Так вот. Твоя вредность. Она потрясающая, если так вообще можно выразиться. Мало кто любит вредин, конечно, но, эх, ты бы пропал, если бы не был таким. Наверное, ты всем обязан именно своему исключительному характеру. Ведь ты всегда получал именно то, что хотел, а это ли не характеризует тебя с лучшей стороны? Да, я не ошиблась, именно с лучшей. Второй вопрос в том, что желания у тебя хорошие, поэтому я рада (да и все рады), что ты получаешь, что хочешь. Но за это стоит сказать спасибо твоим родителям, опять же.
Ты часто говорил, что если бы не я, ты не восстановился бы так быстро, не решился бы писать стихи, не встал бы на ноги и уж тем более не снизошел бы до работы радио-диджеем. Но у меня другая точка зрения.
Ты повредничал и здесь. Действительно, вот выключи свое самолюбие на пару минут и посмотри на все с другого ракурса. Где-то там далеко от тебя продолжал жить Райан, именно продолжал и именно жить.
Писать песни, выкладывать солнечные фотографии, смог даже выпустить альбом. Но ведь ты-то не хуже! У тебя включается в тот же миг эта самая вредность, все равно, что пинок под пятую точку, своеобразный ускоритель и стимул, очень действенный причем. Ты и виду не подал, что тебя волнует успех Росса, но я ведь тебя знаю.
В твое оправдание скажу, что он, скорее всего, первые месяцы после разрыва с группой и с тобой в частности тоже жил с таким стимулом, как с ножом у горла. Не знаю, что помогло ему обставить тебя на первых порах: Джон ли, твоя исключительная неподготовленность к такому исходу событий, или же он просто попал в свою колею. У всех ведь бывают Те Самые Моменты и Дни, когда все получается, все хорошо, ты веришь в свою удачу и готов заниматься чем угодно.
Я не знаю, наступил такой Момент в твоей жизни после нашей с тобой разлуки, или же все-таки я могу взвалить на свои плечи победное знамя. Одно могу сказать точно: хоть у вас с Райаном и не было войны, ты ее все же выиграл, возьми свою медальку в виде всеобщего признания Твоего альбома.
Он ведь и правда только твой. Ну, может, еще и Спенсера, но не целиком. Там гораздо больше тебя, чем кого-либо, твоих слов, твоего характера, мыслей, кхм, вредности. Знаешь, когда намеренно стараешься отказаться от всего, что осталось из прошлой жизни, когда выискиваешь в том, что тебя окружает, признаки старого и избавляешься от них тут же, это неестественно и не совсем правильно. Вернее как, я вот знаю хорошо тебя нового, но даже для меня в новом альбоме ты – это не ты, не тот Брендон. Конечно, ты мог все изменить со времен Валенсии, миллионы раз переписать тексты, переменить настроение, что-то внести в альбом, что-то убрать, но ты не станешь отрицать, что скелет альбома появился все же под жарким солнцем Испании.
Зря ты все-таки, наверное, намеренно убил в новом альбоме старых P!ATD. Впрочем, всегда лучше двигаться, чем стоять на месте. Правда, неплохо все же сначала выбрать путь, а потом уже бежать. Но я готова списать все на обстоятельства и заявить, что ждать больше было нельзя, и поэтому ты все сделал верно. Главное, что у тебя все получилось и альбом звучит отлично.
Спасибо тебе. И как бы я не обещала себе, все равно его купила и послушала. Мне не впервой вкладывать в тебя деньги.
Фу, меркантильно как.

30.04.11
Я всегда любила касаться тебя, это было как-то так… интимно. Вроде как фанатов вокруг не было, некому было посягать на тебя и твою жизнь, но все равно – ты был мой с головы до пят, и мне казалось это чрезвычайно важным. «Рисовать» пальцем твою татуировку, водя по коже твоей руки – мечта, должно быть, большей половины фанаток P!ATD, а я занималась этим каждый раз, когда просыпалась еще до твоего пробуждения.
Не целовать в затылок, проходя мимо сидящего тебя, было просто невозможно.
Мне нравилось проводить кончиками ногтей по твоей пояснице, наблюдая за мягкой волной мурашек на груди и руках. Я обожала прикусывать кожу на твоей шее и дорожкой поцелуев доходить почти до ремня джинсов, с каким-то немного садистским удовольствием чувствуя, как сбивается твое обычно такое ровное дыхание.
Быть может, мне это все доставляло даже большее удовольствие, чем тебе, но мне с тобой как с любовником повезло не меньше. У тебя ведь тактильность зашкаливает, кинестет чистой воды. По идее, если учитывать ту частоту, с которой ты стремился ухватиться хотя бы за что-нибудь мое (палец, талия, рука, часть одежды даже), можно было бы привыкнуть к горячим рукам. Но нет, каждый раз даже до дрожи немного чувствовались касания твоих пальцев.
Отчего-то я не помню наш первый поцелуй, вот совсем, как будто в тот момент у меня просто отключился мозг. Может, так оно и было, хотя, я не думаю (не в обиду, конечно). Не настолько уж я была повернута на тебе, знаешь.
Да и отношения наши были слишком спокойны для тебя, но чересчур невероятны для меня. Ты привык бурно, с ссорами, эмоционально, весь такой вечно все сердцем воспринимаешь, чувствами…
А я просто поверить себе не могла, ведь с детства росла с идеей выйти замуж за обеспеченного мужчину, родить ему трое детей и жить в каком-нибудь большом милом доме в Калифорнии, одном из тех, откуда каждое и вечер раздается звук газонокосилки и лай большой собаки.
Ну, знаешь, американская мечта, туда-сюда.
Но никак не укладывалось в голове, почему я живу в квартире, где нет даже обоев на стенах, с мужчиной, у которого нет определенного будущего, нет постоянного заработка, зато есть куча чувств, амбиций, фанаток…
Должна тебе сказать: мечта моя помаленьку все-таки сбывается. У меня есть мужчина, который ходит на высокооплачиваемую работу в рубашках без галстука, есть небольшой, но чудесный дом (не в Калифорнии, правда, но я рада все равно), наш белый лабрадор… и сын.
Его и мой сын.

5.05.2011
Даже представить себе не могу, что было бы сейчас, если бы мы остались с тобой вместе. Меня бы ненавидели, а тебя ревновали тысячи девушек, мне пришлось бы меньше личного писать в свой твиттер, гораздо больше писать о тебе и про тебя, постоянно слушать твои песни в живом исполнении…но все равно не видеть тебя рядом. Плотный, очень плотный график ждет тебя, огромная наша планета требует вашего внимания. Бедные ваши жены и девушки, как же им непросто.
Нет, знаешь, я вот все никак не могу отойти от мысли, что останься я с тобой – у меня сейчас не было бы сына. Это ужасно, на самом деле, я себя без него уже просто не представляю… А тут ты…
Нет, нет. Нет.
Еще немного, и я начну ненавидеть тебя за то, что у меня могло не быть всего того, что у меня есть. Вот глупо-то как.
Интересно вот что: а ты бы как отнесся к ребенку вне брака? Нет, правда, мне интересно. Ты же обожаешь детей! А вот возьми так и представь, что ты можешь в один миг стать настоящим отцом. Готов?
Ты ответил «да», не так ли?
Хотя стой. И почему это я беру на себя ответственность думать, что я тебя знаю настолько? Ты мог измениться, мог со мной быть другим, мог повзрослеть, в конце концов, или словить звездную болезнь… Но насчет последнего не думаю: во-первых, звезду свою ты уже в свое время ловил, да и вообще – зараза к заразе не липнет.
Если говорить о моих сомнениях, то есть еще кое-что в моей голове. О чем бы ты написал мне сейчас, если все-таки бы решился? О том, что у тебя все хорошо, что ты рад меня «слышать», что тоже готовишься к свадьбе?
Или, как обычно это было при мне, дал бы дорогу чувствам, отключил бы мозг и вспомнил бы ту нашу первую неделю?
Вспомнил бы, как жарко было и как липли простыни к телу, как сложно было оторваться друг от друга, чтобы взять трубку, как ты затыкал мне рот поцелуями, чтобы я стонами не беспокоила соседей за тонкими короткими стенами? Решился бы написать о том, что до сих пор вспоминаешь, как болела спина от моих ногтей, и как долго ты просил у меня прощения за то, что до крови прикусил мое плечо?
Забыть бы это все, правда?
Прям вот я бы отдала многое, чтобы выбросить это все из головы. Тебя как знаменательный период своей жизни я оставила бы, конечно, но вот подобные воспоминания все же хочется послать. Мы ведь скоро с тобой станем совсем семейными. И тогда уже нельзя будет даже припомнить той жизни. Да и не получится, думаю.
Вернее как: я себе не могу представить тебя или меня сидящих в семейном кругу, в куче родственников, все такие бла-бла-бла, говорят о чем-то, а у тебя в голове солнце, море, белые обои и шрамы на моем плече.
Нет, это какой-то бред. Сродни измене даже, ведь и ежу понятно, что мы с тобой хотим вернуться если не друг к другу, то хотя бы в ту жизнь, в то счастье и солнечный свет.
Я бы точно не отказалась.
Но сын…
19.05.11
Знаешь, классно обладать могуществом в чем бы то ни было. Приятно знать, что ты повернул ситуацию сам, своим действием, что если бы ты это не сделал... все было бы совсем по-другому. Можно же это могуществом назвать? Своеобразным, но все же.
Так вот. О чем я? Так я была на твоем концерте. Не скажу, в какой день, в каком месяце, чтобы ты не кусал пальцев и ногтей. Я стояла в бушующей толпе, пела, танцевала, прыгала, была с вами единым целым, как и каждый из толпы. Пела, а сама как-то странно, по-детски даже радовалась тому, что я тебя вижу, а ты меня нет, ха. Я знаю, что с тобой, как у тебя дела, видела твою новую стрижку, а ты вон там на сцене и предположить себе не можешь, где я, как я себя чувствую и на кого я стала похожа. Секунды три я сомневалась, подойти ли на meet&greet. Меня бы пустила твоя охрана, знакомые все лица, так или иначе. Но соблазн остаться для тебя чем-то таким таинственным и неизвестным все-таки повалил меня на лопатки, и я была лишь только частью той толпы, что приветствует вас каждый день.
Я была рада тебя видеть, между прочим. Ты хорошо выглядишь. Глаза горят, а это главное, пожалуй. Ты счастлив, да ведь?
Тогда я счастлива за тебя.

31.05.11
Дорогой Брендон!
Непривычно видеть некое подобие начала письма, правда ведь?
Но я твердо все для себя решила: это письмо – последнее. Практически половину года я жила от письма к письму, выцарапывала строчки, выкраивала время, собиралась с мыслями. Разговаривала с тобой вот так безголосо, ведь в нашей с тобой ситуации это все, что я могу себе позволить.
Знаешь, мне правда жаль, что все так получилось. Что ты не мой, что те солнечные дни не с нами, что голова от воспоминаний больше кружиться не будет.
И очень жаль, что не будет, правда.
А все потому, что мы с тобой оба прекрасно знаем: этого всего просто не-бы-ло.
Я не знаю тебя, я не знаю, кто ты, как ты, действительно ли ты такой, образ которого так устойчиво сидел в моей голове такой долгий срок. Я не могу даже близко сказать, как на самом деле ты писал злополучный последний альбом, что ты чувствовал, кому посвящал строки. Я просто какая-то девушка из той самой толпы на твоих концертах. Технически, я могу прямо сейчас стоять где-то там, среди визжащих справа, в каком бы городе ты ни был.
Возможно, ты считаешь меня сумасшедшей, ненормальной, думаешь, что меня нужно отвести к психологу…Но знаешь: я ни капли тебе не соврала, у меня на полном серьезе есть дом, мужчина, лабрадор. И сын, конечно же, сын.
Если тебе интересно: мужчина старше меня, а я совсем молода. Младше тебя даже.
Не знаю, о чем ты думаешь сейчас. И вообще не знаю, прочитаешь ли ты это все, дойдет ли? Пропустят ли такую кипу конвертов?
Впрочем, это и неважно. Давай я просто исчезну из твоей жизни, толком даже в ней не появившись.
Спасибо за все.
Твоя я.

Вместо эпилога
Раз на десятый перечитываю эти письма. Мне и как-то пугающе страшно, и тоскливо, и одновременно здорово… И как будто я прожил целую жизнь, став частью этих писем. Не знаю, кто она, где она и существует ли она на самом деле.
Но я искал.
Адрес на конверте дал мне только то, что такой улицы и дома просто не существует. Ни в Лондоне, ни в Калифорнии, ни в Валенсии. Весь мир прочесать невозможно, но ведь даже гугл не дает мне никакого ответа.
Да и во всей истории достаточно загадок: кипу с этими письмами принес однажды и вручил мне в руки Зак, вместе с еще кучей обычных (нельзя так говорить, но все же) фанатских конвертов и рисунков. Того, кто ему эту кипу в руки передал, он, конечно же, не помнит.
Все это в порядке вещей, мы получали письма и на рулонах бумаги для факсов, и на тканях, и даже на деревяшках. Так что сначала я даже и не обратил внимания на эту аккуратно связанную кучку.
А сейчас я сижу в какой-то лондонской кофейне, раскладываю письма по порядку, пытаюсь найти какую-то подсказку, хоть что-нибудь важное, что натолкнет меня на разгадку и поможет найти ее.
Я, правда, не могу сказать, зачем. Даже если найду, что я ей скажу? Как в глаза посмотрю, как она посмотрит? Надо ли это вообще нам?
Пожалуй, все-таки да.
Мы этой жизнью не жили, но я все чаще думаю о том, что было бы неплохо, если бы все произошло именно так.
…
Я ведь действительно терпеть не могу чай с жасмином.

end.