Из жизни кактусов. Глава 7

          Глядя на расплывшееся в предвкушении покупки лицо Омеги, Зет не выдержал и съязвил:

       - Кажется, кто-то минуту назад напоминал о покупке кислорода. Или я опять что-то напутал?

       - Вот именно, - отозвалась так-же ядовито Омега,- напутал. Потому что нужно не говорить, а уже давно купить этот чёртов кислород, а не ждать, пока он ещё больше подорожает, -  и добавила, тихо бурча, - как это делают другие люди. Или ты уже стал биороботом?

       Зет аж задохнулся от оскорбления:

       - Я? Я - нет! А вот ты... - но сдержался и, уже подавляя свою вспышку, добавил, - Между прочим, я стою в очереди по замене своих суставов и сухожилий. А почки и печень при такой напряжённой жизни мне приходится менять почти каждый год.

       - Помнится мне, ты в прошлом месяце менял какие-то свои запчасти.

       - Это был всего лишь нос, и то по льготе для работников полуоткрытых производств.

       Зет был веб-агротехником, но иногда ему приходилось выезжать в поле, оранжерею или участок для выращивания диких видов растений, которые ещё не мутировали и не научились передвигаться и думать, как люди и животные, и поэтому отдавали свои плоды молча и безропотно. Хотя защитники зелёных братьев вели активную борьбу за их освобождение из-под гнёта и рабства. У него была ответственная и очень сложная дипломатическая работа, много льгот, но небольшая зарплата.

       - А ты только в этом месяце сделала себе четыре косметических операции: замену ушей, кожи на всём теле,- Зет сложил тремя пальцами "щепотку соли" и потряс ею в воздухе, - удлинение шейных позвонков и пальцев рук.

       - А ты привык,- в голосе Омеги проявились истерические нотки, - что твоя прежняя подруга была растительным мутантом и ничего не меняла вообще! Ты хочешь, чтобы я опустилась до уровня простой картошки?

       Зет так возмутился таким сравнением, что даже побледнел, но ничего не ответил. Омега победительно-ядовито улыбнулась.

       Прежняя жена Зета, Омели, действительно была ходячим гибридом - симбиозом растения и животного,  вела себя довольно странно и не вписывалась в современную жизнь. Работать она не могла, потому что была очень медлительна, неорганизована и очень молчалива. Она совсем ничего не говорила, а только издавала еле слышимые шелестящие и скрипящие звуки, а мысли выражала жестами и многозначительными взглядами. Но у неё оказались очень интересные и полезные качества: она, например, была очень красива и неприхотлива;  ничего не ела, а питалась солнечными лучами; всегда знала, который час, потому что время определяла по солнцу; а так же безошибочно предчувствовала изменения в погоде. Спала она почти полгода: зимой впадала в анабиоз до весны, так и замирала стоя. Тогда Зет устанавливал её в угол спальни и любовался, как скульптурой. Он часто вешал на неё свою одежду, а так же тщательно-любовно протирал от пыли специальной мягкой салфеткой. А Омели недвижно стояла в изысканно красивой позе в углу, как сушёная икебана, молчала и, кажется, не совсем дышала. Чтобы она полностью не пересохла и не умерла, Зет каждое утро опрыскивал её живительным раствором из пульверизатора. Весной, где-то в марте, она начинала подавать первые признаки жизни: кожа её зеленела и становилась упругой, потом мутантка постепенно начинала передвигаться и есть, а летом её резвости и красоте не было предела. Летом Омелия была изумительно красива и гармонично великолепна: её исключительно гладкая, салатного цвета кожа, изумрудные сияющие глаза и сине-зелёные водоросли на голове сводили с ума восторженного Зета. К сожалению, в условиях города её красота стала портиться, а она сама хиреть, и супруг поместил её в специальную оранжерею для реабилитации. Там она долгое время работала ботаником-переводчиком, там и осталась насовсем.

       Нужно сказать, что смена партнёров в семьях в то время проходил очень быстро и без всяких затруднений и препятствий со стороны общества, ведь функции деторождения брак уже потерял. Все дети производились отдельно от родителей в инкубаторах, а потом торжественно выдавались им в День рождения. Это был радостный день для всех, кому выпал счастливый жребий стать родителями, ведь с каждым годом таких счастливчиков находилось всё меньше и меньше. Это происходило потому, что природных вегетативных клеток у людей становилось тоже меньше, всё заменила синтетика и искусственные органы. Половые клетки вообще считались большой находкой и хранились в особом государственном хранилище половых клеток (ОГХПК), были особым достоянием и береглись с особой тщательностью и секретностью.
 
       Именно поэтому и стали производить зелёных мутантов, так как чего-чего, а вегетативных клеток у них имелось в достаточном количестве и при хорошем уходе они усиленно росли. Правда, способ рождения себе подобных оказался у мутантов довольно странным и вызывал у сотрудников оранжерей изумление. Иногда из тела мамаши вырастал живой зелёный ребёнок, который ел, пил, разговаривал, двигал ручками, но всё никак не отпочковывался. Другие мамаши выстреливали во время родов сухими семенами, которые потом помещали в питательный раствор, вымачивались, и когда семя разбухало, разрывалась его непрозрачная оболочка, - только тогда из него выходил последыш. Бледно-зелёный ребёнок, свёрнутый в запятую, распрямлялся, как росток, и молча требовал в первую очередь света. Но чаще эмбрион висел на теле матери на тонком стебельке-тяже и медленно зрел, и для его созревания и здоровья она принимала бесконечные солнечные ванны. Мамаш направляли в оранжерею для плодоносящих, где они прибывали в блаженно-растительном состоянии: там было много света и влаги. Но, к сожалению, иногда на них нападали мухи, а в плодах заводились черви.

       - Мама, дай водички! - жалобно попросил Эпсил.

       - Сейчас, лапуся,- очнулась от воспоминаний Омега, - Вот, ещё надо достать где-то воду для Эпса. Остался последний пузырёк.

       Она вынула из сумочки-сейфа маленькую бутылочку со встроенной в неё мерной пипеткой и капнула одну капельку прямо в рот сыну. Пёс судорожно проглотил слюну, а Туся отвернулся к окну. Он давно уже забыл вкус настоящей воды.