Пошутили...

     И до чего же долго тянется погожий майский день на севастопольской «губе»*, не гарнизонной — местной, «карантинной»*, пахнущей морем, «губе».  На воле сейчас благодать: по-весеннему тепло, ласково шуршит о береговую гальку зеленогрудая волна, а прилежащая к бухте балка пестрит яркими степными маками.
     В ста шагах от моего узилища степенный херсонеский Владимирс
кий собор блестит на солнце своей маковкой, отогреваясь от недавней зимней спячки. Раньше, говорят, здесь был древний город Корсунь, в котором крестился Великий князь Владимир, а теперь вот окрестили меня «пятью сутками ареста с отбыванием на гауптвахте».

     А за что, собственно говоря, сижу? За проявленную инициативу, выполняя приказ старшего по званию гражданина корабельного начальника.
Попал я со всей своей неохотой из сибирской сельской дыры по призыву на флот да не куда-нибудь, а на ракетные катера да в боцманскую команду.
Боцман на катере, хоть и «срочник»*, но чуть ли не главное лицо после командира — вся палуба в его подчинении: всякие там такелажи*, рангоуты*, бимсы*, кнехты*, приборки, швартовки — в общем, отец родной.

Ну, кто же виноват, что я, салага, вырос вдали от моря и обо всем этом слыхом не слыхивал, а книжек Станюковича и Конецкого в руках не держал? Это я уже потом грамотным стал, а в первый месяц службы мне что бимс, что кнехт — все едино было, тарабарщина. Нет, конечно, что такое якорь я знал, но вот через этот самый чертов якорь и случились у меня неприятности.
    На пирсе, недалеко от нашей посудины, лежит на бетонке якорь. Ну, лежит себе и лежит, бывало, и спотыкались мы об его незатейливое тельце. Якорёчек-то плёвенький — всего-то под центнер весом, но ржавый, что наш трактор в леспромхозе.
    В один из погожих дней подзывает меня старший матрос и говорит:
    — Видишь, матрос, на пирсе якорь? Так вот, сегодня его  должны отдать в ремонт на замену лап, и товарищ боцман приказал его отдраить, а затем отпилить обе лапы. Возьми у мотористов ведро солярки, ветошь с песком найдешь сам. Когда якорь отдраишь, то ножовкой по металлу отпили обе лапы. Задание понятно?!

    — Так точно! Задание понятно, товарищ старший матрос! — отчеканил я.

    — Приступай. До вечера должно быть все сделано! — уточнил старшой.

    Достал я все, что требовалось, оттащил якорь немного в сторонку, сижу и тру с усердием эту железяку хренову песком с соляркой. Час тру, другой тру, третий… Уже и ржавчины поубавилось, уже и вид приемлемый появляться начал… Только вот почему-то наш экипаж поочередно высыпает с папиросками на палубу катера и, тыча в мою сторону пальцами, что-то оживленно обсуждает.

    — Эй, салажонок,*,  ты бы перекурил что ли, а то руки сотрешь! — долетает с корабля.

     Закончив драить якорь, принес я эту самую ножовку, и начал на карачках отпиливать сначала правую лапу. Полчаса пилю, час пилю, а полотно ножовки только следы на металле оставляют. Тут как раз наш боцман проходит. Посмотрел на меня с улыбкой и спрашивает ласково, что это, мол, я такое над якорем делаю.    Я, конечно, в подробностях объяснил, что старший матрос такой-то, передал его боцманский приказ сначала якорь почистить, а потом отпилить ему обе лапы для его же последующего ремонта, который заключается в приваривании новых лап.

    Боцман улыбнулся одними глазами и спросил меня, как же продвигается дело. Я со всей серьезностью к порученному заданию отвечаю: так, мол, и так — плохо движется дело, что железо крепкое и трудно пилится. А он, эдак, по-отечески, похлопал меня по плечу, приговаривая:
    — Пилите, матрос, пилите, но чтоб до вечера было сделано…

    Я еще час попилил и чувствую, что до обеда мне не успеть никак, да и сомнительно, что успею даже до вечера, а «фитиля»* (я уже знал, что это такое!)  получать не хочется.

    Подкрепившись в обед флотским борщом и гречневой кашей с тушенкой, на перекуре с матросами под их жалостливые шутки выяснил, что лапы мне за год   не отпилить ножовкой ни за что, что тут надо искать газорезчика, чтобы тот их отрезал, на хрен, автогеном, а то взыскания от боцмана не миновать.

    После перекура пошел я в мастерские, разыскал и договорился со сварщиком о помощи.

    Через час мастер дядя Паша с баллонами и резаком был у меня на пирсе; я ему показал, что надо делать и…  Дядька, эдак, долго и внимательно смотрел на меня, потом на якорь и  заговорщицки спросил:
    — Послушай, служивый, а тебе точно их надо отрезать? Ты уверен?

    Я утвердительно кивнул головой и работа началась. Все то время, пока дядя   Паша резал, а я руководил процессом, мой катерные однокашники с веселым любопытством наблюдали за нашими действиями и тыкали  пальцами в нашу сторону, над чем-то наперебой посмеиваясь. Я их прекрасно понимаю, так как сам люблю смотреть, как другие работают, когда дело спорится.

    Не прошло и часа, как первая, малиновая от нагрева лапа, лежала рядом с телом якоря. Полдела сделано! Перекур!

    Когда я поднялся с колен и разогнулся, мои глаза встретились с цвета штормовой волны глазами командира дивизиона…

    На вопрос, что это я тут делаю и зачем порчу корабельное имущество, я дал исчерпывающий ответ, который был удостоен пятью сутками ареста с содержанием на местной гауптвахте, а дядя Паша — «старый дуралей», с позором выгнан с пирса.

    В заключение, друзья мои, хочу сказать, что если вам повезет попасть служить на флот, то не бегайте за боцманом на клотик*, даже буде посылать командир корабля,  не ищите кого-либо в шпигате* и уж тем более — не осаживайте под общий смех кувалдой вылезший из палубы кнехт. А еще лучше перед службой почитайте чьи-нибудь морские рассказы.

С-Петербург
21.02.12.


На фотографии из интернета Карантинная бухта в г. Севастополь. На втором плане — восстановленный из руин Владимирский собор на территории раскопок древнего Херсонеса (IV-Vв. д.н.э.)


Морские термины, встречающиеся в тексте:

1. Карантин, или Карантинная бухта — одна из бухт в Севастополе.
2. Губа — гауптвахта, сленг.
3. Срочник — матрос срочной службы, сленг.
4. Фитиль — в переносном смысле выговор, сленг.
5. Такелаж — общее название всех снастей на корабле.
6. Рангоут — совокупность надпалубных частей судового оборудования, служащих для размещения судовых огней, радиоантенн и т.д.
7. Бимс — поперечная балка, связывающая бортовые ветви шпангоута.
8. Кнехт — парная тумба с общим основанием на палубе судна.
9. Клотик — наделка с блоками на топе мачты для подъема флагов.
10 Шпигат — отверстия в палубе или фальшборте для удаления воды.
11 Салажонок, салага — матрос-первогодок, сленг.