Колечко

           «Расчесалась бы, нотариус скоро придет, а ты все еще как пугало!» - племянница бабы Серафимы зло сверкнула глазами и вышла из комнаты, где та, обессиленная,  осталась лежать на кровати.
           Всякий раз, когда она на нее кричала, ей было не столь обидно, сколь досадно, что она, Серафима, не может осадить племянницу за хамский тон, за злое выражение лица, с которым та часто разговаривала с ней. Но жизнь сложилась так, что детей Бог не дал, муж умер, и теперь она, такая беспомощная в свое старости, была во власти дочери своей сестры, умершей год назад.
            Когда Серафиме исполнилось восемьдесят лет, она как будто в одночасье потеряла силы. Легла вечером спать вроде здоровой, а проснулась уже без сил. В больницу ее не взяли из-за старости, и поскольку руки не слушались, она не могла обходиться без помощи. Ей пришлось позвонить племяннице Катерине, единственной близкой родственнице.
            Та приехала и, не спросив, ела ли она и как здоровье, стала по-хозяйски лазить в шкафах. Всю свою жизнь Серафима была строго нрава, не то чтобы злой или жесткой, а просто она во всем любила порядок. Должности ее всегда были ответственные, не каждому мужику под силу: бригадир, мастер, прораб, а потом начальник стройки. Работала в основном среди мужиков и всех всегда умела держать в кулаке. Не было в ее подчинении пьяниц и лодырей. Даже муж ей во всем подчинялся – как она хотела, так всегда все и было. Работала Серафима не жалея себя, выполняя и перевыполняя пятилетки.
            Когда от тяжелой работы она скинула ребенка, врач сказал, что матерью ей никогда не быть. С годами они с мужем свыклись с этим. Выйдя на пенсию, Серафима поняла, что никому не нужна, о ней в одночасье забыли и сослуживцы, и страна, которой она служила верой и правдой всю жизнь.
            В тот день, когда она уходила на пенсию, муж неожиданно преподнес ей подарок – колечко золотое с красным глазком. Серафима была тронута не подарком, на который муж потихоньку откладывал карманные деньги, а то, как он подарил ей это кольцо. В этот момент глаза мужа были опять синие-синие, как во времена их молодости, и он почти шепотом произнес: «Никого в целом мире нет лучше тебя!».
           От этих воспоминаний защипало в носу, а из глаз брызнули слезы, но додумать эту мысль она не успела, в комнате вновь появилась племянница. За ней вошел седоватый, представительный мужчина, которого тут же посадили за стол, и Серафима поняла, что это пришел нотариус, для того чтобы она отписала свою квартиру и все, что имеет, дочери своей сестры. С трудом поднявшись и пригладив непослушные волосы, опираясь на палку, старуха приблизилась к столу, где ей тут же пододвинули листы с гербами.
           Лицо Катерины ярко пылало румянцем, видимо, от волнения: что ни говори, а теперь она будет хозяйкой большой московской квартиры, дачи, денег на книжке и чешского гарнитура, который Серафима когда-то приобрела по случаю награждения ее самим Хрущевым орденом за труд.
           «Вот здесь распишитесь», - попросил Серафиму нотариус, а она, не слыша его, неотрывно смотрела на руку своей племянницы, подающую ручку для подписи – на ее пальце горело красным огоньком кольцо Серафимы, подаренное мужем..
           Комната закружилась, стало невыносимо зябко, будто старая кровь разучилась бежать по своим руслам, остановилась и похолодела. Пытаясь удержаться рукой за столешницу, Серафима так и не отвела взгляда от кольца, которое, судя по всему, ей уже больше не принадлежало, так же как и все то, что у нее до этой минуты было…
           Нотариус в спешке пытался одеть пальто и шляпу, но Катерина тянула из его рук вещи, предлагая то одну, то другую еще более крупную сумму за то, чтобы «это» дело все же было доведено до конца. Наконец сумма оказалась привлекательной, и нотариус снова уселся на свой стул.
             На столе тут же появились документы и давнишние письма, написанные рукой Серафимы, чтобы лучше подделать подпись на заранее составленном завещании. Дело двигалось споро, и никто не смотрел вниз, под стол, где неподвижно лежало маленькое холодеющее тело лохматой старухи.

Март 2012 г. Иркутск