Кое-что о Жизни как о Крапиве

Злоба, зависть и отчаяние: чудовищный тандем, имеющий, к сожалению, а может, и к счастью, место быть, где каждый его член «крепко держится» за другого члена, не давая ему «отпрянуть». Жизнь — коварная штука с самого ее начала. Кому-то Господь дает все, кроме осознания того, что он имеет, а кому-то он не дает ничего, кроме осознания собственного ничтожества, а на возможность это положение исправить он не разоряется. И, так вот, сначала рождается зависть, потом отчаяние, а потом появляется злоба. Горькая и горячая злоба. Вот и вся арифметика.

Зависть, как и любая другая «монета» в нашей жизни имеет две стороны. И если она «со стороны», то зависть есть как показатель собственного успеха и даже в некотором роде жизненная цель. А вот быть «на стороне» этой самой зависти, то бишь взять на себя долю завистника — дельце неблагодарное, никто не хочет завидовать сам. Ибо «завидовать» значит «принять поражение»,значит расстаться с самоуважением и гордыней, значит быть несчастным, значит жалко «прозябать» и, в конце концов, стать никчемным по отношению к себе же.
 
Однако далеко не всегда зависть есть «прозябать» в полной нашем понимании этого слова. А. С. Пушкин издал в свет трагедию «Моцарт и Сальери», где человек, не простой человек, а крайне успешный человек в лице самого Господина Сальери есть искушенный завистник, которому Господь «дал жажду, но не дал воды, чтобы напиться». Все его существо вожделеет лишь к одному: к искусству. К истинной музыке, к Высшей музыке, и единственное, что хотел несчастный — творить! И всю свою жизнь он прожил лишь ради этого, но «священный дар» не был ему присужден, и Сальери не суждено было испытать счастье стать гением. Лишь «глоток он хлебнул из всей своей чаши», ибо  «в сердцах людей нашел он созвучия своим созданьям». «Он счастлив был; он наслаждался мирно своим трудом, успехом, и славой»; Однако внезапно «ворвался» вдруг «гуляка праздный», Моцарт, «недостойный себя», но Бог!  Бог! и тут познал Сальери всю полноту вкуса страстной зависти, и злобы, и отчаяния. Его сгрызала ненависть к Богу, к Моцарту, но, прежде всего, к себе и своему бессилию. Муки, страшные муки угнетали его... Ибо как, как так получилось, что он, Сальери, трудяга, что избрал музыку супругою своей навеки, что любил ее чистою любовью, не получил свою награду?! Награду за свои труды, моленья, усердие и самоотверженье... А она, в свою очередь, в руках безумца! Безумца, недостойного самого себя. И не мог несчастный простить ни своей беспомощности, ни своей коварной зависти, ни божьей несправедливости. Не мог. Да и не хотел.

Зависть, как и любая другая «монета» в нашей жизни имеет две стороны. Но есть две ее неотъемлемые черты, которые вырисовываются во всех ее проявлениях и сторонах, будь то даже «ребро». Это жалость и отвращение.