C est tout

Разглядев среди мелкого дождя очертания машины, я подошла поближе. Дверца распахнулась, и знакомый голос сказал:
- Ну чего ты так долго? Я же говорил, что подъеду через пять минут! А ты сколько собиралась? – на водительском сиденье сидел Вячеслав Викторович, давний друг нашей семьи. Я виновато улыбнулась, чувствуя себя немного скованно:
- Ну, мы же фотографироваться едем… я хотела выглядеть прилично, - немного по-детски ответила я, наблюдая, как по лобовому стеклу быстро-быстро съезжают капельки дождя. Да, погода в самый раз рождественская. Начало января, а на улице все так же октябрь. С утра туман такой, что собственных ног не увидишь, а теперь вот такой ливень. Но, честно говоря, я совсем не огорчилась такому «подарку» от природы. Скорее даже наоборот. Так бы поехала вся моя семья, а так я одна. С Вячеславом Викторовичем. Я его знаю с самого сопливого возраста, он часто заходил в гости и делал мне небольшие презенты. Я считала его чем-то вроде дальнего родственника до того самого дня пять лет назад. Мы тогда все вместе, семьями, собирались на свадьбу папиного коллеги. Я впервые надела платье и накрасилась. Когда он зашел к нам в квартиру, то в шутку поцеловал мне руку. Звучит пафосно, но тогда я пропала. Можно назвать это детской любовью, но и теперь, когда столько лет прошло, я по-прежнему ощущаю участившийся стук моего сердца, когда смотрю на его руки, сжимающие руль автомобиля.
Резкий поворот заставил меня схватиться за дверцу и отвлечься от мыслей.
- Не гоните так, мне страшно, - попросила я. Водитель хмыкнул:
- Осталось десять минут, а ехать туда в два раза дольше. Ты же так хотела увидеть «поющий фейерверк»?
- Ничего страшного, если и опоздаем. Зато там очень красиво, и можно будет просто погулять.
- Ну да, а то что, ты зря так старательно причесывалась? – иронически хмыкнул Вячеслав. От его внимания не укрылся тот факт, что сегодня, несмотря на влажность воздуха, мои волосы были гладкими, в отличие от обычных дней, когда они завивались мелким бесом. Я заправила прядь за ухо, стараясь скрыть смущение.
- Ты очень красивая, - внезапно послышалось слева. Не веря своим ушам, я посмотрела на мужчину. Он пристально смотрел мне в глаза короткое время, а потом перевел взгляд на дорогу.

Я продолжала рассматривать его профиль, сжав руки в кулаки, чтобы не было видно, как дрожат пальцы. Такие до боли знакомые черты: острый нос, четкий подбородок, едва заметные морщинки в уголках стального цвета глаз – я могла вспомнить его черты даже среди ночи… И такие до боли недостижимые. По правде говоря, я давно должна была вправить себе мозги, но не смогла этого сделать. Тихонько выдохнув, я снова уставилась через стекло в мокрую ночь.

Буквально через пару минут автомобиль остановился.
- Дальше придется идти через рощу. У тебя зонтик есть?
- Нет, я не брала. А почему нельзя подъехать ближе?
- Так быстрее, давай, у меня тут есть старый зонт.

Я вышла из машины и поняла, что за последние несколько минут дождь усилился. Нам нужно было пройти буквально метров пятьсот-шестьсот через небольшую рощицу, но из-за дождя абсолютно не было видно огней церковного двора, где и должен был быть обещанный фейерверк. Только негромко доносилась музыка, едва различимая из-за шума капель по веткам деревьев.

Вячеслав Викторович открыл старый зонт, который оказался очень маленьким. Чтобы капли дождя не попадали хотя бы на половину моего лица, мне пришлось тесно прижаться к мужчине и взять его под руку.
Мы прошли недалеко, как где-то недалеко впереди зажглось кольцо прожекторов – последние приготовления перед запуском ракетниц. Идти стало немного легче – теперь мы хоть видели дорогу.

- Мы не успеем, - сказала я. – Можно уже и не спешить. Отсюда тоже будет видно, – и украдкой глянула на мужчину. На его лице были капли воды – он держал зонтик целиком над моей головой, что не сильно, впрочем, спасало из-за сильного ветра, постоянно менявшего направление. Вячеслав Викторович надел капюшон куртки и сразу стал лет на пять моложе. Ему сейчас где-то под сорок, - мимолетно подумалось мне. Микроскопические капельки повисли на его ресницах, они все продолжали мелкой водяной пылью лететь ему в лицо.

- Да, ты права. Лучше остановиться тут, - он ответил на мою реплику, выдернув меня из состояния любования. Он явно заметил мой взгляд и теперь пристально рассматривал меня. Мне стало неловко, и я нервно провела рукой по волосам, уже отчасти намокших и, конечно же, снова завившихся.
Мужчина протянул руку и дотронулся до пряди.
- Ну вот, теперь ты будешь говорить, что зря потеряла время.
- Ага, - улыбнулась я. – Зря столько времени у зеркала убила, - поддержала я разговор.
- А я отвечу, что не зря, - тихонько заметил Вячеслав Викторович, продолжая смотреть на меня и не убирая руку.
Раздались выстрелы. Фейерверк начался, и в небе начали расцветать невиданные цветы. Огромных усилий мне стоило не отвести глаз, хотя внутри у меня и так все дрожало, и не сжать руку, все еще держащую его за предплечье.
- А… почему фейерверк назывался «поющим»? – мой глупый вопрос показался еще более неуместным, когда прозвучал. Я почувствовала, как краска заливает лицо. Благо при вспышках этого не видно.
- Не знаю, - на лице мужчины не было ни тени улыбки.
Я не могла больше так стоять. Будь что будет.

Я подалась вперед, и он сделал то же самое, немного наклонившись. С закрытыми глазами я почувствовала, как моих губ коснулось что-то легкое. Поцелуй был легким, всего лишь касание, но от него все мое естество успокоилось, сердце стало стучать медленно и равномерно, дрожь ушла. Мужчина опустил зонтик, и на меня хлынула лавина холодных капель. Он дотронулся до моей щеки, поглаживая, а другой рукой крепко прижал к себе. Наклонился снова и снова поцеловал. Его губы были горячими и настойчивыми, но в то же время они целовали мой рот нежно и мягко. Он властно вбирал мои губы, а я таяла в его объятиях, ощущая его руку на моей талии, как будто на мне и не было куртки и свитера под ней.

Я раскрыла рот пошире, и его язык проскользнул, соприкасаясь с моим. Впервые я не сохраняла холодность в мыслях, целуясь с кем-то. Этот поцелуй не был робким, он подчинял, но в то же время дарил уверенность.
Внезапно послышалась мелодия, сильная и красивая, из какого-то старого итальянского фильма, и снаряды, взрывающиеся в небе над нами, рисовали химерные фигуры, неприступные замки и много другого. Теперь я узнала, почему фейерверк назывался «поющим», хоть нам и не было до него уже никакого дела. Мы смотрели друг на друга, усыпанные сотнями тысяч маленьких сверкающих в постоянных вспышках бриллиантов, и что-то такое было в его глазах… как и в моих.